Касабланкa, Зонненблюм, мектуб и Юкали

Даниэль Шпек, «Piccola Сицилия» / Piccola Sicilia, 2020

«Понимаете, почему мы на самом деле являемся одной большой семьей? Мы все немножко потеряны.»

Ну вот, наконец удалось прочитать и второй роман из трёх. До этого были «Bella Германия» http://proza.ru/2025/01/12/923 и «Улица Яффо» http://proza.ru/2025/03/16/1041, так что получилось некое нарушение хронологии - события «Сицилии» происходят до «Яффо». Но, честно говоря, это даже радует - по крайней мере, герои уже знакомы и знание их дальнейших судеб помогает больше понять в этой книге.

Начало - такое же, как в «Яффо» - немка Нина отзывается на известие с Сицилии о том, что на дне моря обнаружен нацистский самолёт, в котором, возможно, находятся останки её дедушки, сотрудника отдела пропаганды вермахта Морица Райнке. Прибыв в портовый городок Марсалу на Сицилию, Нина встречает ведущего поиски самолёта француза Патриса. И тут же знакомится с весьма своеобразной еврейской женщиной по имени Жоэль, которая утверждает, что Мориц, вернее, Морис, и её дедушка! Так вырисовывается первая линия романа - перипетии поиска самолёта, отношения Нины и Эоэль, не самые простые, но однозначно нужные обеим женщинам. Для чего? А, наверное, для того же, чем будут заниматься и их бабушки и дедушки -поисками себя   в этом не самом лучшем из миров.

И, собственно, так же как в «Яффо», начинается параллельное повествование о годах Второй мировой в Тунисе. На самом деле, я не случайно, как и герои романа, упомянул классику мирового кино - по атмосфере иногда очень похоже.

1942 год, генерал Роммель только что завершил триумфальную операцию «Зонненблюм», завоевав часть Северной Африки, в том числе и Тунис. Что, в общем, влечёт определённые последствия для главных героев книги - семьи Сарфати: уважаемого общиной доктора Альберта, его жены Мими, сына Виктора и приёмной дочери Ясмины. Виктор, музыкант в отеле «Мажестик», вынужден выдавать себя за итальянца, Альберт сталкивается с необходимостью защищать своих соплеменников, а безнадежно влюбленная в Виктора Ясмина мечется во всем этом водовороте.

Кстати, про общину. Такой же сюжет Шпек использует и в «Яффо»: вот, мол, была себе разноязыкая piccola Сицилия, где мирно вместе жили арабы, евреи, французы и итальянцы. Но тут появляются наци (вариант «Яффо» - сионисты и англичане), и уютный мирок летит в тартарары под гнётом взаимных подозрений и интриг. «Семена раздора, посеянные фашистами, уже дали всходы в душах людей. Невинность была потеряна.» Несколько, конечно, наивный взгляд, но не будем слишком строги - в конце концов, это одна из главных идей романов Шпека. То место, в котором мы были счастливы, в которое уже не можем вернуться, «в некотором смысле мы все лишились родины - мигранты из страны детства» (Георги Господинов, эпиграф к первой главе).

Но вот вектор меняется - «Зонненблюм» Роммеля меняется «Крусейдером» Каннингема и последующими ударами союзников. Тут, конечно, трудно удержаться от саркастического «ну-ну, конечно», когда Шпек пишет о «решающем переломе в войне», который, оказывается, произошел не в Сталинграде, а в пустынях Магриба, да это, впрочем, вполне объяснимо. И вот уже Морис Райнке вынужден скрываться, и укрывают его не кто иные, как семья Сарфати. К этому времени семья уже потеряла Виктора (все надеются, что не навсегда), ушедшего воевать. Здесь мы снова сталкиваемся с еще одной темой - насколько мы готовы прощать бывших врагов, как Сарфати прощают Морица, сделав его фактически новым членом семьи.

Вообще, зная дальнейшие жизненные перипетии Морица, начинаешь понимать, что имел в виду автор, когда говорил про своего героя: «Он не считал себя частью машины. Он всю свою жизнь никогда по-настоящему не был частью чего бы то ни было. Он всегда производил впечатление, будто он лишь гость. Но всегда было ощущение, что он с нами не целиком.» Да, наверное, такое можно сказать про всех героев книги, и тогдашних, и нынешних. Все они в поиске той самой Юкали, «Хабанеры» Вайля, ставшей своего рода музыкальным лейтмотивом книги. Юкали, как некоего места, где мы были счастливы, или, может быть, обретём своё счастье, пусть и ненадолго. Попутно замечу, что снова надо отдать должное Шпеку - он умело выстраивает, если можно так выразиться, саундтрек книги, от «Лили Марлен» до той самой «Юкали».

Таковы и драматические переживания Ясмины, которые в определённый момент становятся эпицентром повествования. Её чувства, связанные с тем, что она таки не родная дочь Сарфати, и, может быть, с этим связаны все беды, которые насылает на неё безжалостный «мектуб» - арабский фатум. Совсем неслучайно здесь появляется и гадалка, впрочем, возникает ощущение, что дар предвидения есть и у самой Ясмины, особенно в её сновидениях: «Она носила сны с собой, как улитка - свой домик. Реальность же была для нее призрачной, исчезающей.»

А тем временем, возвращаясь к истории Нины и Жоэль, мы видим, как эта встреча меняет Нину, ей восприятие жизни. Поначалу полностью отторгая историю Жоэль, она начинает понимать гораздо больше, и не только об истории Морица, но и о себе: «Мне больше ничего не надо искать. Что-то нашло меня само, и этого достаточно».

Вот таково масштабное полотно, которое написал для нас Шпек. Понятно, что кратко нельзя описать все темы, ощущения и впечатления этого в высшей степени достойного романа, который, как и другие произведения Шпека, умело объединяет жизненные истории простых людей и эпохальные исторические события. Но ведь наши личные истории всегда так или иначе затрагиваются мировыми катаклизмами, хотим мы того или нет. А вот насколько мы при этом, как доктор Альберт Сарфати, остаёмся людьми и находим ли мы свою Юкали - вот об этом, собственно и книга.

«В твой город Иерусалим возвращаюсь я, Господи, пребываю в нем, как ты заповедал, и воздвигну его вскоре как вечное строение.» - но об этом уже в «Улице Яффо».