3 октября. Чёрное море

          3 октября, пятница. Чёрное море, знакомства в пансионате.

   Проснулась сегодня рано, в 6 часов. Звёзды ещё даже не утратили своего блеска – красота. Думаю, хотя бы раз в году нужно уезжать из города, чтобы полюбоваться на эту звёздную вечность. Спать не хочется, пойду, побегаю вдоль моря. Игорь бегать отказался, сославшись на плохое самочувствие. Тепло, погода чудесная, на аллее никого, за мной увязались две собачки, чёрная и серая в белых пятнах. Я бегу, а они за мной – тычутся мне в ладони мокрыми носами. Бегала минут тридцать, потом по деревянному настилу спустилась к морю – абсолютный штиль, тишь, да гладь – красота. Вдруг раздался звук выстрела из «воздушки», где-то заскулила собака. Мои «подружки»-собачки прижались к моим ногам. Я в это время выполняла упражнение, которое подглядела у одного отдыхающего, – перебрасывала гальку с одной ладони на другую. Вчера на пляже мы с Игорем забавлялись таким образом, дойдя до сотни бросков, а потом потехи ради стали бросать камешек (грамм этак 500) друг другу, а публика смотрела на нас (хоть какое-то развлечение на лежбище), и кто-то даже рискнул повторить.
   Так вот зажала я гальку в ладони и отправилась на звук вы-стрела, навстречу, кашляя и прихрамывая выбежала собака, мои «подружки» принялись обнюхивать её. Иду по аллее и думаю – да что я сделаю с этим камнем, пальнёт он в меня и заскулю я почище этой собаки. Развернулась и пошла на море, а в небе над морем уже потянулись розовые полоски облаков, значит солнце встало – поснимаю рассвет и в отель. Не получилось, высокие макушки сосен закрывают обзор, солнце сразу выкатывается шаром, это не совсем то, что мне нужно. Однако, кажется, у нас прибавление, в море плавает семейная пара, наслаждаясь притихшим морем. Была, не была – поплаваю, правда, купальника нет со мной, ну и ладно. Быстро разделась до трусов и в море, плыву и такое блаженство – просто сама себе не нарадуюсь, что рискнула. Выскочила на берег, а галька после ночи ледяная. Натянула на мокрое тело одежду, а тут и народ стал подтягиваться – парами и в одиночку, но все в куртках. Парочка, что купалась рядом, растёрлась полотенцем и тоже надела куртки. Ничего, до отеля добегу как-нибудь, а там приму горячий душ. Всё классно получилось, Игорь ещё спит, бужу и говорю:
 – Всё, с сегодняшнего дня начинаем активный отдых (эк меня раззадорило утреннее купание). Для начала в прокате возьмём ракетки для большого тенниса (благо корт, хотя и с асфальтовым покрытием, но есть). А затем узнаем и о прокате велосипедов, и если всё сложится, поедем на них в Пицунду.
Сразу после завтрака в прокат – получили две ракетки, почти без обмотки ручек и четыре весьма потёртых мяча – и на этом спасибо. А вот с велосипедами мы опоздали, основной туристический сезон закончился и контора, которая, занимается этим, съехала. На публику пенсионного возраста здесь явно не рассчитывают. Да и публика игнорирует спортивные мероприятия, максимум возможного для неё это чинные прогулки по аллее. Это вам не Израиль, где на утреннюю пробежку из отелей высыпает народ всех возрастов. Приходим на корты, один из которых уже занят, а на втором прямо под сеткой небольшая лужайка, да нет, это совсем не Уимблдонская трава – местная проросла сквозь асфальт. Рядом играют два пенсионера вполне себе профессионально, да и инвентарь у них свой, большие такие теннисные баулы. Ладно, мы люди не гордые, да и не играли уже лет пять, а то и больше. Сначала не получалось ни у меня, ни у Игоря, но постепенно втянулись, не забывая давать друг другу «умные» советы. Жарко, пот градом, но игра пошла. Ограничились часом, для первого раза достаточно. Прямо с кортов в море, искупались и под сосны. Пока Игорь ходил за лежаком, ко мне подошёл сосед по кортам и мягко так заметил, что очень мы уж эмоциональны в игре. Я извинилась за причинённый диском-форт, а про себя подумала: Хо, хо, знали бы вы, какие эмоции у нас бушуют дома.
Ну да ладно, сорок лет вместе – не разбежались, значит всё не так уж плохо. Игорь, правда, пытается здесь иногда «взбрыкивать», но быстро остывает. Как-никак первый раз за 20 лет отдыхаем вместе. А я в такие минуты бубню себе под нос: всё, всё, буду ездить отдыхать одна. Муж вернулся с лежаком, и мы отправились на другую часть пляжа сразу за разрушенным причалом. Там и народу поменьше, да и потише. Искупавшись, первым делом делаю Игорю процедуру, которую придумала сама: то есть накладываю вдоль всего позвоночника прогретую солнцем гальку, по мере её остывания меняю. Его спине эта процедура явно на пользу. Рядом с нами семейная пара – наши ровесники, от скуки спасаются кроссвордами. Игорь, как всегда незаметно, втянул их в разговор. Они и рассказали ему, что ближайший от нас жилой отель «Питиус» раньше принадлежал какому-то издательству. Я потихоньку отошла от них, расстелила полотенце прямо на гальку и принялась за свой походный дневник. Но не тут-то было, усатый загорелый мужчина лет пятидесяти заметив это, начал допытываться:
 – Что это вы там пишете, уж не стихи ли?
Мой ответ его не удовлетворил, а скорее это был всего лишь повод начать беседу, вернее монолог.
 – Я тоже недавно стал писать стихи.
Молчу. А ему хочется поговорить и начал он хвастать, как оказал услугу пьяному Крису Кельми в Турции:
 – Со мной пять девочек из Саратова, помоги их развеселить, – якобы попросил певец, – уж я не ударил в грязь лицом, заказал роскошный стол с выпивкой и закуской, повеселил их на славу.
Рядом, с усатым на лежаке сидела молчаливая женщина и старательно мазала кремом синяки на теле.
О нашем городе (Саратове) он однозначно сказал: – Это сплошной криминал. Некие саратовцы приезжали наводить свой порядок к нам в Ярославль и знаете, как они закончили? – вопрошает и сам же себе отвечает усатый:
 – А закончили они печально.
Я не поддаюсь на «провокацию» и не интересуюсь подробностями. Усатый, ещё что-то рассказывал про свои заграничные «подвиги», а потом, заметив мою пассивность, зашёл с «другой стороны», предложив:
 – А не хотите ли составить нам компанию в поездке по всей Абхазии с моим новым знакомым. Он провезёт нас, причём задёшево, по всем здешним историческим местам? Один я ехать не решаюсь, не доверяю как-то местной публике.
Внутри у меня вспыхнуло желание – одним махом посмотреть сразу всё, но моя природная осторожность быстро погасила его, даже не дав сорваться с языка. И дело тут даже не в недоверии к местной публике, а скорее в недоверии этаким говорунам. Из всех его рассказов я поняла, что это человек не простой журналист или там инженер, он явно человек из «органов». О чём ему прямо и сказала.
 – Да-да, вы правильно поняли, я бывший полковник, – и за-чем-то поспешно добавил, – но занимался я только экономическими делами.
Этакий инженер-полковник, подумала я про себя, а вслух ска-зала:
 – По-моему бывших полковников, как и разведчиков не бывает.
Усатый одобрительно рассмеялся – угодила его тщеславию.
Его супруга, закончив растирать свои синяки, произнесла:
 - Я так и знала, что массаж закончится именно этим.
Потом она, ещё долго молча курила, не обращая внимания на эскапады (франц.) своего полковника – привыкла, наверное.
   После ужина отправились с Игорем изучать окрестности нашего пансионата с другой стороны дороги. Первым делом зашли на озеро, откуда перед самым ужином наш сосед по столовой принёс два пакета отменной живой рыбы. Мужчина – «рыбак», очень приятной наружности. Высокий, худощавый с мягкой интеллигентной манерой речи. Он поведал нам, что свой улов никак никуда не может пристроить. Наша столовая ему отказала, тогда я посоветовала сходить в кафе, что на пляже, может там повезёт. Вот на это рыбное озеро мы и пришли. Оказывается в нём пресно-солёная вода, совсем, как в нашем Голубом озере за Волгой. Стая из пяти уток смело плавала вдоль берега. Берег основательно замусорен, и зарос камышом и вездесущими здесь ежевичными кустами. Рыбаков на озере мы не заметили. Отправились дальше, в сторону пансионата «Самшитовая роща». Вдоль асфальтовой дороги тянется когда-то шикарная аллея с эвкалиптами и соснами, у корней сосен белеют шляпки молодых шампиньонов. Сразу за аллеей пустырь за-росший травой и ежевичником, жарко. Началась длинная ограда из зеленого листового железа, за ней всё тот же пустырь с живописной извилистой речкой и одинокой берёзкой. Забегая вперёд – на завтрашней экскурсии мы узнаем от местного водителя, что этот «маленький» кусочек земли, а в поперечнике он тянется до моря, выкупил бывший мэр Москвы – Лужков. Огородил высоким забором и на время отъехал в Швейцарию, теперь эта земля пустует в ожидании хозяина. Кто–то спросил, а почему её не национализировать?
 – Нельзя, а вдруг вернётся, ведь за неё уплачены деньги, и немалые.
Наконец мы добрались до пансионата «Самшитовая роща». На входе шлагбаум и пункт пропуска, мы подождали местных постояльцев и вместе с ними свободно прошли на территорию. Да, разительное отличие от нашего скромного «Литфонда» началось сразу. Ухоженные аллеи, подстриженный газон, сейчас, кстати, шла обрубка нижних ветвей пальм. А у нас они заросли, как не бритый мужчина, ветви висят до самого асфальта и большинство из них уже пожелтело. Рядом с аллеей бассейн с морской подогретой водой, где плещутся несколько женщин с детьми. Когда мы готовились к поездке, то выбрали именно этот отель, но так как сделали это слишком поздно, свободных номеров не оказалось. А выбирали именно из-за наличия такого бассейна, не надеясь на погоду октября. Прямо перед входом в корпус, который, расположен подковой, развёрнутой к морю (ещё одно преимущество), фонтан: женщины с дельфинами. Мы, конечно, запечатлели себя на их фоне. В проходном холле корпуса небольшой магазинчик с сувенирами и разной мелочёвкой, а никак у нас – «филиал» торговых рядов. Вышли в сквер и сразу ещё один фонтан с высокими струями и с непонятными загогулинами в духе супрематизма внутри. Пока мы фотогравировались, из-под пальмы вывернулся парнишка с полумёртвым крокодильчиком. Пасть его демонстративно заклеена скотчем, но тело рептилии безвольно висит в руках у хозяина. Ощущение – у него нет сил даже поднять веки. Вокруг чинно и неторопливо прогуливаются солидные такие пары, многие мужчины в костюмах и при галстуках. Парнишка продолжает вертеться вокруг нас, даём ему сто рублей и расспрашиваем, кому принадлежит этот пансионат. Оказалось правительственным органам Абхазии, но сейчас у него вроде как частный арендатор. Теперь стало понятно преобладание здесь пожилых коротко стриженых мужчин с неутраченной военной выправкой. Сквер изобилует ещё цветущими в это время года разноцветными кустами и деревьями разных пород. Слева от аллей в зелёной изгороди два корта с современным покрытием и ещё свежей разметкой, площадка для волейбола и бадминтона. Ни на одной из них нет ни души – наверное, несолидно уважаемым людям гоняться с ракетками по корту за мячами. Эх, а я бы поиграла, да и ракетки здесь в прокате вероятно, не чета «нашим». Долго ли, коротко ли, но добрались мы до пляжа, а вот тут наш отель даст фору пафосному «Самшиту». У нас на пляже с раннего утра и до позднего вечера кипит жизнь, за пластиковыми креслами вообще очередь, а здесь унылая пустота – парочка купающихся в море, вот и вся публика. Из будки, торгующей чебуреками, девушка тоскливым взглядом провожает нас. Возвращаемся к себе в отель берегом моря. Всё тоже запустение, что и вдоль дороги, лишь редкие коровы, пасущиеся на зелёной еще траве, скрашивают тоскливый пейзаж. Старая железная лодка с якорем одиноко застряла в гальке на берегу, волны явно не добираются до её бортов. Напротив, ржавая эстакада с обтрепанным флагом этой маленькой, гордой, никем так и не признанной (по-моему, кроме России) республики. Сразу за эстакадой изгородь с зияющими прорехами, за ней лачуги, накрытые старым шифером и ржавыми листами железа. Высохшие деревья хурмы, яблони и заросший травою огород. На колючих одичавших кустах барбариса и ежевики мелкие усохшие ягодки. Я собираю их в пакет – в номере заварю из них чай. Кому принадлежит эта земля неизвестно, но если провести прямую, от шоссе к морю, получается Лужковский кусочек. Видно руки не доходят сюда ни у него, ни у его деятельной супруги, но местечко-то успели застолбить. Вдоль тропинки через пустырь к морю устремилась какая-то быстрая речушка, на берегу много рыбаков с удочками. Заглянула в один из садков – мелкая рыбёшка, совсем не похожа на ту, что показал нам мужчина в столовой. Навстречу идут два паренька, спрашиваю:
 – Что за речка такая, как зовётся?
И слышу, краткое.
 – Труба…
 – Как «Труба»? Так и называется – труба?
Ребята рассмеялись в ответ:
 – Да это и не речка вовсе, а слив из озера через трубу лишней воды.
Тропинка вьётся среди высоких кустов с ярко-красными ягодами, низ ковром зарос высоким ежевичником, ежевика в основном розовая и зелёная, интересно, когда же она поспевает. Навстречу из нашего пансионата идёт женщина, у неё открытое, доброе лицо – местная русская. Игорь, поздоровавшись, спрашивает:
 – А не подскажите ли нам, что за красивые ягоды на этих ку-стах?
 – Так это самый обыкновенный местный декоративный боярышник, такой у вас на территории пансионата тоже растёт.
Скорее всего, она работает в нашем пансионате, возможно, и живёт где-то поблизости, поздно уже, а идёт она пешком.
Извинившись, спрашиваю её об этом.
 – Да-да, я живу совсем рядом, вон там в конце тропинки, где пасутся коровы.
Как, ошарашено думаю я, в тех самых развалюхах с замусоренным двором и засохшим садом.
 – А раньше у нас здесь был совхоз и молочная ферма.
Господи, да это та самая ферма, что до сих пор значится на картах Абхазии и из-за которой мы не решились выбрать близлежащие пансионаты (боялись вони от стоков).
 – Её нет и уже давно, как нет и птицефермы. Всё осталось только на картах и пугает туристов своим близким расположением к морю.
Оно может быть и правильно, ведь очистных сооружений не видно. И всё-таки здешние лужайки с сочной ярко-зелёной травой, кажутся самим всевышним предназначены для выпаса скотины. Умудряются же как-то те же швейцарцы и курорты содержать и стада откармливать. Возможно, мэрская (Лужковская) семья поехала туда перенимать опыт. Как знать….
А пока здесь бродят только те редкие бурёнки, что пасутся неподалёку. Они принадлежат таким, как эта женщина, бывшим героям соцтруда, живущим в трущобах, – помогают выживать.
 – Ну и как вам, русским, живётся тут, не обижают? (это я спросила потому, что многие русские уехали из азиатских республик-государств).
 – Ой, да что вы, – с лёгкой бравадой в голосе ответила она, – мы и сами кого хочешь здесь обидим.
Игорю не терпится узнать, почему здесь не видно труб отопления.
 – А зачем они нам нужны, печек в домах у нас нет, потому что зим нет.
 – Готовим во дворах на уличных печках, а станет холодно, в доме включаем нагреватель.
Никакого неудовольствия от такого житья-бытья в её голосе я не уловила. Привыкли, наверное, за двадцать лет после войны.
Мы простились, и каждый пошёл своей дорогой.
Вечером, после ужина, на площадке перед отелем девушка-аниматор занимала детей танцем про весёлых лебедят (утят), все весело хлопали в ладоши. В эту игру играли ещё мои дети, прошло более тридцати лет – а ребятишкам всё также предлагают играть в неё – привычка, однако.