Изюм и вафли

На улице творится что-то необыкновенное. Меня выгнали из дому за вафлями, а я гуляю уже полтора часа, наматывая круги по окрестностям. Брожу, как городской сумасшедший – не засовывая руки в карманы плаща, не глядя под ноги и с блуждающей улыбкой на лице. Золотистые кроссовки сами ищут себе лужу побольше, а я не очень-то их сдерживаю. Просто бреду куда бредётся, рассматривая неестественно зелёную листву, вдыхаю запах свежевымытого асфальта и улыбаюсь мелкой мороси, падающей на лицо. Летом никогда не увидишь такие цвета, какие я вижу сейчас. Листья не просто зелёные, они кричат о том, какие они зелёные - кричат отчаянно, с надрывом, словно в последний раз. Зелень заглушает своим цветом всё – и невнятную серо-бежево-кирпичную многоликость домов, и ватную белизну неба, и шершавую ленту асфальта… Впрочем нет, асфальт всё-таки остался. Асфальт и белая разделительная полоса, по которой я и иду. В одном кармане у меня – сироп от кашля с 20-процентным содержанием спирта, а в другом – пломбир с изюмом. С изюминками.
Я сворачиваю в арку и попадаю в больничный сад. Брожу по аллеям и улыбаюсь белкам. Кормлю их… У меня всю зиму пролежали в кармане два грецких ореха, и теперь я знаю зачем я их носила. Белка хватает орех, карабкается на ветку и замирает, уставившись на меня. Минуты две мы с ней играем в гляделки, потом ей на хвост падает крупная капля, белка пугается и быстро скрывается где-то в кроне. Я тихо смеюсь и иду дальше.
Первая изюминка…
Я подхожу к старому фонтану. Давно уже здесь не была… так давно, что фонтан уже перестал быть фонтаном. Теперь он клумба, и в нём распускаются первые ландыши. Я присаживаюсь на корточки и кладу локти на край чаши… Смотрю как капли дождя стекают по миниатюрным белым звоночкам, и как по моему рукаву неторопливо карабкается паучок. Когда он уже почти добрался до воротника, ко мне подбегает девушка в белом халате, стряхивает его на землю, а меня хватает за руку, что-то беспрестанно говорит и куда-то меня тащит – холл, лестница, пролёт, второй, третий… коридор, поворот, коридор… холл. Люди в пижамах и пальто сидят перед стареньким чёрно-белым телевизором и держат в руках чашки. Девушка в белом халате сажает меня в кресло и сует чашку. Это «кислородная пенка». Синглетно-кислородная пенка с добавлением сиропа корня солодки… Люди в пижамах на меня даже не оборачиваются. Я дожидаюсь ухода медсестры и выскальзываю обратно - коридор, поворот, коридор… лестница, пролёт, второй, третий…холл. Фонтан-клумба (оставляю на бортике пустую чашку), аллея (оставляю последний орех), арка (оставляю больничный парк), разделительная полоса дороги (оставляю следы, шагая по лужам) и невменяемая зелень листвы. Оставляю себя. Тёмные птицы в белом небе похожи на мигрирующий изюм. Я тихо смеюсь и иду дальше.
Вторая изюминка…
Я иду и немного сутулюсь. Я могу себе это позволить – я в плаще и кроссовках, в потертых джинсах и свитере, с каким-то развевающимся на ветру хаосом вместо привычной укладки. Меня обгоняет девушка. Она стучит каблучками лаковых сапожек, грациозно обходит лужи стройными ножками, затянутыми в узкие кожаные брюки, шелестит короткой курткой. За ней невесомым шлейфом – запах её парфюма: ваниль, шоколад, карамель, мёд. Я смотрю ей вслед. Она – сама сексуальность. Через пару дней и я надену костюм Кисы. Буду стучать каблучками в девять сантиметров, бросать лукавые взгляды из-под длинной чёлки, закрывающей пол-лица, кутаться в шелковый шарф парфюма... А пока… я улыбаюсь и иду дальше.
Третья изюминка…
Я сворачиваю к парадному и вхожу. На лестничной клетке пусто. Только ветер сквозь распахнутое окно. Сажусь на ступени и доедаю пломбир. У меня впереди еще целых два выходных дня, четыре фильма, один недочитанный роман, много-много горячего чая и… и я забыла купить вафли.


Рецензии