Сердцеедка. Глава 6. Отдаление

Письмо от руководства пришло утром. Марина открыла почту, ожидая рутинные уведомления, и вдруг увидела в теме: «Новый стратегический проект. Формирование команды».
Внутри текст был кратким: предстояла масштабная работа с филиалом в другом городе. Сроки неопределённые, задачи требовали полной отдачи, поездки, согласования с заказчиком на месте. В конце значилось: «Ждём откликов от тех, кто готов взять на себя лидерство».
Марина прочла сообщение дважды. Потом ещё раз. И поняла: вот он — выход. Возможность не только показать себя в глазах начальства, но и поставить между собой и Алексеем необходимую дистанцию.

Весь день она думала об этом решении. На совещании почти не слушала коллег, только делала вид, что записывает. В голове уже строился план: как сформировать команду, какие отчёты вести, как распределить роли.
«Полное погружение. Новая реальность. Там не будет места для лишних эмоций.»
Эльмира вечером зашла к ней в кабинет, махнула папкой.
— Слышала? Крупняк подворачивается. Все шепчутся. Ты ведь пойдёшь?
— Да, — ответила Марина без колебаний. — Это как раз то, что нужно.
Подруга внимательно посмотрела на неё, будто хотела что-то спросить. Но промолчала.
Марину, конечно же, согласовали без каких-либо вопросов. Никто даже не сомневался в том, что она была лучшим кандидатом, кто мог бы возглавить этот проект.

На следующий день в зоне отдыха Марина снова встретила Алексея. Он сидел с чашкой, писал что-то в телефоне. Поднял глаза, улыбнулся — легко, будто между ними ничего не изменилось.
— Доброе утро, — сказал он.
Марина кивнула, наливая чай. Слова словно застряли в горле. Ей хотелось рассказать о проекте, о предстоящих поездках, но она знала: если скажет — в его глазах может мелькнуть разочарование. А это именно то, чего она старалась избежать.
«Лучше холод. Лучше молчание, чем снова оказаться уязвимой.»
Она, щурясь, сделала глоток слишком сладкого пакетированного чая, и почувствовала — решение принято. Её ждёт новая роль.
И пусть Алексей останется за стеклом её жизни.

Рабочий чат мигал десятками уведомлений. Внутри — вопросы по срокам, уточнения, маленькие споры. Марина переключалась с окна на окно, набирала инструкции короткими, точными фразами. Она чувствовала, как втягивается в новый проект, словно в воронку: каждое письмо, каждая таблица подтверждали, что решение уйти в работу было правильным.
Сообщение от Алексея появилось внезапно. Не в рабочем канале, а лично.
«У тебя есть три минуты? Не про работу. Просто — есть мысль. Что скажешь?»
Марина задержала взгляд на экране. Всего одна строчка. И в ней — попытка подойти ближе. Она знала это. И знала, что сейчас, когда она предпринимает действия, чтобы отдалиться, именно этого не может себе позволить.
Она медленно набрала ответ.
Пальцы дрожали, но каждая буква становилась гвоздём в собственное сердце.
«Ну, что тут скажешь? Я лучше ничего не буду говорить. Давай мы не будем. Новый проект, я скоро уеду на неопределённый срок — не хочу, чтобы за спиной оставался якорь. Я сейчас не в том ритме. Надеюсь, ты понимаешь.»
Она перечитала. Подумала, что это слишком жестоко, слишком резко. Она хотела удалить. Но представила Алексея, который читает это сообщение — и тянет её на дно, вниз, куда-то в детство… Туда, в простоту и слабость. Слабость, которую она обещала никогда больше себе не позволять. Она нажала «Отправить».

Несколько минут она смотрела на телефон — экран оставался пустым. Ни ответа. Ни намёка на то, что сообщение прочитано.
Марина откинулась на спинку кресла. В груди стояла глухая тяжесть. Она знала: этими словами не просто отрезала возможность сближения. Она дала понять, что он — лишний.
«Так нужно. Так правильно. Ты выбрала проект. Ты выбрала себя. А он? Он выдержит, не маленький. Ему самому пора уже определиться в этом мире.»

Вечером она встретила Алексея в коридоре. Толпа спешила к выходу, кто-то говорил в телефон, кто-то смеялся. Среди шума их взгляды пересеклись.
Он улыбнулся. Спокойно, без ожидания.
Она кивнула. И пошла дальше.
Мир вокруг гудел и двигался, а внутри у неё было тяжело, но пусто.

Эльмира всегда замечала перемены первой. Даже когда Марина старательно скрывала настроение за холодной улыбкой и сухими словами, подруга читала её, как открытую книгу.
В тот вечер они встретились в любимой маленькой кофейне недалеко от офиса. Эльмира пришла первой, уже успела заказать себе какао и листала ленту новостей. Когда Марина вошла, она сразу подняла глаза и заметила в её движениях то напряжение, которое не могли скрыть ни строгий пиджак, ни собранные волосы.
— Ну? — спросила она, когда Марина молча села напротив. — Что ты опять натворила?
Марина нахмурилась.
— Почему сразу «натворила»?
— Потому что у тебя этот взгляд. Как будто поставила точку, и теперь сама от неё страдаешь.
Марина усмехнулась, отодвигая меню.
— Алексей писал. Я ответила, что занята. Новый проект. Мне нужно полностью погрузиться.
Эльмира поставила чашку на стол чуть громче, чем следовало.
— Марин… ты серьёзно?
— Абсолютно, — коротко кивнула она. — У меня нет времени на лишние связи. Всё должно быть чётко.
— Лишние связи? — переспросила Эльмира, — Ты сама слышишь, как это звучит? Он тебе не коллега по переписке, не случайный знакомый. Он… твой — она придвинулась ближе и перешла на шёпот, словно кто-то рядом может услышать и «сообщить куда надо». — «другой». Ты это знаешь. Ты чувствуешь.
Марина отвела взгляд к окну. Там мимо проходили люди, кто-то спешил, кто-то смеялся, кто-то тащил пакеты с продуктами. Жизнь текла мимо, как река, и ей казалось, что у неё нет права бросаться в эту реку без страховки.
— Он слишком другой, — сказала она тихо, сделав акцент на втором слове. — Слишком… не такой, как нужно.
Эльмира вздохнула.
— Знаешь, иногда «не такой» — это единственное, что имеет смысл. Я не знаю, чем он привлёк твоё внимание, но он сделал это. И он тебе подходит. Я чувствую. Я вижу.
Марина помолчала. Потом взяла чашку с чаем, сделала глоток и, будто подводя черту, произнесла:
— Это моё решение.
Эльмира долго смотрела на неё, но спорить больше не стала. Только произнесла тихо, почти шёпотом:
— Надеюсь, ты об этом не пожалеешь.
Марина сделала вид, что не услышала. Но слова остались внутри, как камешек в обуви — мешали идти, напоминали о себе каждым шагом.