Выживание - 6

6.

Я проснулся около девяти. Лежал тихо, слушая спокойное, ровное дыхание Скай. Всё тело затекло и ныло после ночи, проведённой в скрюченном положении на переднем сиденье. С моим ростом под метр девяносто спать здесь было пыткой. Я мысленно принялся прикидывать дальнейший маршрут. Он предстоял неблизкий. Хотя в обычной ситуации путь от Эри до, скажем, Аризоны занял бы часов тридцать, сейчас он мог растянуться на недели.

Я слегка повернул голову, ощущая резкую боль в шее, и поглядел на Скай. Она спала на боку на заднем сиденье, поджав под себя ноги. Она всё ещё была в одном нижнем белье, и я мог разглядывать её стройные ноги, изгиб талии, растрёпанные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Вспомнил вчерашний вечер. Её прикосновение в воде, эту внезапную близость…

«Так, остановись, -напомнил я себе. — Тпру, лошадка. У тебя вообще-то есть жена».

Но жена находилась далеко, за океаном, и всё больше казалось, что я никогда её не увижу.

Я потянулся и тихо, чтобы не разбудить Скай, включил магнитолу. Нужно было узнать, что случилось за ночь. Какие-то новые неприятности. Местная волна поймалась почти сразу, и я узнал…

Голос диктора, на этот раз более официальный и сдержанный, вещал о международной реакции. Картина вырисовывалась мрачная.

— Подтверждается информация о развёртывании международной военно-морской группировки в акватории Атлантического и Тихого океанов. Со стороны России в направлении Северной Америки следует авианосная группа во главе с тяжёлым авианесущим крейсером «Адмирал Колчак». Со стороны Китая, авианосец «Шаньдун» в сопровождении эсминцев типа «Куньмин». Великобритания направила авианосную ударную группу во главе с HMS «Королева Элизабет». По утверждению официальных представителей НАТО и ОДКБ, цели миссии, мониторинг обстановки и недопущение распространения кризиса за пределы континента. Помощи беженцам оказано не будет. Любые суда, пытающиеся покинуть территориальные воды США и Канады, будут принудительно развёрнуты, а в случае неподчинения, уничтожены. Кроме того, по данным разведки, из Северодвинского порта вышла атомная подводная лодка специального назначения «Белгород». По неподтверждённым данным, она несёт на борту стратегический ядерный торпедный комплекс «Посейдон»…

— Похоже, самое плохое для нас ещё впереди, — раздался слегка хриплый ото сна голос Скай.

Я обернулся. Моя спутница уже не спала, а просто лежала, уставясь в потолок салона.

— Извини. Я не хотел тебя разбудить.

— Ты и не будил. Я сама проснулась.

Она зевнула, прикрывая рот ладонью, и потянулась, отчего её тело изогнулось.

— Как ты думаешь, Дэн, нам смогут сделать изоляцию? Целого континента? Ну, типа, «как хотите, так и живите здесь, хоть с радиацией, хоть с заражёнными, а если попробуете выбраться — вам хана».

— Я не знаю, — честно признался я. — Понятия не имею. Такое впервые происходит и раньше ничего подобного не случалось.

В этот момент диктор переключился на южное направление, и мы оба прислушались.

— на границах Мексики, Белиза и Гватемалы завершено развёртывание объединённых сил Южноамериканского оборонного альянса (ЮАОА). Войска Бразилии, Аргентины, Венесуэлы и Мексики заняли позиции вдоль всей линии границы. Сооружены укреплённые районы, заграждения из колючей проволоки, установлены системы наблюдения. Официально заявлено, что цель операции «Непроницаемый щит» — полная изоляция Северной Америки и недопущение проникновения заражённых или потенциальных носителей вируса на юг. Любые попытки несанкционированного пересечения границы будут пресекаться с применением летальной силы. Гуманитарные коридоры не предусмотрены…

— Вот тебе и ответ, — мрачно проговорил я, выключая радио.

В салоне воцарилась тяжёлая тишина.

— Мы просто в полной жопе, — безразличным тоном констатировала Скай. — И как же они с ужасающей скоростью всё это быстро делают.

Она провела ладонью по спутанным волосам и села, натягивая на себя майку.

— Через несколько лет все мы здесь подохнем, превратившись в этих… Мертвяков, — продолжила она, глядя в окно на безмятежную гладь озера. — Если, конечно, эти гребаные страны не решат зачистить здесь всё с самолётов и кораблей. Вон, ваша подлодка подойдёт, жахнет этим самым «Посейдоном», и хана всему восточному побережью от гигантского цунами и радиации.

— Ну, кто-нибудь да останется, — попытался я найти слабый проблеск надежды, но сам в это не верил.

— Ха! Успокоил.

Она горько усмехнулась и потянулась за сигаретами.

— Ладно, мечтать можно долго. Давай уже двигаться. Чем дальше от этого озера — тем лучше. Сейчас нужно позаботиться о бензине, о провизии. Очень уж есть хочется.

«Главное, чтобы США в ответ не ударило ядеркой», — с тревогой подумалось мне, понимая, что этой стране терять уже нечего.

Я натянул джинсы и вышел из машины, потягиваясь и вдыхая полной грудью прохладный утренний воздух. На секунду даже показалось, что утро почти нормальное. Свежесть, запахи воды, лёгкая дымка над озером. Но стоило оглянуться, и иллюзия развалилась. Людей на пляже стало ещё больше за ночь. Автодома, микроавтобусы, пикапы, стояли рядами, тесно, словно железные сардины. Машины, палатки, бочки с кострами, всё это образовывало импровизированный лагерь беженцев. Люди сновали туда-сюда. Кто-то варил кофе на походных горелках, кто-то тащил канистры. Воздух пах озерной водой, сожжённым деревом, дешевым растворимым кофе и… тревогой. Сырая, липкая тревога висела повсюду, в каждом взгляде, каждом движении.

— Я отойду, — бросила Скай, направляясь к кустам.

— Будь осторожна, — кивнул я, хотя понимал — осторожность здесь уже ничего не значила.

Отвернувшись, я поглядел на озеро, мысленно оказываясь на другом берегу, в Канаде. Подумал на секунду о том, чтобы рвануть туда, на лодке и дальше, через всю страну, на Аляску, а после в Россию. Но вот думать легко, а сделать… Мне никогда не одолеть такой путь не в одну тысячу километров. Как преодолеть Берингов пролив, который, как я помнил, был чуть больше восьмидесяти километров. Наверное, там пограничники, так что я просто бы получил пулю в лоб, если бы удалось каким-то образом оказаться на другой стороне.

Я сделал несколько шагов по влажному песку. Принялся разминать затёкшие мышцы. Плечи ныли после сна в машине. Несколько простых упражнений, махи руками, наклоны. Спортом я никогда особо не занимался, разве что в молодости, до армии.

Выпрямившись, я глубоко вдохнул. Воздух был прохладный, чистый, будто в лёгких появлялась новая жизнь. Но в груди этот глоток давил, точно перед грозой. Уже собирался натянуть футболку, как вдруг услышал первые крики.

Сначала я подумал, что очередная ссора. Беженцы часто орали друг на друга, спорили из-за еды, места у костра или топлива. Но звук был другой. В нём не было привычной брани. Это был чистый, животный ужас.

Крик пронёсся по пляжу, будто удар хлыста, и люди мгновенно подхватили его, как сухая трава огонь. Я обернулся на шум, и увидел бегущих людей. А среди них, заражённого.

Мужчина лет пятидесяти, с огромным пивным животом, в одних грязных шортах. Его кожа была испещрена свежими укусами, но для него это уже не имело значения. Он являлся одним из них. Глаза, затуманенные и мёртвые, скользили по толпе в поисках жертвы. Он настиг упавшую женщину, которая пыталась подняться, и вцепился зубами ей в плечо. Раздался душераздирающий крик, от которого по спине побежали мурашки.

Женщина вырвалась, прижимая ладонью кровоточащую рану, и её лицо исказилось ужасом и осознанием, всё кончено.

«Господи, Боже ты мой…»

Я метнулся к машине, пальцы дрожали, пока я вытаскивал из салона «Ремингтон». Проверил затвор, патрон в патроннике. Тихий металлический щелчок ударил громче любого выстрела.

В этот миг из кустов выбежала Скай. В руках у неё уже блестел «Ругер». Она вскинула оружие, направляя его в сторону зомби. Глаза девушки были широко раскрыты, и я увидел в них не злость, не раздражение, а чистый, животный страх, как тогда, за складом.

Но стрелять нам не пришлось. Какой-то мужчина с винтовкой метким выстрелом разнёс голову заражённого. Череп взорвался, мозги и кровавые ошмётки брызнули на песок и на людей, которые стояли слишком близко. Крики ужаса смешались с облегчёнными вздохами. Но тут же послышались новые вопли. Брызги попали на нескольких человек, и они в панике пытались стереть с себя заражённую жидкость, будто можно было смыть смерть.

«Это всё, — подумалось мне о тех несчастных. — Это почти хана».

— Смотри! — крикнула Скай, указывая пальцем в другую сторону. — Ещё одна!

Я обернулся. Женщина лет сорока, с отвисшими бледно-синими грудями, в разорванной ночной рубашке. Пальцы и часть руки были изжеваны до кости. Рот и подбородок залиты запёкшейся кровью. Она издавала низкое горловое урчание, переваливаясь с ноги на ногу, словно пьяная.

Раздались выстрелы, один, второй. Промахи. Пули со свистом пролетали мимо. Зомби-женщина подковыляла к микроавтобусу, в котором замерла семья, двое взрослых и двое детей. Они не пытались уехать. Либо ключи были снаружи, у столика, либо двигатель не заводился. Не знаю. Их лица, прижатые к стёклам, являлись масками животного ужаса.

— Билл, да прикончи ты эту тварь, чёрт возьми! — заорал бородатый мужчина с красным лицом.

Стрелок по имени Билл вскинул винтовку и выстрелил. Пуля ударила женщину-зомби в плечо, развернув её и швырнув на капот микроавтобуса. Металлический грохот, визг детей внутри. Билл громко выругался.

— Откуда они здесь взялись? — прошептала Скай.

Пальцы её вцепились в рукоять пистолета.

— Приехали с нами, — мрачно ответил я. — Уже были заражены. Рано или поздно это должно было случиться.

Билл выстрелил снова, и вновь промах. Пуля пробила лобовое стекло микроавтобуса и ушла в салон. Крик внутри был пронзительным. Детский? Женский? Разобрать было невозможно. Стекло забрызгало алым изнутри.

Желудок у меня скрутило. Отвращение и ярость смешались в одно. Хотелось вырвать у этого идиота винтовку и вбить приклад ему в глотку.

— Рукожопый, — сквозь зубы процедила Скай.

— Уезжаем! — скомандовал я, чувствуя, как адреналин стучит в висках. — Немедленно!

— Но… — начала она.

— Никаких «но»!

Я схватил её за плечо, развернул и толкнул к машине.

— Живо за руль!

Она бросилась к машине, я запрыгнул на пассажирское сиденье. И вовремя. Откуда-то сверху, с дерева, с глухим стуком на лобовое стекло рухнула мёртвая ворона.

Птица судорожно трепыхалась. Клюв глухо стучал по стеклу, а из разорванного брюха вытекала чёрная, зловонная жидкость. Она размазывалась по стеклу жирными разводами. Запах через слегка опущенное стекло ударил мгновенно. Мерзкий, сладковато-гнилостный.

— Господи! — взвизгнула Скай, выронив от испуга пистолет под ноги.

Холод пробежал по моей спине. Я думал, вирус берёт только людей. Но птица… Если это перекинется на животных, крыс, птиц, рыб… Тогда всё. Конец. Никакие блокпосты, никакие армейские кордоны и авианосцы не удержат эту заразу. Вся планета обречена.

— Заводи машину! — рявкнул я.

— Что?.. — уставилась на меня Скай, глаза полные ужаса.

— Машину, бл*дь, заводи!

Она дрожащей рукой повернула ключ. Мотор заурчал. Дёрнула заднюю. Птица слетела с капота, оставив мерзкий влажный след на стекле и металле.

Мы рванули назад, едва не сбив убегающего подростка. «Киа» развернулась и выскочила на асфальт.

Сзади доносились выстрелы, крики и тот самый, уже знакомый утробный рёв. Но мы уже мчались прочь от этого нового очага ада, оставляя позади озеро Эри и последние намёки на спокойствие.

Автомобиль на всех парах мчался вперёд, унося нас подальше от кошмара на озере. Скай, выжимая газ, промчалась по нескольким улицам Эри, пугая прохожих, которые поспешно шарахались в стороны. Потом она резко вывернула руль, и мы оказались на тихой улочке возле старой каменной церкви с высоким шпилем.

— Останови здесь, — попросил я, чувствуя, как трясутся колени.

Она молча послушалась, припарковавшись у обочины, втиснувшись в единственное свободное место между ржавым пикапом и разукрашенным граффити фургоном.

— Господи, я чуть не померла от страха, — выдохнула она, проводя ладонью по лицу. — Эта птица… Эта чёртова птица…

Она наклонилась и стала шарить рукой по полу, отыскивая свой «Ругер».

— Нужно привыкать, — сказал я, глядя в лобовое стекло. — Такое будет происходить всё чаще.

— И ещё неизвестно, скольких они успели заразить на том пляже, — продолжала Скай, не обращая внимания на мои слова. — Их же было двое… а может, и больше…

Я огляделся вокруг. На паперти церкви толпился народ. На щите, прикреплённом к дверям, белой краской было выведено: «БЕСПЛАТНЫЕ ОБЕДЫ ДЛЯ НУЖДАЮЩИХСЯ. СОУС И МАКАРОНЫ. ГОСПОДЬ ВИДИТ ВСЕХ». Мой живот предательски заурчал. Я не ел ничего со вчерашнего утра, с тех самых пор, как пошёл к Стиву за кастрюлей.

— Вон там раздают еду, — указал я.

Скай покосилась в ту сторону, но никак не отреагировала. Она всё ещё была в плену пережитого кошмара.

— Я пойду, займу очередь.

Отыскав свою футболку, я натянул её и открыл дверцу.

— Будешь здесь?

Скай утвердительно кивнула, сжимая в руке пистолет. Потом, заметив это, поспешно убрала оружие, запихнув его в щель между сиденьями.

— Я… — неожиданно сказала она. — Я пойду с тобой.

— Как хочешь. Только шорты одень. Здесь ведь не пляж, чтобы щеголять в одном белье.

Она посмотрела на свои голые ноги и короткую майку, которая едва прикрывала живот, и вздохнула.

— Чёрт. Вот чёрт.

Покопавшись на заднем сиденье, она натянула те самые обтягивающие тайтсы.

Мы простояли в очереди около часа. Раздавали скудный, но горячий паёк. Пластиковые контейнеры с переваренными макаронами и томатным соусом с сомнительными кусочками сои, напоминающей мясо, а также бутылочки с водой и пакетики с крекерами. Пока мы стояли, до нас доносились обрывки разговоров:

— …в Брукхейвене уже вовсю орудуют, половину города сожгли…

— …а в Мидвилле говорят, национальная гвардия отступила, бросила всех…

— …моего брата в Буффало забрали, на карантин, говорит, хуже тюрьмы…

— …слышал, русские и китайцы корабли к нашим берегам подгоняют, чтобы мы тут сдохли, как крысы…

— …президент где-то в бункере, ему всё равно…

— …а в Кливленде уже полный ад, даже не пытайтесь туда ехать…

Эти отрывочные фразы складывались в мозаику ужаса. Эпидемия расползалась по стране, как пятно от разлитого вина на скатерти. Маленькие города, казавшиеся убежищем, падали один за другим. А мир за океаном не собирался помогать. Он готовился нас изолировать, похоронить заживо на этом континенте.

С едой мы вернулись в машину и принялись молча есть, думая каждый о своём. Макароны были безвкусными, соус кислым, но это была еда. Мимо нас проезжали машины, проходили люди. Вдали что-то мощно грохнуло. Возможно, взорвалась газовая станция, а может, военные подорвали мост. Мы даже не вздрогнули.

Потом мы ещё минут десять покружили по городу, отыскивая военный склад, о котором проговорился кто-то в очереди. И нашли его на окраине. Огромная площадь, заставленная армейскими грузовиками и брезентовыми палатками. Тысячи людей толпились здесь, образуя живую реку, которая тянулась к пунктам раздачи. Всюду были солдаты в полной экипировке, бронемашины с установленными пулемётами, ощетинившиеся стволы. Воздух гудел от голосов, рёва моторов и периодических команд через громкоговоритель.

— Ну, что будем делать, ждать или поедем? — спросила Скай, смотря на многокилометровую очередь.

Я представил, что мы простоим здесь до вечера и, возможно, ничего не получим. Людей море, а ресурсы не безграничны.

— Предлагаю, — наконец произнёс я, — пройтись и посмотреть, что тут вообще происходит. А там уже решим.

— В очередь! — рявкал огромный чернокожий сержант в потёртой форме Национальной гвардии. — В очередь, сказал!

Его голос сипел от напряжения, но всё ещё пробивался сквозь гул толпы.

— Не толкаться! Дисциплина! Всем стоять ровно!

Крик его утонул в ревущем море голосов. Тысячи людей, теснившихся на раскалённом асфальте парковки у складских ангаров, колыхались, словно единый живой организм. Отчаяние, пот, страх и злость смешивались в удушливую атмосферу. Ряды импровизированных палаток, походные кухни, бочки с водой. Всё это выглядело жалкой каплей в океане человеческой беды.

Я криво усмехнулся и, не сдержавшись, пробормотал сам себе:

— «В очередь, сукины дети, в очередь…»

— Что? — переспросила Скай, едва слыша меня за гулом голосов.

— Ничего. Книга одна старая вспомнилась со смешным персонажем.

Моя спутница посмотрела на толпу. Заплаканные дети, женщины с уставшими глазами, мужчины, сжимающие бессильно кулаки, словно готовы в любой момент пойти врукопашную за бутылку воды. В её взгляде мелькнуло изумление.

— Ты серьёзно собираешься стоять в этом аду?

— А что нам остаётся? — пожал я плечами. — В магазинах пусто. Без припасов мы долго не протянем.

Она тяжело выдохнула, но кивнула. Мы влились в очередь, которая тут же сомкнулась за нашими спинами. Воздух стал ещё гуще. Запах немытого человеческого тела, пыли, горького пота и чего-то металлического, предвестника беды.

— Иди ближе.

— С чего это вдруг?

— с того, что ты маленькая. Тебя задавят.

— Я сама кого угодно задавлю.

— Возможно. Но сейчас ты не за рулём. Так что, иди сюда.

— Хорошо, папочка.

— Папочка. Ты имеешь в виду, как папа, или как папочка, тот, который крышует?

— А тебе как удобнее?

— Никак.

— А все-таки?

— Что, все-таки?

— Не понимаю.

— Мне просто скучно, вот и болтаю. Пытаюсь развлечь себя.

— Если хочешь, иди в машину, подожди меня там.

— Да ну. Душно. Лучше я здесь.

И вдруг я ощутил странный толчок. Сначала лёгкий, едва заметный, как волна. Толпа качнулась. Потом снова.

«Какого хрена?»

— Осторожнее там! — крикнул кто-то впереди.

Скай вцепилась в мою руку.

— Дэн… это что? Опять давка?

Я встал на цыпочки, но видел только спины, головы и хаотично вздымающиеся руки. Однако гул толпы изменился. В нём появилась новая нота. Короткие выкрики, тревога. А потом, звук, который заставил кровь в жилах похолодеть.

Лай. Но не обычный. Хриплый, срывающийся на кашель. И он множился десятками голосов, сливаясь в жуткий хор.

— Что за… — начал я, но толпу качнуло так сильно, что нас едва не сбило с ног.

Люди сзади больше не давили. Они бежали.

— Что происходит? — спросила испуганно Скай.

Воздух взорвался криками. Не руганью, а пронзительными, животными воплями ужаса.

— Я… Я понятия не имею!

И тут затрещали выстрелы. Сначала одиночные хлопки пистолетов, потом очередь из М4А1. Толпа взревела, превратившись из людей в обезумевшее стадо. Давление стало невыносимым. Кто-то кричал прямо мне в ухо, но слов я уже не различал.

— Что там?! — заорала Скай, впиваясь непроизвольно ногтями мне в плечо.

Ответ прозвучал где-то сбоку. Сорванный голос, истерика:

— СОБАКИ! ЭТО СОБАКИ! ОНИ ЗАРАЖЕНЫ!

Мозг отказывался понимать. Но секунду спустя я увидел сам. Между ногами мелькнуло тёмное, низкое. Женщина рядом рухнула на землю. Её крик оборвался хрипом и влажным хлюпаньем.

" О Боже!»

— Огонь! Огонь по ним! — ревел сержант.

Очередь из автомата прошила асфальт, высекла искры. Люди завизжали, хватаясь за раненые места. Стрельба в толпе была безумием. Пули рикошетили, убивая невинных.

Мимо нас, рыча, промчался огромный ротвейлер. Его пасть оказалась залита кровью, глаза налились красным, с клыков капала тягучая слюна. Он сбил мужчину с ног, вцепился в его бедро. Мужик завыл, но собака рвала его с силой робота.

— Господи! Да помогите моему мужу!

Справа питбуль прыгнул на солдата, который рухнул на колени, вонзив клыки в шею. Тот рухнул, стрелял в небо, пока пальцы не разжались. Очередь из М4А1 прошила стоявших рядом людей, и они падали, истекая кровью.

Скай в ужасе закричала. Я схватил её, прижал к себе.

— Держись меня! Не отпускай!

Её сердце билось, как сумасшедшее. Она вцепилась в меня так, что я едва мог дышать.

Кто-то сзади упал и тут же был затоптан. Чей-то детский голос кричал так пронзительно, что резало уши.

— Мама! Мама! Мама!

Толпа давила, ломала людей, хрустя костями.

— Давай отсюда выбираться!

Я увидел упавшего солдата. Автомат того лежал рядом. Инстинкт сработал быстрее разума. Я рванулся, схватил М4А1, провернул затвор. Патрон в патроннике. В этот момент на меня бросилась овчарка. Глаза налитые кровью. Я нажал на спуск. Несколько выстрелов в упор разнесли её бок, и тварь отлетела, дёргаясь в конвульсиях.

— Бежим! — рявкнул я, хватая Скай за руку.

Мы рванулись сквозь мясорубку. Люди падали под ногами. Кто-то пытался ползти, кого-то уже рвали псы. Солдаты стреляли, не разбирая целей. Шальные пули свистели над головой. Одна ударила в асфальт прямо передо мной. Горячие осколки камня обожгли щёку.

— Левее! К машине! — кричал я, не слыша самого себя в этом хаосе.

Скай оступилась, падая на колени. Я подхватил её на руки, закинул на плечо, благо весила немного, прорвался сквозь людей, расталкивая локтями. Её пальцы вцепились в мою футболку. Она всхлипывала, захлёбываясь страхом.

«Слишком много для одного дня, — подумалось мне. — А ведь день только начался. Мне даже страшно подумать, что нас ждёт дальше».

Наш белый «Киа» мелькнул впереди. Островок спасения.

«Ещё чуть-чуть…»

Я поставил её на ноги, дёрнул дверцу и грубо впихнул внутрь. Сам обежал машину, сел за руль. Швырнул автомат между сидений.

— Живы? — спросила она, заикаясь, едва глядя на меня от пережитого ужаса.

— Живы. Вроде, — выдохнул я.

Руки дрожали так, что ключ едва вошёл в замок зажигания. Скажу лишь, мы переживали такое несколько раз, и к этому никогда нельзя привыкнуть. Всегда будешь нервничать, как впервые. Как-никак, здесь не книжки тех авторов, где главный герой уничтожает зомбарей направо и лево. В жизни, к сожалению, всё происходит иначе.

Двигатель взревел. Я выжал газ, колёса взвизгнули. На дороге мелькали силуэты бегущих, падающих. Сзади всё ещё гремели выстрелы, рвались крики. Я вырулил на шоссе, прочь от склада, прочь от этого ада.

— Больше никаких очередей, — пробормотал я, сжимая руль так, что побелели пальцы. — Ни в каких городках. Никаких.

Мы мчались вперёд, а за спиной оставались не только крики, но и ощущение, что ад расползается по земле быстрее, чем мы можем убежать.