Черти

Пролог
В тот день, когда в заброшенной котельной завода «Красный Октябрь» нашли тело главного инженера Виктора Старцева, с неба шел мокрый, назойливый снег. Он не украшал город, а превращал его в серую, размокшую кашу. Милиция писала в отчете: «несчастный случай, поскользнулся, ударился виском о чугунную заслонку». Но в городе N шептались: «Черти допекли. Совсем допекли».
Чертей здесь винили во всем. В прорыве трубы, в сгоревшей проводке, в аварии на линии, в том, что скисло молоко или водка оказалась бадяжной. Они были универсальным объяснением всякого зла, мелкого и крупного. Их никто не видел, но все знали, что они есть. Где-то тут. Под боком.

Часть первая. ПРИШЕСТВИЕ
Глава 1
Алексей Горчаков вернулся в город N спустя пятнадцать лет. Он сбежал отсюда, едва окончив школу, с одним рюкзаком и дикой жаждой стать кем-то иным. Теперь он был им — успешным столичным журналистом, приехавшим написать о закрытии завода, который когда-то кормил весь город.
Город встретил его тем же спертым воздухом, пахнущим угольной пылью, серой и тоской. Завод, гигант из ржавого железа и выбитых стекол, замер, как умирающий зверь. Улицы были пустынны, и на лицах редких прохожих читалась одна и та же мысль: «Кончилось. Все кончилось».
Алексея поселили в гостинице «Металлург», том самом убогом шестиэтажном здании с липкими коврами и запахом старого буфета. Первую ночь ему не спалось. Стоя у окна и глядя на огни догорающего завода, он услышал странный звук. Не скрежет, не стук. Скребущееся, копошащееся шипение. Оно доносилось из вентиляционной решетки.
«Крысы», — брезгливо подумал он и лег спать.
Наутро он отправился на завод, договорившись о встрече с бывшим мастером цеха, а ныне — сторожем, дядей Мишей. Старик, лицо которого напоминало смятую пергаментную бумагу, водил его по бесконечным цехам.
«Вот здесь плавили сталь, — голос дяди Миши гулко отдавался под сводами, — а здесь рельсы прокатывали. Теперь тишина. Как в гробу».
И снова Алексей услышал это. Не тишину. То самое шипение, едва уловимое, будто кто-то мелко и часто перебирал когтями по металлу.
— Вы не слышите? — перебил он старика.
Дядя Миша остановился и посмотрел на него стальными, выцветшими глазами.
— Слышу. Это они. Черти заводские. Остались без дела, вот и бесятся.
Алексей усмехнулся. Деревенский миф. Суеверие. Он достал диктофон.
— Расскажите подробнее. Для статьи.
Старик покачал головой.
— Не для статьи это. Они не любят, когда о них говорят. Особенно зря.
— Но вы же не верите в эту чепуху? — не удержался Алексей.
Дядя Миша тяжело вздохнул.
— В сорок пятом в Германии я в призраков не верил. Пока один из них не выстрелил в меня из фаустпатрона. Вера тут ни при чем. Есть вещи, которые просто есть.

Глава 2
Вечером в баре гостиницы Алексей пил виски и правил заметки. К нему подсел заплетавшийся мужчина лет пятидесяти, представившийся Николаем Петровичем, бывшим завклубом.
— Пишете про нас? — спросил он тоном, в котором смешались надежда и цинизм. — Напишите, как тут все сдохло. Как черти последние души забирают.
Слово прозвучало снова. Алексей налил собеседнику.
— Кто эти черти? Откуда эта легенда?
Николай Петрович жадно выпил.
— Легенда? Да они тут с самого основания завода. При Петре, говорят, первых мастеров из Германии вызывали, так те своих, немецких чертей, с собой привезли. А наши с ними смешались. Сила нечистая. Она питается чем? Злобой, завистью, пьянством, раздорами. А где всего этого больше, чем на большом заводе? Они тут плодились и размножались. Помогали, кстати.
— Помогали? — Алексей искренне удивился.
— А как же! Печь не топится — черту молебен, и она разгорается. План не выполняется — начальство в кабинете чертей поприветствует, и вдруг брак исчезает. Они были частью системы. Смазкой в шестернях. А теперь система рухнула. Шестерни встали. А они остались. Голодные, злые. И не знают, куда себя деть. Вот и гадости творят. Мелкие, пакостные. То проводку в доме перегрызут, то с крыши сосульку на голову сбросят, то… — он понизил голос, — до человека доберутся.
— Как до Старцева?
Николай Петрович побледнел и отодвинулся.
— Ты про это лучше не знай. И не пиши. Не любят они этого.

Часть вторая. ЛИКВИДАЦИЯ
Глава 3
Статья Алексея вышла под броским заголовком «Ржавый рай: Как живут и умирают моногорода России». Он с иронией упомянул и местный фольклор про чертей, представив это как курьез, симптом коллективной депрессии.
Реакция в городе N была мгновенной и яростной. Его стали узнавать на улицах. Одна старушка плюнула в его сторону. Дядя Миша, увидев его, просто развернулся и ушел. Алексей чувствовал себя предателем. Он приехал поглазеть на агонию и выставил ее на посмешище.
А ночью в номере началось непонятное. Пропал ток. Вода из крана пошла ржавая, с противным металлическим запахом. А потом по стенам поползли тени. Не от машин, не от фонарей. Самостоятельные, корявые, с рожками и хвостами. Они сходились и расходились, плясали на потолке и исчезали в щелях.
Алексей, трезвый pragmatist, впервые почувствовал ледяной ужас. Это не было игрой света. Это было что-то.

Глава 4
Он разыскал Николая Петровича дома, в развалюхе с выбитыми окнами. Тот был пьян и мрачен.
— Прочитал? — спросил Алексей.
— Город прочитал. Ты нас выставил дураками последними. И их задел. Они этого не прощают.
— Кто ОНИ? Покажите мне их! — взорвался Алексей.
— Увидишь, не обрадуешься, — бубнил завклуб. — Они ведь не из ада библейского. Они отсюда. Из нашей злобы. Из нашей лени. Из нашего «авось». Они — наше отражение, паршивое, уродливое. Раньше их держала в узде система. Жесткая, железная. Им был порядок. А теперь бардак. Им раздолье.
Вдруг в коридоре что-то грохнуло. Николай Петрович встрепенулся, и трезвость мгновенно вернулась в его глаза.
— Уходи. Быстро. Ты им не нужен. Ты уедешь, а нам здесь с ними жить.

Глава 5
Алексей не уехал. Журналистское упрямство победило страх. Он решил докопаться. Нашел в областном архиве старые планы завода, отчеты, воспоминания. И везде, между строк, мелькали они.
Запись 1897 года: «…в доменной печи №3 усмотрено было харя с рогами, после чего печь встала на трое суток».
1923 год: «…рабочие жалуются на «нечистую силу» в прокатном цехе, срывающую трудовую дисциплину. Проведено партсобрание о необходимости усиления атеистической пропаганды».
1957 год: «…в связи с частыми поломками оборудования, не имеющими технического объяснения, администрация завода постановляет произвести негласный «обряд задабривания» (выделение литра спирта ежемесячно для слива в технический колодец цеха №4)».
Официальных упоминаний не было, но тень невидимых «помощников» прослеживалась четко. Они были частью производственного процесса. Его темной, неофициальной составляющей.

Часть третья. ИЗГНАНИЕ
Глава 6
Он пришел в котельную. Место гибели Старцева было оцеплено полицейской лентой, но она порвалась и болталась под потолком. Было холодно и сыро.
Алексей сел на ржавый ящик и достал флягу с виски. Он чувствовал себя идиотом.
— Ну что? — сказал он вслух, и голос его пропал в гулком пространстве. — Я здесь. Покажитесь. Поговорим.
В ответ зашипели трубы. Заскрежетал где-то металл. Воздух сгустился и стал тяжелым, как мазут. И тогда он их увидел.
Они вылезали из щелей в полу, сползали по трубам, материализовались из клубов пара. Их было с десяток. Небольшие, по пояс человеку, покрытые слизью и машинной масляной сажей. Рожки были обломаны, хвосты похожи на ободранные электрические кабели. Их глаза, крошечные, как булавочные головки, glowed тусклым красным светом. Они пахли озоном, перегаром и разложением.
Это не было страшно. Это было отвратительно и жалко. Как тараканы-мутанты.
Один из них, побольше других, с обрывком медной проволоки на шее вместо колье, выступил вперед. Он не говорил, но мысль врезалась в сознание Алексея, грубая и чужая.
ЗАЧЕМ ПРИШЕЛ?
— Я хочу понять.
ПОНЯТЬ? ТЫ ОСМЕЯЛ. ТЫ – ЧУЖОЙ.
— Вы убили Старцева?
Существо издало звук, похожий на скрежет тормозов.
МЫ НЕ УБИВАЕМ. МЫ… ПОДТАЛКИВАЕМ. ОН БЫЛ СЛАБ. БОЯЛСЯ. БОЯЛСЯ БЕЗДЕЛЬЯ, БЕДНОСТИ. МЫ ЕГО СТРАХ ПИТАЛИ. ОН САМ УПАЛ. МЫ ПРОСТО ПОМОГЛИ СТРАХУ ВЫРВАТЬСЯ.
Алексей смотрел на этих уродцев, порожденных коллективным бессознательным гигантского завода. Они были не демонами, а паразитами. Эмоциональными пиявками. И они умирали вместе со своим кормильцем.
— Что вы будете делать?
МЫ УМРЕМ. МЫ НЕ МОЖЕМ БЕЗ ЗДЕСЬ. БЕЗ ГУЛА, ЗЛОБЫ, ЖАРА МЕТАЛЛА. МЫ ИСЧЕЗНЕМ. КАК И ВЫ. КАК ЭТОТ ГОРОД. ВСЕ УМРУТ. ВСЕ УЙДЕТ В ПУСТОТУ.
В его «голосе» не было злобы. Была бесконечная, вселенская тоска. Тоска существа, которое знает, что оно никому не нужно.

Глава 7
Алексей уезжал из города N на утреннем автобусе. Снег перестал, и над руинами завода повисло бледное, беспомощное солнце.
Он смотрел в окно и думал о них. О чертях. Они не были злом. Они были симптомом. Болезнью, которая поражает организм, лишенный цели, смысла, будущего. Они рождались из страха, злобы и отчаяния и кормились ими же.
Автобус тронулся. И тут Алексей увидел его. На ржавой водонапорной башне сидело то самое существо с медной проволокой на шее. Оно сидело, поджав свои тонкие ножки, и смотрело на уезжающий автобус. И махало ему на прощание своей тощей, ободранной лапой.
Это был жест не вражды, а странного, почти человеческого понимания. Они были пленниками этого места так же, как и все. И их конец был предрешен.

Эпилог
Прошло пять лет. Алексей Горчаков больше не писал статей о моногородах. Он сидел в своем московском офисе, правил текст о новых инвестициях в малый бизнес, и за окном бурлила жизнь мегаполиса.
Вдруг погас свет. Компьютеры зависли. Послышался легкий, едва уловимый треск в системе охлаждения сервера.
Алексей замер. Он принюхался. Воздух был чист, пах только кофе и озоном от перегруженной сети.
Но на секунду ему показалось, что он чувствует знакомый запах. Запах мазута, ржавчины и тоски.
Он подошел к окну и посмотрел на город — огромный, живой, полный новых амбиций, новых страхов и новой, неведомой ранее злобы.
Он резко дернул шнур блендера от розетки, и свет в офисе вспыхнул снова.
«Нет, — прошептал он сам себе. — Показалось».
о где-то очень глубоко, в подвалах его памяти, зашипело и поскрежетало.