Untoten

(Фантастический рассказ)


Иоахим Витт

- Расскажите теперь Вы свою историю, загадочный капуцин. Мы все уже рассказали про случаи из нашей жизни, приведшие к переосмыслению своего взгляда на происходящее в этом самом странном из миров.

   В тот осенний день я проходил через Серфимовское кладбище. Шел сперва по героической аллее мимо памятника пожарным, мемориала погибшим морякам командного состава Тихоокеанского флота. Потом я чтобы не делать крюк и не выходить к церкви Преподобного Серафима Саровского, углубился в лес и стал срезать путь мимо многочисленных могил малоизвестных людей; неожиданно я вышел к странной могиле - она выглядела как часть комнаты, находящейся под сенью развесистого дуба, сделанного из какого-то металла. В центре конструкции стоял большой книжный шкаф, тоже металлический. На его полках стояли чугунные книги, на их корешках виднелись   чьи-то фамилии, а также годы жизни.  Одна из книг показалось мне настоящей. Я подошел ближе и присмотрелся. Широкий фолиант обладал красивой обложкой из старинной кожи. Я взял ее в руки и раскрыл, пожелевшие страницы  были исписаны мелким, но разборчивым почерком, часть текста была набрана на пишущей машинке. Я зачем-то положил книгу в рюкзак и пошел от этого места. Когда я уже почти вернулся на тропу, с которой несколько минут сошел, чтобы рассмотреть необычное надгробие, мой взгляд упал на деревья с левой стороны, и мне показалось, что в отдалении среди листвы за деревьями я увидел худого человека в круглых очках, он внимательно смотрел на меня. Я вздрогнул и пошел быстрее. Когда через секунду я снова взглянул в ту сторону, этот человек уже исчез. Я ушел с кладбища, унося с собой книгу.



  Я родился в Кёнигсберге в 1777 году. Да-да, Вы не ослышались. Я не человек. Мои родители были вампирами. Но не теми вампирами, которых изобразил Брэм Стокер в своих произведениях. Ни я ни мои родители никогда не пили кровь живых существ. Основу нашего существования столь продолжительного, а моему отцу, когда он исчез из этого мира (история о том, как это произошло заслуживает отдельного повествования) было 667 лет, составляет произнесение правильно составленных заклинаний, кои собраны были нашими предками в старинной книге, бережно охраняемой нашим родом и передаваемой по наследству. И все же мы - вампиры. Мы способны восстанавливать свои силы и здоровье и даже возвращать себе молодость, но эти способности зависят не от нас, а от воли неумолимого и неведомого духа, который иногда указывает нам путь к исцелению, а иногда ждать его приходится слишком долго и никогда не знаешь вспомнит ли вообще когда-нибудь он о тебе.

 

   Я воевал под Ленинградом. Моя часть была расположена в городе Пушкин. Мне было тогда уже около 165 лет.  После войны я жил в разных местах, но к 1980 году осел в Ленинграде. В середине 80-х в стране началась Перестройка. В 1986 году мне было 212 лет. Последний раз мелодия приходила за мной в 1964 году, тогда я смог помолодеть лет до 60. Но так как во время войны у меня была ампутирована левая рука чуть выше локтевого сустава, очень много маны мне пришлось потратить на ее выращивание, но все же до конца восстановить ее я так и не смог: она малоподвижна и на ней только четыре пальца, у двух пальцев фаланги укорочены, но большой палец отрос полностью.


   За двадцать лет я сильно постарел. Выглядел я лет на восемьдесят, ходил я еще хорошо, но с палкой. Печень и почки были хронически больны. Я начинал впадать в панику: еще немного и я не смогу последовать за мелодией, если даже она и вернется. Я полузаконно снял комнату у старой  пьющей женщины в доме на улице Шателена. Мне приходилось жить именно там, потому что я чувствовал, что должен был находиться именно в этом месте. Я не могу сказать, что иногда мелодия звучала, но за 200 лет я научился понимать где нужно ожидать ее появления. Я ужасно ослаб, мог только прогуливаться вокруг дома и ходил к  расположенному недалеко уличному открытому бассейну похожему на городской карьер. Иногда ходил в парк Сосновка. Там однажды меня избили подростки. Я пролежал в сентябрьской траве всю ночь и не мог встать. Утром меня обнаружили прохожие и вызвали скорую. Я чувствовал присутствие своих обидчиков. Потом через неделю, следуя интуиции, я нашел дом и парадную одного из парней. На это ушла значительная порция маны и произошло обострение хронических заболеваний, на месяц я попал в больницу. Не отомщенное насилие начинало каждый день забирать еще понемногу энергии, но я ничего не мог с этим поделать. Наконец меня выписали и я вернулся в свою комнату на улице Шателена. Хозяйка уже не надеялась меня снова увидеть и сказала,  что нашла новых жильцов, но я пообещал платить больше и она довольная удалилась к себе. Деньги у меня тоже кончались. Был зарыт клад под Екатеринбургом и в Сибири, но у меня не было сил сейчас туда отправиться.
   
   Однажды ночью я услышал зов.  Я проснулся от мелодии, исполняемой на музыкальном инструменте, названия которому нет. Если я шел в правильном направлении, музыка становилась громче, а если в неправильном - затихала.  Это было летом 1986 года. Мелодия привела меня в поселок Петяярви на Карельском перешейке. Несколько дней я бродил по песчаным холмам, поросшим стройным сосновым лесом, пробирался через болота и кустарники. Я изголодался и повредил ногу. Наконец в одну из ночей я вышел к какой-то пещере, внутри которой я обнаружил доисторическую гробницу, сложенную из больших камней. Над ней разливалось зеленое свечение. Я стал читать молитвы и скоро ощутил, что силы мои понемногу начали восстанавливаться. Потом зов я не слышал несколько недель, но в начале октября он возник снова.


   Я стал ощущать угасание интеллектуальных способностей; я стал спать больше двенадцати часов в день,  в остальное время сидел в апатии на диване и смотрел на стол, на котором тикали часы. Иногда я забывал и вовсе вставать, принимать пищу и, очнувшись, не мог понять день ли сейчас или ночь.  В огромном шкафу стояли всякие разные запылившиеся собрания сочинений: Диккенса, Тургенева, Жюль Верна, Горького. Иногда я брал какой-нибудь том и начинал читать. Диккенса я читал, автоматически переводя про себя на английский язык, и вспоминал, как читал его еще в 60-е годы 19 века в Лондоне. Часто я так и засыпал с книгой в руках и просыпался уже среди ночи. Тогда я выключал свет, подходил к окну и долго всматривался в ночную улицу.

   И вот в одну из таких ночей, в начале сентября, я стоял у раскрытого окна и смотрел со второго этажа на раскачивающиеся от ветра кроны каштанов. Вдруг я услышал мелодию. Она звучала где-то очень далеко по временам ее заглушали порывы ветра. Она приближалась. Сердце у меня учащенно забилось. Я прошел по комнате и сел на кровать. Мелодия звучала теперь очень отчетливо. Я наскоро оделся и в крайнем возбуждении вышел на улицу. Я быстро пошел по ночной улице Шателена. Недавно прошел дождь и асфальт был мокрый, а кое-где мне приходилось переступать через темные лужи. Проехала какая-то машина и зачем-то притормозила в нескольких десятках метрах передо мной. Постояла, выключив фары, и тихо двинулась вперед. Скоро улица снова погрузилась в покой и задумчивость. Пройдя мимо здания какого-то НИИ или предприятия, я вышел на Политехническую улицу и зашагал в сторону центра города.

   Порой мне приходилось перебегать с риском для жизни скоростной автомагистрали, чтобы не потерять направляющую меня в правильном направлении мелодию. Так я пришел в город Пушкин, а потом - на Казанское кладбище. Начался слабый дождь. Желтые и красные листья лежали вокруг, пожелтевшая трава вобрала влагу дождей и мои ноги погружались в нее как в трясину. Вот я увидел слабое фосфоресцирующее синее свечение у одной из могил. Я достал из рюкзака свою древнюю книгу и начал читать. Язык, которым были написаны тексты знал только я один, во всяком случае я не встречал ни одного человека, говорившем хотя бы на родственном наречии. Меня научил этому языку мой отец. Избили подростки. Я умру, если не отомщу смертью человеку, совершившим надо мной насилие.


   Мое зрение судорожно ищет какое-нубудь крупное животное  поблизости от нас. Я пролетаю среди деревьев, падаю в травы и погружаюсь под землю. Там кроты, но они бесполезны. Вот рядом с канавой я вижу спящую гадюку и вселяюсь в нее. Теперь я быстро ползу по дорожке. Зрение змеи весьма специфично, но я определяю одного из парней, что избивают меня, подползаю и, собрав все силы делаю небольшой прыжок и вцепляюсь ему в руку. Парень кричит и схватившись за руку начинает кричать:
- Змея! Меня укусила змея! Ат, черт!
   
   Я возвращаюсь в сознание человека и ощущаю, что меня оставили в покое. Свеча перед моими глазами, она плавно горит, пламя покачивается. Пахнет свежей травой. Я постепенно погружаюсь в небытие.

   Вот я вижу Женю. Он выходит из парадной, оживленно разговаривая с кем-то по телефону. Яркое мартовское солнце освещает двор блестящий от жемчуга растаявшего льда. В этот момент я вижу как во двор заезжает легковой  автомобиль доставки. Водитель тоже разговаривает с кем-то по телефону. Я подселяюсь в сознание водителя и жму его ногой на газ. Машину подбрасывает и она устремляется прямо на идущего от парадной Жени. В последний момент он оглядывается, но поздно, масса железа вминает его в дерево, сбивая хлипкое металлическое ограждение газона. Испуганный взгляд, выпученные от ужаса глаза, и все кончено. Автомобиль буксует потом тоже затихает. Телефон Жени отлетает куда-то в сторону и лежит в сверкающей талой воде проезда. Мое сознание возвращается в свое тело, я вскакиваю со скамейки и поспешно удаляюсь в сторону Сосновки.