Допрос Елены Боур

Отражённое от стены рассветное солнце розовым цветом глянуло в за решётчатое окно кабинета и Пеструхин взглянул на часы. Утро. Можно с чистой совестью идти домой. Но домой идти не хотелось, если бы не две бессонных ночи, он бы домой и не пошёл. 

Приятно ныли тяжёлые, будто налитые свинцом кулаки. Сегодня им пришлось много и плодотворно потрудиться. Все задержанные сознались, в соучастии, кроме гражданки Боур. Она наотрез отказалась называть имя одного из подозреваемых в деле бело-эмигрантского союза Меча и орала.

В этом уже не было смысла так как Пеструхин уже установил его личность и только из принципа  требовал у Боур назвать имя бело-гвардейского эмиссара, в прошлом председателя дворянского собрания, отца русской демократии Ипполита Матвеевича Воробьянинова.   

Гражданка Боур молчала, будто желая стать мученицей. Видя это Григорий Пеструхин краснея  выпучивал глаза, сжимал зубы и до хруста охватывал левой рукой свой правый кулак, что бы даже случайно не ударить тупую контру.

А ударить очень хотелось. Будто после сильной жажды вдруг появилась вода и ты не пьёшь её сразу огромными глотками так что она даже по груди течёт. А спокойно требуешь от своего тела умения быть терпеливым и послушным.

Боур откровенная контра, у неё даже морда буржуйская.

— Я просто хочу знать, почему вы отказываетесь называть имя подозреваемого — разведя руками в стороны сказал Пеструхин. 
— Я не могу назвать его имя.
— Почему?
— Это вас не касается.

Пеструхин достал из ящика стола ежовые рукавицы, надел их и заорал:
— Встать!
— Вы меня будете меня бить? — спросила изумлённая Елена Станиславовна.
— До тех пор пока ты не назовёшь имя.
— Я не назову — уверенно сказала Боур.

Её никогда в жизни ни кто не бил и она никогда никого не била, поэтому не представляла себе, что это такое. 

Вдруг... какое то резкое движение Пеструхина мгновенно заставило в глазах Боур вспыхнуть искрам, бетонный пол быстро приблизился к щеке Елены Станиславовны, сильно ударив её по голове и она потеряла сознание.

Очнувшись Боур увидела над ней стоят Пеструхин и какой то мужчина с дворянским лицом.
— Сколько я вам говорил — женщин без приказа даже пальцем не трогать — ругал он Пеструхина.
— Виноват, товарищ комиссар — ответил Пеструхин — но она говорить не хочет.
— Учитесь умению ладить с людьми.   

Когда комиссар ушёл, Пеструхин с размаху пнул бывшую дворянку в живот со словами:
— Обосралась, падла, вонь на всю камеру.
— Не бейте, я назову имя.
— Да я и без тебя имя знаю, Ипполитом его зовут, Матвеевичем, его германская разведка подослала собирать деньги на свержение Советской власти. Дежурный!

Вошёл дежурный.
— Уведите арестованную....

Отражённое от стены рассветное солнце розовым цветом глянуло в за решётчатое окно кабинета и Пеструхин взглянул на часы. Утро.
В форточку влетели приглушённые звуки выстрелов. Пеструхин сказал
— Мир стал чище — и начал собираться домой, поспать хотя бы часов пять.