Поездка на Сицилию

(путевые записки-этюды, осень 2014 год)

Сицилия – остров у берегов Италии в Средиземном море с административным центром Палермо (Palermo).

До Москвы ехали в поезде. Утром открыли купе и услышали крики:
– Пирожки! Пирожки с картошкой!
Кричала, проходя по купейному вагону, женщина, одетая в замызганный, когда-то белый, фартук. Дверь одного из купе откатилась и востроносенький мужчина язвительно спросил:
– Мадам, а с котятами... нет?
На что получил немедленный ответ: 
– Пусть чуть подрастут – вчера только родились!
Мужичок скривился:
– Ну тогда давайте с картошкой... что ли... Я голоден, ждать не буду!
- - -
В аэропорту к стойке регистрации подошел очень юный высоченный парень (метра под два) с испуганным лицом четырнадцатилетнего ребенка. Глаза у него удивлённые... рот приоткрыт... На его черной майке надпись: «Сала Украине!.. Героям сала!» Он озабоченно стал спрашивать:
– На самолёт здесь пускают?

- - -

Перемещение людей в аэропорту напоминает «броуновское» движение муравьев, и со второго этажа это заметно особенно. Видно, что у каждого человека здесь есть какая-то цель, а издалека все люди похожи друг на друга.
И вот, встречными потоками пара старых супругов была разделена в противоположных направлениях. Супруг, уже не видя своей жены, истошно из потока кричит ей:
– Маша, в каком чемодане мои плавки? Как я пойду на пляж? Пришли СМСкой что ли...
- - -

Спящая на трёх стульях дама просто возмутилась, когда её разбудили и потребовали освободить пару мест:
– А мне ютиться что ли?
- - -

После бесконечных объявлений в терминале «С» аэровокзала Шереметьева толстый дядька, пытающийся заснуть, явственно пробормотал:
– Найти бы это гнездо (диктора) и развалить на х...!
- - -


Читта дель Мара
(курортный городок)

Salvatore – по-итальянски Спаситель. А salvataggio – спасательные работы, спасение…

Толстый в длинных клетчатых шортах дядька, балансируя на выступающих камнях, заходит, вернее заползает, в море и кричит:
– Мать моя-женщина! Как же я вернусь домой с такими кривыми ногами – сплошные скользкие булыжники!
- - -

Девочка лет пяти в красном очень длинном сарафанчике (как у взрослой дамы) ведёт по пляжу свою сестренку, которой не больше трёх лет. Остановившись на мгновение, она говорит младшей:
– Иди ровно и подними голову – на нас смотрят мужчины!
- - -

Не пишется, не читается – лень разлилась по мозгам и членам. А ведь в таком состоянии итальянцы живут здесь, на Сицилии, всю жизнь! И потому самым лучшим занятием у них считается беспрерывная забастовка мусорщиков... полицейских... учителей... госчиновников...
- - -

 На пляже крик:
– А море-то вообще тихое, девочки!
И три «девочки», лет под шестьдесят пять каждая, с перетянутыми верёвочками складками тела (как ветчина!), держась друг за друга, поползли босяком по острой гальке к морю – в набегающую волну.
Каждая из смеющихся думала, что все смеются не над ней, и смеялись поэтому все они очень ИСКРЕННЕ...
- - -

Наш Salvataggio – спасатель с номером 111 – седой загорелый пожилой мужчина, резко жестикулируя одной рукой, что-то кричал в телефонную трубку. Потом брал бинокль и оглядывал берег.
Время от времени он бегал по берегу и то-то кричал, показывая в море. Он кричал на итальянском языке, видимо, возмущаясь далеко заплывшими за буйки обнаглевшими отдыхающими!
А иногда он вдруг резко останавливался и, впялившись взглядом в очередную русскую красавицу, затихал и забывал о своих обязанностях…
- - -

На красной футболке нашего спасателя, на спине, была надпись «salvataggio». Его звали Меркурио. По крайней мере, так его называли «соплеменники» – итальянцы. Это был невысокий (не выше ста семидесяти сантиметров) плотный, коренастый мужчина с седыми чуть вьющимися волосами и с широкими седыми усами. Лицо грубоватое, но приятное. Загорелое, изрезанное глубокими морщинами, как от морского ветра скалы, оно всегда было сосредоточенным и серьезным. Он носил серую, вернее сказать, неопределённого цвета, плотную фетровую шапочку.


В отличие от своих сменщиков, которые были молоды, Меркурио всегда был занят делом. Совсем не прогулочным шагом он обходил площадки, так называемых, «понтонов».  По-итальянски «le pontone» – настилы из досок, а «battogans» у них – бассейны.
Он обходил подвластную территорию, что-то каждый раз поправляя, подвязывая на мачте флаги, открывая или закрывая пляжные зонты – в зависимости от силы ветра, жары и солнца. Если он видел, что кто-то неуверенно заплыл за красные буйки, то стремительно спускался и отвязывал свой белый катамаран-лодочку, и плыл в сторону провинившегося! Причём, веслами он работал, не сидя на лавочке, а стоя, чем-то походя на венецианского гондольера. Спокойно, без «претензий», он подплывал и наблюдал, как справляется пловец с волнами...
Подошвы его ног, вероятно, совершенно не боялись острых скальных камней. Я, например, после первой же попытки добраться босиком до лесенки, спускающейся в море, стал снимать пляжные тапки только у самой лесенки. Острые, как гвозди, камешки так резали и кололи пятки, что идущие к морю босиком люди выглядели танцующими на углях.


Как-то раз после купания, я сказал ему по-английски, что это самое замечательное место, в котором мне довелось побывать. К моему удивлению, он чётко отреагировал на сказанное, с радостью согласившись с моим мнением: «If there is in the world paradise, it's here! Citt; del Mare!»
Вообще-то, как правило, итальянцы не любят и не знают иностранных языков – они обходятся жестами и мимикой. И как-то раз, там же на понтонах, глядя на малыша, у меня выскочило восхищенное слово «A little angel – ангелочек!». Папаша – молодой парень, вскрикнув что-то от радости, стал звать свою жену и, показывая на меня, повторял ей: – English-english!
 Та подошла к нам и спросила: «What happened?».  Я повторил про маленького ангела, и она, чуть зардевшись под сильным загаром, благодарно и смущенно улыбнулась. Итальянцы любят маленьких детей. В семьях детей обычно балуют и для них ничего не жалеют.


Как правило, отдыхающие в Читта дель Маре итальянцы с детьми не стремятся купаться на понтонах в самом море. Они располагаются у бассейнов – «баттоганов».  Там и вода потеплее и поспокойнее, хотя тоже из моря, там и ветра поменьше – всё закрыто скалами. Там обычно бывает шумно и весело от детских криков.
- - -

Мимо прошла дама с качающимся, как студень, тяжёлым бюстом. Она проследовала мимо моего лежака, обдавая тяжёлым запахом экстра-мази для загара – она опять хотела иметь красивое молодое тело, но увы...
- - -

Один из наших отдыхающих – видимо, российский пенсионер, лежал рядом со мной на провисшем раскладном кресле и слушал радио на английском языке. Подняв седоватую голову, замахав рукой, негромко закричал:
– Санкции!.. Санкции!.. Что этому Хлыщу-Обамке надо?!.. Пусть идёт к матери... в Африку, и там по деревьям скачет со своими родственниками... Скучают по нему, наверное... А то – нобелевский лауреат!..  Он читать-то по слогам только что научился... у Псаки... Измучили друг друга, поди... Трудно для них обоих… это ж – политика!.. А тут ещё этот «Расмудаксен» со своими «спичками» пристаёт... «шипийён» недоделанный, магнитофонами напичканный... любитель поиграть в казаки-разбойники... «порох» у него подмок, видите ли... подсушить захотелось... И Мак Кейн тут как тут. Он всё Мюнхен не может забыть: хотел над Путиным посмеяться – напрягся... да «пукнул» не вовремя – всех насмешил...
Затем он, посмотрев на меня, как бы ища поддержки:
– Ох, и надоели же!

осень 2025