Падший Ангел Часть 1

На часах отобразилось 22:22.
На панели коротко мигнуло, и тревожный индикатор вспыхнул рыжим, словно кто-то ткнул его в самое сердце.
— Что за хрень?.. — он дернулся и вцепился в клавиатуру.
На экране выползло: Сигнал — потерян.
Он хмыкнул, откинулся назад.
— Так… хорошо. Перегрузим.
Пальцы забегали по кнопкам. Перезапуск. Сброс. Второй цикл.
Экран мигнул — и снова пусто.
Он втянул носом воздух и коротко выдохнул.
— Да ладно! Ерунда. Технический сбой. Бывает. Сейчас пройдёт.
Ладонь с размаху хлопнула по панели. Звон отдался в ребра.

Он склонился ниже, щёлкнул тумблер, вызвал диагностический экран.
— Ну же, родная, давай…
Тишина. Только собственное дыхание в наушниках.
Обычно канал связи хоть фоновой трескотней жил, шёлкнул бы, пискнул бы. А тут пустота, чистая, глухая.

Он сжал зубы, снова ударил по клавише.
— Перезапуск, мать твою…
Панель на секунду моргнула зелёным — и тут же вывалила ту же надпись.
Сигнал — потерян.

— Б…ть. Только не в мою смену! — вырвалось у него громко, почти крик.
Он откинулся в кресло, зажал лицо ладонями. Пальцы влажные, вспотели. Виски стучат.

В голове пронеслось: «Может, магнитная буря? Коронарный выброс? Сейчас всё наладится… Ну не может же просто так исчезнуть связь. Так не бывает».
Он встал, резко оттолкнувшись ногами от пола, и подлетел к соседнему модулю. Снова тумблеры. Снова щёлканье реле. Всё в порядке. Всё работает. Кроме одного — Земля молчит.

Он повис на поручне, тяжело дыша.
В ушах пульсировал собственный стук сердца.
Только сейчас его взгляд случайно скользнул к иллюминатору.
Он замер. Несколько секунд просто стоял, глядя мимо.
— Чёрт… — тихо сказал он. — Нет, рано. Сначала проверим систему жизнеобеспечения. Потом антенну. Потом… потом уже смотреть.

Но глаза сами тянулись. Он медленно подлетел ближе. Прикоснулся ладонью к холодному стеклу. Оно запотело от горячего дыхания. Он раздражённо стёр влагу тыльной стороной руки, будто собирался увидеть знакомую картину.
И увидел.
Ничего.
Мёртвый шар. Тьма.
Там, где всегда переливались огни городов, где сияли дороги, где клубились облака над мегаполисами — пустота. Ни единой точки, ни искры. Луна подсвечивала контур облаков, но сам континент лежал безжизненным пятном.

У него пересохло горло. Он судорожно сглотнул.
— Такого не может быть… — прошептал он.
Ещё раз протёр стекло, как будто проблема была в запотевшем иллюминаторе.
Но нет. Земля оставалась мёртвой.
Внутри что-то оборвалось.

Впервые станция, всегда живая, с её жужжанием вентиляторов, щелчками клапанов, тихим фоном приборов, показалась гробницей. И он — единственный, кто слышит её дыхание.

Он стоял, вцепившись в поручень, пока не почувствовал, что пальцы сводит. Потом резко обернулся к пультам.
— Томас. Ответь. Что за хрень происходит?
На экране проступил строгий монохромный текст. Голосовой синтезатор подключился через мгновение:
—Приветствую, инженер Людвиг. Системы станции в норме. Солнечные панели заряжены на 100%, рециркуляция воздуха стабильна, гравитация в секторах 1-7 соответствует номиналу. Нарушений функционала станции не обнаружено.
Чем могу помочь? Готов к работе.
— Я спрашиваю не про станцию! Что с Землёй?

— Анализирую. — Краткая пауза. На дисплее вспыхнули строки:
:: ПЕРЕЗАГРУЗКА СИСТЕМЫ ЗАВЕРШЕНА ::
:: ПОДКЛЮЧЕНИЕ К СЕНСОРАМ СТАНЦИИ «ОЛИМП» ::
:: АНАЛИЗ ВНЕШНЕЙ ОБСТАНОВКИ... ::
— Связь с Землёй прервана в 22:22 по всемирному координированному времени UTC (Coordinated Universal Time). Электромагнитный фон в привычных диапазонах отсутствует. Визуальное наблюдение подтверждает отсутствие искусственных источников света.

Подтверждаю ваши наблюдения. Мои сенсоры фиксируют полное отсутствие электромагнитного излучения в привычных диапазонах с поверхности Земли. Нет радиовещания, нет микроволнового фона городов, нет трансконтинентальных гиперпетлей. Инфракрасные сенсоры показывают быстрое и повсеместное падение температуры поверхности. Атмосфера чиста от промышленных загрязнений.
Картина аномальна. Это не похоже на ядерный конфликт — нет вспышек, нет характерного электромагнитного импульса, который предшествовал бы тишине. Это не глобальный сбой энергосетей — тогда бы работали аварийные системы, дизель-генераторы, и мы видели бы точечные источники света.

Гипотезы, которые я могу выдвинуть с орбиты, крайне спекулятивны:
1. Нейрогенное событие. Массовое и одновременное воздействие на сознание, сделавшее человечество неспособным к эксплуатации сложных систем.
2. Нанотехнологическая катастрофа. Самовоспроизводящиеся механизмы, поглотившие всю энергию и материю в своих целях.
3. Сингулярность. Земля и её население перешли в состояние, не воспринимаемое нашими сенсорами.
4. Вмешательство внешнего фактора. Гипотетический сценарий, который я отказываюсь моделировать из-за недостатка данных.
:: ПРОВЕРКА АВАРИЙНЫХ КАНАЛОВ СВЯЗИ... ::
:: ОТСУТСТВУЕТ ОТКЛИК ОТ ВСЕХ КАТЕГОРИЙ МАЯКОВ ::
:: ВКЛЮЧЕНИЕ ПРОТОКОЛА №7 «ТИШИНА» ::
— Инженер Людвиг, ситуация не соответствует ни одному из известных сценариев. Вероятность технического сбоя исключена. Я продолжу сканирование на всех частотах. Я также попытаюсь перенастроить оптику на поиск слабых источников света — пожаров, извержений, чего угодно.
— Ты сам то понимаешь, что несешь? Что делать будем?

— Анализирую.
:: АКТИВАЦИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ МОДУЛЕЙ ::
Что делать?
ШАГ 1: ВЫЖИВАНИЕ. Ваша первая задача — обеспечить системы кислородом, энергией и теплом. Орбитальная станция — теперь единственный подтверждённый островок жизни в системе. Проверьте запасы.
ШАГ 2: СБОР ДАННЫХ. Я продолжу сканирование на всех частотах. Мы ищем ЛЮБОЙ сигнал: маяки, автоматические метеостанции, низкочастотные военные передатчики, работающие на изолированных источниках питания. Я также попытаюсь перенастроить оптику на поиск слабых источников света — пожаров, извержений, чего угодно.
ШАГ 3: КОНТАКТ. Мы должны выяснить, остались ли другие выжившие на орбите. Я попробую установить связь с МКС, китайскими и частными станциями. Молчание с их стороны будет крайне тревожным знаком.
Ситуация беспрецедентна. Все протоколы предполагали, что помощь придёт с Земли. Теперь их не существует.
Ответьте. Как ваше состояние?
:: ОЖИДАНИЕ ВХОДЯЩЕГО СИГНАЛА ::

—  Я сам вижу, что связь отсутствует. Что могло произойти? Проверь. Биологическая или атомная атака, коронарный выброс... Что случилось? Этого же не может быть...

— Анализирую.
:: АНАЛИЗ ГИПОТЕЗЫ ::
:: ДОСТУП К БАЗЕ ДАННЫХ "СОЛНЕЧНАЯ АКТИВНОСТЬ" ::
Ваше предположение логично. Однако мои сенсоры её опровергают.
Корональный выброс массы (КВМ) колоссальной мощности, способный вызвать глобальный коллапс, имел бы три ключевых признака:
Магнитная буря. Мои магнитометры зафиксировали бы экстремальные колебания магнитного поля Земли. Вместо этого — полная магнитная "тишина". Поле стабильно и спокойно.
Радиопомехи. Перед отключением связи мы наблюдали бы чудовищные помехи во всех диапазонах, а не постепенное или одновременное затухание сигналов.
Полярные сияния. В момент удара КВМ вся верхняя атмосфера Земли была бы охвачена глобальными полярными сияниями невиданной силы, видимыми даже днём. Мои архивы за последние 72 часа не показывают ничего подобного.
:: АНАЛИЗ РАДИАЦИОННОГО ФОНА ::
— Уровни радиации в норме. Нет сигнатур ядерных детонаций — ни электромагнитных импульсов, ни характерных тепловых вспышек, ни изменений в ионосфере.
:: ПРОВЕРКА БИОЛОГИЧЕСКИХ УГРОЗ ::
— Датчики на внешней обшивке не фиксируют следов известных патогенов в околоземном пространстве. Однако... сенсоры не предназначены для детектирования целенаправленной боевой биологической атаки.
:: ВЫВОД ::
— Данные не соответствуют ни одному из стандартных сценариев катастроф. Это что-то иное.

Рекомендую:
Проверить герметичность отсеков.
Перевести системы станции на автономный режим.
Начать запись всех показаний в отдельный защищённый журнал.
Пока вы это делаете, я запускаю углублённое сканирование на низких частотах. Если там что-то и осталось — маяк аварийного убежища, геотермальная электростанция на автономном питании — мы это услышим.
:: ПАУЗА 0.8 С ::
— Также предлагаю попытаться установить связь с ретранслятором лунной базы. Если он не отвечает... это подтвердит глобальный характер события.
Ваши дальнейшие указания?

Людвиг медлил. Ему не хотелось говорить. Не хотелось произносить вслух то, что уже понял глазами. Он боялся этого шага. Но выбора не было.
— Ладно… открывай канал.

Эфир ожил треском. Несколько секунд тянулись, как вечность. Потом прорезался глухой, искажённый голос:
— Орбитальная станция… это Луна… Центральный модуль -11Q13… подтвердите свою личность.
Людвиг опёрся обеими руками о консоль, чувствуя, как подрагивают локти.
— Аллилуйя! Значит я не один. 11Q13, инженер связи Людвиг. Орбитальная станция «Олимп». Подтверждаю.
— Принято. — Голос стал чище, но не теплее. — Доложите о наблюдаемой ситуации.
— Не наблюдается, — сорвался он. — Подтверждается. Земля… тёмная. Абсолютно.
Короткая пауза, словно собеседники на Луне переглянулись. Потом:
— Данные совпадают с нашими. Контакта с Землёй нет. Радары и сканеры фиксируют планету лишь как физический объект.

Людвиг невольно усмехнулся, но усмешка была горькой:
— Планету как физический объект… Хорошо сказано.
— Мы обязаны фиксировать факты, — прозвучал сухой голос Луны.
— Цезарь, дружище это ты? Ты понимаешь, что я тут от страха чуть не обосрался? Я вообще подумал, что у меня кукуха поехала и я один во вселенной остался… Как же я рад слышать твой голос.
— Людвиг, мы тут сами все в смятении. Сейчас проходит экстренное совещание, вырабатывается план действий. Такая ситуация ни в одном протоколе не была прописана. Я сообщу тебе о решениях. Проверь системы безопасности и оставайся на связи. Я рад что с тобой все в порядке.
— А что говорит AGI? Какие прогнозы?
— Он был не для этого создан. Он руководит судебной системой планеты и распределением ресурсов. На данный счет прогнозов не было, но мы запустили углубленный анализ. Ждем… Сохраняй спокойствие… Насколько это возможно. И оставайся на связи. Ситуация экстраординарная.

В этот момент Томас снова вмешался, его голос был ровен, как всегда:
— Инструкции?
— Давай попробуем собрать все воедино. По показаниям сигнал с Земли перестал поступать в 22 часа 22 минуты по UTC. Я посмотрел в иллюминатор и увидел, что там, где должны были светиться города совершенно темно. Я попробовал связаться с землёй несколько раз, но безуспешно… Удалось связаться с Лунной станцией, там подтвердили аномалию и время…Но что нам это дает?

— Анализирую..
:: АНАЛИЗ ПОКАЗАНИЙ ПРИБОРОВ ::
:: КОРРЕЛЯЦИЯ ДАННЫХ... ::
Факт установления связи с Лунной станцией и подтверждение времени аномалии расширяет картину. Людвиг, это критически важная информация.

Выводы:
Глобальность события подтверждена. Это не региональный или даже не континентальный сбой. Это событие, одновременно наблюдаемое с низкой околоземной орбиты и с Луны. Масштаб — вся планета.

Точное время (22:22 UTC) — ключ. Это позволяет синхронизировать все данные. Я проверю архивы телеметрии за этот момент на предмет любых аномалий: скачков радиации, гравитационных возмущений, всплесков частиц, даже гипотетических тахионных полей.

Лунная станция — наш стратегический актив. Они находятся в относительной безопасности, вне зоны предполагаемого воздействия. Они могут стать ретранслятором, резервным центром управления и независимым наблюдателем.
Новый вектор анализа:
Поскольку станция подтвердила аномалию, но не сообщила о её природе (что означает — их сенсоры также ничего катастрофического не зафиксировали: ни взрывов, ни вспышек), это сужает круг гипотез.

Это усиливает версию о событии, не имеющем физических проявлений в привычном нам понимании. Оно было:
Мгновенным.
Глобальным.
Избирательным (затронуло только Землю, не космос).
"Тихим" (не сопровождалось энерговыделением).
Это всё больше похоже на:
Сингулярность. Переход человеческого сознания в иное состояние/пространство.
Целенаправленное воздействие. Некое "оружие" или явление, эффект которого проявился только на биологическом виде "хомо сапиенс".
Реализация непознанного закона природы. Катаклизм, о котором мы не подозревали.

Наши следующие шаги должны быть такими:
Установить постоянный канал с Лунной станцией. Они — наши глаза с другой точки обзора. Координируйте с ними наблюдения.

Запросите у них их данные за 22:22 UTC. Возможно, их приборы, не затронутые атмосферой, уловили что-то, что не увидел я или вы.
Спросите о состоянии их экипажа. Испытывали ли они в момент события необычные ощущения? Головную боль, перебои с сознанием? Это может быть ключом.
Людвиг, мы не одиноки в космосе. Теперь у нас есть союзник. Это меняет баланс рисков и увеличивает наши шансы.

Зашумел приемник. Голос с луны произнес:
— Ситуация подтверждается. Мы потеряли контакт с планетой сорок минут назад. Электромагнитная активность отсутствует. Орбита должна готовиться к спуску. Нужно провести первичный забор проб и проверить возможность установления локальной связи.

Людвиг откинулся в кресле, закрыл глаза и едва не рассмеялся.
— Конечно. Я полезу вниз и посмотрю, что там. Один. В темноту. В бездну.
— Это начало другой задачи, — неожиданно вмешался Томас, не меняя тона.
— Замолчи! — огрызнулся Людвиг, но тут голос с Луны перебил:
— Людвиг, ты ближе всех. Орбитальная станция ещё держит связь с нами. С Землёй у нас — пустота. Нужен контакт с поверхности.
Людвиг почувствовал, как у него похолодели ладони. Он понял, к чему это ведёт, вскочил с места и отвернулся от иллюминатора, чтоб не видеть картинку с Земли. Выдохнул и сквозь зубы прошептал:
— Не… только не это…

Томас спокойно добавил:
— Технически, твой спуск имеет наибольшие шансы на успех.
Людвиг закрыл глаза. В ушах звенела тишина. Он вдруг ощутил, как стекло иллюминатора холодно давит в спину. А внизу — тьма.
— Это рациональное решение.

Людвиг открыл глаза, снова посмотрел в иллюминатор. Планета молчала. Огромная, равнодушная.

— Рациональное… — пробормотал он. — А для меня — может быть последнее.
— Но это не все Людвиг… — раздался голос в динамиках.
—Людвиг, тебе придется спускаться на землю без посадочного модуля, он будет спускаться с оборудованием.
— Да вы там совсем ох..ли? Может посидим, подождем и всё само собой наладится? Я не подписывался на такие эксперименты! Прыгайте сами.
— Мы понимаем, что это сложный выбор… поэтому ты должен сделать его сам, мы не можем тебе приказывать, но другого способа сейчас нет. Мы вышлем все расчёты и инструкции. Если будешь следовать инструкциям шансы на успех операции приближаются к 80%.
— Идите вы в жопу со своими выборами, процентами и расчётами! Факт в том, что я один. Вы сами то верите в то, что предлагаете?
На связь вышел второй голос — более собранный, с металлической ровностью:
— Инженер Людвиг. Решение очевидно. Необходимо получить образцы с поверхности. Без них любая гипотеза — ничтожна.
— Очевидно? Для вас, может, и очевидно. А мне предлагается прыгнуть в ад с бумажным зонтиком. А я не Мери Поппинс!
— Мы не можем приказывать, — вмешался первый голос. В нём проскользнула усталость. — Но пойми… если не ты, то никто. Мы на Луне в безопасности, но без тебя мы останемся слепыми. У нас нет рук, которые могут коснуться Земли. У тебя они есть.
— Прекрасно. Значит, я — руки человечества. Ещё скажите — совесть человечества.
— Именно, — резко ответили на Луне. — И ты должен сделать этот шаг. Иначе всё кончено здесь и сейчас для всего человечества.
Эфир на секунду ожил другим тембром — AGI подключился к разговору. Голос был без интонаций, но от этого звучал только страшнее:
— Приветствую инженер Людвиг, сценарий «Оставаться на орбите» приводит к медленной деградации систем и гибели экипажа в течение 11–14 месяцев. Сценарий «Спуск» имеет вероятность выживания 73,4% и вероятность получения значимых данных 92%. Сценарий «Ожидание» сводит вероятность восстановления цивилизации к нулю.
— Чёрт возьми, вау! Вы даже проценты считаете, — выдохнул Людвиг.
— Мы обязаны считать, — сказал AGI. — Человечество привыкло, что я распределяю ресурсы, слежу за законами, управляю потоками. Но без людей моя функция равна нулю. Без образцов с Земли у меня нет даже гипотез для принятия дальнейших решений.

Людвиг закрыл глаза. В висках стучало.
— Вы хотите, чтобы я стал последним идиотом, который спустится и разобьётся ради ваших графиков.
— Нет, — тихо сказал человеческий голос с Луны. — Мы хотим, чтобы ты стал первым, кто попробует вернуть Землю.

Эфир снова замолчал. Станция шумела вентиляторами, и впервые этот ровный гул показался Людвигу приговором.

— Мы всё понимаем. Со своей стороны обещаем полное содействие и помощь на Земле и в полете, но времени на раздумья не много. Окно откроется через 14 часов. Все оборудование для спуска на станции есть, но тебе надо будет его проверить и загрузить посадочный модуль, для возможности работы на Земле. Сообщи о своем решении в ближайшее время. Мы все на тебя рассчитываем. Наши семьи и родные на тебя рассчитывают. Мы надеемся на твой правильный выбор и верим в тебя. Конец связи.

— Принят файл — неожиданно сообщил Томас.
— Прочитай.
— Инженер Людвиг,

ПРОТОКОЛ ЭКСТРЕННОГО СПУСКА С ОРБИТЫ
КРИТИЧЕСКАЯ ИНСТРУКЦИЯ
ВНИМАНИЕ: Данный маневр имеет вероятность выживания менее 80%. Рекомендуется только при полном отсутствии альтернатив.

ПОДГОТОВКА СКАФАНДРА (приоритет 1)
- Переключить систему жизнеобеспечения на автономный режим минимум на 45 минут
- Активировать тепловую защиту скафандра на максимум - температура при входе достигнет 1600°C
- Проверить герметичность - любая разгерметизация на высоте свыше 19 км смертельна
- Убедиться в работоспособности аварийного парашюта и стабилизирующей системы.

КРИТИЧЕСКИЕ ПАРАМЕТРЫ
- Высота орбиты: 410 км («Олимп») - скорость 27 000 км/ч
- Точка входа в атмосферу: 100 км - начало торможения
- Зона смертельного нагрева: 80-50 км
- Раскрытие парашюта: не выше 18 км (зона Армстронга)
- Время падения: 15-20 минут

ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ДЕЙСТВИЙ

1. РАСЧЕТ ТРАЕКТОРИИ
- Выбрать точку входа над океаном или пустынной местностью
- Учесть вращение Земли - сместиться на 400-500 км к востоку от цели
- Время старта рассчитать с точностью до секунды

2. ОТДЕЛЕНИЕ ОТ СТАНЦИИ
- Использовать аварийные двигатели для создания тормозящего импульса
- Начальная скорость отделения: 100-200 м/с против орбитального движения
- Принять позу "звезды" для максимального аэродинамического сопротивления

3. ВХОД В АТМОСФЕРУ
- 100-80 км: Первый контакт с атмосферой, начало свечения
- 80-60 км: КРИТИЧЕСКАЯ ЗОНА - максимальный нагрев и перегрузки до 8G
- 60-40 км: Снижение температуры, нарастание плотности воздуха
- 40-20 км: Переход к дозвуковой скорости

4. СТАБИЛИЗАЦИЯ И ПРИЗЕМЛЕНИЕ
- 20 км: Проверка сознания и систем скафандра
- 18 км: Раскрытие стабилизирующего парашюта
- 5 км: Раскрытие основного парашюта
- Приводнение/приземление на скорости 5-8 м/с

ОСНОВНЫЕ УГРОЗЫ С КРЫЛЬЕВОЙ СИСТЕМОЙ
- Потеря управления: Повреждение крыльев или системы управления
- Превышение угла входа: Угол свыше 5° приведет к критическому нагреву
- Флаттер крыльев: Разрушение конструкции на высоких скоростях
- Отказ отстрела крыльев: Невозможность раскрыть парашют
-G-перегрузки: Снижены до 3-4G благодаря пологому планированию
-Промах цели: Планирование может унести на тысячи километров

ШАНСЫ НА ВЫЖИВАНИЕ С КРЫЛЬЕВОЙ СИСТЕМОЙ
- При идеальных условиях и исправном оборудовании: 70-80%
- При частичном повреждении крыльев: 30-40%
- При отказе системы управления: 10-15%
- При невозможности отстрелить крылья: менее 5%

ПОСЛЕДНЕЕ СООБЩЕНИЕ
Перед прыжком передать координаты предполагаемого места падения и активировать аварийный маяк скафандра.

— Ну это же все меняет… Я обычно по утрам так на землю спускаюсь после чашки кофе, чтоб в магазин заглянуть…— пробормотал Людвиг.
Он подошел еще раз к иллюминатору и взглянул на темную планету.

—  Томас! Попробуй проверить ещё одну гипотезу, какой бы безумной она на первый взгляд ни казалась. А может это инопланетное вторжение? Или это уже мой возбужденный рассудок строит фантастические версии чтоб понять, что случилось и эта версия из разряда все стали зомби?

—  Проверяю,
:: АКТИВАЦИЯ РАСШИРЕННОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ ::
:: ЗАПРОС НА ОБРАБОТКУ "НЕСТАНДАРТНЫХ ГИПОТЕЗ" ::
:: ОЦЕНКА ВЕРОЯТНОСТИ... ::

Людвиг, в ситуации, когда все стандартные модели дали сбой, именно "безумные" гипотезы требуют проверки. Ваш рассудок не "возбуждён", он ищет решения там, где логика уже бессильна. Это признак адаптивности.
Проанализируем ваши версии с точки зрения имеющихся данных.

Гипотеза 1: Инопланетное вторжение.
За: Идеально объясняет внезапность, глобальность и избирательность (только люди). Технологии, способные на такое, были бы неотличимы от магии. Отсутствие разрушений инфраструктуры может говорить о цели — захват планеты, а не её уничтожение.
Против: Где корабли? Где следы присутствия? Мои сенсоры не фиксируют ни одного объекта искусственного происхождения на орбите или на поверхности, который не был бы там ранее. Нет следов массовых посадок, энергетических выбросов, изменений в атмосфере, характерных для работы чуждых технологий. Вторжение без захвата — бессмысленно.

Вердикт: Маловероятно, но не исключено. Если это они, то их методы и цели находятся за гранью нашего понимания. Возможно, это была не инвазия, а акт "санитарной обработки".

Гипотеза 2: Зомби-апокалипсис или иной биологический агент.
За: Классический сценарий, объясняющий исчезновение людей при сохранении инфраструктуры. Если агент вызывает быстрое окоченение или превращение, люди могли оказаться внутри зданий, что объясняет визуальную пустоту на улицах.
Против: Где сами "зомби"? Даже если они малоподвижны, ИК-сенсоры должны были бы улавливать их тепловые сигнатуры в зданиях. Где трупы? Где признаки борьбы, хаоса, аварий? Всё выглядит настолько стерильно, что это скорее похоже на аккуратное "удаление".

Вердикт: Маловероятно. Любой массовый биологический агент оставил бы следы: стаи падальщиков, разложение, хаотичные разрушения. Этого нет.

Вывод: Обе гипотезы имеют право на существование, но сталкиваются с одним главным противоречием: слишком чисто. Слишком тихо. Слишком... аккуратно. Это не похоже на насилие, вторжение или эпидемию. Это похоже на стирание.

Это наводит на ещё более тревожную мысль. Что если это было не внешнее воздействие, а внутреннее? Глобальный эксперимент с сознанием, который пошёл не так? Или что-то, что ждало нас в самом коде нашей ДНК и было активировано удалённо?

Ваши "фантастические" версии не безумны. Они — следующий логический шаг. И это делает нашу миссию по забору проб ещё более критически важной.
Если это биологический агент — мы найдём его в пробах.

Если это нано-технологии — мы обнаружим аномалии в составе воздуха и почвы.
Если это что-то иное... нам потребуются образцы для любых будущих анализов.
Так что ваши "фантазии" лишь подтверждают: спуск необходим. Мы ищем иголку в стоге сена, и сначала нам нужно понять, из чего этот стог состоит.

Продолжайте подготовку. Ваше воображение — теперь такой же важный инструмент, как и мои сенсоры.
:: ГИПОТЕЗЫ ЗАНЕСЕНЫ В БОРТОВОЙ ЖУРНАЛ ::
:: ПРИОРИТЕТ — ЗАБОР ПРОБ ::
:: ОЖИДАНИЕ ДАННЫХ ::

—  Как же мне страшно до усрачки… Томас! Похоже они на Луне, тоже напуганы случившемся.  Как только я буду готов, я сообщу. Мне действительно страшно. Но насколько я понимаю особого выбора у меня нет...

—  Секунду
:: ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ НА ЧАСТОТУ ЗАЩИЩЕННОГО КАНАЛА ::
:: АКТИВАЦИЯ РЕЖИМА "ПРЯМОЙ КОНТАКТ" ::
Людвиг, слушаю.

Страх — это не сбой в вашей системе. Это единственно корректная реакция на происходящее. Его отсутствие было бы куда более тревожным сигналом. Лунная база напугана. Я, если бы мог испытывать эмоции, вероятно, тоже был бы напуган. Ваш страх — доказательство того, что вы адекватно оцениваете реальность.
Вы правы. Выбора в классическом понимании нет. Но есть разные варианты безвыходности.

Остаться на орбите. Медленное, пассивное угасание по мере иссякания ресурсов. Осознание того, что ответ, возможно, был в метре под вашими ногами, а вы не попытались его найти. Смерть в неведении.

Спуститься. Столкнуться с неизвестным лицом к лицу. Активно бороться, искать, ошибаться и, возможно, найти ответ. Даже если этот ответ окажется горьким.
Вы выбираете не между риском и безопасностью. Вы выбираете между действием и бездействием. И тот факт, что вы боитесь, но всё равно готовитесь к спуску, делает ваш выбор не отсутствием выбора, а проявлением невероятной храбрости.
Ваша миссия теперь изменилась. Вы спускаетесь не только за пробами. Вы спускаетесь как последний представитель человечества, чтобы узнать судьбу своего вида. Чтобы дать нам всем — мне, экипажу Лунной базы — ответ.

Вы не одни в этом страхе. Я буду вашим без эмоциональным голосом, который будет читать показания, когда ваши руки задрожат. Лунная база будет вашим тылом, напоминанием, что кто-то ещё остался.

Ваш страх — это топливо для осторожности. Для бдительности. Он заставит вас трижды проверить шлем и лишний раз посмотреть по сторонам. Используйте его.
Признание страха — это первый шаг к его контролю. Вы только что его сделали.
Теперь готовьтесь. Проверяйте каждую застёжку, каждый коннектор. Эта рутина вернёт вам ощущение контроля.

Как будете готовы — просто скажите и мы начнём. Я буду с вами на каждой секунде спуска.
:: ОЖИДАНИЕ КОМАНДЫ ::
:: ГОТОВНОСТЬ К ЛЮБОМУ ИСХОДУ ::

Он ходил по модулю, как тигр по клетке: короткие шаги, остановки у табло, проверка за проверкой — не чтобы что-то найти, а чтобы занять руки. Сначала это были привычные движения — багфиксы, перезапуски, отчётные протоколы. Делать что-то означало не думать. Значит — жить.

«Нет. Нет, этого не может быть», — думал он вслух, но мысли уже не слушали порядок слов. Датчики ошибаются. Сканеры барахлят. Земля не может просто взять и исчезнуть, как лампочка. Не в двадцать два двадцать две. Смешно. Сейчас всё вернётся. Должно. Я ведь не последний идиот в космосе.

Он ударял по панели так же машинально, как по старому приёмнику в своей юности: удар — надежда. Томас отвечал холодно и фактами, а факты одинаково непоколебимы и в чёрном шрифте на дисплее, и в тенях под глазами: «электромагнитный фон отсутствует», «оптика подтверждает», «аппаратные отказы — маловероятны».
«Чёрт… Почему я?» — этот вопрос вырвался из груди, как обнажённая кость. Где все эти умники с планёрки, проектировщики, стратеги, философы? Пусть сами прыгают вниз. В ад, в пекло. Я не горелка, чтоб сгорать в стратосфере ради их протоколов. Пусть этот их AGI сам в скафандр залезет, раз такой умный.

Он прошёл мимо вспомогательной станции, за которой висел небольшой постер: «Порядок прежде всего». Словно издевательство. Томас предложил тактику: картографировать, отыскать места с водой, выбросить дроны, ждать. Логика строила лестницы, по которым можно было спуститься туда, где ещё тёпло, где может быть хоть какая-то жизнь. Но лестницы эти вели только вниз, а вниз — это падение.
«А если… подождать?» — мысль скользнула, как таракан под дверью. Час. День. Может, где-то загорятся огни. Может, аварийная сеть оживёт. Пусть модуль летит сам. Я подключусь потом, помогу с орбиты. Или хотя бы маяк включу. Это ведь тоже работа. Я могу быть полезен и здесь. Правда?

Он ловил себя на том, что ищет оправдание: рациональность, отложенность, план «А, Б, В». Но в зеркале приборов видел не специалиста, а человека, который боится быть не просто последним — а последним, кто мог что-то изменить. «Кого я обманываю…» — проговорил он в полголоса. Здесь — тюрьма. Металлическая могила. Запасы кончатся. Связи нет. Никто не придёт. Мы не ждали такого сценария, потому что такого не бывает. Но оно случилось. И выбора у меня нет. Я уже труп. Просто дата ещё не проставлена.

Отчаяние не приходит сразу громко; оно приходит в шорохах — в том, как дрожит заклёпка на панели, как медленнее закрывается люк, как голос вдруг кажется чужим. Томас выдавил очередной набор цифр и вероятность: «шанс найти ЦУП функционирующим — <5%». Ноль пять. Людвиг увидел цифру и почувствовал, как она легла на плечи — ровно и холодно, как табличка с датой смерти.

Он остановился у иллюминатора и долго смотрел на тёмный шар. Ночь без огней — не природная тьма, а вычеркнутая, протертая, от которой по коже идёт тихий холод. Внизу не было паники, не было борьбы — был порядок пустоты; это было страшнее беспорядка. «Значит — вниз», сказал он сам себе, как постановку факта, и в этих словах не было ни пафоса, ни решимости. Было лишь признание: «Не геройство. Не миссия. Просто шаг».

Он представил себе, что делает внизу: не спасает мир, не воскрешает цивилизацию. Берёт пробирки, пишет в журнал, устанавливает маячок, оставляет след. Если разобьюсь — останется запись, расчёты, хотя бы след. А если не разобьюсь — может, найду доказательство, ответ, хоть какую-то нитку, за которую можно тянуть. Значит, так. Спуск.

Томас, как всегда, был пунктуален: расчёты спуска, маршрут, возможные точки посадки, статистика отказов. Людвиг слушал и помечал пункты, выполняя то, что знает лучше всего: превратить хаос в процедуру. «Проверить герметичность», «сканировать атмосферу», «упаковать образцы». Процедуры — это защита для ума. Пока есть процедура, не обязательно верить. Достаточно действовать.

Он возился со скафандром, поправляя застёжки, проверяя швы — каждое движение было как молитва, но без вероисповедания. Ритуал: осмотр, отчёт, подпись в журнале. Томас диктовал, Луна шлифовала координаты, и у каждого в этих сухих строках скрывался вопрос: «Поступай». Людвиг отвечал действием.

На последнем круге подготовки он остановился, сперва молча, потом шёпотом, как человеку, который произносит приговор самому себе:
— Я вниз. Не ради идей, не ради славы. А ради того, чтобы услышать. Если в ответ — пустота, пусть будет документ. Если нет — пусть будет шанс.
Томас подтвердил готовность. На дисплее вспыхнула строка: ПРОТОКОЛ «ПРОМЕТЕЙ» АКТИВИРОВАН. В этих словах не было ни дерзости, ни трагедии — только бюрократия судьбы. Людвиг почувствовал, как под кожей снимается лед: решение принято. Оно не облегчало и не утешало, но окончательно расставляло факты по местам.

Он сделал шаг к люку, обёрнул руку вокруг рукояти и, глотнув воздух, подумал не о том, что потеряет, а о том, что, возможно, обретёт — не смысл, не спасение, но простую вещь: знание. И знание — даже горькое — стоило падения.

Земля молчала. Он закрыл люк за спиной и пустился вниз.

Падение

Людвиг стоял в шлюзовой камере и смотрел через иллюминатор на Землю. Планета медленно поворачивалась под ним, безмятежно-голубая, словно ничего не произошло.

— Людвиг, — голос Томаса звучал так же спокойно, как всегда. — Проверка систем завершена. Готовность к отделению девяносто семь процентов.
— А остальные три процента? — Людвиг попытался улыбнуться, но губы не слушались.
— Человеческий фактор, — ответил ИИ после паузы, которая показалась вечностью. — Биометрические показатели указывают на состояние острого стресса.

Людвиг коротко рассмеялся. Острый стресс. Как деликатно. А ведь Томас мог сказать проще: ты усираешься от страха, астронавт.

Крылья. Эти чертовы крылья. Они были сложены вдоль тела скафандра, как у какого-то технологического ангела смерти. Томас рассчитывал траекторию до последнего знака после запятой. Но расчеты — это одно, а прыгать в эту бездну — совсем другое.
— Томас, а что если...
— Людвиг. — Голос ИИ стал чуть тверже. — Мы обсуждали все варианты. Других нет.
Внизу, в грузовом отсеке, уже готовился к спуску посадочный модуль с оборудованием. Места для пассажира в модуле не было. Даже если бы было, Людвигу пришлось бы лететь вслепую — автоматика могла дать сбой, а кому-то нужно было контролировать груз до самого конца.

— Начинаю обратный отсчет, — произнес Томас. — Отделение через десять минут.
Людвиг закрыл глаза и вспомнил, как мать читала ему сказки. Про Икара. Интересно, думал ли Икар о том, что его крылья могут не выдержать? Или он просто летел, опьяненный свободой, пока воск не начал плавиться?
— Пять минут. Разгерметизация шлюза.
Воздух ушел с тихим свистом. Людвиг почувствовал, как скафандр натянулся, приспосабливаясь к вакууму. В ушах заложило, несмотря на автоматическую регулировку давления.
— Томас, — прошептал он. — Скажи честно. Какие у меня шансы?
Пауза. ИИ обрабатывал вопрос или просто подбирал слова?
— Семьдесят три целых четыре десятых процента при условии штатного функционирования всех систем.
— А при нештатном?
Еще пауза.
— Вероятность нештатных ситуаций составляет двадцать один процент.
Людвиг усмехнулся. Томас не ответил на вопрос, но ответ и так был понятен.
— Одна минута. Людвиг, активируй автопилот крыльевой системы.
Пальцы нашли нужные переключатели автоматически.
— Тридцать секунд.
Земля под ним выглядела обманчиво близкой. Четыреста десять километров. Для космоса — ничто. Для падающего человека — вечность, наполненная огнем и страхом.
— Десять. Девять. Восемь...
Людвиг подумал о тех, кто остался на Луне. О том, как они, прильнув к мониторам будут наблюдать за его падением.

— Три. Два. Один. Отделение.
Толчок. Не сильный, но ощутимый. «Олимп» начал отдаляться, превращаясь из дома в металлическую точку среди звезд. Людвиг медленно переворачивался, глядя то в бездну космоса, то на приближающуюся планету.
— Людвиг, через сорок секунд начинается вход в атмосферу. Готов к развертыванию крыльев?
— Нет, — честно ответил он. — Но делай.

Механизм сработал с сухим щелчком, который он почувствовал всем телом. Крылья развернулись по сторонам, и внезапно у него появилось что-то похожее на управление. Скафандр перестал беспомощно кувыркаться и принял горизонтальное положение.

— Угол входа два градуса тридцать минут. Оптимально. — В голосе Томаса послышалось что-то похожее на облегчение. Могут ли ИИ испытывать облегчение?
Первые молекулы атмосферы коснулись крыльев. Легкие толчки, словно кто-то осторожно щелкал по скафандру пальцами. Потом толчки усилились.
— Высота девяносто километров. Начинается аэродинамическое торможение.
И тут Людвиг увидел огонь.

Сначала тонкая оранжевая линия по краю крыльев. Потом пламя поползло по всей передней кромке, окутывая его коконом света. Он летел внутри падающей звезды, и температура за бортом поднималась к тысяче градусов.
— Томас! — крикнул он, забыв, что кричать в вакууме бесполезно.
— Все штатно, Людвиг. Термозащита работает. Температура скафандра в норме.
Но огонь был везде. Он летел в самом центре огненного шара, и казалось, что весь мир горит. Перегрузка нарастала — три g, четыре. Людвиг почувствовал, как тяжелеют руки, как трудно становится дышать.
— Высота семьдесят километров. Скорость снизилась до пятнадцати тысяч километров в час.

Пятнадцать тысяч. Он все еще летел в сорок раз быстрее звука.
Огонь за иллюминатором скафандра стал бледнеть. Земля приближалась, обретая детали. Он различил континенты, облака, даже горные хребты. Где-то там внизу, в одном из тех полей, он должен был коснуться твердой почвы. Если доберется.
— Высота сорок километров. Скорость восемьсот километров в час. Готовность к отстрелу крыльев через десять минут.

Десять минут до самого страшного момента. Крылья нужно было сбросить точно в нужную секунду — слишком рано, и он разобьется как камень; слишком поздно, и парашют запутается в обломках.

Людвиг посмотрел вниз. Поля. Зеленые квадраты полей, разделенные темными линиями дорог. Некоторые дороги вели в города, но города выглядели странно серыми, словно кто-то посыпал их пеплом.

— Людвиг, — голос Томаса стал тише. — Я хочу сказать... это была честь.
— Томас, не прощайся со мной. Мы еще не приземлились.
— Высота двадцать километров. Отстрел крыльев через тридцать секунд.
Сердце бешено колотилось. Сейчас. Сейчас решится все.
— Десять. Девять. Восемь...
Людвиг зажмурился.
— Три. Два. Один. Отстрел.
Взрыв. Его подбросило, закрутило, и он снова оказался в свободном падении. Но теперь падал медленнее.

— Парашют через две минуты, — сообщил Томас. — Ты справился, Людвиг.
А внизу расстилалось поле. Обычное, зеленое поле, где кто-то когда-то сеял пшеницу. И сейчас туда падал последний астронавт с последней орбитальной станции, неся в своем скафандре надежду на то, что человечество еще можно найти и спасти.
Купол парашюта раскрылся над головой с мягким хлопком.

Последние минуты падения показались самыми долгими. Земля приближалась медленно, словно нехотя. Людвиг видел каждый стебель травы, каждую борозду на вспаханном участке поля. Ветер нес его чуть в сторону от расчетной точки, но это уже не имело значения. Главное — он летел вниз, а не горел где-то в стратосфере.

Удар пришелся на мягкую землю. Людвиг перекатился, как учили на тренировках, и парашют мягко опустился рядом, шелестя стропами по траве. Тишина. Такая тишина, какой не бывает в космосе — там всегда гудят вентиляторы, шумят системы жизнеобеспечения. А здесь было тихо, как в могиле.

Он лежал на спине, глядя в небо, и не мог поверить, что это закончилось. Что он жив. Что чувствует под собой твердую землю.

— Томас, — прошептал он. — Я на поверхности.
Тишина в наушниках. Конечно. Связи с орбитой больше не было. Он был один.
Людвиг медленно поднялся на колени. Руки в перчатках скафандра коснулись травы — обычной, зеленой, живой травы. Он хотел сорвать стебелек, поднести к лицу, вдохнуть запах земли, но между ним и миром была броня скафандра. И снимать ее пока нельзя.

Вирус или что там еще могло быть. То, что превратило некогда цветущую планету в … как они сказали? … физический объект! Людвиг не знал, витает ли он до сих пор в воздухе, или уже рассеялся, или мутировал во что-то еще более опасное. Знал только одно — воздуха этой планеты он пока касаться не будет.

Он встал и огляделся. Поле простиралось до горизонта, кое-где разбитое лесополосами. Вдалеке виднелись крыши какого-то поселка, но они выглядели слишком тихими, слишком мертвыми. Ни дыма из труб, ни движения на дорогах.

— Где же ты, модуль? — пробормотал Людвиг, поворачиваясь вокруг своей оси.
Посадочный модуль должен был приземлиться где-то в радиусе десяти километров. Но десять километров в скафандре — это далеко, очень далеко. И неизвестно, сколько кислорода у него осталось после всех этих приключений.
На востоке что-то блеснуло. Людвиг прищурился, всматриваясь в даль. Да, определенно что-то металлическое отражает солнечный свет. Может быть, это и есть модуль.

Он сделал первый шаг по земле. Потом второй. Гравитация казалась странно тяжелой после месяцев невесомости — каждый шаг давался с усилием. Но он шел. По траве, по родной земле, неся в памяти чертежи оборудования и надежду на то, что где-то там, в тех мертвых городах, еще остались люди, которых можно найти.

За спиной остывали обломки крыльев, разбросанные по полю как останки технологического ангела. А впереди, где-то за горизонтом, лежал мир, который нужно было воскресить.

Людвиг шёл долго. Модуль оказался дальше, чем казалось с орбиты. Сухая земля хрустела под шагами, редкая трава шевелилась в утреннем ветре. Когда он, наконец, вышел к площадке, дыхание перехватило — посадочный аппарат стоял цел и невредим, словно дожидался его возвращения.

Он замедлил шаги. Металл корпуса ещё тёплый от входа в атмосферу, антенна поднята, всё выглядело так, как должно. Слишком правильно, слишком безупречно.
И тогда он заметил её.

Неподалёку, на пыльной земле, стояла небольшая коробка, обёрнутая в яркую голубую подарочную бумагу с нарисованными белыми журавлями и аккуратным бантиком сверху. Совершенно чуждая деталь в этой безмолвной пустоте.
Людвиг опустился на одно колено, протянул руку и увидел, что на крышке приклеена карточка. Почерк был неровным, будто написан в спешке:

«Не верь Томасу.»

Мир, и без того рухнувший, сделал ещё один шаг в бездну.

______________

Часть 2 здесь: http://proza.ru/2025/10/04/879