Сколько живёт комар. 2

На лестничной площадке стояла высокая, худенькая девушка.
   — Доставку заказывали? У меня телефон сел, я не могла позвонить и предупредить вас, — хрипло и тихо сказала девушка.
   — Что? — не понял Максимов, не в силах принять простой и страшный факт: его уникальный комар только что предал его и улетел прочь.
   — Доставка, — повторила девушка и кивнула на две большие сумки, стоящие у её ног.
   — Я не... — начал было Максимов, но тут снова произошла забавная случайность.
   Именно в этот момент на площадку поднялась соседка Максимова — Жанна — женщина повышенного любопытства, любознательности и настырности, чьи тщетные попытки проникнуть в жизнь и квартиру Максимова разбились о его искреннее непонимание. А разбитые и неудовлетворённые желания ведут к озлобленности и ещё большой настойчивости, это всем хорошо известно. Всем, но не Максимову, искренне не понимавшему: пригласи он разок настырную соседку в гости, покажи свою ничем не примечательную квартиру, и успокоится любопытная баба, и станет ему почти другом. И не будет язвить по каждому мельчайшему поводу. А уж когда повод был посерьёзнее... Вот как эта неожиданная встреча, ставшая для Жанны подарком судьбы и поводом хорошенько позлословить.
   — Дожили! Мужчины теперь и сумки не таскают! Что ж ты себя так не уважаешь, девонька! Ты посмотри на этого бугая! Да на нём целинные земли поднимать нужно! А ты себя не ценишь! Ишь, стоит, вылупился! И на пятый этаж сумки не пёр, и даже в квартиру занести не можешь?
   Максимову почему-то стало очень стыдно. Он быстро заволок сумки в прихожую (действительно тяжеленные, как эта пигалица их тащила?) и схватил девушку за руку.
   — Заходите! Пожалуйста! Скорее!
   Если бы не острый язык и не пронзительный взгляд соседки (Жанна внимательно и неодобрительно наблюдала за всеми действиями соседа), Максимов, конечно же, объяснил бы, что никакую доставку он не заказывал, что девушка ошиблась, и что он может ей помочь и отнести сумки по нужному адресу. Но сказать это и затем выдерживать язвительные замечания Жанны (то, что они найдутся в любом случае Максимов не сомневался) — было делом неприятным и сложным и поэтому Максимов решил всё выяснить за закрытой, вернее, за гневно захлопнутой дверью.
   — Я... — начал объяснять Максимов, но девушка его перебила.
   — Извините, можно я у вас чуточку посижу? Приболела немного, — девушка, не дожидаясь разрешения, тяжело опустилась на табуретку, служившую Максимову тумбочкой.
   Приболела немного... Максимов вгляделся в пылающее лицо незнакомки, запоздало понял, что рука у неё была огненная, словно не промозглый ноябрь на дворе, а жаркий август расплавляет всё живое. И почему-то, вдруг, эта девушка напомнила ему его комара: такая же хрупкая, высокая, ранимая. И лицо красное, как будто бы крови только что вволю напилась. «Что ж, если верить в то, что лягушка могла превращаться в царевну, то почему, в той же сказочной реальности комар не может стать прелестной незнакомкой? Тьфу! Что за глупые, иррациональные, неподобающие мысли!» — обругал себя Максимов и, чтобы хоть как-то взбодриться, сказал:
   — Максим Максимович Максимов к вашим услугам!
   И тут же, из ниоткуда, из вселенской пустоты явилась уже иная пугающая, странная мыслишка:
   «Если не пошутит про «м» в кубе, женюсь на ней!»
   — Оригинально, — с трудом ответила девушка. — Сами придумали?
   — Что? — не понял Максимов.
   — Ну вот это сочетание. Очень легко запомнить.
   — Нет, — растерялся Максимов. — Родители постарались.
   — А, ну да!. Ох, я кажется сейчас... — девушка, не договорив, свалилась с табуретки.
   — Что с вами? — заволновался Максимов, тут же обругал себя за тупость, поднял девушку с пола (она оказалась не такой «комариной» пушинкой, какой он себе её уже представил) и отнёс на диван. — Как вам помочь? Эй, очнитесь!
   Максимов заметался по квартире, не понимая, что делают в таких случаях. Конечно же нужно было вызвать скорую помощь, но эта очевидная мысль почему-то скромно спряталась за другой, неожиданной и, возможно, слегка опасной. Мысль эта, явно внушённая Максимову кем-то посторонним, выгнала его из квартиры и заставила постучаться в соседскую дверь.
   — Жанна, помогите! Умоляю! Она в обмороке! И температура наверное высокая, горит вся! — сбивчиво залепетал Максимов, а Жанна, вмиг всё поняв, побежала в таинственную (так Жанне казалось) квартиру чудака-соседа.
   — Воды принеси! Ох, бедняжка! Термометр есть? Лекарства?
   Максимов, чувствуя себя школьником, не выучившим урок, принёс чашку с водой и покачал головой. Был он всегда здоров, иногда немного простужался и в таких случаях лечился салом, луком и водкой. Девушке подобное лечение вряд ли подошло бы. А других лекарств в доме Максимова не водилось.
   — Грипп у неё, мой старший недавно болел, лекарства остались, сейчас принесу, — безапелляционно заявила Жанна, ненавидящая просить о помощи и обладавшая уникальным чутьём понимания, когда всё-таки нужно сломить гордыню и непонятное нежелание и обратиться к специалисту. — Я мигом!
   Не успел Максимов и слова вымолвить, как Жанна уже исчезла.
   — Может быть вам вызвать врача? — наконец-то догадался Максимов, но девушка не ответила. Она тяжело дышала и, видимо, даже не слышала, о чём её спрашивали.
   — Сейчас станет легче, милая! — Жанна вихрем ворвалась в комнату и аккуратно расставила на столе ампулы, пузырьки и коробочки с лекарствами.
   Вид этой аптечки всерьёз напугал Максимова, и он уже решительно произнёс:
   — Ничего не надо делать! Сейчас вызовем скорую помощь и...
   — И что? Её увезут в больницу, и кто там за ней будет ухаживать? Я не могу, тебя не пустят. Ты же не муж?
   — Нет, — снова растерялся Максимов.
   — Родителям позвонить можешь?
   — Своим? Зачем?
   — Уууу... — Жанна прошептала что-то нелестное об умственных способностях соседа. — Её родителям! Телефон есть? Как девушку-то зовут?
   — Нет. Не знаю, — ответил Максимов и почувствовал, что его завлекли в театр абсурда, что он играет роль непонятную, чужую, а потому выглядит полнейшим идиотом.
   Жанна презрительно глянула на соседа и быстро, не тратя времени на разговоры и пререкания, набрала в шприц лекарство.
   — Что это? — слабым голосом спросил Максимов. Он почти уверовал, что всё это сон, навеянный жужжанием комара, и отчаянно жаждал проснуться.
   — Это быстро собьёт температуру. Не мешай! Иди лучше чайник поставь!
   Максимов чуть не спросил, куда нужно поставить чайник, потом опомнился и убрёл на кухню, а вскоре туда и Жанна пожаловала.
   — Вот малиновое варенье. Сейчас мы нашу голубку народными средствАми подлечим.
   — Нашу голубку? — недоумённо переспросил Максимов и почему-то услышал знакомое жужжание комара. Это его соседка назвала голубкой?
   — Ты чем её кормить будешь? — Жанна решила проигнорировать глупый вопрос.
   — Кормить?
   — Что же ты как попугай за мной всё повторяешь! — начала сердиться Жанна. — Ей сейчас легче станет, таблетки выпьет, уснёт, а завтра утром больной нужно будет обязательно поесть! Это понятно?
   — Понятно! — Максимов был так напуган, что даже не осознал эти страшные слова: «уснёт, завтра утром». — У меня пельмени есть и котлеты. Хорошие, домашние. К нам в лабораторию раз в неделю одна женщина приезжает, привозит полуфабрикаты. Все довольны.
   — Полуфабрикаты! Женщина какая-то! А может быть он неряха? И патлами своими трясёт над продуктами?  — Жанна презрительно скривила физиономию.  — Да и нельзя больной такую грубую пищу. Ты, милый, вот что сделай: сбегай-ка в магазин. За углом который, знаешь? Так вот, там скажи, что это я тебя отправила, Жанна, то есть. Вели продать тебе курицу из особого холодильника, хорошую, домашнюю. Усёк? Я из неё бульон сварю, завтра утром покормишь больную.
   Максимов, сначала покорно кивавший и соглашавшийся на всё, вдруг опомнился и слегка разозлился. Мало того, что в его почти упорядоченную (конфликт с Лидой и привнёс это «почти») жизнь вторглась какая-то больная незнакомка, так ещё и соседка — любопытная, горластая, жадная до сплетен, — командует и даже помыкает им.
   — Курицу куплю, а бульон сварю сам! Что там сложного! Кинул курицу в воду и пусть себе булькает! — строптиво заявил Максимов, а Жанна презрительно улыбнулась.
   — А корешок петрушки у тебя имеется? А морковку и луковку когда будешь закладывать? Вот! Я так и знала! Беги в магазин, да поскорее, а я пока чай с малиной сделаю. Ну, что стоишь!
   Эти слова снова сделали из Максимова покорного школьника, он схватил портмоне и побежал в магазин.
   — Мне, пожалуйста, одну курицу из особого холодильника, — заявил Максимов уставшей продавщице. — Ой, так Жанна велела сказать, — быстро добавил он, увидев, что некое нелестное словечко уже готово было охладить его нахальство.
   — С пароля и надо было начинать! — продавщица немного подобрела и пошла в подсобку. — Вот, что-нибудь ещё?
   Курица, как показалось неопытному Максимову, была самой обыкновенной, но раз так сказала Жанна... Странная она женщина! Вот так, без оглядки ринуться на помощь незнакомым людям, тратить время и лекарства, то есть деньги... Надо бы её отблагодарить.
   — Ещё конфет, самых шоколадных!
   — Самых шоколадных? — улыбнулась продавщица. — Наверное самых вкусных?
   — Да, да, я Жанну хочу отблагодарить!
   — Наша палочка-выручалочка снова ввязалась в чужую битву? — усмехнулась продавщица, а потом вздохнула и посоветовала:
   — Возьмите ей лучше такую же курицу и молоко, тоже хорошее, домашнее. Конфеты что, съел, и нет их. А из этой чудо-птицы Жанна пару-тройку обедов для семьи сготовит, да кашу на молоке сварит. Всё легче ей будет.
   — Кому? — не понял Максимов.
   — Жанне, конечно! Мы о ком говорим! Вы же в курсе её жизненной ситуации?
   Голова у Максимова закружилась. Столько событий, столько новой информации о людях — существах иррациональных, пугающих, не поддающихся строгой научной классификации! Выдержит ли он всё это?
   — Нет, — слабо ответил Максимов и своим мыслям, и продавщице, которой явно не терпелось немного посплетничать.
   — Трое детей! Мужья разбежались! Одна крутится! Хорошо, что детки умные и понимающие. Старший актёром мечтает стать, но пока... Вам что? — отвлеклась продавщица на другого покупателя, быстро выдала тому пиво и чипсы и вернулась к рассказу о нелёгкой жизни Жанны. — Так вот, старший её — Вовка — чудесный парень! Сказал, пока сёстры не подрастут, будет матери помогать, а уж потом будет свою мечту исполнять! Вот как оно бывает!
   — А Жанна что? — задал непонятный вопрос Максимов.
   — А Жанна и в столовой на вокзале котлеты жарит, и у нас в магазине убирает, старается, чтобы у детей всё было не хуже, чем у других. О себе давно забыла, а вот помогать страсть, как любит! Говорит, судьба у неё такая — всем помогать. И ведь молода ещё! Сорок лет, в которые жизнь только начинается! Ей бы встретить кого приличного, — тут продавщица многозначительно посмотрела на тридцатилетнего Максимова.
   — И что тогда будет? — Максимов окончательно запутался и уже даже не пытался понять, за какие такие проступки на него обрушилась и больная девушка-курьер, и Жанна, а сейчас и вот эта жалостливая история.
   — Жизнь тогда будет, а не выживание! Выживание человека старит и само это слово — «человек» перестаёт звучать гордо, — устало объяснила продавщица и уже совсем другим тоном, будничным и деловитым, добавила:
   — Возьмите ещё вот этот сыр, Жанна его очень любит. Если, конечно, вы средствами располагаете.
   — Располагаю, кладите, — почти приказал Максимов, и, расплатившись, подхватил тяжелый пакет и побежал домой.
Окончание следует завтра
©Оксана Нарейко