Излом

Серёге Постолову посчастливилось родиться во времена  предсмертной агонии одной из величайших мировых империй - Союза Советских Социалистических Республик. Случилось сие событие в одном из отдалённых северных поселений А…ой губернии. В то время это был ещё достаточно крепкий  и самодостаточный городок, сочетающий в себе всю атрибутику  районного центра: такие как клуб, предприятия по ремонту и обслуживанию  сельскохозяйственной техники, районное потребительское общество, молочный, хлебный комбинаты и так далее. Со всех сторон город окружало сказочное  по красоте природное разнообразие северных широт: дремучие леса, озёра, а также рассекающая территорию городка на две неравные части река, пополняющая воды холодного и сурового Белого моря. Район изобиловал, как и везде в те времена, колхозными и совхозными хозяйствами, выращивающими, в силу достаточно скудных возможностей севера, различную плодоовощную продукцию, осуществляющими промысел речной и озёрной рыбы, но в основном пробивающими себе дорогу в жизнь и право на существование заготовкой и обработкой леса.

Но ничего этого Серёге в силу своего малолетства застать не удалось, так как период его невинного и бессознательного   возраста совпал со временем крушения идеалов всеобщего равенства и справедливости.

Была у серёгиного городка одна архитектурная особенность - это обилие величественных, но заброшенных и требующих реконструкции церквей и храмов, которые были воздвигнуты ещё в 17-19 веках, и которые предавали бы облику города, если бы не ветхость и запустение, вид торжественный и величавый. Но даже не смотря на облупившуюся штукатурку на их стенах, заржавевшие и потрескавшиеся купола и сорванные с петель двери, сооружения эти выражали собой монолитность, красоту и духовность одноэтажной застройки городка.

То ли древность города со своей славной боевой историей, то ли географическое положение в глубинке Российского Севера в окружении суровой и первозданной природы, воспитали в Серёге личность с сильным характером и довольно таки развитым чувством собственного достоинства и патриотических целеустремлений. Может по этой причине, может по какой-то другой, но в детстве Серёга очень часто дрался, почти каждый день, причём чаще был бит, чем бил кого-либо, так как дрался с ребятами, которые были старше его. Дрался он по-любому поводу, но чаще за честь своих друзей и родных, за справедливость и правду, понятные только мальчишкам в его возрасте.

Родители у Серёги были простыми и довольно таки небогатыми людьми: мать работала на почте кассиром, отец - слесарь, после развала предприятия, на котором он трудился  без малого 15 лет, был брошен, как и  многие в те времена в жернова безработицы и перебивался случайными заработками. Была ещё младшая сестрёнка - Иришка, недоношенная, часто болеющая девчушка, из-за которой мать Серёги была вынуждена постоянно брать освобождение от работы из-за её частых множественных заболеваний, и вследствие этого имела большие проблемы со своим начальством.

Друзей у Серёги было немного, да и те скорее были даже  не друзьями, а товарищами  по совместным играм. Сложилось это из-за непростого серёгиного характера, замкнутости  и дефицита общительности.

Не смотря на это,   был он  достаточно сообразительным, поэтому учёба ему давалась без особого труда. Его часто хвалили учителя, что ещё более подзадоривало одноклассников не упустить случая подраться с ним после школьных уроков. Это  продолжалось до тех самых пор пока Серёга не занялся боксом в местной спортивной школе, где тренировал таких же как и он пацанов, когда-то подававший большие надежды в советском спорте, но уже давно отошедший от дел, и слегка злоупотребляющий спиртным,  Анатолий Михайлович Данилов, или просто дядя Толя.

Так он и взрослел,  впитывая, как губка, в силу своей эмоциональности и хорошо развитого воображения мрачный негатив    происходящих вокруг него явлений разрушения некогда могущественного государства, наблюдая и отвергая стадную зависимость своих старших товарищей от западного "ширпотреба".

Наступили 90-е годы двадцатого века - смутное время, время нищеты и гражданских междоусобиц, время разорения и обнищания большинства, время отмирания и даже насильственной ампутации  идеалов, возведённых   кровью и потом многонациональной страны.

Не смотря на юный возраст, Серёга довольно тяжело воспринимал наступившие  изменения, и сожалел об ушедших  пионерских годах, о школьной форме с алым галстуком, о заучивании наизусть национального гимна, напечатанного на обложках тетрадей "в линейку".
 
В  силу своего не до конца созревшего  сознания,  он оценивал всё несколько наивно, видя происходящие  вокруг обнищание людей, потерю отцом работы, перерождение единственного в городе кинотеатра, где он так любил смотреть с родителями кино,  в рыночный павильон по продаже китайского барахла. Сравнивая бросавшуюся в глаза  неприглядную  картину выбитых и заколоченных окон парадного и так ему нравившегося старинного  здания музея, некогда свидетельствовавшего о великой и славной истории их городка  со светлыми и весёлыми картинками, нарисованными в фильмах советской эпохи, повествующих  о дружбе, братстве и единстве людей. Таковы были его юношеские впечатления.

Но время упрямо текло, и пришла  пора готовиться Серёге  к полному опасностей самостоятельному "плаванию" в океане  взрослой  жизни.

Наступил важный жизненный этап - волнительное и сладостное время сдачи выпускных экзаменов в средней школе и избавление  от её десятилетних жарких  объятий. Это были великолепные тёплые майские дни, совершенно нехарактерные для северных широт. Яркие лучи солнца ласково согревали нежно-зелёные поля с  рассыпанными   по их поверхности жёлтыми  цветами  одуванчиков - словно убежавшими  от матери-наседки цыплятами. Клейкие зелёные листочки  нехотя,  с опаской выклёвывались из своих бурых почек,  показывая всем великолепие своих правильных геометрических форм.  Воздух наполняло благоухание первых спешащих к опылению  цветов и тёплый еле ощутимый  запах согретой солнцем весенней пыли. Как же тяжело и неприятно сидеть за учебниками, когда за окнами такое благообразие, выстроенное матушкой природой в симбиозе с  неожиданно тёплой и приветливой  весной,  прогретой ласковым  майским солнышком. Хочется гулять, дышать полной грудью, нежиться под его лучами, щурясь от яркого света, слушать весёлое чириканье воробьёв, играющих на асфальте в догонялки. Но экзамены, есть экзамены. И Серёга со всей серьёзностью и ответственностью уже достаточно взрослого, как он считал, человека догрызал те куски гранита науки, которые не успел изгрызть  во время учебного года.

Как раз в такой момент его жизни, когда он пыхтел над учебником алгебры, готовясь к очередному экзамену возле отрытого настежь окна на кухне, не забывая при этом прихлёбывать горячий чай из своей любимой керамической кружки, отличающейся от остальных кружек в доме своими внушительными размерами, в дверь позвонили. Открыв, он увидел на пороге своего товарища по боксёрской секции Андронова Виталю, который был на пол-года постарше, учился в училище в другом районе города на автослесаря,  и с которым у него сложились приятельские отношения.

- Здорово! - как всегда угрюмо поздоровался Виталя и протянул руку с растопыренными пальцами, такая манера здороваться была характерна только ему.
- Здорово! - ответил Серёга в ответ,  и пожал протянутую  руку. 
- Чем занимаешься? - спросил Виталя, и не дожидаясь приглашения, зашёл в квартиру, небрежно скинув с себя порядком потрепанные и  источающие  резкий неприятный запах ботинки.

- Готовлюсь к экзаменам - ответил Серёга, в надежде, что при этих словах, его товарищ, поняв, как ему некогда, оденет назад свои ботинки и не будет занимать  такое дорогое для него сейчас  время. Но Виталий даже и не подумал уходить. Приняв вид самой невозмутимости, он, чуть ли не отодвинув Серёгу в сторону, направился прямиком на кухню, подойдя к самому окну,  выглянул через  него во двор и быстро повернулся к своему другу.
- Что думаешь потом делать, после экзаменов? - спросил он.
- Поступать буду - ответил Серёга - в институт.
- Понятно. А  я вот в военкомате был, в армию пойду, на войну, в Чечню. Видел как там наших пацанов месят  уроды чёрные? Долбить их буду пока руки не отвалятся. Может со мной? - спросил он ожидающе.
- Да я как-то не думал об этом, хочется выучиться,  всё-таки  не зря десять лет на четыре и пять учился.
- Понятно - с сожалением сказал Виталя. Вообще, понятно было любимое слово Витальки, которое он вставлял в разговоре  везде, где надо и нет, придавая ему различную интонацию.
-  А я думал вместе поедем, ты же всегда говорил, что Родину защищать надо, те ребята, которых   там ложат сейчас, тоже, наверное учиться хотели.
Сергей промолчал, задумавшись.

После их разговор продолжился на другие  темы. Виталя выпил две больших кружки  чая закусывая его  бутербродами, обильно намазывая при этом маргарин «Рама» на хлеб, и уплетая их за обе щёки.  Как и  большинство    парней  в его возрасте, он постоянно испытывал  чувство лёгкого голода и желание что-нибудь съесть. После этого  он поспешно  попрощался и ушёл.

В тот момент Серёга даже заподозрить не мог, что это был  последний раз когда он видел своего друга живым. Осенью Андронова  Виталия призвали на службу в российские вооружённые силы, служить ему выпало в дивизии особого назначения внутренних войск МВД, спустя непродолжительное время он со своей ротой  попал в Г…, где приблизительно через месяц погиб в бою с боевиками. Но знать  этого Серёга не мог, и поэтому с облегчением вздохнул, когда проводил Виталю и снова засел за зубрёжку так трудно  дававшейся ему алгебры.

Выпускные экзамены были сданы успешно, за окном уже вовсю  плясало  лето, призывая в свои тёплые ласковые объятия растревоженное молодое сердце. Отгремел выпускной вечер, с застольем, танцами и встречей утреннего рассвета на берегу реки - последний глоток юношеского зелья, щедро приправленного слезами учителей и родителей, смехом и надеждами вчерашних учеников.

Совсем немного времени для передышки, и наступает следующая тревожная пора для выпустившихся школьников: время для вступительных экзаменов в различные учебные заведения.

Серёга без труда выдержал вступительные испытания и поступил на один из факультетов регионального ВУЗа. В те дни  он был невероятно счастлив, правда для того  чтобы учиться ему пришлось покинуть родительский кров и уехать в областной центр, где он  поселился в студенческом общежитии. Это обстоятельство Серёгу ничуть не смущало, так как к этому времени он уже совершенно настроился на самостоятельную жизнь.

Институтская пора! Кто из студентов того времени не помнит эти замечательные годы. Общие кухни; авоськи с  продуктами, привезёнными из дома, так заботливо приготовленными и упакованными  матерями в те счастливые их моменты, когда родное чадо удостаивает  своим посещением, и  которые впоследствие,  как диковинные фрукты  вывешиваются  из окон общежития на уличный мороз, дабы не испортились в тепле комнат; весёлые и пьяные кухонные вечеринки с салом, хлебом, квашеной капустой, солёными огурчиками, маринованными опятами  и жареным картофелем на закуску; вечно занятый общий душ - один на весь  этаж; прокуренные лестничные марши и всегда строгая  и вечно чем-то недовольная вахтёрша -  тётя Маша или Галя или ещё какая- нибудь.

И всё таки для многих эти годы стали самыми счастливыми и запомнившимися в жизни, так как зачастую совпадали с наиболее яркими и чувственными событиями ещё не совсем  самостоятельного, но уже  вполне взрослого существования, такими,  как первая  любовь, первые  неудачи и победы, первые житейские трудности  и опыт, полученный от них.

Всё это для Сергея стало неотъемлемой частью студенческой жизни. Учился он довольно неплохо, получал повышенную стипендию, время от времени на выходные  и в свой каникулярный отпуск приезжал домой.

 Так бы безоблачно всё и продолжалось, если бы не известие о гибели  Витальки, о котором он узнал  в период новогодних праздников по приезду в свой городок. Тут же в памяти Серёги возник  образ их последней встречи, и слова его друга. В горле встал комок. Этот момент стал переломным, определяющим в его жизни. В его сердце выжженными буквами вписались  Виталькины слова, приглашавшие  его идти с ним. Какое то чувство вины терзало теперь его, до такой степени, что приблизительно через месяц он забрал документы из института, вернулся домой и на следующий же по приезду день отправился в военкомат. Ни горькие слёзы матери, ни увещевания отца так и не смогли предотвратить этого его намерения.

В военкомате он прошёл медицинскую комиссию, с уверенностью ответил на вопрос комиссара о желании служить именно в войсках специального назначения, а также о своей  решимости встать на защиту целостности и неделимости России от попиравших эти дорогие сердцу патриота ценности  чеченских сепаратистов. После чего вернулся домой и всё оставшееся  до призыва время  помогал отцу в его подработках.

В один из таких дней, он пришёл вместе с отцом на очередной  заказ, им довелось ремонтировать стиральную машину одной женщине, живущей вместе со своей дочерью, которая оказалась сверстницей Серёги и даже его бывшей одноклассницей в начальной школе. Звали её Настя. Всё время пока отец лазил под никак неподдающейся ремонту машинкой, Серёга  не мог спустить с неё глаз и, как ему показалось, Настя отвечала ему взаимностью, улыбаясь и густо краснея, когда ей приходилось проходить мимо него, во время своих хлопот по дому.

Сергей с Настей проулыбались друг другу до самого вечера, пока отец всё таки не наладил "горе-машину" и они с чувством выполненного долга не направились домой. Весь вечер Серёга  думал про Настю, представляя её симпатичное личико, вспоминая как легко она пробегала мимо него, и как тихо,  словно шепча ему что-то,  при этом шуршал её домашний халатик с цветочками и тоненьким пояском. Так, незаметно,  с этими мыслями и   улыбкой на губах его и застал  старый добрый сон.

На следующий день Серёга с твёрдым намерением пригласить  на прогулку Настю, заявился к ней домой под предлогом поискать пассатижи, якобы оставленные им вчера у них в квартире. Естественно, не найдя пассатиж, и собравшись  с духом, он вымолвил: "Может погуляем, сегодня?" К его невероятной радости, Настя согласилась. "Ну, давай" - ответила она ему еле слышно и при этом скромно опустила глаза.

Серёга чуть ли не вприпрыжку выбежал из дома, и с нетерпением стал ждать вечера.
О, это великое чувство юношеской влюблённости, когда кажется это она - одна единственная, другой никогда не будет и не может быть. Когда тебя переполняет клокочущая где-то внутри радость, и  в то же время,   когда тебя душит мерзкое чувство от  случающихся неудач и  разлуки.

Их отношения напоминали лёгкий танец влюблённых мотыльков, в своей наивности забывших о всех тягостях и опасностях окружающего их мира.

А время шло, весна первым лёгким дыханием защекотала нервы, затем разгорячённое лето тяжёлой поступью прошагало мимо, наступила нахмурившаяся, слезливая осень.

Пришло тяжкое время расставания во имя служения отчизне. Море пролитых материнских слёз; лёгкая, но разрывающая сердце своей печалью, улыбка отца; заплаканные  лица младшей сестрёнки и Насти; раздача множества напутствий и обещаний, и, молчание, тяжёлое молчание напоследок.  И только дождь, и только  перрон и только марш "Прощание славянки". Несколько прощальных гудков  и,  сначала медленно, словно нехотя, затем всё быстрее и быстрее поплыли и остались позади сырые от слёз и такие любимые  лица родных, перрон вокзала,   знакомые с детства места,   оставленного позади и до боли близкого сердцу  города.

А дальше день за днём сменяющийся пейзаж за окном. Проезжая каждый населённый пункт, будь то город или село, либо необжитые людьми территории, которых на просторах России великое множество, бескрайние  поля, густые и не очень леса, широкие полноводные реки, узкие речушки, чистые, как блюдца и замысловатой формы заболоченные озёра, гряды гор и предгорье, отмечаешь в каждом из них свою неповторимую изюминку, красоту, свойственную только этому месту и дивишься - какая же бескрайняя Россия и как богато  и живописно одарена она  природой.

Через несколько дней Серёга, вместе с такими же как он новобранцами и сопровождающим офицером добрались наконец до места назначения, где выйдя из пропахшего мазутом плацкарта, были загружены в тентованные грузовики, на которых благополучно прибыли в расположение войсковой части. Выгрузившись и построившись после долгого и изнурительного инструктажа, знакомством с командиром и заместителями  части, строем,  в сопровождении сержантов, были  распределены повзводно и убыли   по казармам. С этого дня началась у Серёги совсем другая, армейская жизнь: зубрёжка не алгебры, а устава, дедовщина в виде зуботычины, воспитание через коллектив, ночные подъёмы и тревоги по 30 за ночь, тушение учебных пожаров с заливанием водой казарменных помещений по щиколотку, а затем уборка этих помещений с пеной по колено, взбитой из нескольких кирпичей хозяйственного мыла, набивка канта на покрывалах заправленных коек, форменное обмундирование,  расползавшееся  по швам на следующий же день после получения, ежечасные  построения, сотни подшив из разорванных на ленты простыней, пристроченных к воротничкам,  а самое главное постоянный голод. Да, не совсем это ожидал увидеть Серёга в армии. Но жизненная закалка, постоянные тренировки в секции бокса позволили ему не только выдержать всё это и остаться на плаву, но и заработать сержантские лычки.

Так и тянулись серёгины дни в армии. Благодаря авторитету, который он для себя заработал рассудительностью, сообразительностью, но, в главной степени, кулаками, проблем по службе у него не было,  и  к нему мало-помалу стали  примыкать  сослуживцы, главным образом те ребята, которые и сами могли за себя постоять, и с которыми самому Постолову было интересно. Подхалимов же  Серёга терпеть не мог и  отвадил их  от себя раз и навсегда. А случилось это следующим образом: как-то в наряде по кухне, когда поварихой тётей Глашей, самой главной в солдатской столовой, от этого наверное и самой толстой в  войсковой части, а может быть даже во всей Российской армии, осуществлялось распределение нарядов  -  кто чем будет заниматься, один из таких солдат - Клиннерг Евгений, рыжий, конопатый, худой и вечно заискивающе улыбающийся, заручившись до этого поддержкой и товарищеским отношением Сергея, попытался силовым путём решить вопрос о перераспределении труда.   Ему досталась не самая почётная миссия, а именно:    выносить отходы и чистить баки, а это считалось самой грязной и унизительной работой на кухне. Поэтому он решил поделиться своими обязанностями с другим военнослужащим - забитым и нелепым солдатом, не способным противостоять покушениям на свою честь и достоинство со стороны не только старослужащих,  но и  сверстников, Кукушкиным Николаем.  Сергей, став свидетелем этой сцены, совершенно безмолвно подошёл к Клиннергу и, схватив его за шиворот, окунул головой в стоящий неподалёку бак с пищевыми отходами, затем с силой швырнул  в гору других  баков, составленных  в форме пирамиды в одном из подсобных помещений. Клиннерг около метра летел ни касаясь ногами земли, когда же приземлился, издал такой грохот, что на шум сбежался не только наряд военнослужащих и персонал столовой во главе с тётей Глашей, но и проходивший в это время возле столовой патруль. Увиденное повергло всех в изумление: посреди подсобного помещения в груде баков лежал поверженный, весь в каше, щах и ещё в каких-то неустановленных пищевых отходах  рыжий Клиннерг, широко выпучив глаза и мыча что-то несуразное. Серёга же, ни  говоря ни слова, развернулся и пошёл дальше мыть свои ложки, как ни в чём не бывало.

Этот случай утвердил Серёгу Постолова в рядах сослуживцев, как человека весьма справедливого, и вызвало у многих чувство симпатии к нему, но были и те, которые его возненавидели и только и ждали удобного момента чтобы как-нибудь   насолить.

Время неумолимо шло, наступила весна.  В  рядах бойцов  прокатился слушок о переброске одного из их  подразделений   в Ч…, для участия в установлении конституционного порядка.

Буквально через неделю на построении  зачитан приказ. Несколько дней на сборы, погрузку и  снова плацкарт и снова всё те же пейзажи, проплывающие  по другую сторону  заплёванных окон вагона.
Когда уезжали,  по земле ещё кое где были разбросаны клочки серого снега, зима упорно не хотела никак сдавать позиции и освобождать  свои обжитые  угодья, по мере же движения, вокруг становилось всё ярче и зеленее, словно  поезд, превратившись в машину времени,  ускорил приход летних дней.

По прибытию в М…., поезд загнали в тупик. После очередного построения и доведения приказа, всем было роздано оружие, а затем и боеприпасы, выставлено охранение. Часть бойцов направлена на разгрузку, остальные оставались в вагонах до особого распоряжения.

В глаза Серёге  бросилась  особенность  местных жителей, а именно мужчин,  которые группами по пять - десять человек облепили площадь возле поезда, лузгали семечки, о чём то разговаривали друг с другом на своём языке и недобро исподлобья смотрели на  серёгиных сослуживцев, стоявших в охранении.

- Неужели заняться нечем? - спросил у Серёги его новоявленный товарищ -здоровенный детина под два метра ростом, несколько  полный, но не толстый,  сибиряк Кочкин Гоша.  То ли дел никаких нет, и смотри как выставились, того и гляди укусят - продолжил он.

Серёга на  замечание друга только  хмыкнул в ответ.
- Видимо недаром нам автоматы дали - после короткой паузы снова вставил Гоша.
- Говорят завтра с утра на аэродром, а оттуда "вертушками" уже в Ч… забрасывать будут - вмешался в разговор, свесив голову с верхней полки,  самый возрастной боец  серёгиного взвода Горелов Николай, попавший в армию после трёхлетней  отсрочки, данной ему в связи рождением его женой двойни. "Два пацана!",- как любил хвастаться Коля.
- Сначала, вроде как, в батальон всех привезут, а потом будут по заставам и блок-постам  раскидывать - добавил Горелов.
- Давайте вместе на одну заставу проситься! - прогремел Гоша.
- Согласен! - ответил Николай.
- Давайте - согласился Серёга.
На следующий день, как и предсказывал Горелов, после очередного построения, бойцов загрузили в машины и вывезли на аэродром, где их уже ждал транспортный вертолёт Ми-26.  Винты вертолёта, не прекращая вращаться, поднимали горы  пыли, двигатели создавали такой шум, что невозможно было услышать, что говорит рядом стоящий с тобой человек, поэтому командирам  приходилось кричать, что есть мочи, чтобы их услышали.

Спустя непродолжительное время, первая партия бойцов и багажа были загружены в брюхо винтокрылой машине. Шум от двигателя существенно увеличился, лопасти стали вращаться всё быстрее и быстрее и, наконец, покачиваясь из стороны в сторону вертолёт стал подниматься над землёй. Поднявшись на достаточную высоту, машина опустила свою носовую часть  вниз, и  огромным шмелём  полетела прочь, всё больше и больше набирая скорость. Внезапно, с другой части аэродрома, закрытой от посторонних глаз, словно хищник из укрытия,  гораздо стремительнее первого,  взлетел  боевой  вертолёт Ми-28, облепленный ракетами, с пушкой впереди носовой части фюзеляжа, поднятый, видимо, для прикрытия нашего  транспортника.

После того как вертолёты скрылись за горизонтом, стих шум от их двигателей, для Серёги и его товарищей начались долгие часы ожидания. Расположившись на сумках и тюках,  они оприходовали по банке тушёной говядины, включённой  в состав розданного  им  ранее  сухого пайка. Разделавшись с "тушёнкой", Серёга развалился, закрыл глаза, и заснул.  Что снится бойцам после длительной  разлуки с родными? Наверное дом, семья. Вот и сейчас ему приснилось яркое солнечное утро:  он просыпается ещё совсем маленьким мальчонкой, щурится от тёплых  солнечных лучей бьющих прямо в глаза. С улицы, из открытого окна доносится весёлый щебет птиц, опьяняюще сладкий запах  сирени.  Маленький Серёжка радостно, шлёпая босыми ножками по крашеным доскам пола,   бежит на кухню, где его помолодевшая мать жарит на плите, на большой чугунной сковороде пироги. Он садится за стол и начинает уплетать пышные, горячие, обильно пропитанные маслом  пирожки, жадно  запивая их холодным молоком. Мать крепко обнимает его и целует в щёку снова и снова, от поцелуев  ему становится щекотно и он начинает смеяться, мать смеётся вместе с ним...
 Серёга проснулся от того, что по щеке, которую во сне целовала мать,  у него кто-то ползает, обмахнувшись он увидел, что  в траву  упала большая божья коровка.
- Это к счастью, - заметил Горелов.  Что выспался? - спросил он.
- Куда там, пять минут всего вздремнул, - ответил Серёга.
- Ничего себе пять минут, почти час, - как всегда, бесцеремонно вставил Гоша.
- Странно, как незаметно пролетело время во сне - подумал Сергей. На душе у него скребли кошки, тоска по матери  тяжёлым камнем легла  на сердце, в ушах до сих пор стоял её смех...
Только потом, гораздо позже, Сергей узнает, что в этот день его матери не стало на свете, она скоропостижно скончалась от внезапно случившегося с ней инсульта, как раз тогда, когда она готовила на кухне те самые  пироги. Родные долго не решались сообщать этого ему, умышленно не посылая  писем...

Вскоре на горизонте появился предназначенный для их переправки  вертолёт. Подлетев к месту посадки, он стал осторожно спускаться, поднимая под собой тучи  пыли, разбрасывая порывами бьющего в землю из под лопастей воздуха вещи, так неосторожно оставленные слишком близко  от места  посадки.

Этой партией  предстояло улететь и Серёге с товарищами. Они по команде, вместе с другими военнослужащими,  быстро сбросали в середину машины оставшиеся вещи, так, что в центре  образовалась целая гора сумок, мешков, ящиков и коробок, затем разместились сами, кто на сиденьях, кто прямо на вещах,  и приготовились к вылету.

Через непродолжительное время автоматические  двери, расположенные в хвосте, сложились как лепестки цветка перед наступлением ночи, вибрация в фюзеляжа вертолёта значительно увеличилась, и они наконец взлетели.

Летели они достаточно долго. Серёга мог наблюдать через стёкла иллюминаторов разнообразные рельеф и флору здешних мест: горы с заснеженными вершинами, поля, усыпанные алыми маками, полоски горных речушек и расчерченные квадраты  сельских поселений.

Приземлившись, они также быстро выгрузились из вертолёта, и дальше на машинах были доставлены на территорию, где  дислоцировался  их батальон. Над головами постоянно кружили два боевых Ми-28, которые с земли по очертаниям казались летающими крокодилами, за эту схожесть так, впоследствии, и прозванные бойцами.

С этого времени начался новый эпизод  жизни вчерашних мальчишек. Что за собой принесёт им  данный этап, какими событиями наполнит их существование, никто из них тогда не знал. Каждый  по своему воспринимал и судил происходящее. Никто не мог даже подозревать, что их ждёт. Все ли смогут выстоять в условиях противостояния с хитрым и коварным врагом. Всем только ещё предстояло научиться  бороться    с ощущением постоянной опасности: опасности,    подстерегающей  из-за   "зелёнки" -  стены  кустов и деревьев покрытых до того густой листвой,  что на расстоянии  десяти метров уже ничего вокруг  себя   нельзя было разобрать, опасности, исходящей  от каждого предмета,  камня,  лежащего на дороге или возле неё; опасности, затаившейся в  каждом автомобиле, проезжавшем  или человеке проходившем мимо. Однако,  в  тот момент никто об этом пока  не думал. Пока...

Уже на следующий день  стало известно, что одиннадцать человек из соседнего взвода, которые первыми выехали из расположения батальона для  смены  одной  из дальних  застав, при движении в составе колонны,   подорвались на  самодельном фугасе, так, что впоследствие их  собирали по частям в радиусе    двадцати метров   от места взрыва, а в воронку от него мог свободно поместиться легковой автомобиль. Знатоки рассуждали, что случилось это оттого, что фугас был направленного действия, все погибшие во время взрыва находились на "броне" -  то есть не внутри машины, а наверху её бронированного корпуса, колонна  должна была двигаться только после проверки дороги и её обочин  инженерной разведкой - группой сапёров, чего, в свою очередь, сделано не было.

Вечером было построение,  береты, прижатые к груди и минута молчания в память о погибших.

Следующим утром Серёга и ещё девять бойцов с ним, включая Горелова и Кочина, который уже успел договориться о том, чтобы их оставили  вместе, были доставлены на один из больших блок постов, где им полагалось нести службу до очередной смены. Их командиром был назначен старший лейтенант Кафтанов Александр - молодой парень, уже дважды бывавший в здешних местах в командировках.

Кроме них на  посту находилось ещё тридцать военнослужащих. Офицер,  которого сменил Кафтанов,  уехал вместе с десятью бойцами на том же автомобиле, что привёз Серёгу с товарищами.

С этого дня в их задачи входило несение  караульной  службы,  а также скрытные выезда и оборудование заслонов в горном ущелье для прикрытия проходящих там колонн федеральных сил.    Для этого у них было три бронетранспортёра, видавших виды ещё на Афганской войне, а также  автомобиль УАЗ, названный бойцами по какой-то неизвестной причине "Стёпа".

Если у  большинства    из-за   случая с подрывом бронетранспортёра и смерти товарищей,   родился и затаился внутри, тихо и мерзко  сжимая сердце,  страх,  у Серёги же, напротив,   родился и вырос до исполинских размеров   гнев.  С твёрдым намерением отомстить за своих сослуживцев,  он стремился участвовать во всех возможных операциях и выездах, начиная с поездок за пополнением запаса продуктов в батальон и заканчивая  боевыми вылазками разведывательной группы. За это он получил уважение своих товарищей и  поддержку командира.

Выезжали они почти каждый день, время от времени участвуя в небольших локальных перестрелках с боевиками, но,  как правило, до серьёзных боестолкновений дело не доходило.

Так проходили дни, и не успели они оглянуться, как пролетели  два месяца и наступило время для их смены на блок посту. Через три дня  они  должны были меняться. За три этих дня им предстояло выполнить ещё одну боевую задачу. 
В это раннее утро всё было как и прежде.  Группа из десяти бойцов  во главе с Кафтановым выдвинулась на одном из бронетранспортёров, в составе проходившей мимо их блок поста колонны, в ущелье. Проехав около трёх километров, и подъехав ко входу в ущелье, головная боевая машина пехоты на гусеничном ходу,    снизила скорость и остановилась, следом за ней и остальной транспорт в колонне. По команде  все спешились и заняли боевые позиции. Впереди медленно с двумя металлоискателями, со служебной собакой и щупами - длинными штырями, приделанными к деревянным черенкам,  выдвинулись инженерные разведчики.  Серёга и остальные передвигались по обочинам,   прикрывая транспорт и сапёров от возможного нападения со стороны гор. Таким образом они протянулись вперёд ещё приблизительно на полтора - два километра.

Внезапно, где-то вдалеке, с правой, по ходу колонны, стороны, за зелёной стеной деревьев  громыхнул двойной  хлопок, затем всё приближающийся  вой пронзающего слои воздуха снаряда, взрыв впереди  и тишина, только шум  в ушах. Затем снова двойной хлопок  и снова вой и снова взрыв только уже сзади. Паника, крики офицеров, отдающих команды бойцам, попрятавшимся от страха под транспорт: "Все из под машин! К бою!" Затем ещё хлопок, ещё и ещё, и снова вой,  и взрывы  один за другим, дым впереди колонны, сзади, затем в нескольких местах в центре колонны, развороченные  тела  бойцов возле одной из машин. Короткая пауза и как будто  множество огромных кузнечиков, расстрекотавшихся в своих брачных играх,  защёлками   автоматные и пулемётные очереди, следом за ними несколько разрывов от гранат. Пыль,  дым,  крики.

Вдруг голос командира: "Быстро вперёд, под камни! По одному магазину по зелёнке, огонь!" Серёга, что есть сил,  пригнувшись, петляя как заяц, рванул вперёд в сторону   разбросанных  между деревьев камней, при этом наугад, поливая свинцом кусты впереди себя. Несколько секунд и он на месте.  Быстро сорвав пару  маленьких веточек, он воткнул их под маскировочную сетку, обтягивающую каску, вымазал землёй лицо. Замаскировавшись, он сменил  магазин, передёрнул затвор   и стал быстро,  как только  мог, прикручивать запалы к гранатам.  Прикрутив,  положил их рядом с собой на землю под камни. Оглядевшись вокруг, Серёга увидел метров в пяти от себя, справа,   Кафтанова, который также занимался гранатами, слева от себя он обнаружил  Гошу. Тот смотрел на него с тревогой и ужасом.  Серёга,  пересиливая свой собственный страх,  улыбнулся и   подмигнул ему, чтобы хоть как-то приободрить. Вытянувшись как струна, осторожно  выглянув из-за камней, Серёга заметил несколько теней слева, метрах в ста пятидесяти от того места, где они залегли. Боевики перебегая от дерева к дереву, от укрытия к укрытию, вели прицельный огонь по оставшимся возле машин солдатам, из последних сил, пытавшимся отбиться. Но, находясь в меньшинстве,  на открытом пространстве,  они  падали, как подкошенные друг за другом, не имея ни малейшего шанса на выживание. Серёга  также заметил, как из люка одного из бронетранспортёров высунулась  рука с автоматом, от безысходности  хозяин её  выпустил всё содержимое магазина в пустоту вокруг себя, затем в панике выскочил сам и, не пробежав и двадцати метров,  рухнул лицом вниз, подняв облако пыли. Время от времени  ещё кто-то пытался  огрызаться, отстреливаясь.
 
Дождавшись удобного момента, когда бородачи максимально приблизились, Серёга прицелился в одну из теней, выпустил три пули короткой очередью, тень упала, прицелившись в следующую, выстрелил вновь, снова в цель. Кафтанов, Гоша и ещё несколько человек, укрывшиеся среди камней вместе с ними, также открыли огонь по противнику. Некоторое время   боевики  никак не могли понять откуда по ним стреляют,  и в растерянности  бегали от дерева к дереву, теряя одного за другим. Но вскоре, обнаружив засаду,  рассредоточились и начали яростную стрельбу.  Не позволяя  даже поднять головы Серёгиным сослуживцам, подходили всё ближе и ближе.
Серёга, вырвав за кольцо чеку, наугад бросил гранату в направлении наступающих чеченцев, прозвучал взрыв, воспользовавшись паузой,  он  перекатился  к другому валуну и стал вести огонь  оттуда.    Этим  воспользовались также его товарищи, Кафтанов  бросил две гранаты одну за другой.

 Мельком взглянув на Гошу, к своему ужасу Сергей увидел, что тот неподвижно лежит уткнувшись лицом в землю, но доползти до него он уже не смог. Внезапная вспышка и страшный удар в голову, дальше полный мрак и тишина.

Очнулся Серёга от мучительной боли в ноге, голова звенела, во рту  пересохло.  Звуков стрельбы уже не было. Слышались только крики.  С трудом повернув голову в сторону он увидел,  как несколько чеченцев возле машин добивают раненых бойцов, перерезая им горло, услышал жуткие бурлящие звуки  криков  ещё живых людей, захлёбывающихся своей собственной кровью. Несколько боевиков,  закончив своё чёрное дело, направились в его сторону. "Вот и всё" - подумал Серёга,  вспомнив свой  сон:  как   его ещё совсем маленьким целовала мама, вспомнил заплаканные лица Иришки и Насти на вокзале, грустную улыбку отца.   Слёзы невольно выступили из глаз. Он зажмурился  и отвернулся, смирившись со своей участью. Но вдруг,  совершенно неожиданно,  Серёга  услышал  стрельбу, которая с каждой минутой становилась всё интенсивнее.  Он изо всех сил   попытался развернуться, чтобы посмотреть, но тело его не слушалось.  Стиснув зубы он дёрнулся,  жуткая боль и судорога пронзили его, и снова звон в ушах,  и снова мрак и тишина.

Дальше всё происходило как во сне: время от времени Постолов  приходил в себя сначала, когда его несли  на носилках,   затем в вертолёте.

 Уже гораздо позднее он узнает, что, услышав звуки перестрелки к ним на помощь пришли бойцы двух разведгрупп ВДВ, возвращавшихся после завершения специальной  операции.  Горелову Николаю, Кочину Гоше,   старшему лейтенанту  Кафтанову Александру выжить не удалось. Все они, а также ещё  17 военнослужащих пали в этом бою. Немногие остались живы. Среди них был  Постолов Сергей, которому   снарядом, выпущенным из гранатомёта оторвало ступню ноги и сильно посекло осколками спину и руки.  За  проявленные мужество и героизм он был представлен к награде - ордену мужества.

 Лёжа в госпитале Сергей  узнал о смерти матери, о том, что его отец из-за  потери горячо обожаемой  жены  стал спиваться, так,  что его чуть было не лишили родительских прав, и органы опеки чуть было не забрали Иришку в детский дом. Но, во время взяв себя в руки,  он   бросил пить, правда  не без помощи медиков.

По истечении почти года операций и реабилитации,  Постолов вернулся домой в свой маленький городок. Сергея встречали отец с Иришкой и Настя, которая, не смотря на его увечья дождалась и приняла его. Через год они  поженились.

Серёга стал помогать отцу, который в арендованном им помещении гаража открыл слесарную мастерскую и занимался ремонтом всевозможной бытовой техники. Кроме того он  восстановился в институте, правда на заочное отделение, и успешно окончил его. Через некоторое время у них с Настей родилась дочка, которую назвали Екатерина в честь матери Сергея.

Прошло пятнадцать лет. Много воды утекло с тех пор:  состарился отец, подросла Катя, появился и   за это время уже достаточно вырос сынок Витя, готовящийся стать в следующем году первоклассником.  Иришка выучилась в университете, вышла замуж и уехала с мужем в Москву.

В один из тёплых солнечных дней Серёга с Настей и сынишкой возвращались с кладбища, где поправляли оградку на могиле матери. Серёга тихонько шёл, прихрамывая на полученном от государства протезе, опираясь при этом  на  трость "канадку". Настя шла рядом, держа его под руку, Витя резвился впереди.  Случилось  идти им  мимо старых каменных храмов. За все эти годы никто так и не приложил руку к их реставрации, и строения эти  пришли  в полное упадническое состояние, стены дали широкие, с ладонь шириной трещины, кресты на куполах покосились и того и гляди грозились упасть, штукатурка облупилась, местами отсутствовала вовсе, купола покрылись тёмно-коричневой ржавчиной. Взглянув на них Серёга вдруг  остановился,  перекрестился и, тяжело вздохнув, пошёл дальше, Настя с любовью и тоской посмотрела на мужа, и снова взяв его  под руку,  последовала за ним.

Придя домой, Сергей  включил новый  телевизор, купленный ими в рассрочку, пощёлкал на пульте разные каналы, остановился на каком-то познавательном. Настя суетилась на кухне, готовя обед.

Через некоторое время на выбранном телеканале началась  новая программа "Города России". Серёга поднял  глаза на экран:  из динамиков телевизора в сопровождении красивых, в HD-качестве картинок,   торжественным тоном диктора полилась сладкая речь: "Настало время рассказать о главной достопримечательности Ч… – городе Г…. Разрушенный в пух и прах город восстал из пепла на федеральные деньги и стал выглядеть так, как ни один город в России до этого не выглядел: чисто, красиво и современно. Контраст с прочими городами нашей страны изумляет больше всего. Местной достопримечательностью является и Мечеть, которая была торжественно открыта в 20.. году. На сегодняшний день эта мечеть является самой большой на территории всей Европы и рассчитана на десять тысяч человек...

Серёга выключил телевизор, на щеке у него сверкнула слеза.  Он зажмурил глаза.  Прямо   перед ним возник  Гоша, за ним  Горелов с  их   командиром - старшим лейтенантом  Кафтановым, за ними Андронов Виталька.

"Ну вот мы и вместе,  на одной заставе" - печально сказал ему Гоша, улыбнулся,  и они все впятером,  развернувшись,  медленно пошли, удаляясь всё дальше и дальше, пока не растворились в ярком солнечном свете...