27. Выходной

Наступила суббота. Первый мой выходной день в стенах «тринадцатого района». Выходные в тубдиспансере всегда были днями относительного спокойствия и стабильности. В эти дни не было ни обходов, ни анализов с их результатами. Никого не вызывали к врачу, и не переводили из палаты в палату. Большую часть времени больные были предоставлены сами себе. Казалось, в эти дни даже особо буйные пьяницы и возмутители спокойствия затихали, и мирно курили во дворе или лежали по койкам, не затевая громких перепалок, драк и шума.
Таблетки в выходной день тоже выдавали рано утром, не дожидаясь клинического часа. Получив после завтрака свою утреннюю дозу, я прилёг на койку и стал пережидать наиболее неприятный пик «лекарственного похмелья». В палате оставались только я, Володя Ерофеев, тяжелобольной Вова и Бугай. Ерофеев так и сидел на своей койке, опёршись спиной о стену. Он не ложился спать даже ночью – в положении лёжа его мучили нестерпимые боли в ногах. Всю ночь он негромко стонал, всякий раз тихо приговаривая: «Ох, с...ка! Ох, с...ка!».
Бугая подключили к капельнице. По последним анализам крови – у него снова подскочили печеночные ферменты, и теперь он получал ежедневно по 400 миллилитров раствора глюкозы с витаминами.
- Малой! Слышишь, малой! – Негромко окликнул меня Ерофеев. – Тебя как звать то? Я запамятовал.
- Виталий. – Представился я ещё раз.
- Виталик, выручи, будь другом, а?
- Чего тебе?! – Резковато огрызнулся я, уже предчувствуя очередное попрошайничество.
- У тебя двадцатки не будет? В долг. Я всё отдам! – Жалобно стал клянчить больной.
- На что тебе двадцатка? – Спросил я, глядя на него пристально в упор.
- Ну... Очень надо! Честно!..
- На что?! – Перебив Володю, снова спросил я.
- Известно на что! Вмазаться хочется! – Вмешался развесивший уши Бугай в наш разговор и ехидно захихикал.
- Слышишь, а не шёл бы ты?! – Возмущенно выпалил Володя. – Много ты знаешь!
- Ну, а что? Не так что ли? – Трясясь от смеха, ответил Бугай.
- Да не колоться мне! Лекарство купить нужно! – Уже обращаясь ко мне, оправдывался сосед. – Видишь, ноги у меня... Болят – сил нет!
- Какое лекарство тебе нужно? – Спокойно спросил я.
- Да я знаю сам какое... Выручи, брат, а?
- Какое лекарство тебе нужно?! – Повысив немного тон, спросил я повторно. – С лекарством – помогу, так уж и быть. В первый и последний раз! А денег не дам. Я не благотворительный фонд!
- Диклофенак! – Недовольно проворчал Ерофеев.
- А ты у медсестры не просил? Неужто у них тут диклофенака не найдется?
- Найдется! А что толку? Ну, она же мне его одну-две даст. А мне от такого количества – никакого толку!
- Так ведь нельзя же больше! Передозировка будет!
- Нельзя! А если оно болит? – Наивно посмотрел на меня Володя своими мутно-серыми глазами.
- Будет тебе диклофенак! – Махнул я рукой, так и не сумев разрешить для себя эту этическую дилемму: дать этому несчастному лекарство, которого он явно напьется сверх нормы, или же оставить его мучиться болями. – Буду выходить в аптеку – возьму.
- Спасибо, брат! – Жалобно поблагодарил больной.
- Что у тебя с ногами? – Решил поинтересоваться я.
- Тромбоз глубоких вен. Знаешь, что это?
- Знаю. – Кивнул я.
- Ширка, будь она неладна! – Тяжело вздохнул Володя. – Вся жизнь у меня из-за неё под откос пошла!
- И давно ты уже?..
- Двадцать лет «в системе»! – Предвосхитил мой вопрос Ерофеев.
- Бросить не пробовал?
- Как не пробовал? Пробовал! Не отпускает! – Горько покачал головой пациент. – И вот итог: вичуха, тубик, гепатит. Ну, и ногам п...да! Квартиру за долги отобрали. Ни кола – ни двора, как говорится!
- Сочувствую! А родные у тебя есть?
- Где-то есть. – Ответил Володя многозначительно. – Но далеко. Да и знать они меня не хотят... Так что, вот такая она, житуха, малой!

У Бугая тем временем кончился раствор во флаконе, и он стал нервно ёрзать, наблюдая, как последние миллилитры жидкости медленно опускаются по прозрачной трубке.
- Э! Медсестра! – Закричал он. Взгляд его выражал неподдельный ужас. – Эй!! Позовите кто-нибудь её!! Б…я!!
Я не спеша поднялся с койки и подошёл к Бугаю.
- И чего это ты так раскричался, старина, а?
- Не видишь, что ли??! Раствор закончился!!
- И что? – Невозмутимо спросил я.
- Как это «что»?! Сейчас воздух в вену попадёт – и кранты!!
- С чего это вдруг он туда попадёт? – Всё также спокойно продолжал говорить я.
Бугай замялся и умолк.
- Да не переживай ты так. Сейчас я тебя отключу.
- А ты умеешь? – Смотрел на меня перепуганный Бугай.
- А что там? Дело не хитрое! Вот ставить – это другой разговор!
- Ну, отключай уже!! – Нервно заёрзал больной, когда уровень жидкости опустился ещё ниже.
- Погодь! Еще немного лекарства осталось.
- Да хер с ним! Отключай давай!!
Водяной столбик, так напугавший Бугая, дополз до определенного уровня и плавно остановился.
- Вот теперь – пора. – Констатировал я, и закрутил до упора колёсико зажима на трубке системы. Аккуратно я отлепил полоску пластыря, фиксировавшую канюлю, и лёгким движением извлёк из вены иглу, только после этого прижав ватку к месту укола.
- Фух... Фига се! Даже не больно! – Заулыбался вмиг повеселевший Бугай. – Ну ты даёшь! Ценный ты сосед по палате! Нам такие нужны!
- Учись, пока я жив! – Снисходительно ответил я, похлопав Бугая по плечу.

«Кофейный ритуал» у второго отделения сегодня был сорван. Артём, уже полностью освоившийся в отделении, быстро понял, что режим там не строже, чем в пионерском лагере, и со спокойной душой уехал домой, как и добрая половина постояльцев. У нас же, в «тринадцатом районе», - с этим было сложнее. Поэтому я бесцельно слонялся по больничному двору.
Вдруг я увидел Таню. Она шла по аллейке мимо пищеблока. Ее было не узнать: домашний халат сменило довольно симпатичное цветастое платье, а на голове была аккуратная причёска, вместо «традиционного» хвоста.
- Привет, подруга! Шикарно выглядишь сегодня! – Похвалил я её при встрече. – Что за повод сегодня? Тебя выписывают?
- Нет, нет! – Отрицательно покачала головой Таня. – Но повод есть. У меня сегодня день рождения!
- Ого! Ну, ничего себе! Вот здорово!
- Что же тут «здорово»? День рождения праздновать в тубонаре? – Рассмеялась она.
- Ну-у... А что? Нетривиально, свежо! Будет что вспомнить! – Ответил я в том же духе. Мы оба расхохотались.
- Да уж, это точно!
- Так что, сегодня намечается торжественное чаепитие на старом месте? – Подмигнул я.
- Нет, Виталь, я на сегодня домой отпросилась.
- Ух ты! Круто! И отпустили тебя?
- Ну, как отпустили... Любовь Алексеевна, под честное слово. – Ответила украдкой Таня. – Только ты тут никому этого не говори, пожалуйста. А то у нее будут неприятности.
- Да ну, Танюш, что ж я, вчера родился что ли? Само собой! Ты прямо сейчас едешь?
- Да. Я в церкви утром была. – Тихо шепнула Таня. – Вот, сейчас поднимусь, приму таблетки – и поеду.
- Ну, ты много успела за сегодняшнее утро! – Улыбнулся я. – А в какую церковь ходила?
- Да рядом здесь православный храм... Я понимаю, конечно, что нам нельзя... Но уж очень тяжело на душе было... Я даже внутрь не заходила! И никакие кресты не целовала! – Оправдывалась передо-мной Таня, словно это было зачем-то нужно.
- Всё в порядке, Танюш! Ты хорошо сделала, что сходила!
- Хорошо, Виталь, очень хорошо! Там так спокойно и уютно!.. Но я как вспомнила потом, что я... Зараза ходячая! – Таня вдруг всхлипнула, в её глазах блеснули слёзы.
- Эй! Госпожа Дворникова! Это что такое? – Нарочито проговорил я и по-дружески обнял Таню. – Оставь это! У тебя же днюха! С днем рождения тебя, дорогая! Положительной тебе динамики и отрицательных посевов!
- Спасибо! – Вновь повеселела и рассмеялась девушка. – Сам придумал?
- Ага! – Подмигнул я.

Пространство больничного двора перед старым корпусом также, как и внутреннее его убранство, - было устроено, словно нарочно, - максимально некомфортно для пациентов. Несколько скамеек, на которых больные могли сидеть, проводя время на свежем воздухе, - располагались на абсолютно открытом пятачке, под палящим солнцем. Долго находиться там было можно только рано утром и в вечерние часы. Перед окнами корпуса, как я уже упоминал, росли высокие осокори. Однако, незадолго до моего прихода в третье лёгочное отделение, - их срезали по самому уровню наших окон, устроив в наших палатах настоящую солнечную пытку. Большие чурбаны от спиленных верхушек до сих пор лежали по обочинам аллеи аккуратными рядами.
Проходя по аллее вдоль корпусов, я увидел Сурена и еще одного больного – немолодого уже мужчину лет шестидесяти, с взъерошенными пепельно-седыми волосами и контрастирующими с сединой смолисто-чёрными бровями. Они вдвоём катили большой деревянный кругляк.
- День добрый, мужики! – Поприветствовал я товарищей по несчастью. – Вы что это затеваете?
- Здорово, брат! – Поздоровался Сурен и протянул мне руку. – Да так, столик смастерить хотим, чтобы в тенёчке отдыхать можно было, а не на солнцепёке. А вокруг него деревяшки поменьше поставим, чтобы сидеть можно было.
- Здорово придумали! – Улыбнулся я. – Вам может помощь нужна?
- Если не занят – пойдем, подсобишь.
- С радостью!
Для беседки мы выбрали место под тенистым каштаном, который рос неподалёку. Пока мы с Суреном установили большой чурбан в качестве основания стола подыскивали поленья поменьше для «стульев», Александр Николаевич, – так звали седого пожилого пациента, - откуда-то раздобыл большую квадратную доску для столешницы, немного гвоздей и молоток.
- А-ну, хлопцы, держите вот так!  - Распорядился Николаич, разместив столешницу наиболее подходящим образом, и стал вколачивать гвозди.
Через полчаса наша беседка приобрела уже вполне законченный вид. Довольные проделанной работой, мы уселись за столиком. Мужики закурили.
- Вот! Так оно ладно будет! – Довольно похлопал Александр Николаич по крышке стола. – Тут и чаёк попить можно, и покурить, и сыграть во что-то. Шашки там, или домино. Верно я говорю, а?
- Это точно! Здорово вы придумали! – Кивнул я.
Со стороны корпуса к нам приближались две пациентки. В одной из них я узнал худенькую светловолосую Настю – соседку Тани. Другая – женщина лет сорока, с короткими чёрными волосами, - была мне ещё не знакома.
- Здорово, ребята! – Поприветствовала нас брюнетка. – А неплохо вы тут устроились!
- Привет, привет, Любаша! – Поздоровался с ней Сурен и указал на пустующую деревяшку. – Присаживайся! 
Так как свободных мест больше не осталось, я уступил свой кругляк Насте.
- Присаживайся. – Вежливо пригласил я девушку за стол.
- Спасибо! – Громко прокричала Настя, как всегда кричат люди, которые плохо слышат.
- Вот, можешь теперь по утрам читать здесь свою книгу. – Сказал я.
-  А?! – Ничего не поняв, переспросила растерянно пациентка.
Мне пришлось наклониться и прокричать то же самое ещё раз практически у нее над ухом.
- Ой, да! Спасибо огромное! – Кивнула Настя и улыбнулась, подслеповато щурясь сквозь толстые стёкла очков.
- Что ты такое читаешь, можно спросить?! – Снова громко спросил я.
Пациентка вынула из подмышки книгу и протянула мне.
Это оказался знаменитый роман Маргарет Митчел «Унесенные ветром».
- Сильная вещь! – Кивнул я и показал «класс» правой рукой. – Дашь почитать, когда закончишь?!
- Да, конечно!! – Согласно кивнув, ответила Настя.
- Давно ты здесь лечишься?! – Задал я вопрос, с которого в этих стенах начиналось абсолютно любое знакомство.
- Седьмой месяц уже!! И до этого ещё два – в другой больнице, которая у городской администрации!!
- А Вы, Александр Николаевич? – Обратился я к пожилому пациенту. – Давно лечитесь?
- Я? Месяца два тут. – Ответил мужчина.
- В первый раз заболели?
- Как же! Это уже третий... Или четвертый... Фу ты! Забыл! – Ответил Николаич абсолютно спокойно, словно речь шла о чём-то абсолютно обыденном. – В этом отделении – впервые, да. А так я еще при Союзе первый раз болел. Восемьдесят седьмой, или восьмой год... Уже не помню.
- Ох... Угораздило же нас всех тут оказаться! – Сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно.
- Ну, кто как, а я рада, что я оказалась здесь! – Затянувшись тонкой дамской папиросой, включилась в беседу Люба.
- Почему? – Искренне удивился я.
- Мне вообще год назад сказали, что меня лечить нечем! Отправили в седьмое отделение. – Объяснила женщина.
- В паллиатив?!
- Именно!.. Вот где на самом деле страшно!
- Даже представлять не хочу… И как же ты здесь оказалась?
- Врач там у нас очень хороший был. Он мне сразу сказал: «Тебя лечить ещё есть чем! Добивайся лечения!». – Начала рассказывать Люба. – Я и стала бороться. Куда только не обращалась! К главному врачу, в горздрав, и даже к мэру!.. Ну, в общем, два месяца назад меня Ольга Николаевна согласилась взять сюда на лечение.
- М...да, уж... Всё в сравнении познаётся!..
- Ребят, а кто из вас в нарды играть умеет? – Обратилась вдруг ко всем Люба.
- Ну, я немного... – Ответил Александр Николаевич. – Ты предлагаешь сыграть?
- Да, если хотите. У меня в палате есть, могу сейчас принести.
- Ну-у… А почему нет? Неси! – Немного замявшись, ответил Николаич.
Люба и Настя направились в отделение, а я, вспомнив о своем обещании Ерофееву, попрощался с Суреном и Николаевичем, и пошёл в аптечный пункт.

В палате я застал одного Володю Ерофеева и тяжелобольного Вову.
- Вот, держи! Как обещал. – Протянул я Володе упаковку диклофенака.
- Спасибо, Студент! От души! – Поблагодарил больной и стал копаться в притороченном к койке пакете.
Из пакета он извлёк пластиковую банку в которой находился какой-то белый мелкий порошок. Володя взял с тумбочки чашку с водой и чайную ложку. Он зачерпнул ложкой хорошую горсть порошка и быстро проглотил её, запив водой.
- Это ещё что у тебя? – Удивился я.
- Сода. – Ответил больной.
- Какая ещё сода?
- Обычная сода.
- А зачем же ты её глотаешь?
- Так от этого диклофенака уже желудок болит. – Объяснил Володя безхитростно.
- Но нельзя же соду пить! Будет ведь ещё хуже!
- Еще хуже? – Грустно усмехнулся больной. – Так куда уж хуже?
- А-а-а... Делай как знаешь! – Безнадежно махнул я рукой. – Твое ж здоровье!
- Да какое уж тут здоровье, малой! – Отмахнулся Ерофеев. – Не болело бы, и на том спасибо!
- А где все остальные? – Спросил я, окинув взглядом палату.
- Кто куда рванул. – Ответил Володя. – Андрюха на заказ какой-то помчался.
- На какой ещё заказ?
- Да он электрик. Людям по домам ремонты делает. Проводку чинит. – Пояснил больной. – Иваныч, наверное, в посёлок за «огненной водой» помчался, а этот – указал он на койку Бугая – небось, домой дёрнул. Выходной! К вечеру все сойдутся.
- А что, так можно что ли?
- Хех! Нельзя, конечно! – Подмигнул Ерофеев. – Но кто сегодня проверит? Если только дежурная медсестра не «вкинет».
Я присел на койку и задумался. Мысль о поездке домой казалась очень соблазнительной. Но в то же время я отчего-то не решался на такое самовольство.
- Езжай и ты домой, Виталь! – Тихо сказал сосед Вова. – Тебе ведь недалеко ехать. Главное – к вечеру вернись. Сегодня на «тихий час» никто нас запирать не будет. И искать тебя до вечера вряд ли станут.

Не решившись на полностью несанкционированный «побег», я всё же подошёл к дежурной медсестре. Работала в тот день Любовь Алексеевна.
- Отпустить Вас домой? – С удивлением повторила она мою просьбу. – Нет, я никого отпустить не могу! Я же не врач!.. Если только Вы сами уйдёте... Если никто не проверит – то я отмечать этого не буду. Понимаете?
- Отлично понимаю. – Кивнул я согласно.
- Вот и отлично. Тогда будем считать, что Вы мне ничего не говорили! А я ничего не слышала! Только вечером – обязательно быть на месте! Если проверит дежурный врач – я тут уже не помогу ничем.
- Всё будет в лучшем виде!
- Очень надеюсь. – Кивнула Любовь Алексеевна. – Вы у нас человек ответственный, сами всё понимаете.

Мама и бабушка встретили меня с большой радостью.
- Как ты себя чувствуешь? Что вообще врачи говорят? – Наперебой стала задавать вопросы бабуля.
- Нормально бабуль. А врачи у нас не разговорчивые. Всё в порядке, говорят. Пей таблетки, да и всё!
- Ну, а сколько же пить ещё? Не сказали?
- Не говорят, бабуль. Будет видно по анализам, по снимку... Но, наверное, еще нескоро. У нас там подолгу лежат.
- Но ведь у тебя не такая запущенная форма!
- Да, но от этого немного зависит.
Бабушка засуетилась и достала из холодильника два пузырька. В широкогорлой склянке была какая-то буроватая густая масса, а в аптечном флаконе – светло-коричневая жидкость.
- Вот. – Протянула она мне эти склянки. – Это наш сосед тебе передал.
- Ба, это что? – С недоумением посмотрел я на бабушку.
- Николай Григорьевич занимается пчёлами. Он говорит, что эти средства очень полезны при туберкулёзе. Это настойка восковой моли. А это мёд с пергой.
- Ба, но ты же медсестра! Сама знаешь, туберкулёз лечится только специальными препаратами!
- Ну, я же не предлагаю тебе не пить препараты! – Упрямилась бабуля. – И то и другое тоже ведь можно! А вдруг и правда поможет!
Смесь мёда с пергой показалась мне более безопасной, и, чтобы не обижать бабушку, я попробовал немного на краешке ложки.
- Хорошо. Вот эту штуку я согласен съесть с чаем. Но вот от вытяжки из жуков вы меня избавьте! Такое я принимать не буду!
- Но это же полезно!
- Бабуль! Спасибо, но нам категорически нельзя с нашими препаратами принимать спиртное. Даже самую малость!
- Да, да, ты прав... – Сдалась бабушка. – Я забыла об этом совсем!
- Ну, ладно, мам, не заставляй его. Он сам уже там во всём разбирается. – Присоединилась к разговору мама. – Как у тебя дела в отделении?
- Да ничего, мам, жить можно. В другую палату меня перевели.
- Правда? И как там условия? Получше?
- За исключением того, что там есть умывальник – всё точно так же. – Улыбнувшись, ответил я.
- Ну, хоть что-то...
- И то правда... – Согласился я. – Как дедуля?
- Спит сейчас. Пойди, проведай его, только не буди. Он плохо ночью спал. Только уснул.

Я вошёл в комнату деда. В ней был тяжелый воздух, какой бывает в комнате тяжелого лежачего больного. Дедушка лежал на своем диване и мирно спал. За эту неделю он, казалось, ещё больше похудел и уменьшился. Черты лица заострились, а само лицо стало серовато-бледным.
Я тихо присел на краешек дивана рядом с дедом, и сидел так довольно долго. В голове проносились воспоминания и образы.
 Вот я совсем маленький, сижу в санках, весь укутанный потеплее. Вокруг – всё белым-бело. Белый снег хрустит под ногами деда, и свистит под полозьями. Надо мной раскинули ветви белоснежные акации. Свежий морозный воздух немного щиплет за щеки. «Куда мы едем, дедуля?» - Спрашиваю я весело. «У глыбку!» - отвечает дед. Что такое эта «глыбка» и где она находится – было понятно только самому деду. Но я не спрашиваю. Передо-мной разворачивается целое захватывающее путешествие, сравнимое, наверное, с покорением северного полюса! Мы делаем круг по небольшой лесопосадке в полусотне метров от дома, но как же этот было интересно! Только с дедом можно было так путешествовать «у глыбку»!..
Ах, дед мой, дед! Если бы только в моих силах было тебя вылечить!..
- Ты будешь обедать с нами? – Тихо спросила вошедшая неслышно мама.

Пообедав с мамой и бабушкой, я отправился в душ. Впервые за неделю принять полноценно душ – казалось чем-то вовсе фантастическим! Как мало, оказывается, нужно человеку!
Позвонил Костя:
- Привет, станичник! Как ты? Куда пропал? Как здоровье?
- Привет!.. Ох, долго рассказывать!.. Я сейчас у деда дома.
- Зайти к тебе?
- Конечно. Буду рад видеть!
- Сейчас буду! Ставь чайник!
Мы устроились с Костей в саду, где под раскидистой яблоней у нас стоял стол. За чаем я сбивчиво рассказал Косте всю свою эпопею с «тринадцатым районом».
- М...да! Ну и в переплёт же ты попал, дружище! – Резюмировал Костя, затянувшись сигаретой. – Слушай, ну а может ошибка какая, а? Я тут с самого факта, что у тебя тубик, офигеваю, а тут всё ещё круче завертелось! Ну откуда у тебя такая жесть может быть, а?
- Бог его знает, станичник! Теперь уже это никак не проверить! Придётся лечиться!
- Жестко...

Мы говорили обо всём еще долго, выпив несколько кружек чая. Я посмотрел на часы. Было время собираться назад – в «тринадцатый район»! К тому же, погода стала резко портиться. Подул сильный порывистый ветер, небо резко заволокло тучами. Вдали послышались первые раскаты приближающейся грозы.
Не успел я проводить Костю за калитку, как с неба полило, как из ведра.
- Может можно тебе дома остаться? – Встревожилась мама. – Такой ливень!
- Нет! – Покачал я головой отрицательно. – Меня под честное слово отпустили! Нельзя подвести! Иначе больше не отпустят!
Раскрыв зонт, я решительно шагнул за порог дома и направился в сторону остановки. 

Ливень становился всё сильнее, переходя в град. Вода на проезжей части уже достигала щиколоток. Резкий шквальный ветер раскачивал и сгибал ветви деревьев. Одна из веток с треском обломилась и упала на провода троллейбусной линии, чудом не оборвав её, а лишь вызывав зарево электрической дуги. Вокруг не было ни души. Я промок до нитки и стал замерзать. Общественного транспорта всё не было... Да не было, собственно, вообще никакого транспорта! Я уже почти смирился с мыслью, что придется вернуться домой и переждать непогоду, когда на горизонте сверкнуло зарево от автомобильных фар.
Пара огоньков всё приближалась, но вскоре стало ясно, что это одинокая легковушка, а не автобус. Я раздосадованно повернулся в другую сторону... Вдруг рядом я услышал негромкий шум тормозов.
- Садитесь, молодой человек! Куда вас подвезти?
Я обернулся. Рядом затормозила старенькая «шестёрка». Недолго думая, я пролез в открытую заднюю дверь.
- Спасибо большое! – Поблагодарил я водителя легковушки.
Впереди сидела супружеская пара – мужчина и женщина лет пятидесяти.
- Куда Вам ехать? – Участливо спросил мужчина.
- Туберкулёзный диспансер на Гвардейской. – Сообщил я прямо, без всяких хитростей, и тут же достал из кармана маску.
Автомобиль тронулся, осторожно рассекая колёсами слой воды.
- Вы там лечитесь, наверное? – Наконец, решилась спросить женщина.
- Да. – Ответил я честно.
- Миша, давай подвезём молодого человека прямо к больнице? – Обратилась она к супругу. – Ему ведь нельзя простывать с такой болезнью!
- Конечно, конечно! Какие могут быть разговоры!
До диспансера мы ехали молча. Сидя в салоне «шестёрки», я чувствовал уют и тепло. Но теплее всего было на душе от человеческого участия и неравнодушия этих двоих незнакомых мне людей!
«Шестёрка» затормозила у самих ворот диспансера.
- Спасибо вам огромное! – Поблагодарил я супругов. – Давайте я заплачу вам хотя-бы ща бензин?
- Нет, нет! Не стоит! Вы поправляйтесь, главное! -  Ответила женщина.