Возвращение Алых парусов

Ефим Шейнис

Возвращение Алых парусов

































2024
 

 




Ефим Шейнис








Возвращение Алых парусов








«Если бы Грин умер, оставив нам только одну свою поэму в прозе «Алые                паруса», то и этого было бы довольно, чтобы поставить его в ряды    замечательных писателей, тревожащих человеческое сердце призывом к совершенству».
                Константин Паустовский «Золотая роза»















Торонто
2024
 


 
Введение

Вы, наверное, читали, уважаемые читатели, повесть Александра Грина «Алые паруса»? Восхищались неожиданной романтической любовью двух юных сердец, и удивительными событиями, которые привели к их первой встрече? И помните, чем заканчивается эта повесть?
Повесть была написана в 1916¬-1922 годах и вызвала неоднозначную реакцию критиков.
В книге «Золотая роза» Константин Паустовский  написал: «Если бы Грин умер, оставив нам только одну свою поэму в прозе «Алые паруса», то и этого было бы довольно, чтобы поставить его в ряды замечательных писателей, тревожащих человеческое сердце призывом к совершенству».
Книгу хвалил и Максим Горький, он часто читал своим гостям эпизод, как Ассоль бежит к кораблю с алыми парусами.
Но были и критики, которые упрекали Грина за излишний романтизм и уход в фантазийный мир. Они считали, что эта книга не соответствует принципам нового искусства и не помогает воспитывать читателя в духе социалистического реализма. Грина обвиняли в аполитичности, называя книгу "буржуазной сказкой", не способной вдохновить рабочего человека.
Повидав в Ленинграде представление для выпускников школ – праздник  «Алые паруса», я перечитал эту книгу и невольно задумался.
Ассоль уплыла на корабле с алыми парусами, а что будет дальше? Ведь они практически незнакомы! Она даже не знает, как его зовут! А их социальное положение? Он – образованный сын богатого аристократа, а она – бедная дочь матроса из рыбацкого поселка. Как сложится их жизнь?
Грина спрашивали, а что будет дальше? Не собирается ли он написать продолжение? Нет, не собирается, продолжение придумают сами читатели.
Не пытаясь даже соперничать с талантом Александра Грина, я решил написать свое продолжение.
С чего начать? Конечно с поиска уже кем-то написанных продолжений.
Потратив немало времени, я долго не мог найти произведений, являющихся продолжением «Алых парусов». Но в конце мне повезло.
Учитель Владимир Грустина на сайте http://proza.ru/2020/07/10/1127 поместил рассказ «У Ассоль тоже были две косички...», где рассказал, как в рыбацком поселке, где жила Ассоль, отреагировали на ее бегство.
А женщина, фамилию которой я найти не смог, на сайте https://fem-books.livejournal.com/1028945.html под заголовком «Алые паруса: Что было после хэппи-энда» поместила целую повесть о том, что будет дальше, с таким предисловием: «Это произведение неописуемо раздражало меня еще в подростковом возрасте. Я думаю, на счету Александра Грина немало загубленных женских судеб. И вот я решила ему отомстить». Читатели, при желании, могут познакомиться с этой повестью, у которой довольно грустный конец. Но я с ней не согласен!
               
Вместо пролога

«Тем временем в Каперне произошло такое замешательство, такое волнение, такая поголовная смута, какие не уступят эффекту знаменитых землетрясений. Никогда еще большой корабль не подходил к этому берегу; у корабля были те самые паруса, имя которых звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла.
Мужчины, женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чем был; жители перекликались со двора во двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали; скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Ассоль.
Пока ее не было, ее имя перелетало среди людей с нервной и угрюмой тревогой, со злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать – яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем ее чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю.
От него отделилась лодка, полная загорелых гребцов; среди них стоял тот, кого, как ей показалось теперь, она знала, смутно помнила с детства. Он смотрел на нее с улыбкой, которая грела и торопила. Но тысячи последних смешных страхов одолели Ассоль; смертельно боясь всего – ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи – она вбежала в теплое колыхание волн, крича:
– Я здесь, я здесь! Это я!
Тогда Циммер взмахнул смычком – и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка – все двигалось, кружилось и опадало.
Но весло резко плеснуло вблизи нее; она подняла голову. Грэй нагнулся, ее руки ухватились за его пояс. Ассоль зажмурилась; затем, быстро открыв глаза, смело улыбнулась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала:
– Совершенно такой.
– И ты тоже, дитя мое! – вынимая из воды мокрую драгоценность, сказал Грэй. – Вот, я пришел. Узнала ли ты меня?
Она кивнула, держась за его пояс, с новой душой и трепетно зажмуренными глазами. Счастье сидело в ней пушистым котенком. Когда Ассоль решилась открыть глаза, покачиванье шлюпки, блеск волн, приближающийся, мощно ворочаясь, борт «Секрета», – все было сном, где свет и вода качались, кружась, подобно игре солнечных зайчиков на струящейся лучами стене. Не помня – как, она поднялась по трапу в сильных руках Грэя. Палуба, крытая и увешанная коврами, в алых выплесках парусов, была как небесный сад. И скоро Ассоль увидела, что стоит в каюте – в комнате, которой лучше уже не может быть.
Тогда сверху, сотрясая и зарывая сердце в свой торжествующий крик, вновь кинулась огромная музыка. Опять Ассоль закрыла глаза, боясь, что все это исчезнет, если она будет смотреть. Грэй взял ее руки и, зная уже теперь, куда можно безопасно идти, она спрятала мокрое от слез лицо на груди друга, пришедшего так волшебно. Бережно, но со смехом, сам потрясенный и удивленный тем, что наступила невыразимая, недоступная никому драгоценная минута, Грэй поднял за подбородок вверх это давно-давно пригрезившееся лицо, и глаза девушки, наконец, ясно раскрылись. В них было все лучшее человека.
– Ты возьмешь к нам моего Лонгрена? – сказала она.
– Да. – И так крепко поцеловал он ее вслед за своим железным «да», что она засмеялась.
Теперь мы отойдем от них, зная, что им нужно быть вместе одним. Много на свете слов на разных языках и разных наречиях, но всеми ими, даже и отдаленно, не передашь того, что сказали они в день этот друг другу.
Меж тем на палубе у грот-мачты, возле бочонка, изъеденного червем, с сбитым дном, открывшим столетнюю темную благодать, ждал уже весь экипаж. Атвуд стоял; Пантен чинно сидел, сияя, как новорожденный. Грэй поднялся вверх, дал знак оркестру и, сняв фуражку, первый зачерпнул граненым стаканом, в песне золотых труб, святое вино.
– Ну, вот... – сказал он, кончив пить, затем бросил стакан. – Теперь пейте, пейте все; кто не пьет, тот враг мне.
Повторить эти слова ему не пришлось. В то время, как полным ходом, под всеми парусами уходил от ужаснувшейся навсегда Каперны «Секрет», давка вокруг бочонка превзошла все, что в этом роде происходит на великих праздниках.
– Как понравилось оно тебе? – спросил Грэй Летику. – Капитан! – сказал, подыскивая слова, матрос. – Не знаю, понравился ли ему я, но впечатления мои нужно обдумать. Улей и сад! – Что?! – Я хочу сказать, что в мой рот впихнули улей и сад. Будьте счастливы, капитан. И пусть счастлива будет та, которую «лучшим грузом» я назову, лучшим призом «Секрета»!
Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье...»
Заключительная часть повести Александра Грина «Алые паруса»

Глава 1. Лонгрен

Почтовый парусник, подгоняемый теплым попутным ветром, весело бежит по заливу, и уже можно увидеть берег. Матросы шумно толкаются в кубрике, собирая вещи и обсуждая свои планы во время стоянки.
Лонгрен сложил в заплечный мешок нехитрые пожитки и аккуратно упаковал старинную дорогую вазу, которую купил в подарок дочери. Она любит собирать свежие цветы, но ставит их на столе в треснутый глиняный горшок, так нелепо выглядящий с роскошным букетом сирени или белоснежной веткой акации. Теперь она получит настоящую вазу, достойную любого букета. Он уже мысленно видит, как Ассоль гладит руками вазу, как бы извиняясь перед ней за их бедное жилище, и ищет для нее достойное место в их маленьком домике.
– Лонгрен, скорее наверх, – кричит кто-то из матросов, – ты такого еще не видал. Быстрей!
Недоумевая, Лонгрен быстро поднимается по лесенке на палубу и смотрит вдаль, откуда слышна музыка. Неизвестный трехмачтовый бриг, чьи паруса заходящее августовское солнце красит в алый цвет, сопровождаемый пением флейты, глухими аккордами виолончели, переливами трубы и звоном тарелок, неспешно удаляется в сторону открытого моря.
– Красиво жить не запретишь, – глубокомысленно замечает боцман, – ребята, по местам, скоро бросаем якорь.
Отказавшись отметить с товарищами прибытие в портовом кабаке, Лонгрен спешит домой, в Якорный. Мысленно он уже раскрывает объятья для бегущей ему навстречу Ассоль, они не виделись целые десять дней. Он зажжет лампу, сядет рядом за стол и Ассоль, поставив еду и уставившись на него своими лучистыми бездонными глазами, приготовится слушать рассказ о его плавании. А он вытащит из нагрудного кармана сертификат медицинских женских курсов в лазарете Керчи, куда он ее записал и уже заплатил за первый год. Девочке нужна профессия, у нее впереди большая жизнь.
Вот и его голубой домик с двумя окнами и флюгером на черепичной крыше. В окнах темно. Дверь заперта. Он стучит, сначала тихонько, условным стуком, потом сильнее. Ответа нет.
На стук выходит соседка Евдокия Степановна, вдова, растившая Ассоль после смерти матери.
– Лонгрен, не надо стучать, вот ключ.
– А где Ассоль, что с ней случилось?
Казалось, весь мир рухнул в одно мгновение и придавил его тяжелой плитой.
– Её нет, но все хорошо, зайди ко мне, поужинаешь, и я расскажу.
И он услышал историю о том, как прибыл бриг с алыми парусами, и капитан увез его дочь.
– Он похитил мою дочь! – вскричал Лонгрен, снимая со стены ружье.
– Она сама бежала к нему и даже зашла по пояс в воду, ты ведь слышал предсказание старого сказочника?
– Не только слышал, но и поддержал его, на свою беду.
– Лонгрен, а может это не беда, а судьба? Я сама этого всего не видела, мне рассказал угольщик. Ты сходи в трактир Меннерса, может, узнаешь больше.
Не переодеваясь, как был в своей матросской робе, он отправился в трактир. Знакомая дорога не радовала, зачем он сказал девочке, что это предсказание сбудется? Он сам толкнул ее в неизвестность.
В трактире гуляли матросы, сновали между столиков девицы легкого поведения, ожидая, пока матросы напьются и можно будет увести их к себе и обчистить их карманы. Он подсел к угольщику, который сидел на своем обычном месте у камина, время от времени прикладываясь к стакану и помешивая угли.
– Твоя дочка в надежных руках, – сказал угольщик, – я видел, как капитан нежно обнял ее, и как она спрятала лицо на его груди.
– Но куда он ее повез?
– Куда бы он ее ни повез, она не будет жалеть, что покинула наш поселок. Она никогда бы не была счастлива здесь. Ты знаешь, что владелец таверны Хин Меннерс предлагал ей руку и сердце? Он всем говорил, что она помешанная, а сам был тайно в нее влюблен. Он стоял в толпе на берегу и смотрел завистливыми глазами на красавца капитана. Я бы не советовал этому капитану встретиться с Хином в темной аллее, у него всегда за пазухой острый нож.
– Я ее найду и хорошо отлуплю! Ехать без разрешения отца, бросить дом, ну, хотя бы оставила записку!
– Ей было не до записки, она забыла обо всем, когда увидела бриг с алыми парусами. Ведь этот капитан как-то узнал про предсказание, купил алый шелк и сменил весь такелаж, чтобы сделать счастливой твою дочь.
– Значит, я видел этот корабль, когда наше судно приближалось к берегу, если бы я знал, что там она! Я бы бросился вплавь, а ты заметил название брига?
– Заметил, «Секрет».
– Огромное спасибо, я завтра заеду в портовое управление и узнаю имя владельца этого брига. Вот тебе на выпивку.
Вдохновленный идеей поиска дочери, уставший от нелегкого морского труда, и спешивший домой, Лонгрен не обратил внимания, что за высокой пальмой стоял и подслушивал их разговор владелец таверны Хин Меннерс.
Утром в портовом управлении Лонгрену сообщили, что владелец судна «Секрет» Артур Грэй.

Глава 2. Кафе Флора

Ранняя осень 1913 года была в Петербурге холодной и дождливой, и сильный кашель заставил писателя Александра Степановича Грина обратиться к врачу.
– Дорогой мой, у вас начинается туберкулез, и если вы немедленно не уедете на юг, это может очень даже плохо кончится. Вам нужно место с теплым климатом и более чистым, хорошо бы, морским воздухом.
В это время Грин был уже достаточно известным автором двух книг, а  романтическая новелла «Остров Рено» стала визитной карточкой молодого писателя. Выпросив аванс в издательстве «Прометей», готовившем собрание его сочинений, он по совету знакомых отправился в Феодосию, где снял номер в старинном здании с лепниной на потолках, голландскими печами и мраморной лестницей в парадном подъезде.
Это был удачный выбор.
Небольшой старинный город на берегу моря по-домашнему уютен. Чудный теплый день. Лавочки с восточными товарами, мусульмане, бродящие по городу в пестрых халатах и чалмах, будят какие-то воспоминания. Сколько солнца и зелени! Белый дождь акаций осыпается на улицах и в садах. Низкие пышные деревья сливаются с белыми стенами домов, крытых черепицей. С холма видно поблескивающее на солнце море, которое вылечит его и принесет новое вдохновение для литературного творчества. Хорошо, что он взял с собой пару чистых тетрадей.
К набережной ведет Караимская улица. Здесь многие дома с богатыми фасадами, французскими окнами и балконами принадлежат зажиточным купцам и промышленникам. Большие и маленькие лавки предлагают товары на любой вкус.
Ярко светятся окна кафе «Флора». У входа светловолосый юноша держит вывеску: «Здесь кормят недорого и вкусно!» По широкому тротуару гуляют отдыхающие, как это не похоже на петербургскую жизнь!
Стоя у причала и вдыхая морской бриз, Грин вспомнил, как в шестнадцать лет он простился с родным домом и покинул Вятку. Отец дал двадцать пять рублей на дорогу. В корзинку положили немного белья, мыло, серые ученические брюки из полубумажной материи, такую же курточку. Присели в молчании. Потом отец встал, сказал:
– Ну, вот и вылетела птичка из гнезда…
После долгих мытарств в Одессе удалось ему поступить юнгой на пароход «Платон», плававший вдоль крымского побережья и один из рейсов был в Феодосию, где он сошел на берег осмотреть город. Его поразили разноцветные стога торговых товаров на берегу. Улицы были полны разного народа: греки, армяне, русские. Он брел без цели по улицам, глядел на белые, стены домов, на высокие плоские крыши, на окна и балконы, обвитые зеленью.
А потом случилась эта история, из-за которой его списали с корабля. В Феодосии пароход был нагружен большими бочками вина, и кому-то из команды пришла в голову идея отведать дармового портвейна. Один матрос просверлил буравчиком в бочке дырку, куда вставил трубку и все потихоньку стали прикладываться к струйке живительной влаги. Вскоре полкоманды были пьяны, не исключая 16-летнего юнги Гриневского, который нетвердыми шагами плелся по палубе и не вовремя попался на глаза боцману. «А ну, дыхни», потребовал боцман, и обман был раскрыт. Бочку законопатили, а виновников списали на берег, после чего продолжились его мытарства, о которых и вспоминать не хочется.
Та Феодосия осталась в памяти необычайной смесью языков и народов, белыми домами, теплым солнцем, криками чаек и бескрайним морским простором.
Многое изменилось с тех пор. Вырос и расширился причал, сколько парусных и паровых кораблей, торговых и рыболовецких шхун, пассажирских пароходов! На, стоящем на рейде, трехмачтовом бриге матросы спускают паруса, которые заходящее солнце окрасило в алый цвет. Как красиво! Везде суетятся люди, грузчики, бегущие по сходням с ящиками и мешками за спиной, матросы, направляющиеся в портовые кабаки. Грин посмотрит на часы. Пора ужинать.
Кафе «Флора» переполнено. Казалось, в это лето в Феодосии собрались сливки обеих русских столиц, чтобы насладиться остатками хрупкого мира. Уже грозовые предвестники войны начали заполнять страницы газет, и марширующие солдаты все чаще печатали шаг по улицам сонных городов.
Свободный стул стоит у самого дальнего столика, занятого молодой парой. Они сидят, тесно прижавшись плечами, и кормят друг друга, то она подносит к его рту ложку каши, то он дает ей откусить часть пирожного.
Грин подошел к их столику.
– Я прошу прощения, вы разрешите мне присесть, ни одного свободного места!
Юноша посмотрел вопросительно на свою подругу, она, поколебавшись, кивнула, и он приветливо ответил:
– Садитесь.
Грин помахал рукой, и подошла официантка.
– Ужин и коньяк.
Ожидая еду, он незаметно рассматривает эту пару.
На девушке синее скромное платье, которое, судя по всему, она сшила сама из дешевой, но прочной ткани. Короткие рукава открывают сильные загорелые руки, а из раскрытого воротничка выглядывает самодельный крестик. Длинные светлые волосы завязаны сзади алой лентой. Голубые глаза смотрят настороженно, похоже, в кафе она в первый раз в жизни. А ее партнер одет совсем по-другому. Морская форма отлично лежит на его стройной фигуре, и бриллиантовая заколка на галстуке немалой цены. Держится уверенно, знает себе цену. Старше своей подруги лет на пять.
Интересная пара. Кто они? Грин любит рассматривать людей и придумывать их биографии. У нее руки не изнеженной барышни, его не обмануть накрашенными ногтями, это руки труженицы.
Между тем молодая пара продолжала есть, шепча на ухо, друг другу свои секреты и Грин решился.
– Ребята, позвольте представиться. Александр Грин, писатель. Слышали? Нет? Ничего, еще услышите, вот, вам от меня скромный презент, моя первая книжка «Штурман четырех ветров». У меня есть такая привычка, рассматривать случайно встреченных людей и придумывать их биографии. Я редко ошибаюсь и, если вы непротив, мы сейчас это проверим. Рассказать, что я знаю о вас?
– Расскажите, – недоверчиво сказала девушка, обратив к нему большие голубые глаза.
– Значит, так. Вы – дочка фермера. Встаете чуть свет, доите корову, насыпаете зерно курам и спешите на огород. Выдергиваете зеленый лук, срезаете укроп, потом беретесь за лопату и копаете картошку. Отец уже пашет, готовя поле к весенним посадкам. Ваша мать отвозит овощи на базар, а вы сама разносите молоко богатым горожанам.
Теперь как вы познакомились.
В одном из богатых домов в окне вас увидел сын помещика, приехавший из Петербурга на каникулы. Он вышел на крыльцо своего особняка, и, пока молоко тоненькой струйкой лилось в его кувшин, рассматривал красивую молочницу. Ему понравилась стройность вашей фигуры, загорелое лицо, открытый взгляд и насмешливая улыбка, как вы не похожи на чопорных красавиц его круга, как красиво лежит на вас простенькое платье и свежий передник, старательно скрывающий то, что специально обнажают подруги его мамы. Вам тоже нравится этот незнакомый ухоженный юноша, вы рассматриваете его смешные усики и молоко проливается мимо кувшина на его штаны. Оба смеетесь. Он платит за пролитое молоко, спрашивает, что вы делаете вечером?
Они слушают его с интересом, периодически переглядываясь.
– Неужели, я в чем-то ошибся?
– Вы ошиблись во всем, – смеется девушка, – можно я расскажу? Она вопросительно смотрит на парня.
– Расскажи. Услышав нашу историю, господин Грин согласится, что придумать ее он бы не смог.
Официантка принесла еду и выпивку, но Грин прикрыл еду салфеткой. Он умел слушать.

– Меня зовут Ассоль, – начала девушка, – сколько я себя помню, – я жила в рыбацком поселке Якорном. Вы можете там побывать, он недалеко. Там на окраине стоит наш домик с флюгером на крыше. Народ в поселке работящий, но бедный. Основная их работа, рыбная ловля, давала возможность с трудом сводить концы с концами. Торговцы рыбой предпочитали заключать договора с рыболовными траулерами, чьи поставки были более надежными и разнообразными. Отец мой – моряк, он долго бывал в плавании, я видела его редко, и когда он приезжал в отпуск и сажал меня к себе на колени, я чувствовала запах его бороды, пропахшей дымом курительной трубки. Так что вся моя жизнь связана с морем. 
Матери я не знаю, мне сказали, что она умерла, когда мне было шесть месяцев, и растила меня Евдокия Степановна, соседка, вдова. Она жила на доход от своего маленького огорода и когда отец предложил ей пожениться, с радостью согласилась. Долгими зимними вечерами она сидела с вязанием у камина, напевая старые песни и время от времени покрикивала на меня, когда нужно было подбросить в огонь дрова или уголь.
Уголь нам привозил старый угольщик Филипп. Я редко видела его трезвым, но корзину свою с углем держал он крепко, и разговаривал с ней, как с живым существом. «Прости меня дорогая», говорил он, выгружая уголь в ведро у нашего камина, «Я бы охотнее в тебе развозил цветы». Мне казалось забавным представить себе его корзину с цветами. Я сказала: «Филипп, наберись терпения, и твоя корзина сама зацветет!» После этого он часто подвозил меня в город на своей повозке, защищал от мальчишек и спрашивал, когда, наконец, зацветет его корзина?
Однажды, когда мне было восемь лет, отец неожиданно приехал в отпуск. Когда он вошел в дом, увидел такую картину: моя мачеха разлеглась в кресле у камина и наливает себе бренди из отцовских запасов, а я мою пол и таскаю тяжелый таз с водой.
Отец принял немедленное решение: перестал плавать и сам занялся моим воспитанием. Моя жизнь совершенно изменилась, он стал учить меня читать и писать и, вскоре, я с упоением сидела за книгами, которые он покупал в Феодосии. Меня захватывали образы, созданные Шарлем Перро, Гансом Андерсеном и братьями Гримм. Я умела читать между строк и часто находила то, о чем умолчал или не догадывался автор, изображая себя, то спящей красавицей, то Гердой, спасающей Кая от снежной королевы. Особенно мне нравилась сказка о золушке, я ее разыгрывала, теряя в лесу старую мамину туфлю, и ждала, когда придет принц и ее найдет, а он все не приходил.
Между тем окончились деньги, привезенные отцом, и он стал зарабатывать на жизнь изготовлением игрушек. Его ловкие руки создавали копии парусных кораблей, которые охотно покупали в магазине соседнего города. Когда мне исполнилось 12 лет, я относила эти игрушки в город. Дорога шла  полями, рощами, и, чтобы не сбиться с пути, я придерживалась небольшой реки, начинающейся в горах и впадающей в море. Все вокруг было знакомо, я здоровалась с молодыми березками и старыми буками, гладила и поправляла обвисшие ветви ивы, а весенние цветы просились в мой венок.
Я не дружила с соседскими девочками, мне с ними было не интересно.
Однажды случились два события, без которых понять мою жизнь нельзя. 
В один из дней, проходя по берегу реки, я решила спустить в воду один из папиных корабликов. Медленная вода охотно принял необычный подарок, и кораблик тихо поплыл между щепок, кувшинок и прибрежного тростника. Я уже хотела его вынуть из воды, но поднявшийся ветерок надул его игрушечные паруса, и мой кораблик, как управляемый опытным шкипером, выбрался на середину реки, а я уже достать его не могла. Я побежала вдоль реки, то перепрыгивая через камни и упавшие деревья, то попадая в воду небольших заводей. Вскоре кораблик уплыл так далеко, что казался белой точкой, и я решила продолжить своей путь, горько сожалея о сделанной ошибке.
На большом камне, который я уже собиралась обойти, сидел незнакомый мне старик, он тоже следил за моим корабликом! Оказалось, что его зовут Эгль, он странник, остановился передохнуть и залюбовался папиной игрушкой.
– Это твой кораблик? Пусть себе плывет, куда его несет ветер, а ты очень расстроилась? Отцу ничего про кораблик не говори, придет время, и твой кораблик к тебе вернется!
– Правда? А когда это будет?
– В будущем, когда ты вырастешь.
– А как я узнаю, что этот кораблик мой?
– Ты узнаешь его по парусам. У него будут алые паруса. Это будет большой корабль, его мачты будут упираться в небо, и управлять им будет красавец капитан. Ты ведь считаешь себя Золушкой и ждешь своего принца? Он тебя найдет, и у вас будут удивительные приключения.
– Вы сказочник?
– Да. Я хозяин утренних туманов и вечерних зорь. Поспеши, день близится к концу, а тебя ждет отец.
И я продолжила свой путь, оглядываясь, пока камень со странником не скрылся за поворотом. 
Да, я сказала, что происшествий было два.
После этого предсказания, когда я выросла, стала часто сидеть на берегу моря и вглядываться вдаль. Я ждала корабль с алыми парусами. Кто-то неслышно подошел и сел рядом. Но это был не принц, а известный в деревне красавец и гуляка Хин Меннерс. Его отец владел трактиром, а сын был богатым наследником. Наверное, не одна поселковая невеста сохла по этому малому, но я держалась от него в стороне. Я ждала обещанного принца.
– Ассоль, – сказал он, обнимая меня и пытаясь поцеловать, – ты знаешь, за меня любая пойдет, но я выбрал тебя. Мне не по душе толстые девки, мечтающие улечься на мою перину. Предлагаю тебе руку и сердце!
Он попытался стать даже на одно колено, как это показывают в кино. И это принц, которого я жду? Это, вместо обещанных Эглем приключений, работа в грязном трактире с пьяными рыбаками? Я с такой силой оттолкнула его, что он упал. Этому научил  меня отец, и бросилась бежать.
– Все равно ты будешь моей, – крикнул он вдогонку, – ты будешь моей!
Время шло. По-прежнему я ходила в город продавать папины игрушки, но со временем спрос на них уменьшился, и в последний раз вышла Олеся, дочка, хозяина магазина, моя ровесница, которой очень нравились наши поделки. Она сказала, что появились новые заводные машинки, куклы, говорящие мама, игрушечные пистолеты и мячи и спроса на наши игрушки нет.
Я очень расстроилась, заплакала и Олеся сказала, что купит их за свои деньги. Потом попросила меня передать записку своему другу. И чтобы я больше игрушек не приносила, но она будет рада меня видеть.
Тогда отец снова начал плавать и неделями я оставалась одна. Хин еще раз приходил свататься, но я спустила с цепи собаку, и обещанные приключения начались. В один из дней, прогуливаясь по морскому берегу, я почувствовала усталость, прилегла на мягкую теплую травку и незаметно уснула.
А когда встала, увидела на своем мизинце кольцо…

– Стоп, – вмешался ее спутник, – теперь моя очередь рассказывать! – Меня зовут Артур Грэй. Ассоль, покажи господину писателю колечко. Его сделал фамильный ювелир, видите, на нем наш герб. Он зарегистрирован в Гербовой палате и при желании, Ассоль, ты могла бы узнать, кто надел тебе это кольцо! На голубом щите помещен якорь, который сверху освещает звезда. Наш дворянский род связан с морем. Отец в молодости был капитаном, сражался с турками на Черном море и получил в подарок от деда парусный бриг «Секрет». Постарев, он подарил его.
Перестав плавать, отец вел бесчисленные фамильные процессы, управлял поместьем, и диктовал мемуары, был постоянно занят, а выезды парадных охот, чтение газет и сложная переписка держали его в отдалении от семьи, и меня он видел так редко, что иногда забывал, сколько мне лет.
Так что вместо сына деревенского помещика, которого вы обрисовали, перед вами сидит отпрыск древнего дворянского рода.
А кругом интересов матери были косметические салоны, портнихи, знатные соседки, и из слуг она общалась только с дворецким. Меня она любит, и в детстве разрешала все. Я мог без всяких разрешений лазить по нашему дому, открывая места, которые никто не посещал много лет и находя старинное оружие, книги прошлого века и мемуары предков. Еще я любил заглядывать в кухню, где так вкусно пахло, и мог попробовать простую еду, которой не бывало на нашем столе.
Однажды служанка Бетси несла из кухни горячий суп, оступилась и пролила. Мало того, что она обожгла руки, ее в наказание посадили в чулан. Мне было ее жалко, и я тайком приносил ей сладости.
Любил я бывать в кабинете отца. Там висела большая картина, изображающая штормовое море и корабль, вздымающийся на гребень морского вала. На мостике стоял капитан, который бесстрашно вглядывался вдаль и своими короткими командами исключал панику среди экипажа. Глядя на эту картину, я видел себя в капитанском мундире, и на пятнадцатом году жизни сбежал из дома, нанявшись юнгой на пароход «Ансельм», отправившийся из порта Дубельт в Марсель. Сначала капитан посчитал это причудой богатого бездельника, но я стойко переносил тяготы морской жизни, никто не видел моих слез и не слышал сожалений о выбранном пути. Тогда капитан начал меня обучать морскому делу.
Вот коротко обо мне.
Когда я вернулся, поседевшая мать в черном платье рассказала о смерти отца, оставившего нам долги. Она собиралась продать наш бриг, но я решил иначе: переоборудовав ее на торговое судно, стал плавать вдоль побережья Черного моря, снабжая местные магазины колониальными товарами.
Вот мы уже походим к моей встрече с Ассоль.
Нет, она не пролила молоко мне на брюки, просто во время стоянки на траверсе Якорного, я с Летикой, это юнга с моего судна, с удочками спустились в шлюпку и причалили к берегу. Пока Летика налаживал удочки, я решил прогуляться по извилистой тропинке. Сладко пахли незнакомые цветы, кружили бабочки, переговаривались воробьи, и я подумал, что сейчас со мной должно случиться что-то необыкновенное. И оно случилось.
Недалеко от тропинки на густой траве спала девушка. Что бы вы сделали на моем месте, господин писатель? Она была одна на всем свете, никто не мог ее спасти. Но ее спасала ее беззащитность. Девушка была красива, стройна и просто одета. Рядом стояла корзинка с игрушками. Вот так я познакомился с Ассоль. Я приложил палец к губам, когда подошел Летика, снял с пальца это кольцо и осторожно одел ей на мизинец. Она улыбнулась во сне, наверное, подумала, что это сон и стала еще краше. Это было 31 августа, и мы потом решили каждый год в этот день повторять сцену: Ассоль спит на траве, и я надеваю ей кольцо!
Мы с Летикой тихонько отошли, я отменил рыбалку и отправился в поселок, надеясь что-то о ней узнать. Где можно услышать самые последние новости? Конечно, в трактире. Я заказал обед и, угостив кружкой эля случайного собеседника, осторожно спросил о ней. Ее не надо было описывать, спать на траве в лесу могла только одна девушка из поселка – дочь матроса Лонгрена, Ассоль. Наш разговор услышал владелец трактира, молодой долговязый малый, от него-то я и узнал, что в поселке считают ее помешанной, она разговаривает с деревьями и цветами и ждет, что за ней приедет принц на бриге с алыми парусами.
Потом ко мне подсел угольщик и стал горячо убеждать, не верить хозяину трактира. Это вполне нормальная девушка, сказал угольщик, просто она не похожа на упитанных невест, качающихся на пуховых перинах. Она ведет себя по-другому, она думает по-другому, как некая птичка, случайно залетевшая в чужое подворье.
Теперь вам ясно, господин писатель, что я сделал дальше.
Я отправился в Феодосию, закупил 2 тысячи метров алого шелка, за двойную цену мне быстро сшили паруса, и за сутки моя команда установила их взамен белых. Вы спросите, как к этому отнеслась моя команда? Не посчитали ли они меня сумасшедшим? Может быть, но они привыкли выполнять мои приказы, и я им хорошо платил. Еще я нанял небольшой оркестр, чтобы наша встреча с ней выглядела торжественно.
И наше судно, сверкающее алыми парусами в лучах утренней зари стало на якорь у берега Якорного. Конечно, Ассоль увидела корабль и побежала навстречу, смело ступив в холодную воду. Мы тут же спустили шлюпку и я, подхватив ее за тонкую талию, вытащил из воды, крепко обнял, а она прижала головку к моей груди, этот незабываемый миг останется в моей памяти навсегда. А на берегу стояли жители поселка, не в силах понять, это сказка или действительность. Наш корабль отчалил и…
– Господин капитан, – к Грэю подошел официант, – вас просят к телефону.
Артур Грэй извинился и быстро пошел за официантом, через минуту он вернулся и поднял Ассоль.
– Извините, меня срочно вызывают на корабль.

Глава 3. Хин Меннерс

Когда Ассоль с Артуром ушли, и Александр Грин подвинул к себе свой холодный ужин, к его столику подошел высокий парень с длинными руками.
– Позвольте представиться: Хин Меннерс. Вас зовут Александр Грин? Я очень рад видеть такого известного писателя. Случайно слышал обрывки фраз вашего разговора с этой парой. Господин Грин, не верьте ни одному слову, что вам говорил этот самодовольный красавчик. Задурил голову бедной девочке блеском своих денег и розовой мишурой парусов. Такие не способны любить, он просто побалуется с ней и бросит в ближайшем порту. А она готова поверить, что жизнь преподнесла ей этот подарок. Так не бывает. За все надо платить, и мы с вами это хорошо знаем. Он притворяется влюбленным, вам хорошо известны приемы этих столичных проходимцев, заводящих романы с простодушными поселянками, обещают им золотые горы, а заканчивается это слезами и сломанной жизнью.
– Вы угощайтесь, а я вам вот что скажу. Да, когда он пришел в мою таверну и стал расспрашивать об Ассоль, я сразу испугался за ее судьбу. Она вам сказала, что я к ней сватался? Это правда. И у меня не было никакой корысти, ее отец был простым матросом и никакого приданого у нее быть не могло. Мой отец оставил мне хорошее наследство, обширные торговые связи. И у меня есть возможность выбора. Но, я выбрал ее. Вы могли заметить, она не похожа на местных барышень. Я хочу, чтобы на меня смотрели ее голубые глаза, я хочу, чтобы меня обнимали ее тонкие белые руки, вам кажутся странными мои слова, не правда ли? Кто-то пустил сплетню, что в смерти ее матери виновен мой отец. Это неправда, он ее и пальцем не тронул. И на ее отца я зла не держу, дело прошлое.
– Они ведь совершенно не знают друг друга, а я с Ассоль рос в одном поселке, мы учились в одной школе. Когда хозяин магазина перестал покупать ее игрушки, она могла умереть с голода. Я дал ему деньги, и он у нее игрушки покупал. Она этого не знает. Эти игрушки лежат у меня дома, я их берегу для наших с ней детей.
Грин ел свой ужин, время от времени поднимая глаза на влюбленного парня и слушая его бессвязную и горячую речь.
А за соседним столом начинался скандал. Официантка вызвала хозяина кофейни: один из посетителей отказался платить за ужин. Он вывернул карманы и попросил подождать.
– Хозяин, вы меня знаете. Меня зовут Филипп. Это я снабжаю вас углем. И мой уголь всегда самого лучшего качества, об этом могут сказать владельцы каминов, которые помогают не только согреться, но и провести время в задушевных беседах у пылающего камелька. У меня не бывает долгов. Меня выручает моя подружка. При этом он погладил ручку стоящей рядом корзины и добавил, – еще один стаканчик, я свою норму знаю.
Грин с интересом слушал страстную речь выпившего угольщика.
– Я знаю этого типа, – сказал Хин, – он угольщик, тоже живет в Якорном, и не пропускает мой трактир. Простите, но мне пора, знаете, дела есть дела, я приехал в Феодосию за товарами, открываю в Якорном лавку. Убедите Ассоль отказаться от этого проходимца, а за моей благодарностью дело не станет.
На столиках стали тушить свет, и Грин, расплатившись за коньяк, долго шел по вечерней Феодосии, с удовольствием рассматривая улочки с историческими зданиями, освещенные мягким светом фонарей. Сладко пахли цветущие деревья и кустарники, не спеша прогуливались дамы в широких кринолинах, которых сопровождали господа в черных сюртуках. Все это напоминало сцену из добропорядочного спектакля, в котором будет благополучный конец.
А мысли возвращались к истории, услышанной в кафе.
Зачем судьба сделала его поверенным чужих судеб? Имеет ли он право вмешиваться, принимать чью-то сторону людей, которых он видит первый раз в жизни? Что он мог ответить этому высокому парню, так горячо попросившему у него поддержку? И что это за Якорный, где переплелись судьбы стольких людей?

Рано утром Александр Грин позавтракал, захватил пару бутербродов и, узнав направление и прикинув время на дорогу, двинулся пешком в поселок Якорный.
Лесная тропа идет между мощными дубами и грабами с их высокими стволами и густыми кронами, сквозь которые пробиваются лучи солнца, создавая узоры света и тени на земле. Под ногами мягкий ковёр из опавших листьев, мха и лесных трав, а по бокам тропы видны кусты ягод. Он нагибается, пробует малину и ежевику, распугивая белок и лакомящихся птиц, и детские воспоминания просятся на бумагу. Грин всегда любил лес.
Если я когда-нибудь я напишу автобиографическую повесть, думает Грин, то расскажу, как в детстве я целыми днями пропадал в окрестных лесах города Слободского. Не пил, не ел, с утра уже томился мыслью, отпустят или не отпустят меня сегодня пострелять. На десятом году, видя, как меня страстно влечет к охоте, отец купил мне за рубль старенькое шомпольное ружье. Не зная обычаев дикой птицы, да и не стараясь разузнать настоящие места для охоты, я стрелял во все, что видел. Всю добычу дома жарили, и я не мог отличить мясо галки или дятла от кулика или дрозда. Я обязательно опишу, как ходил один по диким местам, где хотел, со своими мыслями, садился, где хотел, ел и пил, когда захочется. И ни разу не заблудился.
А вот и Якорный.
Единственная неширокая улица поселка тянется вдоль побережья, простые деревянные дома красиво выкрашены, за домами видны сады и огороды, где уже трудятся взрослые и дети. Береговая линия уставлена лодками, которые рыбаки готовят к работе.
Окруженный тростниковым забором, одноэтажный домик Ассоль стоит на окраине деревни, недалеко от берега. Покрытая черепицей крыша блестит на солнце, флюгер показывает южный ветер, а небольшие окна, чтобы защищаться от морских ветров, украшены резными деревянными ставнями. Дом заперт, значит, отец Ассоль в плавании. Немолодая женщина, видимо, соседка, поливает цветы.
– Доброе утро, – поздоровался Грин, и добавил, – Бог в помощь!
– Спасибо, – приветливо отозвалась соседка, – а вы кто будете?
– Меня зовут Александр Грин. Петербуржец, отдыхаю в Феодосии и решил прогуляться. Как у вас здесь хорошо!
– Да, у нас многие сдают комнаты отдыхающим, я предлагала Лонгрену сдать его дом, он не хочет, говорит, вдруг Ассоль вернется. Его дочка была такой доброй и отзывчивой девочкой, всегда готовой помочь, но вбила себе в голову, что за ней приедет принц на корабле с алыми парусами, и частенько сидела на берегу, глядя в море. К ней сватался денежный мешок Хин Меннерс, я советовала ей согласиться, кто возьмет девушку без приданого? А потом приплыло судно с алыми парусами и увезло её неизвестно куда. Пропала девочка не за грош.   
– Евдокия Степановна, Ассоль не пропала, у нее прекрасное будущее.
– Откуда вы знаете, как меня зовут?
Пришлось кратко описать соседке встречу в кафе.
– Как я рада, вернется Лонгрен, все расскажу. А кто он, ее суженный?
– Дворянин.
– Значит, побалуется и бросит.
– Очень порядочный человек, из хорошей семьи. Нет, не бросит.
– Не верю. Что у них общего?
– Любовь, Евдокия Степановна. Я – писатель и, может быть, напишу об этом книгу. Что еще вы можете рассказать об Ассоль и ее отце?
– Я только в младенчестве за ней ходила. Когда Лонгрен купил этот дом, еще жива была её матушка Мери, она рано умерла, а вырастил Ассоль отец. Она какая-то особенная, ни в отца, ни в мать. Так и напишите. Не хотите кваску выпить, холодненького, из погреба!
Грин выпил квас, спросил про трактир, поблагодарил и распрощался. Он надеялся узнать еще что-нибудь о героях своей будущей книги.
Трактир только что открылся, посетителей было мало, пара, по виду курортников, пила кофе и за другим столиком перед бутылкой вина сидел уже знакомый угольщик. К нему Грин и подсел.
– Я вас видел вчера в кафе. Кажется, вас зовут Филипп?
– И я вас приметил, вы толковали с ребятами. Они вам понравились?
– Замечательные, как вы их назвали, ребята. Вы их знаете?
– Только Ассоль. Эта умница верит, что под моей черной заплатанной курткой бьется нежное, любящее сердце. Я с ней разговаривал. Она сидела на моей повозке восемьдесят четыре раза, или немного меньше. Когда девушка идет пешком из города, а я продал свой уголь, я уж непременно посажу девушку. Пускай она сидит. Я говорю, что у нее хорошая голова. Это сразу видно. И знаете, что она мне сказала? Что моя корзина скоро зацветет. Может даже следующей весной. Вы возвращаетесь в город? Если не боитесь запачкаться, я вас подвезу.
В гостинице дежурный администратор вручил Грину письмо из Петербурга.
Он сначала переоделся, потом привел в порядок записи, сделанные по дороге. Он не только узнал больше о жизни и мечте своей будущей героини, но почувствовал прилив вдохновения. Это будет рассказ, нет, повесть о силе мечты, любви и надежды, которая способны преодолеть все трудности и превратить жизнь в чудо. Полистал свежую газету, он постоял у окна и понял, что тянет время. От лежащего на столе письма с почерком жены он не ожидал ничего хорошего. Когда она прощалась с ним на вокзале, его охватило тяжелое предчувствие, их отношения приближались к критической точке. Увидит ли он ее, когда вернется?
Грин угадал. Вера жалуется на его непредсказуемость и неуправляемость, кутежи и взаимное непонимание. Она предлагает развод.
Они познакомились, когда Грина арестовали в Петербурге, и его навещала Вера Павловна Абрамова, дочь богатого чиновника. Были такие идеалистически настроенные дворянские девушки, соглашавшиеся назвать себя невестами молодых политзаключенных, которых они ни разу не видели, и носить им передачи. Вскоре Грина отправили в ссылку в Сибирь, откуда полгода спустя он сбежал и явился в Санкт-Петербург к Вере Павловне со словами, что сбежал ради любви к ней.
Потом его сослали в Пинегу, и Вера Павловна поехала с ним. Они поженились. Да не все было гладко между ними. Она слабо верила в мужа, как писателя. Прожив с ним несколько лет, она осталась чужда его творчеству и часто говорила: «Зачем ты, Саша, пишешь о каких-то фантастических пустяках? Начни писать крупный бытовой роман и тогда сразу войдешь в большую литературу».
Но он изменить себя не мог.
Потом его начали печатать, появились деньги, знакомства и кутежи.
Может быть, еще не все потеряно?
Пора возвращаться в Петербург. Это была замечательная поездка. Кашель прошел, а встреча с морем – не последняя. Я сюда обязательно вернусь.

Глава 4. Кончается сказка и начинается жизнь

Едва закрылись двери кафе, и коляска тронулась, Ассоль спросила:
– Артур, что за спешка, куда мы едем?
– В порт, дорогая.
– Мы куда-то поплывем? Ты ведь обещал, что мы сначала обвенчаемся? Ты дал слово!
– Ассоль, ты меня еще плохо знаешь. У меня есть много недостатков, но  слово свое я всегда держу. Конечно, мы сначала обвенчаемся. Мой помощник Пантен вызвал нас по другому делу. Когда на моем «Секрете» сменили паруса, нашелся покупатель на алый шелк. Он сейчас меряет материал, чтобы предложить цену.
– Сменили паруса? Артур, больше нет алых парусов? Ты меня обманул?
– Дорогая, я не могу пуститься в дальний путь с шелковыми парусами, первый же сильный ветер разорвет их в клочья. Паруса изготавливаются из специальной белой парусины – это традиционный прочный и долговечный материал для парусов в течение многих веков. Ну, пожалуйста, не плачь, Ассоль, ты ведь уже не ребенок. Алые паруса сыграли свою роль, мы встретили друг друга, это – главное. И больше не расстанемся. Ты уже выбрала церковь для нашего венчания?
– Может алые паруса мне просто приснились?
– Они тебе не приснились, их видел весь поселок. А для венчания тебе потребуется свидетельница. У тебя есть подруги?
– Как я посмотрю в глаза страннику Эглю?
– Эгль прекрасно знает, где кончается сказка и начинается жизнь. Завтра мы начнем подготовку к свадьбе.
– И этот писатель, с которым мы ужинали, он не увидит алых парусов и подумает, что мы соврали. У меня не будет никаких доказательств!
– Ассоль, пожалуйста, перестань, – Грэй нежно обнял плачущую девушку, – знаешь что, из этого алого шелка мы сошьем тебе платье! Это будет лучшее доказательство нашей любви. Ты сохранишь его на все жизнь, а потом подаришь дочке. Ведь у нас будет дочка? Ну, вытри глазки, мы приехали. Как к тебе идет улыбка! Вот наш покупатель.
К Артуру подошел человек с горящими глазами и решительным видом.
– Простите, капитан, – начал незнакомец, – меня зовут Этьен, я торговец тканями. Я не мог не заметить ваши великолепные алые паруса. Они редкой красоты и качества. Продайте мне их, и я обещаю, что они послужат великой цели.
Артур с интересом посмотрел на Этьена.
– Какую цель вы имеете в виду?
– Я сошью из этой ткани платья для женщин нашего города. Представьте, каково будет увидеть весь город, утопающий в алых платьях! И организуем осенний бал алых платьев, который мы будем проводить ежегодно, как праздник и символ исполнения мечты, веры и надежды.
Артур задумался. Идея действительно была великолепной. Она позволяла сохранить символику алых парусов и передать ее многим людям, продолжая вдохновлять и дарить надежду. Он посмотрел на Ассоль.
– Я согласен, – сказал он, улыбнувшись, – пусть алые паруса продолжают жить и радовать сердца людей.
– Я тоже, – сказала Ассоль.
Этьен был в восторге.
– Завра же я распределю этот алый шелк среди лучших портных города, и договорюсь о зале Дворянского собрания. А самое красивое платье получит ваша жена! Где вы остановились? Платье принесут прямо в ваш номер, позвольте, мадам, снять мерку.
Ассоль благодарно улыбнулась неожиданному покупателю и, когда он нагрузил свою бричку тюками шелка и уехал, сказала Артуру.
– Артур, ты слышал, он назвал меня твоей женой! Прости меня за эти глупые слезы. Если ты свободен, поедем в Собор Казанской иконы Божьей Матери, там отпевали мою маму.
Ему понравилась лёгкость и изящность собора, полукруглые завершения стен и тонкие колонны в углах здания. Купол здания похож на шлем русского воина, подумал он. В нижней части светились десять окон.
– Кажется, мы успели.
Они вошли и осмотрелись.
Священник тушил свечи и обернулся, услышав шаги .
– Отец Алексей, добрый вечер! Извините, что так поздно, я – Ассоль из поселка Якорный, вы знаете моего отца Лонгрена, а я его дочь.
– Вечер добрый. Я помню твоего отца, надеюсь, он жив и здоров. А матушку твою я отпевал, знаю, ее прибрал господь, и она сверху шлет тебе свое благословление. Вот какая ты выросла большая и красивая! А кто это молодой моряк?
– Мой жених, его зовут Артур Грэй. Отец Алексей, мы хотели бы здесь обвенчаться. У вас найдется время, завтра или послезавтра?
– Вы спешите?
– Да, его ждет корабль, он – капитан.
– Вы давно знакомы? Понимаете смысл брака? Готовы хранить любовь и верность на протяжении всей жизни?
– Мы знакомы только три дня, но искали друг друга всю жизнь, – вступил в разговор Артур.
– Понимаю. Я ведь был много лет корабельным священником и сейчас продолжаю помогать людям находить духовный путь, и поддерживаю их в трудные времена. До меня дошли слухи об истории с алыми парусами, так это вы?
– Это мы, – неожиданно хором ответили оба.
– Обычно на венчании присутствуют родители, они здесь?
– Отец Алексей, мой отец в плавании, а мать Артура далеко отсюда, мы обвенчаемся без них, – попросила Ассоль.
– А сколько тебе лет?
– Семнадцать.
– У вас хотя бы должны быть свидетели.
– Свидетели будут, – заверил Артур, – вот небольшая сумма, которая поможет вам обновить фасад собора, он кое-где осыпался. Какое время вы назначите?
– Я жду вас послезавтра в час дня. А за пожертвование спасибо, я помолюсь за вас. Обычно невеста приходит на венчание в белом платье, но можно сделать исключение. И вы должны обменяться кольцами. Без колец нельзя.
– Белое платье будет, – пообещал Артур, – позаботимся и о кольцах.  Мы вам очень благодарны.
Когда они вышли из церкви, уже было темно, и они поехали в гостиницу.

После завтрака стали планировать день.
– Этот день мы потратим на подготовку к венчанию, – объявил Артур. – Ассоль, кто будет твоей подружкой? У тебя есть знакомые девушки в Феодосии?
– Есть. Только я не знаю, или она согласится. Олеся – дочка хозяина магазина игрушек, я думаю, она меня помнит. По ее просьбе я носила записки ее избраннику, тоже моряку. А отец хотел выдать ее замуж за фабриканта. Я его видела. Фабрикант – вдовец, приносил ей подарки и сделал для магазина красивую витрину, которая светится и привлекает покупателей. Но Олеся любила этого моряка и собиралась бежать из дома. Я схожу в этот магазин.
– Пойти с тобой? Я ее уговорю.
– Нет, я сама.
– Тогда встретимся в нашем кафе в час дня.
– А кого для себя выберешь ты?
– Я, наверное, выберу шафера из своей команды. Как ты смотришь на Летику? К месту, где я тебя увидел впервые, меня привел он. Наверное, если бы не Летика, я бы тебя никогда не встретил. Он тогда разжег костер и отправился с удочкой на берег, а я бродил по лесу со смутным предчувствием, что что-то должно случиться. И оно случилось.
Я увидел тебя. Ты крепко спала, и все на тебе спало: спали темные волосы, спало платье и складки платья и, казалось, поблизости спала даже трава. Давно уже Летика звал, «Капитан, где вы?» – но я его не слышал. Потом он подошел, остановился, и от удивления разинул рот. «Летика», сказал я, «посмотри-ка на нее, что, хороша?» «Дивное художественное полотно», прошептал он, «в соображении обстоятельств есть нечто располагающее». Он любит книжные выражения. Летика и будет моим шафером, ты согласна?
– Я не знала, что у тебя такие умные матросы, конечно, согласна.
Магазин игрушек по-прежнему светился витриной, а за прилавком стояла незнакомая женщина.
– Мадам хочет купить игрушку? У вас дочь или сын? Только что прибыла партия заводных игрушек, есть говорящие куклы…
– Простите, могу я видеть Олесю?
– Хозяйку? Она в детской, как о вас доложить?
– Ассоль.
– И все?
– И все.
– Боюсь, хозяйка очень занята…
– Кто там? – послышался знакомый голос, и в магазин вошла Олеся с малышом на руках. – О, кто к нам пожаловал, Ассоль! Что, опять принесла игрушки?
– Нет, Олеся, я пришла с просьбой.
– Пойдем ко мне, я велю принести чай.
– Какой славный у тебя малыш, Олеся, значит, ты вышла замуж?
– Да, за того моряка, которому ты носила записки.
– Но твой отец был против.
– Отца уже нет, а хозяйка магазина – я. Угощайся, с чем ты пришла?
– Олеся, завтра у меня венчание, я прошу тебя быть моей подружкой. Ты согласишься?
– А кто твой избранник? Ты таки дождалась своего принца? Конечно, я согласна, когда венчание? В час, обязательно приду, очень хочется на него посмотреть. Не боишься, что отобью?..
Вторая половина дня ушла на радостные хлопоты.
В магазине "Венок Амура" Ассоль примерила белое платье с кружевным корсетом и длинной воздушной юбкой. Артур, увидев ее в этом платье, был очарован. К платью им предложили тонкую фату и элегантные туфли.
– А вот эту алую розочку приколи себе на грудь. Как жаль, что я не художник! Я создал бы дивное художественное полотно! У нас еще есть время, чтобы купить кольца. Покажи свои пальчики…

Глава 5. Спящая красавица

– До венчания у нас есть время, – после завтрака сказал Артур, – мы купим обручальные кольца и еще, кое-что к твоему алому платью.
Хотя в Феодосии было много магазинов и лавок, предлагающих ювелирные изделия. Грэй решил, что его Ассоль достойна самых лучших украшений, и поэтому привел ее в ювелирный магазин в центре города.
Ювелир по имени Авраам Лазаревич был пожилым, но бодрым человеком с аккуратно подстриженной седой бородкой и круглыми очками, через которые он внимательно посмотрел на клиентов. Его мастерская, расположенная в каменном здании с большими витринами, была полна изысканных украшений, где каждая вещь лежала на бархатной подушечке.
Когда Артур и Ассоль вошли в мастерскую, ювелир сразу почувствовал, что перед ним богатый человек с хорошим вкусом, поэтому захотел предложить лучшее из своей коллекции.
– Добрый день, сеньор и леди! Рад вас видеть в моей скромной лавке. Что бы вы хотели подобрать для вашей прекрасной дамы? – повернулся он к Артуру.
Грэй объяснил, что хочет купить два обручальных кольца и несколько женских украшений, и ювелир, не теряя времени, начал показывать свои изделия.
– У нас есть несколько эксклюзивных моделей обручальных колец, которые могут вас заинтересовать. Вот кольца с бриллиантами, выполненные в стиле ар-нуво, их дизайн символизирует вечную привязанность. Очень подходят для свадьбы. Можете примерить.
– Мы возьмем эти кольца.
– Отличный выбор! Эти кольца станут символом вашей взаимной любви и преданности.
– Вот серьги, которые прекрасно подойдут вашей даме, – продолжил ювелир, показывая пару изящных серег, украшенных маленькими рубинами, – Они изящны и элегантны.
– А вот это колье, – ювелир взял с витрины золотое колье с рядами мелких бриллиантов, переливающихся в свете лампы. – Оно идеально ляжет на шейку вашей дамы и подчеркнет её утонченную натуру.
Грэй не мог оторвать глаз от этой красоты. Колье действительно было создано для Ассоль.
– И, наконец, эти браслеты, – ювелир показал несколько тонких золотых браслетов с изысканными узорами и небольшими камнями. – Они дополнят весь комплект и придадут завершённости образу.
– Артур, может не надо сразу все?
– Ассоль, здесь решаю я.
Грэй выбрал браслет с рубинами и бриллиантами, чтобы он сочетался с остальными украшениями. Сделав свой выбор, он поблагодарил ювелира за помощь и рассчитался.
Ювелир аккуратно упаковал все изделия в красивые бархатные коробочки и вручил их Грэю.
– Желаю вам счастья и долгих лет совместной жизни, – попрощался Авраам Лазаревич с доброй улыбкой, – буду рад видеть вас опять…
Величественные звуки хора наполнили церковь, когда Ассоль, одетая в белое платье и фату, медленно шла по центральному проходу, рядом с подружкой Олесей. Артур со свои шафером Летикой стоял у алтаря, его сердце билось от волнения и предвкушения. Все гости с затаенным дыханием наблюдали за этим трогательным моментом.
Не успел священник начать обряд венчания, как дверь церкви с грохотом распахнулась. Все головы мгновенно повернулись в сторону шума. В церковь вошел высокий молодой человек, его глаза горели решимостью и страстью. За его спиной стояли двое, готовых поддержать его в любую минуту.
  – Остановитесь, – громко крикнул он, его голос эхом отозвался под сводами церкви. Хор умолк, гости в шоке переглядывались, а священник приостановил церемонию. Артур нахмурился, не понимая, что происходит, а Ассоль замерла, её глаза расширились от неожиданности.
– Кто вы и что вы имеете против этого брака? – спросил священник
– Я Хин Меннерс, меня знает вся округа. Вы не можете их обвенчать, они знакомы только два дня и совершенно не знают друг друга!
Тишина повисла в воздухе, и все, казалось, ждали реакции невесты. Она побледнела и посмотрела на жениха, чье лицо выражало смесь гнева и недоумения. Напряжение в воздухе стало почти ощутимым. Гости наблюдали, как ситуация накалялась.
– Я не уйду, пока она не выслушает меня! – крикнул Хин, пытаясь вырваться из схвативших его за руки матросов Грэя.
– Ты все сказал? – спросил священник, а теперь послушаем жениха и невесту.
– Грэй, ты добровольно берешь Ассоль в законную супругу, чтобы жить с ней по заповедям Христовым в святом супружестве и хранить верность?
– Добровольно беру.
– Ассоль, ты добровольно берешь Грэя в законного супруга, чтобы жить с ним по заповедям Христовым в святом супружестве и хранить верность?
– Добровольно беру.
– Эти ответы, сказанные при свидетелях и гостях, достаточны для венчания, – возразил священник, повернувшись к Хину, – молодой человек, покиньте церковь.
– Нет, я не уйду!
Началась потасовка. Друзья жениха и соперника сцепились, обмениваясь ударами и толчками. Гости в ужасе вскочили со своих мест, некоторые пытались разнять дерущихся, другие прятались за скамьями.
Но силы были неравны, матросы Грэя выпроводили Хина с его приятелями из церкви. Когда двери церкви снова закрылись, все вздохнули с облегчением.  Дирижер взмахнул палочкой, хор грянул "Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на путь грешных не ста вступи" и церемония венчания началась.
Священник надел кольца на пальцы жениха и невесты и попросил Бога
благословить и укрепить этот союз. Свидетели укрепили венцы на головах жениха и невесты, они выпили из общей чаши вино, символизирующее их единение в радости и печали и, после хождения вокруг аналоя, обряд завершился.
– Объявляю вас мужем и женой, – провозгласил священник, – поцелуйте друг друга.

Из церкви они отправились на пристань, где молодоженов ожидала шлюпка, украшенная гирляндами цветов.
¬– А почему мы не едем в гостиницу, – забеспокоилась Ассоль, – что мы уже куда-то поплывем? Там остались мои вещи и книги. А как же алый бал? Я никогда не была на балу. Поедем лучше в гостиницу.
– На корабле мы сыграем свадьбу. Ассоль, ты ведь росла без матери, кто-нибудь тебе рассказывал про женские секреты?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… чем женщины отличаются от мужчин.
– Кое-что мне рассказала соседка Евдокия Степановна, которая ухаживала за мной в детстве. А потом отец привез из рейса толстую «Энциклопедию для девочек». Когда я ее прочла, то пожалела, что родилась девочкой. Я хотела бы быть мальчиком.
– И ты по-прежнему об этом жалеешь?
– Нет, иначе я не встретилась бы с тобой! Артур, а у тебя уже были девушки? Я слышала, что у моряков в каждом порту есть жены. Я хочу знать о тебе все.
– Да, у меня уже есть жена в одном порту, это – ты.
Корабль был украшен рвущимися в небо алыми воздушными шарами, а на палубе стоял большой стол с вином и угощением. Молодых усадили во главе стола, а по обеим сторонам разместились моряки и приглашенные. Первый тост поднял помощник капитана Пантен, он поздравил новобрачных и пожелал им счастья.
– Госпожа Грэй, – сказал он, обратившись к ней с этим титулом впервые, – вы вступили в нашу большую семью и стали женой моряка. Это звание и почетное и обязывающее. Вам придется нередко выходить на берег и высматривать, не появится ли на горизонте силуэт знакомого корабля, и чем длиннее будет разлука, тем радостней будет встреча! А нам горько сознавать, что теперь наш капитан принадлежит не только нам, но и своей избраннице. Да, горько!
– Горько! – подхватили, сидящие за столом моряки, – горько!
Артур встал и поднял жену.
– Мы должны поцеловаться, – шепнул он.
– Как, при всех?
Но вместо объяснения он крепко обнял молодую жену, и поцелуй чуть не лишил ее дыхания. Покрасневшая Ассоль закрыла лицо руками, а все весело засмеялись и зааплодировали.
Потом им пожелал попутного ветра парусный мастер Блент, посоветовал жить в мире и согласии боцман Атвуд, пообещал сделать красивую мебель плотник Том, вручил Ассоль букет алых роз матрос Летика и убеждал никогда не сбиваться с курса штурман Никс. А Олеся сказала, что Ассоль для нее пример того, что в жизни бывают чудеса! И посоветовала не бояться трудностей, с которыми она может столкнуться в новой жизни.
По команде Артура все воздушные шары были отпущены и устремились ввысь.
– Как я им завидую, они видят землю с такой высоты, – радовалась Ассоль, – если бы они могли говорить, они бы рассказали о радости полета.
Когда солнце ушло за горизонт, Артур встал.
– Большое спасибо, друзья, за добрые советы! Я знаю, вы все соскучились по настоящей работе, мы отвезем жену в мой родной дом, и ветер снова раздует наши паруса! Ассоль, пусть ребята едят и пьют вдоволь, а мы спустимся в мою каюту, мы нуждаемся в отдыхе.
Капитанская каюта тоже была украшена цветами.
– Артур, но здесь только одна кровать. Я хотела бы, чтобы мы спали отдельно.
– Дорогая, если мы будем спать отдельно, у нас никогда не будет дочки. Кому же ты тогда подаришь свое алое платье? Разве ты не знаешь, что делают молодожены после свадьбы? Что об этом рассказала тебе твоя энциклопедия?
– Знаю, но… А что это за пакет лежит на стуле?
– Давай посмотрим. О, это тебе принесли алое платье. Ты его завтра наденешь, и мы отправимся на алый бал. А сейчас…
– Артур, а могу я его померить?
– Если очень хочется. Давай я помогу тебе раздеться.
– Нет, ты просто отвернись. Не подглядывай. А теперь смотри.
– Ассоль, как идет тебе это платье! – Он подхватил ее на руки, – я и не подозревал, что ты самая красивая девушка на земле и узнал это только сейчас.
– Ты просто хорошо выпил! Артур, отпусти, куда ты меня несешь?
– На кровати. Мы с тобой сейчас разыграем конец сказки «Спящая красавица». Ты ведь любишь сказки! Ты притворишься спящей, а я, как принц, разбужу тебя поцелуем.
– Ты хочешь быть принцем? Хорошо, поцелуй, только осторожно… не помни платье…

Глава 6. Случайное знакомство

Во время утренней прогулки Артур купил газету «Феодосийский листок» и
в разделе новостей  нашел объявление, которое гласило:
«18 мая в воскресенье в Феодосии в зале Дворянского собрания состоится осенний бал алых платьев. Вас ждет незабываемый вечер веселья и танцев, выбор королевы и короля бала, живая музыка и изысканное угощение. В программе бала – вальсы, полонезы и кадрили, которые перенесут вас в атмосферу светского общества прошлого века. Бал начнется в 19:00, вход по пригласительным билетам. Билеты можно приобрести в кассе Дворянского собрания, дамы в алых платьях проходят бесплатно. Не упустите шанс окунуться в волшебство осеннего бала и почувствовать себя участниками сказки! Алые платья любых размеров можно купить в магазине  Афанасьевых на Московской улице.»
– Ассоль, смотри-ка, а Этьен свое слово сдержал, ты когда-нибудь была на балу?
– Нет.
          – Отличный случай окунуться в светскую жизнь и обновить твое алое платье.
– Я боюсь.
– А мы сделаем вот что, потратим оставшуюся неделю на твою подготовку. Составь план действий, и мы его вечером обсудим, а я бегу по делам. Есть неплохое предложение по товарам. Предлагают кофе и чай.
Легко сказать, составь план действий, думала Ассоль, прогуливаясь по набережной, с кем-то надо посоветоваться. На скамейках сидят женщины, это, скорее всего, дамы, приехавшие на отдых, может просто подойти к одной из них?
Она остановилась у зеленой скамейки, где сидела одинокая пожилая женщина с книгой.
– Мадам, вы позволите присесть на вашу скамейку?
Женщина оторвала глаза от книги.
– Садитесь.
– Мадам, вы не согласитесь уделить мне несколько минут?
Незнакомка положила книгу на колени и внимательно посмотрела на Ассоль. Молоденькая девушка в простом сереньком платьице. Кто она?
– Что вам угодно?
– Меня зовут Ассоль. Я хочу обратиться к вам с просьбой. Вы видели сегодняшнюю газету?
– Я не читаю газет.
– Вот «Феодосийский листок». Через неделю будет Алый бал.
– Я не посещаю балы, – она сложила книгу и встала.
– Не уходите, ради Бога, не уходите. Вы ведь не знаете, о чем я хочу вас попросить! Я никогда не бывала на балах, я думаю, вы не откажете мне в нескольких советах, как подготовиться к этому событию.
– Почему вы для этого выбрали меня?
– Я не знаю, – краснея и, запинаясь, сказала Ассоль.
– Это объяснение меня устраивает, – улыбнулась дама и села. – Меня зовут София Ивановна. Сколько у нас есть времени? Я уезжаю через неделю. Что вы от меня хотите?
– София Ивановна, подскажите, что делать, чтобы я на балу чувствовала себя уверенно. Я ведь дочка простого матроса и судьба сделала мне подарок: только что я вышла замуж за замечательного человека, но он дворянин. Помогите мне обзавестись всеми необходимыми женскими вещами, дайте несколько советов относительно светских манер и, может, обучите меня танцевать.
– Дорогая Ассоль, вам следовало бы обратиться в институт благородных девиц! Я согласна.
Она положила руку на руку Ассоль.
– Можно, я буду говорить тебе «ты», я ведь намного старше тебя. Знаешь, почему я согласилась тебе помочь? Я всю жизнь мечтала о дочке. Как она вырастет, будет такой же красивой как ты, как я буду готовить ее к первому балу, но ее у меня отняла Бора, так называют самый ужасный шторм в Черном  море.
Мой покойный муж, граф Павел Андреевич Воронцов, получил блестящее образование в Императорском лицее. Он с юных лет проявлял дипломатические способности и, начав свою карьеру в Министерстве иностранных дел, вскоре стал одним из самых уважаемых дипломатов Российской Империи. Мы познакомились на придворном балу и вскоре поженились.
Муж представлял интересы России в нескольких европейских странах и к моменту трагедии занимал пост посла в одной из азиатских стран. Будь проклят тот день, когда он во время одного из дипломатических путешествий взял с собой меня и маленькую Настеньку, ей было всего пять месяцев! Мы побывали в Константинополе и, когда муж завершил свою миссию, возвращались в Мариуполь.
На обратном пути, утром 4 октября 1896 года, наш корабль «Маргарита», попал в сильный шторм у Керченского пролива и стал тонуть. Капитан велел всем надеть спасательные жилеты, но едва я успела надеть спасательный жилет моей малышке, как страшная волна выбила ее из моих рук, и она полетела за борт. Муж прыгнул следом.
Она достала платочек и вытерла глаза.   
– Ни мужа, ни моей девочки не нашли. А я чудом спаслась и после кораблекрушения хотела покончить с жизнью. Трупов мужа и дочери не нашли, их признали пропавшими без вести, с предоставлением мне условных прав наследницы. Я осталась одна, повесила в нашем доме в Петербурге в черных рамах портреты мужа и пропавшей дочери. Долгое время не могла смириться с утратой, искала мужа и дочь всеми возможными способами, однако все попытки были тщетными, я потеряла надежду. И все же я каждый год приезжаю сюда, выхожу на берег моря и жду, что встречу мужа и дочь.
Она помолчала.
– Предлагаю тебе такой план действий. В первый день мы купим тебе все необходимое. Во второй ты запишешься в танцевальную студию. В третий я обучу тебя, как вести себя на балу. Там будет угощение, ты должна уметь красиво есть, на этой уйдет четвертый день. В пятый я тебя научу, о чем говорить с чужыми людьми. А в шестой сделаем модную прическу и макияж. Как тебе это расписание?
– Большое вам спасибо!
– Ты ведешь дневник?
– Нет.
– Тогда мой тебе совет. Заведи дневник и записывай в нем, чем ты была занята, твои впечатления и планы. Это очень поможет тебе организовать вашу семейную жизнь. Вот тебе мой петербургский адрес, буду рада узнать, как пригодится тебе мой план.
Так началась неделя, когда вечерами Ассоль рассказывала мужу о своих успехах и достижениях, решив о случайном знакомстве в парке умолчать.
– Артур, я купила себе одежду. Хочешь посмотреть?
– Артур, я записалась в школу танцев. Что ты разлегся? Вставай, я сейчас покажу тебе, как танцевать кадриль. Она состоит из главных пяти фигур…
– Артур, ты знаешь, как на балу вежливо отказать приглашающему на танец? Надо поблагодарить, открыть свою серебряную книжечку с записями и сказать, что следующий танец уже заказан. А у меня такой книжечки пока нет.
– Артур, ты знаешь, как есть омаров? Нет? Слушай. Сначала надо отделить клешни от тела, и выпить сок, который польется из них. Потом отрываешь хвост и вынимаешь из него мясо…
–  Артур, утром я ездила на рынок и училась, как общаться с посторонними людьми. Знаешь с чего надо начать? Мадам, какой сегодня чудный день, не правда ли?
– Артур, как тебе нравится моя новая прическа? Сегодня мы ляжем отдельно, завтра бал, и я боюсь ее испортить. И… у меня болит голова.
– Расскажешь это своей бабушке.
– У меня нет бабушки.
– Кого ты хочешь? Сына или дочку?

Вечером у подъезда Дворянского собрания начали собираться гости, съезжаются кареты, фаэтоны и ландо. В кэбе подъехали Ассоль и Артур, и стоящий у входа в зал церемониймейстер объявил:
– Капитан Артур Грэй и его супруга Ассоль!
Лица присутствующих с любопытством повернулись в сторону пришедших. Капитан Грэй был достаточно известен, а кто такая Ассоль? – перешептывались гости.
Зал украшен мерцающими огнями и цветочными композициями, музыка мягко играет, добавляя нотки романтики и волшебства. У стен стоят столы с напитками и блюдами с угощением. Повсюду висят гирлянды и фонари, создавая ощущение праздника и чуда. Дамы в алых платьях, блестящих в свете хрустальных люстр, беседуют с кавалерами, одетыми в классические смокинги. Официанты разносят напитки, добавляя вечернему настроению ещё больше блеска и роскоши.
Ровно в семь на сцену поднялся ведущий.
– Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на нашем Алом балу! Сегодняшний вечер обещает быть незабываемым, наполненным красотой, музыкой и танцами. Маэстро, прошу!
Оркестр заиграл торжественный полонез. Гости, одетые в свои лучшие наряды, начали неспешно двигаться в ритме музыки, открывая бал. Полонез задавал тон всему вечеру, представляя собой торжественное шествие и демонстрацию элегантности. После полонеза начались различные танцы – вальсы, мазурки, кадрили. Гости перемещались по залу, общались и наслаждались атмосферой праздника. Открылись бильярдная и казино.
Но вот смолкла музыка, и на сцену опять поднялся ведущий.
– Дамы и господа, настало время представить королеву нашего Алого бала. Сегодня мы чтим не только красоту, но и силу духа, доброту и мечты. Каждая из присутствующих дам достойна этого титула, но одна из них особенно привлекла наше внимание.
В этот момент гости начали переглядываться и шептаться. В центре зала выделялась группа именитых дам, каждая из которых была в полной уверенности, что королевой бала будет выбрана именно она.
– Сегодняшний выбор королевы – это не просто дань традициям, – продолжил ведущий, – жюри выбрало ту, кто олицетворяет собой мечту, ту, чья история вдохновляет нас всех.
Луч прожектора осветил центр зала, и в ореоле света, оказалась… Ассоль. Она смущенно посмотрела вокруг, не понимая, почему на нее обращены все взгляды.
– Господа, королевой сегодняшнего Алого бала объявляется Ассоль Грэй!
Ассоль, все еще не веря своим ушам, поднялась на сцену. Ведущий подошел к ней и вручил корону.
– Ассоль, вы стали символом этого бала, символом надежды и исполнения желаний. Мы гордимся тем, что выбрали вас.
Ассоль приняла корону с трепетом, ее глаза блестели от слез радости. Она обернулась к залу и, увидев одобрительные и восхищенные взгляды, тихо сказала: – Спасибо всем вам. Я счастлива, быть здесь сегодня и стать частью этого праздника.
Зал снова наполнился аплодисментами.
– А теперь, согласно традиции, вы выберете короля бала. Все присутствующие здесь мужчины достойны этого титула, но ваш выбор?
– Артур Грэй!
Улыбающийся Артур поднялся на сцену и получил корону короля.
– А теперь прошу всех расступиться, король и королева танцуют специально написанный для этого бала вальс «Алые паруса».
Он дал знак оркестру, и музыка, словно волшебный шепот моря, заполнила зал. Все гости образовали круг в центре зала, предоставив пространство для главного танца вечера.
Ассоль и Артур сначала сделали несколько медленных шагов, прислушиваясь к ритму музыки, затем, закружились в ритме вальса. Не зря Ассоль посещала уроки танцев, она двигалась с грацией, словно парила в воздухе, а её партнёр уверенно вёл её, показывая своё мастерство.
Они завершили танец изящным реверансом и поклоном. Зал взорвался аплодисментами, вокруг них вспыхнули бенгальские огни, добавляя ещё больше волшебства, и в этот незабываемый момент из-за одной из колонн грянул выстрел.
Пуля сбила с головы Артура корону, и он инстинктивно заслонил собой Ассоль. Однако второй выстрел не последовал. Стоявший за колонной человек в маске бросил пистолет, кинулся к выходу, прохожие видели, как он вскочил в седло ожидавшей его лошади и исчез в переулке.
В зале началась паника. Некоторые гости ищут укрытия, прячутся за мебелью, колоннами или выбегают из зала через ближайшие двери. Охрана старается успокоить гостей и организовать их безопасный выход.
Снова появился ведущий.
– Господа, стрелявший бросил пистолет и скрылся. Бал продолжается!
Зазвучала музыка, однако случившееся уже не могло восстановить праздничное настроение гостей, и они начали понемногу расходиться.
К Артуру подошел полицмейстер.
– Господин Грэй, вы знаете, кто в вас стрелял? Вы кого-то подозреваете? Нет? А вы мадам? Тоже нет? Мы приносим вам свои глубокие извинения. Стрельбы на балу у нас не было много лет.
Когда Артур и Ассоль вернулись в гостиницу, она сказала:
– Я знаю, кто стрелял. Это был Хин. Я его видела.
– Почему ты не сказала полицмейстеру, что это – Хин?
– Мне его жалко. Артур, давай уедем отсюда. И поскорей.

Глава 7. После бала

События прошедшего вечера настолько разволновали Ассоль, что после бала она почувствовала непреодолимую потребность с кем-то поделиться. Усталый Артур отправился в спальню, а она села за стол, достала тетрадку и начала писать.
«Дорогая София Ивановна!
Спасибо, что вы дали мне ваш адрес и разрешили писать вам письма. Как вы поживаете? Надеюсь, вы благополучно добрались до вашего Петербурга, наверное, там сейчас холодно и идут дожди, а у нас здесь солнце палит, на небе ни облачка, знатные дамы гуляют с красивыми зонтиками и обмахиваются веерами.
Но что за чепуху я пишу.
Я хочу с вами посоветоваться.
Побывала я с Артуром на Алом балу. Он там прилично выпил и сейчас уже, наверное, спит, а я не могу лечь, все пытаюсь понять, как это произошло, что девушка из рыбацкого поселка, дочь простого матроса, вдруг стала женой дворянского сына и попала в высшее общество?
Мы вам не рассказывали, как познакомились, это похоже на сказку. В детстве бродячий сказочник мне предсказал, что, когда я вырасту, приплывет за мной корабль с алыми парусами. Об этой выдумке узнал Артур, он повесил на своем корабле алые паруса и я, без раздумья, бросилась в его объятья.
И все стало другим. Вместо нашей рыбацкой хижины – роскошный отель, вместо рыбной похлебки – заморские блюда, вместо такого родного леса со знакомыми тропинками и полевыми цветами, с которыми я разговаривала, здесь огромные каменные дома, разве они умеют говорить?
Артур купил мне то, что вы посоветовали, и надарил много красивых дорогих украшений, но мое простое серенькое платье мне милее всего. Я не привыкла есть омары, принимать ванну и делать реверансы, это совсем другая жизнь.
О чем я хотела с вами посоветоваться?
Сегодня мы побывали на балу. Я надела алое платье и сделал модную прическу, и перед выходом полистала свой дневник.
София Ивановна, огромное вам спасибо, что вы посоветовали мне вести дневник! Я сразу записала в нем все ваши советы и наставления. Вы не обижайтесь, но как только мы с Артуром вошли в огромный зал Дворянского собрания, я, оглушенная громкой музыкой, ослепленная ярким светом люстр и ошеломленная множеством людей, все ваши наставления сразу забыла и, схватив за руку мужа, попросила не оставлять меня одну. Я почувствовала себя, как говорят у нас в поселке, не в своей тарелке.
Зато Артур весело улыбался, кланялся знакомым, целовал руки дамам, обменивался приветствиями с приятелями. Это его мир, и он чувствовал себя, как говорят у нас в поселке, как рыба в воде.
О чем я хотела посоветоваться?
Извините, столько впечатлений, просто разрывается голова. Артур пользовался успехом, вы видели, какой он красивый и как ему идет капитанская форма. Рядом с нами села красивая блондинка в роскошном платье с вырезом, приоткрывающим ее высокую грудь, и попросила Артура принести ей порцию мороженого. Я сразу поняла, что она просто хотела остаться со мной наедине. 
– Пардон, – сказала она, улыбаясь, когда он ушел, но ее глаза оставались холодными и недобрыми, – кто вам этот моряк? Знакомый, друг, любовник?
– Муж.
– И давно вы женаты?
Я, конечно, не знакома с правилами ведения светской беседы, но такой допрос мне не понравился. И я, изобразив улыбку, использовала ваш совет:
– Мадам, сегодня отличная погода, не правда, ли?
Тут подошел Артур с двумя порциями мороженого, и она встала.
– Поздравляю тебя Артур с этим приобретением, твоя мать будет бесконечно рада.
– Кто это? – спросила я, – она тебя знает.
– Соседка.
– И все?
– И все.
Конечно, он что-то не досказал. Наверное, я у него не первая. У нас в поселке говорят, у матроса в каждом порту есть другая жена. А он  – капитан. Я уже пыталась у него что-то узнать, он ловко уходил от ответа.
Сейчас я вам напишу то, во что вы не поверите: меня выбрали королевой бала! Все было, как в сказке! Но, когда я с Артуром танцевала вальс «Алые паруса», в него стреляли и сбили с головы цилиндр, а он сразу заслонил меня своим телом. Я знаю, кто стрелял, тот, у кого любимая поговорка: за все надо платить.
О чем я хотела посоветоваться?
Да, вот о чем. Чем я заслужила упавшее на меня счастье?
Артур очень хороший, я его очень люблю, он весь вечер старался, чтобы мне было хорошо, но сегодня на балу я поняла, что я ему не пара и могу испортить ему жизнь.
Что делать? Поговорить с Артуром? Вернуться домой я не могу, и так надо мной весь поселок смеялся, а сейчас и вовсе со света сживут. Только отца жалко.
Будьте здоровы, дорогая София Ивановна, конечно, я хотела бы получить от вас письмо с ответом, но дать свой адрес не могу, пока его у меня просто нет. С уважением, Ассоль

Ассоль еще раз перечитала письмо, вложила его в конверт и задумалась. Как хорошо, если бы эта добрая женщина была рядом, но она далеко, и все ее вопросы останутся без ответа. Какой София Ивановна прислала бы ответ? Что бы посоветовала? Конечно, она бы посоветовала обсудить мои сомнения с мужем.
Собравшись c духом, она прошла в спальню и разбудила мужа,
– Артур, нам надо поговорить. Этот бал открыл мне глаза на многое. Я... я поняла, что не принадлежу к твоему миру.
– Нельзя ли отложить этот разговор на завтра?
– Нет. Я почувствовала себя чужой среди этих людей. Они другие, и я не могу быть такой, как они.
– Да, ты не похожа на них, и я люблю тебя именно такой. Разве это не самое главное?
– И я люблю тебя, но я видела, как ты свободно общаешься с другими женщинами, как ты легко вписываешься в это общество. А я... я только делаю ошибки и чувствую себя неловко. Это не моя среда, и я боюсь, что никогда не смогу стать частью твоего мира. На балу многие говорили на французском или английском языках, и я чувствовала себя исключенной из разговоров. Когда одна из дам обратилась ко мне по-французски, я ответила ей на русском, не поняв вопроса. Это вызвало среди них улыбки и легкие шутки.
– Ассоль, я не хочу, чтобы ты менялась ради меня. Я выбрал тебя, потому что ты особенная, потому что ты другая. Твоя простота и искренность – это то, что меня в тебе привлекло. Ты не должна становиться такой, как эти люди. Они тоже увидят в тебе то, что я вижу. Дай им время. А языки можно выучить, чтобы у нас не было больших проблем!
– Но я так боюсь. Боюсь, что никогда не смогу чувствовать себя здесь своей. Сегодняшний вечер был для меня таким тяжелым. Я сделала столько ошибок, была такой неловкой. Все смотрели на меня, как на чужестранку. Когда ты ушел в бильярдную, одна из сидящих рядом дам начала рассказывать о своих последних путешествиях по Европе, а другая – о модных тенденциях в Париже. А я, желая поддержать разговор, начала рассказывать о красоте жизни в маленьком тихом поселке, и о том, как интересно наблюдать за морем. Хотя моя история была искренней и трогательной, дамы слушали с вежливым интересом, но быстро сменили тему. Я поняла, что моя откровенность не соответствуют ожиданиям этого общества.
– Я понимаю. Но ты должна помнить, что каждый человек, который впервые оказывается в новом окружении, испытывает подобные чувства. Знаешь, что я чувствовал, когда впервые завербовался на судно юнгой?
Он сел на кровати и протер глаза.
– Я тоже чувствовал себя потерянным. Капитан был добрый человек, но суровый моряк, и во мне он видел лишь эксцентрическую прихоть барчука, который не выдержит испытания морем, скоро заплачет и попросится к маме.
Да, нелегок труд моряка. Случалось, якорная цепь сшибала меня с ног; канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу; ветер мокрым парусом бил по лицу, и вся работа являлась пыткой! Я тяжело дышал, с трудом разгибал спину, но не отказывался, ни от какой работы, и со временем, стал на судне своим, отвечая ударом на удар.
И капитан сдался, он вызвал меня к себе в каюту и начал обучать морскому делу. Без этих испытаний я не стал бы капитаном.
– Но как я смогу стать частью этого мира, если я чувствую себя здесь чужой? Я не знаю всех этих правил, я не умею вести себя, как они.
– Ты не должна знать все правила сразу. И не должна вести себя, как они. Ты должна оставаться самой собой. Это то, что делает тебя особенной. Ты принесла свет и радость в мою жизнь, и я уверен, что со временем ты сможешь сделать то же самое для других.
– Ты, правда, думаешь, что я смогу?
– Я в этом уверен. Ты сильная, Ассоль. Ты уже прошла через многое. И мы вместе пройдем через это. Я буду рядом, буду поддерживать тебя. Я ведь тоже знаю далеко не все. Мы будем учиться вместе. И если ты когда-нибудь почувствуешь, что тебе нужно время, чтобы отдохнуть от всего этого, мы всегда можем уехать на нашем корабле в открытое море, где никто нас не найдет.
– Спасибо, Артур. Я постараюсь. Я действительно постараюсь. А мы завтра уедем отсюда? Хин не остановится ни перед чем.
– Он действительно так любит тебя?
– Я думаю, скорее, для него главное, добиться своего. И до сих пор ему все удавалось. Он твой враг!
– Ассоль, завтра я приведу в порядок все дела, и мы отправимся в Коктебель к моей маме. Не потому, что я его боюсь, без врагов жизнь была бы скучной, как… небо без звезд. Но я боюсь за тебя, поэтому мы завтра покинем Феодосию. Что ты хочешь сделать до отъезда?
– Попрощаться с отцом.
– Тогда я к тебе приставлю телохранителя. Летика подойдет?
– Не надо, Хин меня не тронет. А может его можно просто арестовать?
– За то, что он любит тебя? Разве есть такая статья? Кажется уже два часа ночи, туши свет.

Отправиться в Якорный попрощаться с детством Ассоль решила пешком. Пройти по дороге мимо знакомых деревьев, которым она поверяла свои детские тайны, постоять на скале, где она встретилась с Эглем, может быть, он опять там курит свою старую трубку? Она расскажет ему, как его предсказание сбылось и даст ему денег на табак. И полежит на траве, где ее впервые увидел Артур.
Но он не согласился.
– Ты должна появиться в поселке не золушкой, а принцессой, – заявил он и
нанял кабриолет.
Она купила отцу бутылку хорошего рома, а соседке-вдове, которая нянчила ее в детстве, теплую шаль. Место кучера занял Летика, и они тронулись в путь.
Сколько времени она не была дома? Три месяца и четыре дня. Сколько событий произошло за это время? Венчание, Алый бал, она уже не девочка, что бежала к кораблю с алыми парусами, а замужняя дама, и будущая мать. Вот сколько произошло перемен.
А поселок встретил ее такой же тишиной, так же рыбаки ушли на промысел, а их жены, работавшие в огородах и садах, поднимали головы, и с недоумением следили за кабриолетом. Кого это черт несет?
Улица, кажется, стала еще уже, дома – ниже, но все также пахнут астры и георгины, и медленно осыпаются листья берез.
А вот и ее голубой дом, стоит одиноко в конце поселка. И флюгер так же вертится на черепичной крыше. Летика остановил кабриолет и подал ей руку, совсем как барыне. Собака ее узнала, прибежала за подачкой, и Ассоль положила ей сосиски. Она обнюхала ранее не пробованное блюдо и начала есть. Дверь заперта, значит, отец в плавании, Ассоль постучала соседке, которая уже с интересом глядела в окно.
– Ассоль, какая ты нарядная, это твой кабриолет? Совсем, как принцесса, значит, все сложилось?
– Все сложилось. Евдокия Степановна, а что вы знаете об отце? Где он сейчас, что ему известно о моей судьбе?
– Тебе придется просить у него прощения, ты ведь сбежала, не дождавшись отца и не получив его благословения. Тебе понравится, если так с тобой поступит твоя дочь? Да, он знает, что ты обвенчалась с капитаном, об этом рассказал хозяин нашего трактира Хин. Он вернулся из Феодосии очень злой и заявил, что от тебя не откажется. Я и не знала, что он в тебя влюблен. Так что ты берегись, и держись от него подальше. А отец твой в плавании, он очень на тебя сердит, и считает тебя неблагодарной дочкой.
– Мне очень стыдно, просто я не могла поступить иначе. А я приехала попрощаться, мы с мужем уезжаем в его поместье, но о папе я помню. Артур согласился взять его на свой корабль, так отцу и передайте, а я ему напишу.
Большое вам спасибо, что вы смотрите за нашим домом, сад как разросся и столько цветов! Я привезла вам небольшой подарок, эта шаль вас согреет в холодные зимние вечера и еще, возьмите, пожалуйста, деньги, кормите нашу собачку и присматривайте за отцом и домом.
– Что ж, спасибо за подарок, и за то, что ты помнишь старую соседку, деньги я, пожалуй, возьму. Вот уж никак не ожидала, что сбудется предсказание старого Эгля.
– А где он сейчас, я хотела бы его тоже поблагодарить за доброе предсказание.
– Где-то странствует, про него ничего не знаю. А ты сюда надолго?
– Приехала попрощаться, завтра мы отплываем.
– На алых парусах?
– Нет, Артур объяснил мне, что их сделал ради встречи со мной, но они из тонкого шелка и порвутся при первом же сильном ветре. Из этих парусов сшили алые платья, и в Дворянском собрании был устроен Алый бал.
– Значит твое платье из этого шелка? Какое красивое! И у тебя появились драгоценности! Ты совсем, как знатная дама. Не боишься, что тебя ограбят? А про бал тоже рассказывал Хин, он сказал, что кто-то стрелял в твоего мужа, это правда?
– Да, я и не знала, что у Артура есть враги. Но мы завтра покинем Феодосию. У вас есть ключи от нашего дома? Я хочу зайти.
В доме все было пропитано теплыми воспоминаниями: каждый уголок, каждый скрип половиц. Дом, где она выросла, теперь казался ещё более дорогим и близким, словно часть её души. Ассоль раздвинула занавески и открыла окна. Здесь она спала и видела чудесные сны. Здесь у камина отец рассказывал ей морские истории, и выпавшее горящее полено чуть не устроило пожар. Ее книги, надо что-то взять на память. «Спящая красавица». Это она. Ее одежда, больше не нужна. Ее игрушки. У ее дочери будут другие игрушки. Поправила на столе скатерть и поставила привезенную бутылку рома. Что это? Оплаченный сертификат женских курсов сестер милосердия. Вот как отец о ней заботился! Положила в сумку, может пригодиться.
Сад, который она так любила, тихо шелестел опадающей листвой, наполняя воздух запахами осени. Она медленно шла, касаясь рукой старых яблонь, под которыми играла в детстве. Каждое дерево, каждый куст хранил свои истории. Ассоль остановилась у крыльца и, глядя на дом, ощутила, как на глаза наворачиваются слёзы.
Её взгляд задержался на окнах – за этими стеклами она мечтала, читала книги, встречала рассветы и провожала закаты. Здесь были и радости, и горести, и, казалось, все сливалась в единое целое, которое она должна была оставить позади.
Она тихо прошептала слова благодарности дому, который всегда был для неё убежищем и опорой. Слёзы текли по её щекам, смешиваясь с осенним дождиком. Летика уже поднял в кабриолете полог, и убрал у лошади сумку с овсом.
Она повернулась и, делая шаг за шагом, медленно уходила, зная, что этот дом всегда будет жить в её сердце, куда бы она ни отправилась.
– Все, буду прощаться, Летика уже нервничает.
– Летика – это кто, кучер?
– Он любимый матрос моего мужа, и приставлен ко мне  как телохранитель!
– Вот ты какая теперь важная! Что ж, прощай! Можно я тебя обниму, никогда не обнимала принцесс. Отцу твоему все передам. А сюда приходил писатель, спрашивал о тебе. Запамятовала фамилию.
– Александр Грин.
– Да, обещал написать о тебе целую книгу!
По дороге обратно снова кабриолет провожали поднятые головы соседок, и Ассоль старалась не встречаться с завистливыми взглядами несостоявшихся подруг. Около трактира стояла тележка угольщика, а он по обыкновению, сидел с бутылкой у окна.
Так окончилось прощание с домом, с прежней жизнью и с детством, которое никогда не вернется, если его не опишет писатель, с которым они беседовали в кафе «Флора». А он, наверное, о них тут же позабыл.
Ассоль не знает, что вскоре писатель Александр Грин вспомнит о них, и на бумагу лягут первые строчки книги «Алые паруса».

Глава 8. Поднять якорь!

Писатель Александр Грин проснулся рано, так как ночи в последнее время были для него тревожными и наполненными мыслями о будущем. Он выпил три стакана чая с булкой, сел за стол, где лежала с вечера приготовленная тетрадь и ручка. Надо сократить рассказ «Капитан Дюк», его обещала принять газета «Петроградское эхо». Посидев час, он дописал конец.
     «– Поднять якорь! – закричал капитан, чувствуя себя дома, – вы, пьяницы,
неряхи, бездельники! Почему шлюпка спущена? Поднять немедленно! Закрепить ванты! Убрать сходни! Ставь паруса! "Марианна" пойдет без груза в Алан и вернется – слышите вы, трусы? – с полным грузом через Кассет. Он успокоился и прибавил: – Я вам покажу Бильдера».
Грин оделся, уложил рукопись в свою старую кожаную сумку, в которой всегда носил блокнот и ручку, и вышел на Невский Проспект.
Шел второй год войны, осенний ветер приносил с собой ощущение неизбежных перемен. Грин поднял воротник. Он чувствовал, что город, только что переименованный в Петроград, постепенно меняет свою атмосферу. Этот центральный проспект всегда был для него источником вдохновения. Проходя мимо величественных зданий и спешащих по своим делам людей, он чувствовал, как его мысли начинают упорядочиваться.
Прежде всего, Грин направился на Исаакиевскую площадь, где находилась редакция «Петроградского Эха». Его не обманули, рассказ «Капитан Дюк» был принят, и он получил пятьдесят рублей гонорара, так что голодать не придется.
Проходя по коридору редакции, он залюбовался тонкими и выразительными чертами лица молодой машинистки, стучащей по клавишам в соседней комнате, ее длинными густыми волосами и тонкими руками, порхающими над клавиатурой. Её фигура отличалась изяществом и легкостью, что делало её похожей на сказочную героиню.
– Кто это? – спросил он проходящего сотрудника, – как ее зовут?
– Нина Николаевна Короткова.
– Она замужем?
– Вдова. Муж погиб на фронте.
Покинув редакцию, Грин уже обдумывал возможности для знакомства с юной красавицей, он был свободен, первая жена от него ушла три года назад. Полученный гонорар веселил душу, нужно это обмыть, решил Грин и зашел на Невском Проспекте в одну из любимых кофеен.
В кофейне он встретился с уже известным писателем Александром Ивановичем Куприным. Спустя много лет Грин рассказывал жене Нине Николаевне о своем отношении к Куприну: «Его образ так близок моему сердцу, что кажется, если бы он даже плохо писал, то мне представлялось бы хорошим». Старые знакомые выпили, поговорили о последних новостях и обменялись мыслями о творчестве и искусстве.
– Люблю тебя, Саша, за золотой твой талант и равнодушие к славе. А я без нее жить не могу, – прощаясь, сказал Куприн.
Следующим местом, которое сегодня запланировал посетить Грин, был журнал "Новый Сатирикон". Грин и Аркадий Аверченко давно были знакомы и часто обсуждали литературные проекты.
– Денег нет, – на просьбу об авансе сказал Аверченко, – но я тебя могу напоить чаем.
Отказавшись от чая, Грин направился к редакции «Русская воля», где был опубликован его рассказ «Вокруг света». В этом его рассказе изобретатель Жиль Седир в поисках средств на завершение своих научных опытов заключает пари с фабрикантом Фрионом, что в течение двух лет совершит кругосветное путешествие пешком и без денег. Рассказ сначала не хотели брать, ссылаясь, что уже известен рассказ Жюля Верна «Вокруг света за 12 дней», но он упросил редактора прочитать его рассказ, и рассказ был принят. Там он получил еще 45 рублей и вполне довольный решил просто прогуляться по Невскому проспекту, рассматривая прохожих и придумывая их биографии.
Неожиданно он остановился у витрины одного из самых престижных и известных на Невском проспекте магазинов. Этот магазин был филиалом крупной немецкой торговой компании, и славился разнообразием товаров, включая игрушки, которые были привезены со всей Европы.
Его внимание привлекла модель кораблика с алыми парусами, Деревянный корпус парусника, отполированного до блеска, с ясно видимыми рельефными линиями и ребрами, придавал ему реалистичный вид. Он был выкрашен в глубокий темно-коричневый цвет с черными и золотыми деталями, что подчеркивало изящество и красоту модели. Палуба парусника была покрыта миниатюрными деталями: мачтами, снастями, рулем и якорями. На палубе находились маленькие фигуры моряков, занятых своими делами, что добавляло модели ощущение жизни и движения. Паруса были выполнены из ярко-красной ткани, и выглядели, будто развеваются на ветру.
Эти алые паруса сразу же привлекли внимание Грина, и услужливая память вернула его к событиям трехлетней давности, где он в кафе выслушал удивительную историю Ассоль и Артура Грэя. Эта история тогда так его заняла, что он сходил пешком в рыбацкий поселок Якорный. Запомнил лесную дорогу, единственную улицу поселка, домик Ассоль и небольшой разговор с соседкой, вырастившей Ассоль после смерти матери. Обратно его подвез угольщик.
«Алые паруса» – вот как будет называться его новая повесть. Хватит торчать на берегу. Поднять Якорь! Это будет повесть о любви, о том, что человек своими руками может творить чудеса.
Грин поспешил домой. В своей холодной комнате нашел старые записи, вспомнил солнечную Феодосию, раскрыл школьную тетрадь, и на линованные листы легли первые строчки новой повести.
«Лонгрен, матрос «Ориона», на котором он прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной сын к родной матери, должен был, наконец, покинуть службу. В одно из его редких возвращений домой, он не увидел, как всегда еще издали, на пороге дома свою жену Мери, всплескивающую руками, а затем бегущую навстречу до потери дыхания. Вместо нее, у детской кроватки стояла соседка.
– Три месяца я ходила за нею, – сказала она, – посмотри на свою дочь.
Лонгрен наклонился и увидел восьмимесячное существо, сосредоточенно взиравшее на его длинную бороду, затем сел, потупился и стал крутить ус. Ус был мокрый, как от дождя.
– Когда умерла Мери? – спросил он.
Женщина рассказала печальную историю, перебивая рассказ умильным гульканием девочке и уверениями, что Мери в раю. Когда Лонгрен узнал подробности, рай показался ему немного светлее дровяного сарая, и он подумал, что огонь простой лампы – будь теперь они все вместе, втроем – был бы для ушедшей в неведомую страну женщины незаменимой отрадой…»
Вечером Александр Грин решил прогуляться по набережной Невы. Он чувствовал прилив энергии и вдохновения. Ветер с реки приносил свежесть и холодок, но это только усиливало его желание творить. Он встретил еще нескольких знакомых, с которыми поговорил о своих новых идеях и планах.
Вернувшись домой, Грин понял, что этот день был особенным. Он еще раз просмотрел свои записки, уже зная, что начал создавать нечто великое и вдохновляющее, самое знаменитое произведение, которые покорит сердца многих читателей, оторвал очередной листок календаря – 24 сентября 1916 года.

Глава 9. Без ущерба для фамильной чести

Пока парусник весело бежал по морю, а Артур распоряжался на капитанском мостике, Ассоль стояла у борта, укутавшись в плед, и глядела, как постепенно исчезают дома и башенки Феодосии. Перебрала в уме события прошедших дней. Смена парусов. Венчание. Первая ночь. Алый бал. Красивая блондинка. Знакомство с Софией Ивановной. Надо будет ей еще написать.
Что ее ждет впереди? Понравится ли она матери Артура? Что он рассказывал о матери? Что круг ее интересов – косметические салоны, портнихи, знатные соседки, а из слуг она общается только с дворецким. Мать его любит безумно, и в детстве разрешала все. Отец умер, оставив долги, она собиралась продать их яхту, но Артур решил иначе: переоборудовал ее на торговое судно, и начал плавать вдоль побережья Крыма, снабжая местные магазины колониальными товарами.
Если бы она продала яхту, мы бы никогда не встретились, думает Ассоль.
В порт Коктебель они прибыли рано утром. Артур дал экипажу неделю отпуска, оставив на корабле дежурную смену, которая займется устранениям мелких неполадок.
Дом Грэев стоит на берегу. Настоящий барский дом с колоннами, стрельчатыми окнами и оградой из витых чугунных столбов, соединенных железным узором. Каждый столб оканчивался наверху пышной чугунной лилией. Вот куда занесла ее судьба. С корабля на бал. Сможет ли золушка стать принцессой?
Карета остановилась, в доме отворилась дверь, и вышла старая женщина в черном, это его мать. Она ходит с трудом, за локоть ее поддерживает служанка. Бросается к сыну. Долгожданная встреча, объятия, радостные слезы.
– А это кто? .
– Моя жена. Ее зовут Ассоль.
Пытливый взгляд. Не улыбнулась, ни обняла. Покачала головой. Что это значит?
– Даша, приготовь комнату в крыле для гостей.
Это значит, она меня считает гостьей, думает Ассоль, она уверена, что я здесь не задержусь. А золушку обняла бы королева?
Артур представил ее слугам, как молодую хозяйку, которую просил любить и жаловать. После знакомства со слугами Артур поводил Ассоль по дому, показывая места, которые не посещал много лет, они рассматривали старинное оружие, книги прошлого века, портреты и мемуары предков.
– Сегодня я покажу тебе Коктебель, – на следующий день, после завтрака, предложил Артур, и они, взявшись за руки, как два ребенка, стали осматривать городок, раскинувшийся на фоне романтического пейзажа горы Кара-Даг.
– Тебе здесь понравится. Посмотри, как тихо и солнечно. Между прочим, здесь снимают дачи художники, поэты, артисты, писатели. Со временем ты заведешь знакомства, ты ведь тоже пишешь, я видел, ты сидела над дневником, который прячешь от меня. А это, – он указал на дом, похожий на корабль, с большими готическими окнами и голубыми террасами-палубами, – дача писателя Максимилиана Волошина. Он называет ее художественной колонией для поэтов, ученых и художников. Здесь часто проводятся литературные вечера, хочешь, зайти?
– Что? Куда зайти?
– Ты меня совсем не слушаешь! Твоя головка забита чем-то другим. О чем ты думала?
– О твоей матери, как она меня встретила.
– Как встретила? Конечно, удивилась! Поехал сын за товаром, а привез жену!
– Она не просто удивилась. Она… Артур, давай уедем отсюда.
– Ассоль, я открою тебе один секрет. У меня была невеста.
– Эта красивая блондинка?
– Она. Мы выросли вместе, а наши родители дружили. Но я выбрал тебя.
– Когда мы выходили погулять, твоя мать сказала: «Артур, на улице прохладно, можешь простудиться, одень плащ». А я была в легком платье и ничего. Артур, уедем отсюда.
– Ты сгущаешь краски. Куда нам ехать? Это ведь мой дом, дом моих предков. Здесь живет моя мать. Я ее бросить не могу. Знаешь что, мы сделаем так, отправимся в свадебное путешествие. Пройдет время, мама успокоится. Где ты хотела бы побывать?
– Вокруг света за 80 дней.
– Ты уже посмотрела мою библиотеку. А если серьезно?
– Ну, хотя бы в Азии.
– Отлично, я подготовлю «Секрет», и мы отправимся в Керченский пролив, по нему как раз и проходит граница между Европой и Азией. А ты не дичись моей мамы, предложи ей, например, что-нибудь почитать перед сном, она это любит.
Молва бежит впереди событий. Слуги уже знали об алых парусах, горничная проветрила и красиво прибрала комнату, садовник принес свежие цветы, ключница вручила Ассоль ключи от дома, а горничная повесила звонок.
– Когда вам что-то понадобиться, звоните.
Кухарка принесла свежий чай с бутербродами.
– С дорожки, небось, проголодались.
Вечером Артур отправился к друзьям на бридж, а Ассоль постучала в спальню его матери.
– Мадам Лилиан, хотите, я вам что-нибудь почитаю?
– Ты умеешь читать?
– И писать тоже умею.
– Не дерзи, хорошенький сюрприз преподнес мне сынок, будет на кого опереться в старости. Я слышала, ты разговариваешь с деревьями, это правда?
– Правда. Они мои друзья и очень приветливы. Не так как люди.
– Тогда пойди в наш парк, там тебя ждет много друзей, а мне обычно читает перед сном Бетси, вот она стучит. Бетси, покажи гостье, как выйти в парк.
– А меня зовут Ассоль.
И, не дожидаясь ответа, выбежала из спальни.

«Дорогая София Ивановна!
Как вы поживаете? Огромное спасибо, что вы дали мне ваш адрес, я могу посылать вам письма и рассказывать о своей новой жизни, к которой пока привыкнуть никак не могу. 
В первом моем письме я вам писала, что Артур очень хороший, я его очень люблю, но я поняла, что я ему не пара и могу испортить ему жизнь. После долгих сомнений я все-таки решилась вызвать его на откровенный разговор и рассказать о своих опасениях.
Я сказала, что не принадлежу его миру. Я буду чувствовать себя чужой среди людей его окружения. Они другие, и я не могу быть такой, как они. Может мне не стоило ехать к нему домой? А он ответил, что любит меня именно потому, что я другая, что я принесла свет и радость в его жизнь, и он уверен, что со временем я смогу сделать то же самое для других. «Я буду рядом, буду поддерживать тебя» заверил меня Артур. Я попрощалась с родным домом и поселком, отец был в плавании, и мы покинули Феодосию.
Его мать живет в Коктебеле. Мы подъехали к его огромному дому, похожему на замок, нашу карету радостно приветствовали слуги, а потом появилась его мать – седая женщина, вся в черном. Она до сих пор носит траур по умершему мужу. Артур вышел первым и крепко обнял мать, а потом представил меня. «Мама, позволь тебе представить мою жену, ее зовут Ассоль», я уверен, ты ее полюбишь, как я ее люблю».
Не могу сказать, чтобы его мать бросилась меня обнимать, когда я подошла к ней, сделала книксен, которому меня вы обучили, и сказала: «Здравствуйте, мадам Лилиан», она попыталась изобразить улыбку и подала руку. После вялого рукопожатия, она повернулась к сыну, обняла его и со словами «Добро пожаловать, Артур, в родной дом» повела его к входу, а мне ничего не оставалось, как идти за ними. И я поняла, что буду в этом доме чужой.
Ах, София Ивановна, что я наделала, сказка кончилась, и как она не похожа на реальную жизнь.
Дом Грэя очень большой и красивый, в нем два крыла, в левом живет мать, там гостиная, зала и столовая, а в правом крыле кухня, хозяйственные кладовые и комнаты прислуги. На втором этаже в левом крыле спальня и кабинет Артура, детская с его игрушками, кабинет отца. Нашлась комната и для меня. Горничная Бетси привела ее в порядок и, по своей инициативе, поставила цветы. Мне уже рассказывал про нее Артур, когда ему было 10 лет, она на кухне сильно обожгла руку, и он ее очень жалел. Он сказал, что Бетси будет меня обслуживать, но в чем ее обязанности, я не знаю, а спрашивать неудобно. Еще есть в доме дворецкий Польдишок, который заведует погребом с вином, кучер Петр, у них свой выезд, кухарка, и раз в неделю приходит садовник. К переднему фасаду дома примыкает цветник и часть парка. Цветник богато украшен серебристо-голубыми, фиолетовыми и черными тюльпанами, а в парке много старых деревьев.
В доме замечательная библиотека. Ее высокая дверь с мутным стеклом обыкновенно заперта, но Артур дал мне ключ. Мне нравится ее тишина, темные ряды книжных шкафов, плотно набитых книгами, большими и толстыми в позолоченных переплетах, маленькими потрепанными томиками, географическими картами и рукописями, отец Артура оставил воспоминания, надо их прочитать. Может, и я когда-нибудь напишу свои воспоминания?
Огромный глобус стоит на круглом столике, как велика наша земля, вот Феодосия, рядом Коктебель, а для моего поселка даже места не нашлось.
Среди книг я нашла пособие «Материнская школа», там много советов, как обращаться с мужем и ребенком. «Не рассказывайте мужу плохие новости, пока он не поужинает». Отличный совет. Есть и рисунки. Хорошая книга, и я уже вижу себя на скамеечке в парке с этой книгой в руках под тенью развесистой ивы.
Обедаем мы втроем в столовой, куда слуги приносят салаты, вазу с супом, горшочки со вторым и десерт. На столе стоит вино, я не привыкла столько есть. Иногда навещает мать Артура и обедает с нами блондинка, да, та самая, что посмеивалась надо мной на балу. Я думаю, Артур, мне не все про нее рассказал.
Артур старается больше быть со мной, хотя мать требует, чтобы он наносил визиты соседям, с которыми она дружит и общается. Я ходить с ним отказываюсь, я боюсь, что они меня в свой круг не примут. Но он не может быть все время дома, его корабль «Секрет» занят торговыми операциями, он ведет переговоры с дельцами, делает закупки и развозит товары по побережью Черного моря. Так что нередко я остаюсь одна.
С матерью его почти не общаюсь, конечно, она не такую жену хотела для своего сына, а я начинаю догадываться, какую…
Софья Ивановна, надо мной сгущаются тучи.
После того, как Артур уплыл со своим судном по торговым делам, пришел местный священник и начал расспрашивать меня, как проходило венчание. Его, конечно, пригласила мать Артура. Он выяснял, сколько времени мы были с Артуром знакомы, кто были свидетели и попросил меня показать церковную выписку о браке. Я стала шарить в своей сумочке, где лежала эта выписка, а ее нет. Обыскала все вещи, может, ее взял Артур?
Священник объяснил, что сейчас адвокат составляет завещание госпожи Грэй, и без документа о браке нельзя включить в завещание ни меня, ни моего будущего ребенка. Если выписки нет, то наш брак может быть признан недействительным.
Я ничего не знаю о своем отце. Артур обещал взять его к себе на корабль, но сейчас об этом молчит. Я написала отцу, но пока ответа нет.
В общем, не все ладно. Не о такой жизни я мечтала. Об этом я пишу в своем дневнике, спасибо вам, что вы мне дали такой совет! Дневник мой лучший друг, ему я поверяю все мои тайны и прячу его в укромном месте, не давая читать даже Артуру.
София Ивановна, не собираетесь ли вы снова в Феодосию? Что-то подсказывает мне, что ваша дочка найдется! Буду счастлива получить от вас ответ по адресу: Коктебель, До востребования, Ассоль Грэй.
                С уважением, Ассоль

Глава 10. Тайный совет

Как Артур и ожидал, мать встретила Ассоль без особой радости, и был готов к разговору, который состоялся вечером в мамином будуаре.
– Дорогой Артур, за время твоего детства и юности ты немало меня удивлял своими странными поступками. Ты запретил стричь деревья, сам обжег себе руку, сбежал из дома, чтобы стать юнгой. Но я с твоими выходками смирялась, и отец относился снисходительно. Ты знаешь, как я тебя люблю, но твоя последняя выходка, привезти в наш дом эту неотесанную девицу, представив ее как жену, это выходит за всякие приличия, и с этим я никогда не соглашусь. Я была уверена, что это наша новая прислуга!
Что ты в ней нашел? Я слышала, она разговаривает с нашей прислугой, как равная, не умеет чистить зубы и не знает, что такое ванная. Разве я могу ее показать нашим соседям или моим друзьям, она ведь не может связать двух слов?
А между тем, у тебя есть невеста, воспитанная и образованная девушка из богатой дворянской семьи с отличным приданым. Я не случайно упомянула, что она из богатой семьи, твой отец, царство ему небесное, ушел от нас оставив кучу долгов. Оказывается, он посещал казино и проиграл все наши деньги. Ты знаешь, сколько стоит содержание поместья? Сейчас я выкручиваюсь, сдавая комнаты курортникам во время сезона, но они скоро уедут, продаю наши винные запасы, но они скоро кончатся. А твоя невеста  Марго – богатая и единственная наследница, у них детей больше нет. И ее отец готовит для тебя хорошую должность в управлении банком. Так все выстраивалось, и я надеялась, что умру, не беспокоясь за твое будущее.
И ты мне привез сюрприз – нищую дочку из рыбацкого поселка.
Мне рассказали историю про алые паруса, ну хорошо, ты развлекся, добился своего, а что дальше? Это злое наваждение скоро кончится, и ты горько пожалеешь о сделанном.
Я всегда с тобой соглашалась и тебя поддерживала, но моему терпению пришел конец. Ты знаешь, я желаю тебе счастья, послушай старую мать. Откажись от этой необразованной простушки.
У меня хорошие отношения с нашим священником, в лучшие времена я жертвовала ему немало денег на содержание церкви, он признает ваш брак недействительным. Я дам ей деньги на дорогу и пусть отправляется в свой рыбацкий поселок, где она будет среди своих и почувствует себя дома. Или я устрою ей тут такую жизнь, что она сама сбежит и проклянет тот день, когда ты надел ей на палец наше фамильное кольцо. Лучше я отдам деньги в благотворительное общество, чем кормить эту нищенку. Ты думаешь, почему она кинулась к тебе? Она хочет стать хозяйкой нашего дома, этого не будет никогда!
Повторяю, я с этим твоим браком не смирюсь. Откажись от нее немедленно. Если ты меня не послушаешь, я лишу тебя наследства, завещанного мне твоим отцом, когда ты бежал из дома.
– Мама, тебе по-прежнему кажется, что я ребенок и, взяв меня за руку, можно повести туда, куда тебе хочется. Но я уже взрослый человек, напомнить тебе, сколько мне лет? Двадцать один год. Я пересек три моря, я побывал в шестнадцати портах, я создал корабельную команду, которая пойдет за мной в огонь и в воду. Прежде чем мне угрожать, послушай мое объяснение.
И отец, и ты, мать, были невольники своего положения, богатства и законов того общества, по отношению к которому мы принадлежали. Вы хотели, чтобы и я прожил свою жизнь по известному, заранее составленному плану и умер так, чтобы мой портрет мог быть повешен на стене без ущерба для фамильной чести. В этом плане была допущена небольшая ошибка: я родился с живой душой, совершенно не склонной продолжать линию фамильного древа.
Ты жила в полусне обеспеченности, тебе не оставалось ничего делать, как советоваться с портнихами, доктором и дворецким. А отец был занят фамильными процессами, делами поместья, диктовкой мемуаров и выездами на парадные охоты. Меня он видел так редко, что иногда забывал, сколько мне лет. У меня будет другая жизнь и у моей жены будут другие интересы. Я понимаю, что ты беспокоишься обо мне и о нашем будущем. Но мне нужно, чтобы ты поняла, почему Ассоль для меня так важна.
– Артур, ты всегда был для меня самым дорогим. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив и нашел себе достойную пару.
–  Именно поэтому я выбрал Ассоль. Она обладает такими качествами, которые я искал всю свою жизнь. Она добрая, честная и искренняя. Она всегда думает о других и готова помочь в любой момент.
– Но она не из нашего круга. Как она сможет справиться с жизнью, к которой не привыкла?
– Мама, я верю в неё. Она уже показала, что готова учиться, не боится трудностей и всегда стремится к лучшему. Но самое главное, мама, она любит меня таким, какой я есть. Она видит во мне не только дворянина или интеллигента, а человека со своими слабостями и сильными сторонами.
– Любовь – это хорошо, но что, если она не сможет справиться с нашей жизнью? Что скажут люди? Как они будут воспринимать вас?
–  Люди могут говорить что угодно, но я знаю одно: моя любовь к Ассоль искренняя и настоящая. Я не смогу быть счастлив без неё. Мы будем работать над тем, чтобы заслужить уважение общества, и я уверен, что со временем они увидят в ней те же качества, что вижу я. Если ты устроишь Ассоль невыносимую жизнь, я заберу ее, покину наш дом, и ты меня больше никогда не увидишь.
– Артур, – мать залилась слезами, – кто у тебя есть, кроме старой матери?
Как ты изменился. Это она тебя сделала другим?
– Мама, ты знаешь, я всегда хотел быть другим.
¬– Ладно, иди, она тебя заждалась.
Ассоль еще не спала.
– Что так долго?
– Давно не виделся с матерью, обсудили домашние дела. Дом нуждается в ремонте, все подорожало. Мне придется работать. Не беспокойся, все будет хорошо.

Как только «Секрет» отправился в свадебное путешествие, мать Артура, оглушенная неожиданными новостями, решила посоветоваться с соседкой. За чайным столиком или у камина подруги нередко обсуждали последние новости и слухи.
– Рада тебя видеть дорогая Лилиан! Сядь поближе к огню, сегодня необычно холодно для октября. По стаканчику шерри? Столько новостей! Вчера за чаем у Лидии Сергеевны обсуждали слух, что наш император скоро снова приедет в Крым, и, мол, не только для отдыха. Ходят разговоры, что в Европе назревает конфликт, и Николай Александрович намерен обсудить с военными планы по укреплению береговой линии. Не к добру всё это.
– Ох, надеюсь, это просто слухи. А то и так всё будто в ожидании чего-то дурного. Екатерина…
– Подожди, а господин Шульц, оказывается, вовсе не немецкий предприниматель, как все думали, а сын богатого фабриканта из Баку. Говорят, он сколотил состояние на нефти и теперь пытается влиться в наше общество. Как по мне, его манеры оставляют желать лучшего.
– Эти нувориши всегда стремятся выглядеть респектабельно, но иногда просто смешно смотреть, как они стараются подражать аристократии. Екатерина…
– А ты слышала о мадам Беккер? Ужасный скандал! Она, говорят, завела роман с молодым офицером, который недавно вернулся с войны на Балканах. Ему едва исполнилось двадцать пять, а ей… ну, ты понимаешь.
– Екатерина, я, собственно, пришла с тобой посоветоваться. Мой сын…
– Я видела, приехал твой сын и привез какую-то девушку. Это ваша новая горничная?
– И я так подумала, а Артур представил ее как жену!
– Как жену? А кто она?
– Дочка какого-то матроса из рыбацкого поселка. Они сейчас уехали в свадебное путешествие. Я потрясена, пришла посоветоваться: что делать.
– Вот это новость! Как же так? Твой сын должен был жениться на моей Марго, мы ведь уже все обсудили и приданое готово. Как он мог?
– Ты ведь знаешь, его поступки непредсказуемы. Я в шоке! Не познакомить мать с будущей женой, не посоветоваться, не получить материнского благословления, не пригласить на свадьбу! Я, конечно, все ему прощала, но сейчас не знаю что делать.
– Выгони ее из дома.
– А как отреагирует Артур? Я высказала ему все что думаю и пообещала устроить ей веселую жизнь. А он пригрозил, что тогда покинет наш дом, и я его больше не увижу. Ты ведь знаешь, кроме него у меня никого нет.
– У нее богатое приданое?
– Какое приданое, одно дешевое платье из алого шелка.
– Алое платье! Муж только что вернулся из Феодосии, там столько слухов. В городе был алый бал, одну девицу выбрали королевой бала, муж ее не видел, но говорят, одна кожа, да кости.
– Похоже на Ассоль.
– Ее так зовут? Странное имя. Еще ходили слухи про какие-то алые паруса. Очень странные слухи. И что же ты собираешься делать?
– Вот я и пришла с тобой посоветоваться.
– Ты хотела бы расстроить этот брак?
– Конечно, но как это сделать, чтобы на меня не возненавидел Артур? Он очень к ней привязан.
– Она красивее моей Марго? Что он в ней нашел, ты спросила?
– Спросила. Он сказал, она просто другая.
– Так. Дай подумать. Артур уходит в плавание и, когда возвращается, ее уже нет. Сбежала, причем по своей воле. Как это устроить? Очень просто. У тебя пропало бриллиантовое колье. Ты вызвала полицию, колье нашли в ее вещах.
– Артур не поверит.
– Хорошо, вот другой вариант: ее похитили. Есть у нее в поселке поклонник?
– Да, богатый владелец местного трактира. Он предлагал ей руку и сердце, она отказалась. А в церкви пытался сорвать венчание.
– Отлично! Подошли к нему доверенного человека, я тебе порекомендую. Ты подмешаешь ей снотворное, и они ее увезут.
– А если она потом вырвется и вернется?
– Что ты заладила, если, да если. А кто еще у нее есть в поселке?
– Отец. Он моряк, плавает.
– Отлично, сделаем так: что-то случилось с ее отцом. Ты подошлешь к нему доверенного человека. Она получает сообщение и уезжает к отцу.
– А что дальше?
– Дальше на сцене появляется моя Марго, Артур от нее не уйдет!
– Мне жалко ее отца. Он ни в чем не виноват.
– Ты хочешь от нее избавиться? Тогда просто поговори с ней, когда сын уйдет в рейс. Опиши будущее Артура, если он останется с ней. Ее отвергнут все наши друзья, ему придется отказаться от своих привычек, от своего образа жизни, он со временем поймет, что сделал ошибку. Убеди ее, если она любит Артура, то должна дать ему свободу.
– У меня голова идет кругом. А если смириться и просто подождать? Время покажет.
– Тогда ты потеряешь мою Марго. Знаешь, кто к ней сватается? Полковник Карцев! Между прочим, Георгиевский кавалер. Так что решай. И последний вариант. Ты слышала, что говорят о нашей соседке графине Уваровой? Она почти каждую неделю устраивает у себя спиритические сеансы. И приглашает на них какого-то французского мага. Лилиан, приведи туда эту девицу, маг вызовет духа ее матери и дух сообщит ей, что она сделал ошибку. Узнай, как зовут ее мать. Договорились? Еще по стаканчику?

Глава 11. Голубая записка

Вечерние огни дома Анны Викторовны Уваровой светились в тумане, когда Ассоль, с матерью Артура, подошла к особняку. Свет из окон освещал фасад здания, создавая атмосферу мистики и ожидания.
Комната, выбранная для сеанса, находится на втором этаже, с окнами, выходящими в сад. Свечи едва освещали комнату, создавая атмосферу, где время словно остановилось. На стенах – тяжелые шторы, а на полу – пушистый ковер с узором. В центре комнаты находится круглый стол, покрытый черным бархатным покрывалом, на котором стоят серебряные подсвечники и лежит старая книга заклинаний. В комнате также ощущается легкий запах благовоний, усиливающий ощущение таинственности.
В воздухе витает напряжённая тишина – гости собрались в ожидании того, что произойдёт нечто необыкновенное. Все они были представители высшего света: солидные, спокойные, уверенные в себе.
Ассоль занимает место за столом, рядом с матерью Артура и ее подругой Екатериной, которая незаметно обменивается взглядами с хозяйкой, надеясь, что их план сработает.
–  Дамы и господа, – начала Анна Викторовна, слегка наклонив голову в знак уважения к присутствующим, – сегодня у нас будет возможность заглянуть за грань жизни, узнать ответы на вопросы, которые не дают нам покоя. Пусть каждый, у кого есть просьба к духам, выскажет её.
В комнату входит медиум – француз, известный своими выступлениями в высшем свете. Он занимает место во главе стола и предлагает всем взяться за руки для создания энергетической цепи. В комнате раздается тихая музыка и
начинается спиритический сеанс.
– Сейчас к нам явятся духи, ответят на ваши вопросы и откроют нам истину. Если у кого-то есть вопросы к духам, прошу не стесняться.
Первым заговорил Пётр Михайлович – статный мужчина с седеющими волосами и твёрдым взглядом. Он был известен своим скептицизмом, и его участие в сеансе стало для многих неожиданностью.
– Если духи действительно слышат нас, – начал он, слегка понижая голос, – я хотел бы узнать, что случилось с моим братом, который погиб на войне. Где его могила?
Француз, внимательно выслушал его слова, прикрыл глаза и погрузился в медитацию. Вокруг стола все замерли в ожидании. Спустя несколько минут он вдруг резко выпрямился, его руки начали слегка дрожать.
– Я вижу… тёмный лес и глубокую реку… – начала он тихо, словно бы говоря не с живыми, а с невидимыми собеседниками. – Ваш брат покоится под старым дубом, на восточном склоне, где пехота его полка вела последний бой...
Пётр Михайлович вздрогнул, явно не ожидая такой подробности. Он был поглощён размышлениями, пытаясь сопоставить услышанное с собственными знаниями.
– Теперь твоя очередь, – шепнула Екатерина.
Подняла руку мать Артура.
– Я прошу вызвать духа матери Ассоль, пусть он явится к нам и расскажет дочери свою правду, – произнесла она, не сводя с Ассоль внимательного взгляда.
Ассоль сжала зубы, пытаясь не поддаться нарастающему страху. Её дыхание стало прерывистым, а в голове закружились тревожные мысли. Могла ли она ошибиться, выбрав путь, ведущий её сюда, в этот дом, к этим людям?
Медиум замер, его лицо казалось неестественно бледным в свете свечей. Оно оставалось неподвижным несколько долгих мгновений, прежде чем его губы едва заметно шевельнулись.
– Я чувствую его присутствие… Он здесь… Дух госпожи Мери, что ты хочешь сказать своей дочери?
Затем, из ниоткуда, донёсся лёгкий шёпот, казалось, исходящий из самых стен. Ассоль напряглась, её сердце сжалось от страха.
– Ассоль… моя дорогая… – раздался тихий, но отчётливый голос, – ты совершила ошибку… Ты должна была выбрать другой путь... Если бы Господь не призвал меня к себе, когда тебе было только шесть месяцев, я бы тебя удержала от этого шага.
Ассоль почувствовала, как волна паники накатывает на неё.
– Мама... Почему ты говоришь так? Разве я не следовала своему сердцу? – дрожащим голосом произнесла Ассоль, чувствуя, как её уверенность тает, как лёд под весенним солнцем.
Голос духа продолжал говорить, усиливаясь эхом в комнате:
– Твоё сердце тебя обмануло… Ты отвергла свой дом, свою судьбу… Вернись, пока не поздно…
Эти слова, как яд, проникали в душу Ассоль, заставляя её задуматься над тем, что она могла совершить непоправимую ошибку. Это был дух ее матери. Откуда медиум мог знать, как звали ее мать, и сколько ей было месяцев, когда мать умерла?
Краем глаза она увидела удовлетворённую улыбку на лице матери Артура, которая говорила о том, что она добилась своего.
Ассоль чувствовала, как её внутренняя сила начинает колебаться под давлением сомнений. Её голова кружилась, ей казалось, что земля уходит из-под ног. Мысли о том, что она действительно совершила ошибку, проникли в её разум, вызывая борьбу между любовью и долгом, страхом и верностью. Горло сжималось, и ей стало трудно дышать. Однако, несмотря на нарастающую тревогу, внутри неё зародилось чувство протеста. Внезапно она осознала, что этот голос – это не её мать, а чей-то коварный замысел, часть хитроумного плана.
Следующей заговорила Елизавета Павловна Орлова, пожилая дама с мудрым лицом и добрым взглядом. Она потеряла своего сына несколько лет назад и с тех пор не могла найти себе места.
– Дух моего сына, скажи, простил ли он меня за то, что я не была рядом в его последние дни? – её голос дрожал от волнения.
Медиум снова погрузилась в трансовое состояние, его дыхание участилось, а затем он произнес:
– Твой сын не держит на тебя зла… Его душа нашла покой… Он просит тебя отпустить своё чувство вины, ведь на том свете ему хорошо...
Елизавета Павловна тихо заплакала, но в её глазах была видна благодарность за услышанные слова.
С каждым новым вопросом и ответом напряжение в комнате росло, но и вера в происходящее среди присутствующих крепла. Ответы, которые давал медиум, звучали настолько убедительно, что Ассоль постепенно начала верить, что он действительно общается с душами умерших…
Сеанс окончился, и участники начала переходить в столовую, где было приготовлено угощение. Глубоко задумавшаяся Ассоль встала последняя и выходя обратила внимание, как медиум скомкал и бросил в урну для бумаги голубой листок. На голубой бумаге часто писала письма и записки мать Артура, чтобы подчеркнуть свое дворянское происхождение. Она подождала пока все выйдут и, проходя мимо урны, быстро подняла скомканный листок.

Когда они вернулись домой, мать Артура, уверенная, что сеанс достиг своей цели, держалась с ледяным спокойствием, надеясь, что Ассоль восприняла послание духа, как знак судьбы. Она молча сняла пальто и, не оборачиваясь, отправилась к себе в комнату.
Ассоль, несмотря на внешнее спокойствие, была потрясена и расстроена. Она догадывалась, что всё происходящее было тщательно продуманной манипуляцией, и в её душе закипал гнев. Когда мать Артура поднималась по лестнице, Ассоль сделала шаг вперёд, но остановилась. Она поняла, что сейчас, в этом состоянии, разговор не приведёт ни к чему хорошему. Она хотела сказать что-то резкое и обвинительное, но в последний момент решила промолчать, и не обострять конфликт, сознавая, что Лилиан имеет большое влияние на сына.
Они молча разошлись, каждая погружённая в свои мысли, полные напряжения и непроизнесённых слов. Ассоль глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и медленно отправилась в свое крыло для гостей.
У себя комнате она достала записку, разгладила ее на ночном столике и прочла при дрожащем свете свечи: «Мать Ассоль звали Мери, она умерла, когда дочке было шесть месяцев. Дух матери должен убедить дочь, что ее брак ошибка и ей надо вернуться домой».
Ассоль узнала почерк матери Артура, она уже видела ее записки, оставленные Артуру с длинными крючками в буквах «у» и «ц», крупными заглавными буквами и жирными завитушками над «й». Когда медиум назвал имя ее матери, и когда она умерла, Ассоль была потрясена: откуда он может знать имя ее матери? Теперь она поняла, что это ¬было в записке.
В эту ночь ни одна из них долго не могла заснуть. Ассоль размышляла о том, что произошло на сеансе, о чувствах Артура и своём месте в этом доме, а мать Артура – о том, как её план подействовал на невестку, и что она должна предпринять дальше, чтобы добиться своего.
Ассоль снова разгладила записку. Что делать? Показать Артуру, чтобы он увидел, как нечестно ведет себя его мать? Но мать Артура действует из страха потерять сына и из неприязни к ней как невестке. Но прочитав эту записку, Артур может очень резко отреагировать на поступок матери. Если она покажет ему записку, это может привести к серьёзному разрыву между ними, а она не хочет разрушать отношения между сыном и матерью, осознавая, насколько они могут быть важны для Артура. Она верит, что их любовь с Артуром достаточно сильна, чтобы устоять перед вмешательствами со стороны. Она не покажет ему эту записку.
Утром, выходя к завтраку, она незаметно бросила голубую записку в горящий камин.
Артур вернулся только в полдень.
– Что-то случилось, Ассоль? Ты выглядишь обеспокоенной.
– Вчера мадам Лилиан привела меня на спиритический сеанс. Ты был когда-нибудь на таком сеансе? Она попросила медиума вызвать дух моей матери, и дух стал меня убеждать, что я сделала ошибку.
– Какую ошибку?
– Ну, какой ты тупой! Ошибку, что я побежала к тебе, увидев алые паруса.
– Зачем ты туда пошла.?
– Мадам Лилиан сказала, что я должна начать знакомиться с местным обществом.
– И ты поверила, что это был дух твоей матери?
– Я не знаю, что и думать.
– Ассоль, моя мать – женщина с большими амбициями, и я боюсь, что это был её план, чтобы заставить тебя сомневаться.
– Я действительно чувствую, что после сеанса мои сомнения начали расти. Может нам разойтись?
– Я поговорю с мамой, и она оставит тебя в покое. Мы должны быть сильными вместе.
– Спасибо, что ты поддержал меня, Артур. Я понимаю, что столкнулась с трудностями, но теперь готова их преодолевать.
– Мы справимся со всем, если будем вместе. Это главное. Про сеанс забудь. Я никогда не верил в спиритизм, а сейчас, тем более. Это развлечение для бездельников, людей бедных духом. Теперь слушай, я заключил пару отличных контрактов, завтра мы загрузим наш «Секрет» и отправимся в свадебное путешествие. Совместим приятное с полезным. Ну-ка, выше нос и собирайся в дорогу!
Перед отъездом Ассоль сходила на почту и спросила письма до востребования. Пришло письмо от Софьи Ивановны, которое она тут же прочла.
"Дорогая Ассоль,
Твое письмо меня очень огорчило. Значит, тебе не удалось наладить отношения с матерью мужа. Признаться, меня это удивляет, ведь у нее будет внук! Есть, кому оставить поместье, и фамилия Грэй не закончится, кому же еще она может оставить наследство?
Ты пишешь, что у твоего мужа была невеста, которую очень хотела его мать. Это понятно, они соседи, из одного класса и сословия, но он выбрал тебя и мать должна с этим считаться. Если бы была жива моя дочь, разве я бы навязывала ей свой выбор?
Прочитав твое письмо, я не могу не поделиться с тобой всем своим сердцем и переживаниями. Я так хорошо понимаю твою боль и тревогу, потому, что сама когда-то проходила через похожие испытания. Но позволь мне сказать: не стоит терзаться по поводу того, как твоя свекровь воспринимает тебя сейчас. Это сложная ситуация, и, возможно, даже мать Артура не осознаёт, как сильно её отношение причиняет тебе боль.
Не забывай, что её переживания – это не только её личные чувства, но и, возможно, её страх за будущее сына. Многие матери испытывают неприязнь к своим невесткам из-за того, что воспринимают их как угрозу своей любви и заботе о детях. В какой-то степени она может видеть тебя как чуждую ей силу, которая забирает Артура от неё, даже если на самом деле ты всего лишь хочешь стать частью его жизни.
Это, конечно, совершенно не оправдывает её поведение, но важно понимать, что многие из этих переживаний связаны скорее с её внутренними противоречиями и страхами, а не с личным отношением лично к тебе. В таких случаях терпение и время часто являются ключом к разрешению проблемы.
Не теряй уверенности в себе. Старайся не реагировать на её холодность или недовольство. Иногда нужно просто терпеливо ждать, чтобы человек понял, как важен для него тот, кто рядом. Не надо искать причин в себе – причины зачастую кроются в ней самой. Возможно, со временем она увидит, как сильно Артур любит тебя, и как именно ты приносишь ему счастье, и её мнение начнёт меняться.
Однако, как бы тяжело это ни было, я бы посоветовала тебе в данной ситуации не закрываться, а открыто говорить с Артуром. Он должен знать, как ты чувствуете себя, и именно он должен поддержать тебя в такие моменты. Ведь он выбрал тебя, и он обязан понять, что его любовь не должна стоить таких душевных страданий из-за недовольства матери.
Ещё раз подчеркну: не пытайся угождать её ожиданиям или разочарованию. Ее огорчение, что Артур не женился на богатой и знатной невесте, можно понять. Просто будь собой. Твоя искренность, доброта и верность Артуру с каждым днём будут приносить свои плоды. И пусть это будет трудно, но в итоге такие испытания делают вашу любовь и отношения только крепче. Верь, что всё, что происходит, – это временное испытание, и оно пройдёт.
Береги себя, а я всегда готова тебя поддержать, насколько это возможно, и я верю, что со временем и мать Артура переменится. Возможно, ты окажешь на неё влияние даже более сильно, чем думаешь.
Можешь рассчитывать на мою помощь.
Извини за задержку ответа, я немного приболела.                София Ивановна"

Глава 12. Дневник Ассоль

21 октября 1913 года
Сегодня закончилось наше свадебное путешествие.
Мы готовились к нему три дня, сидели с Артуром над картами и наметили маршрут: Феодосия, Керчь и Тамань. Тамань, это уже Азия.
В Феодосии Артур грузил корабль товарами, а я навестила Олесю и погуляла по городу. Сколько раз я приносила сюда папины поделки, и торопилась с выручкой домой, а сейчас я госпожа Грэй, никуда не спешу, могу все купить, но мне ничего не надо.
Об этом я думала, сидя в том самом кафе «Флора», и тут подошел он. Хин. Вот уж кого я не хотела бы встретить.
– Здравствуй, Ассоль, разреши мне присесть?
И не дожидаясь ответа сел рядом.
– Как ты поживаешь?
– Хин, что ты тут делаешь? – удивилась я.
– Приехал по делу и вдруг вижу знакомое лицо! Ассоль, ты ведь уже поняла, что совершила ошибку. Поддалась минутному порыву, алые паруса вскружили тебе голову. А ведь их больше нет. Ассоль, только я смогу сделать тебя счастливой.
– В своем трактире?
– Я собираюсь купить это кафе, решай, а то будет поздно.
– Спасибо, Хин, но уже поздно. Мне пора.
Он хотел меня удержать, я стала вырываться. Подошли два моряка.
– Эй ты, отпусти девушку!
Хин отпустил меня, я расплатилась и поспешила в порт. Я решила ничего не рассказывать Артуру. Лучше бы я сразу ему рассказала.
Вечером мы пришвартовались у Керченского причала.
В Керчи мы провели три дня. Какой большой и красивый город! Как велика наша Россия! Сколько разных народов в ней живет, каких языков тут только нет!
Забирались на гору Митридат, и гуляли среди руин древнего города Пантикапея, восхищаясь старинной архитектурой и воображая, как здесь кипела жизнь несколько веков назад. Артур хотел еще потащить меня на Царский курган, где хоронили скифских царей, но я устала и отказалась. Вместо этого посмотрели Храм Иоанна Предтечи и побывали в местном музее древностей. Как много я не знала в своем рыбацком поселке, надо посмотреть в библиотеке Грэя книги по истории.
Когда Артур отправился по делам, я разыскала лазарет, где есть курсы для сестер милосердия. Сертификат, что купил мне папа, действует, и я могу начать учиться хоть с завтрашнего дня. И общежитие есть. Я даже подумала, не остаться ли мне в Керчи? А как же алые паруса, неужели так быстро окончится чудо, обещанное Эглем? Это будет моим запасным выходом, если я жить в доме Артура не смогу. Я выучусь и буду уже не девочкой из рыбацкого поселка, а сестрой милосердия. Может и мать Артура переменит свое отношение. О курсах я ему ничего не сказала. Нет, я не могу бросить моего милого Артура, он без меня пропадет. Я не отдам его этой красивой блондинке.
Напоследок Артур уговорил меня принять грязевую ванну. Меня проводили в отдельную комнату, где стояла большая деревянная ванна, наполненная густой, тёмной грязью. Со страхом я погрузилось в густую массу, но с удивлением почувствовала, как уходят усталость и напряжение, накопившиеся за последние месяцы. Грязь оказалась мягкой и приятной на ощупь, она медленно окутывала каждую клеточку кожи, проникая в поры и вытягивая из нее все загрязнения.
Я почувствовала, как мое тело постепенно наполняется новой энергией, как будто грязь впитывала в себя все мои тревоги и волнения. Когда время вышло, я посмотрела на себя в зеркало: лицо светилось свежестью, а глаза искрились как никогда.
– Это была волшебная ночь, – сказал Артур утром, когда мы проснулись, – надо построить грязелечебницу в Коктебеле.
После завтрака наш «Секрет» взял курс на Восток. Нас ожидала Азия!
Керченский пролив не такой уж широкий, 15 километров.
– Артур, почему бы здесь не построить мост из Европы в Азию?
– Знаешь, кому эта идея пришла в голову раньше тебя?
– Кому?
– Нашему царю Николаю Второму. Уже готов проект и строительство скоро начнется.
– Все ты знаешь.
Несмотря на октябрь, погода была хорошая и наша поездка удалась. Однако осенью и зимой этот пролив превращается в опасное и непредсказуемое место, сказал Артур, штормы приходят внезапно, с севера, срываясь с Кавказских гор, и вода, ещё недавно тихая, превращается в бушующий хаос. В такие моменты волны в проливе могут достигать нескольких метров в высоту, разбиваясь о скалистые берега с неистовством, от которого замирает сердце. Ветер рвет паруса, заливает палубу ледяными брызгами, и лишь опытные моряки могут справиться с такой стихией.
Позади остался Крымский берег, с его холмами и зелеными лугами, а впереди, за горизонтом, поднимались туманные контуры Таманского полуострова. Волны, расступаясь перед носом корабля, пели свою бесконечную песню, унося в своих глубинах истории древних народов, прошедших здесь тысячелетия назад.
Днем я стояла у борта, облокотившись на перила, и любовалась игрой солнечных бликов на воде. Вдруг из воды показалась большая усатая морда.
– Смотри, Артур! – воскликнула я, указывая на удивительное зрелище.
– Это дельфин. Он умеет говорить.
Дельфин приблизился к кораблю так близко, что, казалось, я могла бы протянуть руку и коснуться его. Он кружил вокруг, нырял под килем и снова всплывал на поверхность, издавая свистящие звуки. 
Артур обнял меня за плечи и тихо сказал:
– Он радуется вместе с нами, и поздравляет нас с началом нашей новой жизни.
Дельфин ещё некоторое время сопровождал корабль, а потом ушёл в глубину.
Тамань – небольшой, но оживленный портовый городок, где виноградники чередуются с полями и лесами. Мы побывали на торговой площади, вымощенной булыжником, с лавками, где местные жители продают рыбу, овощи, фрукты и всякие поделки. Здания в основном одноэтажные, с красными черепичными крышами и выкрашенными в белый или голубой цвет стенами.
На набережной чувствуется запах соленого моря, рыбы и смолы, а также слышится шум прибоя и крики чаек. Рыбаки занимаются починкой сетей, совсем как у нас в Якорном.
– Артур, – спросила я, – разве это Азия?
Дома Артура ожидало письмо. Он вскрыл конверт, пробежал глазами вынутый листок, нахмурился и протянул его мне.
«Уважаемый капитан Артур Грэй!
С превеликой радостью и глубочайшим уважением спешим известить вас о том, что вы официально приняты в почетный "Клуб рогоносцев Феодосии". Ваше недавнее пребывание в нашем городе не прошло незамеченным, и, благодаря особому стечению обстоятельств, вы теперь являетесь почетным членом нашего клуба.
Ваше членство в клубе было подтверждено по результатам общения вашей прекрасной супруги в приятной компании со знакомым незнакомцем. Мы знаем, что вы, как истинный моряк, цените честность и открытость, поэтому не можем оставить вас в неведении.
Следующее заседание клуба состоится в ближайшую пятницу в одном из наших тайных мест, куда вам будет любезно предоставлено приглашение. В качестве нового члена, вам предстоит получить наш традиционный знак отличия, серебряные рога, символизирующий вашу новую, столь неожиданную, но заслуженную позицию.
С уважением и без тени сомнения,
                "Клуб рогоносцев Феодосии"
– Ассоль, где ты в Феодосии была.
– Я повидала Олесю.
– А еще? Где ты была еще? Ты с кем-то встречалась. С кем?
– Да, я встретилась с Хином.
– Значит, именно для этого мы ехали в Феодосию?
– Артур, это была совершенно случайная встреча. Он подошел ко мне, когда я сидела в кафе. Я не хотела этой встречи и старалась как можно быстрее её закончить. Разве ты не веришь в нашу любовь?
– Случайная встреча? Ты куда-то с ним пошла? Скажи правду?
– Ты мне не веришь? Артур, ты ли это? Ты со мной так раньше не разговаривал.
– Раньше таких писем не было.
– Разве ты не понимаешь, что кто-то хочет нас рассорить и разлучить? И я знаю кто. Ну, не сердись, пожалуйста, обними меня. Артур, я… я… беременна.

Неожиданная новость, изменила ход мыслей Артура.
У него будет сын, похожий на него. Он будет ездить на лошади; впускать в дом голодную собаку; рыться в библиотеке; бегать босиком и есть, что ему вздумается. А на заднем дворе с заросшим мхом каменным погребом, среди крапивы и репейника, будет исследовать норы кротов, сражаясь с бурьяном, подстерегая бабочек и строя из кирпичного лома крепости, которые он будет атаковать палками и булыжником. В кабинете отца, теперь это его кабинет, его сын будет рассматривать картину бушующего моря, капитана, которому подвластны все стихии, и мечтать о путешествиях...
Артур сообразил, что он предлагает сыну повторить собственное детство. Но его сын может быть другой. Его заинтересует небо, и он попросит купить телескоп, или…
– Артур, что ты молчишь? Ты рад?
– Рад? Это не то слово, я счастлив! Ассоль, это самое прекрасное, что могло случиться с нами.
Он ласково обнял ее.
– Я немедленно сообщу маме. Спрячь это дурацкое письмо, я не хочу, чтобы его видела мать. Мама, мама! Ассоль беременна! У меня будет сын!
Вошла Лилиан и пытливо скользнула взглядом по животу невестки.
– Ты уверенна?
– Он уже шевелится!
– Тогда я пошлю за нашим семейным доктором.
– Не надо. Мадам Лилиан, у меня ничего не болит.
– Ассоль, чтобы ребенок родился здоровый и крепкий, ты должна находиться под наблюдением врача и слушаться меня, ведь это будет не только твой сын, но и мой внук.
Когда мать Артура вышла, Ассоль спросила:
– Ты уже не сердишься?
– Прости, что я вспылил, давай я брошу это письмо в камин. Я хотел бы назвать сына Петром. Это был царь, который изменил жизнь России, а наш сын изменит нашу жизнь. Согласна? А когда он будет маленьким, я буду звать его Петенька и Петушок!
Когда утром Ассоль проснулась, на столике у кровати лежала красивая коробочка, перевязанная атласной лентой. Ассоль с удивлением посмотрела на Артура, а он, улыбаясь, мягко подтолкнул к ней коробочку. Она осторожно развязала ленту и открыла ее. В ней лежало золотое ожерелье, в центре которого находится крупный сапфир глубокого синего цвета, окружённый мелкими бриллиантами.
– Это ожерелье – часть нашей семейной истории. Теперь оно твое, я взял его с разрешения мамы. Я хочу, чтобы оно стало символом нашей любви, которая, как этот сапфир, будет сиять ярко и вечно. Ассоль, когда мать узнала, что у нас будет сын, она переменилась. Ты скоро это почувствуешь на себе. Кто-то приехал, это доктор Морозов Евгений Ильич.
Доктор оказался приятным мужчиной лет под шестьдесят, с добрыми глазами, аккуратно подстриженной седой бородкой и усами. Ассоль сидела на краю кровати, опустив взгляд на свои тонкие пальцы, нервно переплетающие край лёгкого пледа. Её щеки пылали от смущения, и она избегала встречаться взглядом с доктором, который готовился осмотреть её.
Он терпеливо ждал, понимая её смущение, и улыбнулся, пытаясь её успокоить:
– Мадам, уверяю вас, это всего лишь обычная процедура. Мы с вами вместе позаботимся о том, чтобы всё прошло как надо.
Когда доктор начал осторожно осматривать её, прикладывая ладони к животу, Ассоль едва слышно вздохнула и слегка напряглась. Её щеки снова вспыхнули румянцем. Она чувствовала лёгкое движение малыша внутри себя, и это чувство одновременно волновало и смущало её ещё больше.
– Как вы себя чувствуете? Вас утром тошнит?
– Нет.
– И хочется солененького?
– Хочется!
– Тогда, скорее всего, у вас будет сын. Я сам приму у вас роды.
– Доктор, я так боюсь. Говорят, ребенок может родиться без дыхания.
– Это бывает редко, снимите-ка штанишки. Был у меня когда-то такой случай. После окончания медицинской школы назначили меня ассистентом врача на корабль. И вот, как-то приносят в лазарет крошечную девочку. Во время шторма она упала в море, нахлебалась воды и не дышит. Корабельный доктор велел мне отнести ее в морг, но мне ее было так жалко! И я решил попробовать вернуть ее к жизни. Есть много способов откачивания утопленников, но я придумал свой. А теперь раздвиньте ножки. И я ее откачал, девочка порозовела и стала дышать! Можете одеться. Всё в порядке, ваш малыш растёт здоровым и сильным. Но вы должны быть особенно осторожны в своём положении. Беременность требует не только физической, но и эмоциональной гармонии, а Артур должен окружить вас заботой и поддержкой. Если будет что-то не так, вызывайте меня немедленно.
– Сегодня мама приглашает нас в свою половину, – сообщил Артур, – мы будем обедать втроем.
– Вчетвером.
– А кто будет четвертый?
– Наш сын.

Глава 13. Дом Волошина

Возвращаясь из очередного рейса, Артур спешит увидеть Ассоль и узнать, что все в порядке.
– Как ты без меня? Расскажи все без утайки, как я люблю слушать твой голос.
– Когда тебя нет, дни становятся тише, а дом наполняется особенной атмосферой ожидания. Мое утро начинается рано, с первых лучей солнца. Но когда я просыпаюсь одна, и чувствую лёгкую пустоту рядом на кровати, это тяготит меня, и каждый уголок дома напоминает о твоем отсутствии. Я сажусь на постели и говорю: «Доброе утро Артур». А ты, когда просыпаешься на своем корабле, говоришь мне: «Доброе утро, Ассоль»?
– Да, особенно, когда меня будят и сообщают, что на траверсе незнакомый военный корабль! Рассказывай дальше.
– Если это шутка, то злая. Утренний ветерок приносит запах моря, и я, прикрыв глаза, на мгновение представляю себя на палубе твоего корабля, под теми самыми алыми парусами, которые изменили мою жизнь.
– Нашу жизнь.
– Да, прости, нашу жизнь. Вставая, я чувствую лёгкое волнение внутри – плод нашей любви уже шевелится и сердце наполняется теплом и материнской нежностью. Мужчинам этого не понять. Дальше – краткая прогулка по саду вокруг дома, я собираю свежие цветы и ставлю на мой туалетный столик. Рассматриваю себя в зеркале. Артур, я подурнела?
– Нет, ты похорошела!
– Ты очень добрый. Потом я иду на кухню, где слуги уже начинают готовить завтрак. Твоя мать ест у себя. А я люблю проводить время среди этих добрых людей, помогая им накрыть на стол простые, но мои любимые блюда: теплый свежий хлеб с маслом, творог и чай с ароматными травами, собранными в саду, хотя, мне хочется солененького.
После завтрака я занимаюсь своими делами. Рассматриваю фотографии, сделанные во время нашего свадебного путешествия. Делаю записи в дневнике. – Который ты от меня прячешь. Ничего, когда-нибудь я до него доберусь
– И вспоминаю о проведенных вместе днях и ночах. Сердце наполняется теплотой, и лёгкой грустью от того, что сейчас ты далеко.
– Но ты что-то делаешь?
–Да, провожу много времени за рукоделием. Шью маленькие вещи для нашего будущего ребёнка – крохотные рубашечки и носочки, на одеяле вышила якоря, что бы он знал, что его отец – моряк и представляю себе, как ты будешь улыбаться, увидев эти вещи по возвращении.
– Ассоль, покажешь мне эти вещи. Но, тебе надо много гулять!
– Я знаю. После обеда и небольшого отдыха иду в парк, гуляю и мысленно разговариваю с тобой, надеясь, что ты тоже думаешь обо мне, где бы ты ни находился.
– А с кем ты общаешься?
– В основном с Бетси. Она меня кормит, прибирает в комнате, рассказывает о домашних новостях. Опять приезжала твоя красивая блондинка, что ей надо в нашем доме? Артур, поговори с ней, пусть она не приезжает.
– Поговорю. Но ты можешь съездить в Феодосию или навестить отца.
– Чтобы опять привязался этот… ты знаешь, о ком я говорю. Когда солнце начинает склоняться к горизонту, я отправляюсь на берег моря. Там, на песке, сижу одна, слушая шум прибоя и чувствуя, как мой малыш тихо движется внутри.
– Наш малыш.
– Да. Прости, наш малыш. Вечерняя прохлада и звуки моря наполняют меня внутренним миром, обещая спокойную ночь.
Вечерами, сидя у окна, вглядываюсь в горизонт, пытаясь уловить тот самый момент, когда твой корабль вернётся в бухту.
– И ты ни разу не видела мою маму?
– Видела в окно, она куда-то ездит, и иногда ее навещают соседи и наш доктор. Она, наверное, им жалуется. Я тебе рассказывала, как я пыталась ей почитать на ночь, и она меня выпроводила. Так что я к ней приду, только если она сама меня позовет. Когда наступает ночь, я ложусь и мечтаю, что скоро всё изменится, родится наш сын, и мы снова будем вместе. И читаю. Я нашла в вашей библиотеке несколько книг по материнству, и стараюсь подготовиться к важной роли в моей жизни.
– В нашей жизни.
– Да, прости, в нашей жизни. Мои мысли уносятся к будущему ребёнку, и я не могу не мечтать о том, каким он будет. Еще я нашла Лермонтова. Знаешь, что он пишет про Тамань? Сейчас я тебе прочитаю. Вот:
«Тамань – самый скверный городишко из всех приморских городов России. Я там чуть-чуть не умер с голода, да еще вдобавок меня хотели утопить…»
А, когда я прочла про дуэль, мне стало жалко Грушницкого. Я стала представлять себе, как ты вызовешь на дуэль и застрелишь Хина. Это глупо, да?
– А обо мне ты подумала? Ты знаешь, что Лермонтов сам был убит на дуэли? В общем, так, тебе нужно заняться настоящим делом. Вот тебе ответственное задание: организуй нашу библиотеку. Разложи книги в нужном порядке. Хочешь открыть у нас общественную библиотеку?
– Ну, что ты, у вас так много книг. Я это не умею.
– Не у вас, а у нас так много книг. Но у тебя дома ведь были книги. Как ты их раскладывала?
– По размеру. Отдельно – большие, отдельно – маленькие.
– Понятно. Мы сделаем вот что, сходи в дом Волошина, и там тебе помогут. И перестань думать о всяких глупостях.

Утром, когда Артур отправился по делам в Феодосию, Ассоль надела своё лучшее платье и направилась к дому Максимилиана Волошина. По пути она нервничала, но решимость не оставляла её. Подойдя к двери, она постучала, и её впустили в дом. Волошин встретил её с теплотой, сразу заметив искреннее стремление, горящее в её глазах.
– Максимилиан Александрович, – начала она, немного смущаясь, – меня зовут Ассоль Грэй. Я живу здесь недалеко. В нашем доме очень много книг, но они лежат, как попало. У меня есть мечта, и я надеюсь, что вы сможете мне помочь. Я хочу открыть библиотеку для жителей Коктебеля, но мне не хватает опыта и знаний для организации такого дела. Я слышала, что у вас есть библиотека, и о том, что вы всегда помогаете тем, кто нуждается в совете.
Волошин улыбнулся, услышав её слова. Он чувствовал в Ассоль ту же страсть к просвещению, что и сам испытывал многие годы.
– Ваша идея прекрасна, Ассоль, – ответил он, задумчиво прищурившись, – я рад, что в Коктебеле появляются такие инициативы. Моей библиотекой обычно пользуются друзья и гости, но сделать общедоступную библиотеку – это было бы замечательно. Я готов помочь вам.
Он на мгновение задумался, а потом достал с полки книгу.
– Это книга Анучина «Как устроить свою домашнюю библиотеку», она может быть вам полезна. Я свои книги разложил по секциям: литература, искусство, философия, история, наука. А вы начните с простого: составьте карточку для каждой книги. Вот вам несколько карточек, их можно купить в книжном магазине. На карточке укажите имя, отчество и фамилию автора, название книги, кто ее издал и в каком году. Да, и еще обязательно шифр места, где она находится, например 3-2-2. Это значит шкаф номер 3, полка номер 2 и книга на полке по счету вторая. А потом я вам помогу разобрать эти карточки по секциям.
Ассоль с благодарностью склонила голову. Эта встреча придала ей уверенности, и она почувствовала, что её мечта об общественной библиотеке начинает превращаться в реальность.
– Спасибо вам, Максимилиан Александрович. Ваша поддержка очень важна для меня. Я сделаю всё, чтобы наша библиотека стала полезной для всех жителей Коктебеля.
– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Волошин с мягкой улыбкой. –  И если вам понадобится ещё что-то, не стесняйтесь обращаться ко мне. Вместе мы сможем сделать Коктебель городком, где знания будут доступны каждому.
– Максимилиан Александрович, я поняла, что ваша библиотека охватывает все области знаний. Но мне пришла в голову одна мысль. Как вы смотрите на то, чтобы создать отдельную секцию книг, написанных женщинами?
Волошин задумчиво улыбнулся, прищурив глаза, словно разглядывая эту идею с разных сторон.
– Интересное предложение, Ассоль, – ответил он, скрестив руки на груди. – С одной стороны, я всегда стремился к тому, чтобы моя библиотека отражала разнообразие идей и голосов, вне зависимости от пола автора. Но, в то же время, создать такую секцию – это прекрасный способ выделить и подчеркнуть вклад женщин в литературу, который часто оставался в тени.
– Вы можете мне подсказать, каких авторов стоит поместить в эту секцию?
– Их много, всех не перечислить, вот для начала, записывайте. Анна Ахматова, Марина Цветаева, Зинаида Гиппиус – это стихи. Авдотья Панаева, Марко Вовчок, Надежда Лохвицкая, Лидия Чарская – это проза. Есть хорошие переводы: Джейн Остин, Шарлотта Бронте, Мэри Шелли, Жорж Санд.
– Жорж Санд?
– Это псевдоним женщины. Я попрошу свою жену Маргариту Васильевну, может быть, она вам что-то выделит из наших запасов. А сейчас пойдемте в  гостиную, сегодня будет читать свои стихи Марина Цветаева.
Гостиная была наполнена тихим гулом разговоров. В углу, у камина, несколько человек обсуждали новую книгу, только что вышедшую из-под пера одного из присутствующих. Другие гости обменивались мыслями о последних событиях в мире искусства и литературы. Волошин, как истинный хозяин, приветствовал каждого, успевая уделить внимание всем.
Ассоль села на стул у окна, чтобы немного отдохнуть и понаблюдать за происходящим. Её взгляд скользил по стенам, украшенным картинами, и по полкам, уставленным удивительными сувенирами.
Когда вечер набрал силу, Волошин пригласил гостей к столу, за которым обсуждались новые стихи и литературные произведения. Встала Марина Цветаева – стройная молодая женщина, коричневые волосы челкой, матовая светло-коричневая кожа лица, светлые глаза.
– Я прочту свое последнее стихотворение «Моим стихам».
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я – поэт
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет.
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти
– Нечитанным стихам!
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!)
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Ассоль слушала, затаив дыхание. Эти слова звучали для неё как музыка, и её сердце наполнялось новыми мыслями и чувствами.
После чтения стихов началась беседа. Гости обсуждали услышанное, делились своими впечатлениями и мыслями. Ассоль слушала, стараясь уловить каждую деталь, каждое слово. Она удивлялась, как точно и красиво люди вокруг неё могут выражать свои мысли, как глубоко они понимают литературу и искусство. Волошин, заметив её интерес, спросил её мнение о только что прочитанных стихах. Ассоль, немного смутившись, призналась, что для неё это было как откровение, и она много ещё должна узнать и понять.
Когда вечер подошёл к концу, Ассоль почувствовала, что её внутренний мир стал богаче. Этот вечер изменил её, открыл для неё новые горизонты и подтолкнул к тому, чтобы продолжать искать знания и развиваться. Этот опыт вдохновил её на дальнейшее посещение дома Волошина, где она знала, что найдёт поддержку, и возможность духовно расти.

Глава 14. Записки капитана

Комната, в которой находилась библиотека Грея, была на втором этаже. Окна, доходящие почти до пола, пропускали много света, создавая атмосферу спокойствия и уюта. Шкафы с книгами, сделанные из тёмного полированного дерева, плотно стояли вдоль стены. Их полки ломились от книг, переплёты которых были разнообразными – от простых матерчатых до богато украшенных кожаных.
В центре комнаты стоял дубовый стол с парой удобных кресел по бокам. На столе лежали несколько раскрытых книг, и стояла латунная лампа с мягким зелёным абажуром, придавая уголку для чтения тёплый, чуть приглушённый свет. Рядом с одним из кресел находился небольшой столик с фарфоровой чашкой, вероятно, предназначенной для утреннего кофе.
Пол был устлан ковром с восточным орнаментом, а лестница из резного дерева вела на антресоль, где тоже располагались книги, а рядом с окнами висели тяжёлые бордовые шторы, которые можно было задвинуть, если читателю хотелось уединения. В углу комнаты был небольшой камин с полкой, на которой стояли бронзовые часы и несколько статуэток. Все покрыто многолетней пылью.
Красивая комната, думает Ассоль, но для общественной библиотеки не походит. Это должна быть большая комната на первом этаже с входом с улицы. Комнату у матери выпросит Артур.
На столе уже отложены пять книг, которые Артур ей советует прочесть.
Александр Пушкин «Евгений Онегин», Николай Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки»», Иван Тургенев «Вешние воды».
Чарльз Диккенс «Большие надежды», Виктор Гюго «Отверженные».
Она подходит к шкафам.
Боже, сколько тут книг! Четыре шкафа, в каждом шкафу шесть полок. Ассоль подошла к первому шкафу, дверца со скрипом открылась. Надо все дверцы шкафов открыть пусть книги проветрятся. И чтобы дверцы не скрипели. Сколько книг на одной полке? На первой полке двадцать четыре книги. Пусть будет для круглого счета 25. Значит в одном шкафу 150 книг, а в шести шкафах – 900. Конечно, примерно. Может быть немного больше или немного меньше. Округлим до 1000. Вот такая библиотека, тысяча книг.
Тысяча книг, это тысяча карточек. Карточки Артуру она уже заказала. Сколько времени займет заполнить 1000 карточек, если она будет каждый день работать в библиотеке два часа? Надо учесть, что книгу надо сначала снять с полки, вытереть пыль и осмотреть, может быть, полистать, найти все данные, переписать на карточку, а потом поставить обратно. Сейчас узнаем.
Ассоль достает первую книгу: Лев Толстой. «Война и мир». Том первый. Весит как хороший кирпич. Вытирает пыль и просматривает книгу, состояние хорошее. Некоторые страницы слиплись. Кто-нибудь ее читал? Составляет карточку.
«Лев Толстой. Война и мир. Том 1. Типография братьев Салаевых, Москва.
1868-1869. 520 страниц».
Еще не все: шкаф 1, полка 1, книга 1-я, то есть шифр места 1-1-1.
Сколько это заняло времени? Десять минут. За час можно составить пять карточек. За 2 часа – 10. Если составлять 10 карточек в день, тысяча карточек займет 100 дней. До Нового Года не справиться. Ничего, глаза боятся, руки делают.
Так. Рядом Том 2. Красивая обложка!
«Лев Толстой. Война и мир. Том 2. Типография братьев Салаевых, Москва.
1868-1869. 610 страниц. 1-1-2».
Что-то вложено между страниц. Записка.
Ассоль тоже оставляла записки отцу, вложенные в книгу. Книгу клала на стол. Если ее не было дома, отец читал записку и писал свою. Какая она неблагодарная дочь, надо немедленно написать отцу, что у него будет внук. Будущий граф Грэй. Мог ли отец себе такое представить?
Четкий почерк. Чернила выцвели, но прочитать можно.
«Дорогая Лили! Вопрос с нашим переездом уже почти решен. Я купил дом в Крыму, в маленьком поселке Коктебеле, там нас никто не найдет. Сейчас делаю небольшой ремонт. Тебе тут понравится, рядом море, свежий воздух и есть небольшой порт, где будет швартоваться мой «Секрет». Купи себе нужную одежду, и я представлю тебя здесь как графиню Грэй. Не беспокойся, вряд ли кто-то из здешних видел тебя в «Аквариуме». Своим подругам сообщи, что у тебя заболела мать, и ты должна срочно покинуть Петербург. Деньги и билеты уже послал. Жду, целую, твой Л.»
Это, конечно, писал не Артур, его имя начинается с «А». Но «Секрет» – так называется корабль, на котором плавает Артур. С буквы «Л» начинается имя его отца, и с этой же буквы – его матери. Какой-то «Аквариум». Темное дело. Показать Артуру эту записку? Зачем ей открывать чужие тайны?
Ассоль кладет записку обратно и ставит книгу на полку.
Третья книга. «Лев Толстой. Война и мир. Том 3. Типография братьев Салаевых, Москва. 1868-1869. 685 страниц. 1-1-3».
Надо открыть окна, тут нечем дышать.
Тысяча книг. Она их не прочтет за всю жизнь.
У двери Ассоль бросает последний взгляд на библиотеку. Может быть, когда-нибудь здесь на одной из полок будет стоять книга, на обложке которой будет имя автора: Ассоль Грэй?
Она возвращается, снова садится за стол и, подумав, составляет карточку своей будущей книги.
Теперь скучать некогда. Каждое утро после завтрака Ассоль проводит два часа в библиотеке. Как велик книжный мир! Сколько писателей, о которых Ассоль никогда бы не узнала, если бы Артур не поручил ей эту увлекательную работу. Когда он дома, они работают вдвоем, это значительно ускоряет дело.
– Ассоль, смотри, что тут есть: Аполлон Майков.
«Мой сад с каждым днем увядает;
Помят он, поломан и пуст,
Хоть пышно еще доцветает
Настурций в нем огненный куст…»
– Красиво?
– Да. Очень.
– Вот еще.
«Дерзайте, ныне ободрены,
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать».
– Это Ломоносов. А вот Гаршин, сказка «Лягушка путешественница», я ее очень люблю, и тебе понравится.
– Как ты много ты читал. Артур, а ты знаешь, что у деревьев есть души?
– Души у деревьев? Это очередная деревенская сказка? – с улыбкой спросил он, явно заинтригованный.
– Нет, не сказка. Когда я была маленькой, отец рассказывал мне, что когда молодые акации расцветаю весной, если прислушаться, можно даже услышать, как что-то они шепчут друг другу. Я могу тебя научить, как слушать тишину в лесу. Как чувствовать, когда начинается дождь, еще до того, как упадет первая капля. Однажды я стояла под огромным дубом, и слышала, что он тихонько стонет. Ты знаешь, это было не от ветра, а от того, что ему было тяжело. Он старый, и душа его устала, как старик после долгого пути.
Артур посмотрел на неё с уважением и мягкой улыбкой:
– Ты удивительная, Ассоль. Твои знания о мире – это то, что я никогда бы не узнал, если бы не ты. А это что за карточка?
– Отдай.
– Не отдам! Посмотрим. Автор: Ассоль Грэй. «Возвращение алых парусов». 117 страниц. Почему так мало?
– Артур не смейся.
– Я не смеюсь. Ты знаешь, мой отец в конце жизни начал писать воспоминания, а теперь писательницей будет моя жена, так что это у нас станет фамильной традицией. Ты побывала в кабинете отца? Там тоже есть книги, правда по морской тематике. И стоит старый матросский сундук с рукописями отца. Тебе это будет интересно.

Кабинет отца Артура напоминал каюту морского капитана и отличался от библиотеки своей строгой, почти аскетичной атмосферой. Это была комната, где ощущался дух моря, дисциплины и многолетних путешествий. Стены кабинета, обшитые тёмным деревом, были пропитаны запахом табака и морского ветра.
В центре стоял тяжёлый, грубо сколоченный деревянный стол, на котором располагались чернильница, перья, аккуратно сложенные письма и компас. В одном из углов стола Ассоль увидела песочные часы в латунной оправе. Она их перевернула, и песок начал медленно отсчитывать время, словно напоминавшее о каждом прошедшем рейсе. Над столом на цепях висела керосиновая лампа, отбрасывающая чуть мерцающий свет. Кресло за столом было грубым и массивным, обито парусиной, возможно, перенесённое прямиком из капитанской каюты.
В углу стоял большой матросский сундук, который повидал многие берега и штормы. Над сундуком висел выцветший от солнца морской флаг, треугольная шляпа и старинный барометр, тихо поскрипывавший при изменении погоды. К стене прислонился высокий деревянный шкаф, в котором сквозь стеклянную дверь были видны навигационные приборы, подзорная труба, и книги по географии и астрономии. А над дверью висел небольшой корабельный колокол, который капитан Грэй иногда использовал для размышлений, пытаясь вызвать в памяти воспоминания о былых плаваниях. Ассоль дернула колокол за язык, и легкий гул эхом отразился от стен.
Каждая деталь этого кабинета говорила о любви к морю и о годах, проведённых в плаваниях. Это было не просто помещение в доме, а своего рода хранилище памяти, личный уголок капитана, который никогда не переставал быть моряком, даже на суше.
Ассоль давно привлекал морской сундук отца Артура, что он хранит?
Чем-то пропитанные надежные дубовые стенки сундука могут выдержать столетия. Углы сундука окованы для прочности железом, а на передней стенке красуется старинный замок с металлической петлей, которая уже давно проржавела. По краям крышки, украшенной морскими якорями, видны медные заклепки, а наверху вырезана фамилия: Грэй.
Ассоль вспоминает матросский сундук своего отца, он привез его домой, когда перестал плавать. Не такой большой, простые сосновые стенки кое-где начали гнить, и никаких украшений.
Она открыла замок, подняла крышку, и скрип старых петель наполнил комнату, как будто сам сундук хранил воспоминания о давних морских походах. Вынула карты, навигационные журналы, морские документы, письма от жены и пустую бутылка из-под рома. Пистолет, может Артуру пригодится.
А что хранил в своем сундуке ее отец? Рабочую одежду и инструменты для ремонтных работ, запас сухарей и монеты разных стран. Да, и еще красивые раковины, которые он собирал для маленькой Ассоль. Надо немедленно ему написать и пригласить в Коктебель на встречу Нового года.
Рукопись «Записки капитана». На пожелтевшей от времени бумаге местами чернила разъедены морской солью и обесцвечены временем. Среди записей сделанные от руки карты, заметки о далеких землях и философские размышления капитана о жизни моряка.
Отец Артура описывал свои ранние годы на море, когда он был ещё молодым офицером. Он с яркостью и живостью рассказывал о своих путешествиях: пересечении опасных проливов, встречи с экзотическими островами, штормовые дни и ночи.
В записи о военных действиях в конце апреля 1877 года, когда турки высадили на Кавказском побережье морской десант, сказано, что благодаря умелому командованию капитана Грэя и его бесстрашному экипажу, удалось замедлить продвижение турецких сил, что дало русской армии время перегруппироваться и организовать оборону Сухуми.
Две страницы посвящены странному свечению, которое охватило всю водную гладь. Моряки были поражены, наблюдая, как море буквально сияло в темноте. Капитан пытался найти объяснение этому явлению, пока не встретил ученого, который рассказал ему о светящихся микроорганизмах, обитающих в океане. Заметка о погоне за пиратским кораблем у берегов Мадагаскара. Наверное, и она могла бы описать немало интересного, если бы помнила все, что слышала, сидя на коленях отца.
– Артур, иди сюда, посмотри, что я нашла в сундуке!
– Что ты такое  нашла? Я давно собирался покопаться в этом сундуке, но все было недосуг.
–  «Записки капитана»!
– Да, отец много писал и диктовал, собирался даже кое-что издать. А что тебя так заинтересовало?
– В «Записках капитана» твой отец пишет, что в 1896 году во время шторма в Керченском проливе его корабль пришел на помощь тонущему судну. Они спасли крошечную девочку! Она наглоталась воды, но практикант, что помогал его корабельному врачу, вернул ее к жизни. А кто этот практикант, он не пишет.
– Это наш доктор, он потом долго плавал с отцом. А чего ты так разволновалась?
– Так он же спас дочку Софии Ивановны! Смотри и название судна то же – «Маргарита» и год подходит!
– Софии Ивановны? Ты что, уже начала сочинять свой роман?
– Прости, что я тебе раньше не рассказала о ней. Ты помнишь, как я готовилась к Алому балу? Это все посоветовала мне она! И про новую прическу, и про школу танцев и как есть омаров…
– Да объясни мне, наконец, кто такая София Ивановна?
– Моя новая знакомая. В тот день я шла по парку и думала, как мне подготовиться к балу? И решила, попрошу помощи вот у этой незнакомой женщины, что сидит с книгой. Я подошла и познакомилась. Это была София Ивановна. Она сама из Петербурга, но приезжает каждый год в Феодосию. И, знаешь почему?
– Почему?
  – Она мне рассказала, как много лет назад она потеряла дочь. Это было во время шторма в Керченском проливе, когда потерпел крушение их корабль «Маргарита». И она больше о дочери ничего не знает, но каждый год приезжает сюда и надеется встретить свою дочь! Тогда все сходится, это дочка Софии Ивановны.
– Такая история. И ты решила ей написать?
– Я хочу пригласить ее к нам, пусть она сама прочитает записки твоего отца и поговорит с доктором. Вероятно, ее дочь жива. 
– Она что-то рассказала о себе?
– Она графиня Воронцова, а муж ее – дипломат, он был посланником в какой-то стране. И тоже во время этого кораблекрушения утонул.
– Ого, у тебя знатные знакомые! Хорошо, пригласи ее к нам на встречу Нового Года!

Глава 15. Рассказ доктора

София Ивановна приехала в Коктебель накануне Нового года. Вокзал был полупуст, за окном медленно кружились снежинки, покрывая Крымский берег мягким белым одеялом. Ассоль встретила её на станции. Путь до дома Грэя, окутанного зимней тишиной, был наполнен короткими репликами о путешествии и свежих новостях.
Ассоль передала Софии Ивановне тёплый плед и пригласила её в кабинет, где уже разгорелся камин, наполняя комнату уютным светом и теплом.
Едва она вошла в комнату, сразу спросила, где эта рукопись?
– Вы не волнуйтесь, все хорошо, девочка спасена, вот читайте, я побуду с вами.
София Ивановна взяла дрожащими руками «Записки капитана», села поближе к свету и начала читать.
«Во время плавания по Черному морю мне не раз приходилось спасать пассажиров и экипажи тонущих судов. Запомнился случай, когда над Керченским проливом свирепствовал шторм Бора».
– Да, я тогда услышала это зловещее слово, – заметила она.
«Всё начинается с тихого предупреждения: небо, ещё недавно спокойное, затягивается тяжёлыми, свинцовыми облаками. Ветер начинает свистеть, набирая силу с каждым часом. Первые порывы – резкие и короткие, будто предвестники чего-то более мощного, но их достаточно, чтобы почувствовать, как природа меняется вокруг.
Когда Бора разражается во всей своей мощи, воздух наполняется свистом ветра ураганной силы, который несётся с гор и все рушит на своём пути. Волны поднимаются с невероятной скоростью, превращаясь в водные стены, и накатываются на побережье, разбиваясь с оглушительным грохотом. Вода становится ледяной, капли мгновенно замерзают на всём, к чему прикасаются.
Лодки и корабли, оказавшиеся в зоне шторма, бросает, как игрушки, они скрипят под напором волн и ветра».
– Наш корабль ударился о какую-то скалу и получил пробоину. Капитан приказал всем надеть спасательные жилеты.
  «Температура может резко падать, и холод пробирает до костей. Ветер так силён, что, кажется, он выдувает тепло из самой земли. Невозможно выйти наружу без риска быть сбитым с ног или оказаться во власти волн. И, когда кажется, что силы природы будут бушевать вечно, шторм внезапно ослабевает. Облака начинают рассеиваться, ветер постепенно утихает, оставляя после себя холодное, спокойное море. Но следы Боры остаются: обледеневшие побережья, разбитые лодки и корабли. Во что такое Бора.
Это случилось 4 октября 1896 года в Керченском проливе. Мой корабль «Секрет» вышел из Таганрога с грузом шелковых и шерстяных тканей и взял курс на Константинополь, когда начался шторм Бора.
Команда «Секрета» – опытные моряки, успешно боролась со стихией, удерживая судно на плаву. Я знал, что в такой шторм могло произойти всё что угодно, и мои опасения вскоре подтвердились.
В 4:15 утра получен сигнал бедствия от пассажирского судна «Маргарита». В 10 милях к востоку от нас судно получило тяжелые повреждения корпуса и потеряло ход. Я принял решение изменить курс, чтобы выйти к терпящему бедствие судну. Приказал увеличить скорость до 9 узлов, несмотря на нарастание волн. Входим в центр шторма, стрелка барометра продолжает падать. Видимости почти нет, туман стал плотнее, и даже свет маяка не виден. Маневры затруднены, ветер достиг силы 7 баллов, но продолжаем движение на полных оборотах. В 05:05 визуальный контакт установлен. Вдали, сквозь пелену дождя и брызг, я заметил обломки – части корпуса и мачты корабля, разбросанные по волнам. Не раздумывая, приказал спустить шлюпку и приблизиться к месту кораблекрушения. Я знал, что каждая минута на счету, и можно успеть спасти тех, кто ещё держался на плаву.
Подошли на минимальную дистанцию – 200 метров, чтобы снизить риск для нашей команды. В 06:00 спущена спасательная шлюпка, за которую уцепились несколько человек, а когда она приблизились к самому крупному из обломков – перевёрнутой и наполовину затопленной лодке, один из моих матросов внезапно заметил маленький свёрток, едва видимый среди бушующих волн. Это была крохотная девочка, туго замотанная в мокрое одеяло, с надетым сверху спасательным жилетом»
– Это была моя дочь!
«Матрос, не дожидаясь приказа, бросился в воду, несмотря на риск быть затянутым под обломки или разбитым волнами корпусом судна. Он плыл уверенно, ловко избегая волн и обломков корабля. Наконец, он достиг девочки и, подхватив её на руки, начал борьбу с волнами, пытаясь вернуться к шлюпке. Вся команда с замиранием сердца наблюдала за их борьбой. Казалось, время остановилось, и каждая секунда тянулась как вечность. Когда он, наконец, добрался до шлюпки, товарищи схватили его под руки и втащили на борт вместе с девочкой, которая к этому моменту потеряла сознание.
Мокрая, испуганная и слабая, девочка не дышала, но была жива, а родители ее, вероятно, утонули. Ассистент доктора привел ее в чувство, а кок согрел чашку молока».
– Мой муж действительно утонул, а меня спас другой корабль. Мужа до сих пор считают пропавшим без вести. Этот смелый человек пожертвовал собой, чтобы спасти нашу девочку. Вот он.
София Ивановна вынула из сумочки фотографию и положила на стол.
С фотографии проницательно смотрел красивый мужчина лет сорока. Узкое лицо с аккуратно подстриженными густыми усами и бородой, выражало некоторую суровость, что подчеркивал шрам над правой бровью, который мог быть следом от старого ранения. Он начинался у самой линии роста волос и едва заметно пересекал бровь. Граф был одет в темный фрак, украшенный изящной цепочкой карманных часов, а из ворота фрака выглядывал, заправленный под жилет шейный платок.
«В 6:30 операция завершена. Принял решение направиться к Тамани, ближайшей безопасной гавани, чтобы высадить спасенных. Девочку я решил удочерить, но сначала надо было спросить согласия жены. Матрос, который спас девочку, согласился пока взять девочку к себе, и тоже был высажен на берег.
09:15 «Секрет» вернулся на свой курс к Константинополю. Позднее жена не согласилась удочерить спасенную девочку, и ее дальнейшая судьба мне неизвестна. Надеюсь, девочка обрела новую семью».
– Я должна найти её, Ассоль. Я должна узнать, что случилось с моей дочкой.
И этот вечер, окружённый теплым светом камина и хлопьями снега за окном, стал началом новой главы в жизни обеих женщин, связанной поиском истины и надеждой на воссоединение с тем, кто был потерян много лет назад.

Вечером к дому Грэя подъехала еще одна карета, из которой вышел доктор с супругой.
Доктор Морозов Евгений Ильич с седыми висками и аккуратной бородкой. Он одет в строгий тёмный костюм с жилетом, безупречно выглаженную рубашку и галстук-бабочку. Его вид придаёт ему солидность и уверенность.
Супруга – Анна Викторовна Морозова: женщина средних лет с элегантной причёской, заколотой шпильками с жемчугом. На ней светлое платье с высоким воротником и кружевной отделкой, поверх которого накинута лёгкая шаль. В её облике чувствуется изящество и тонкий вкус.
После радостных приветствий, объятий и вручения подарков, гостей провели в дом.
– Евгений Ильич, до двенадцати есть еще пара часов, – подошла к доктору Ассоль, – вы когда-то время шторма вернули к жизни маленькую девочку. Сейчас у нас в гостях дама из Петербурга, ее зовут София Ивановна. Она хочет услышать эту историю. Пожалуйста, пройдемте в кабинет.
– София Ивановна, вот тот самый доктор!
– Доктор, вы спасли девочку? Расскажите, как это все было.
Доктор задумался, и его взгляд на мгновение ушёл куда-то вдаль, словно он перенёсся в прошлое.
– Спас ее не я. Вытащил ее из воды отважный матрос, но вернул ее к жизни я. И этим очень горжусь. Я тогда окончил медицинскую школу, попросился во флот и плавал ассистентом  врача. И вот, как-то один из моряков приносит в корабельный лазарет крошечную девочку, она упала в море, нахлебалась воды и не дышит. Её кожа была холодной, губы синими, и, казалось, что уже ничем не помочь. Судовой врач велел мне отнести тело в морг, но мне ее было так жалко! И я решил попробовать вернуть ее к жизни. Есть много способов откачивания утопленников, но я придумал свой.
– Время шло на секунды. Я начал искусственное дыхание, и параллельно с этим массировал её грудную клетку, стараясь заставить сердце снова забиться. Руки, привыкшие к тонкой работе врача, тогда работали с такой силой и скоростью, что я сам не думал, что смогу выдержать. Мы тогда всё делали вручную – никаких современных аппаратов. Главное было не сдаваться.
– Прошло несколько минут, но они казались вечностью. Я слышал, как вокруг команда уже начинала шептаться, что, возможно, пора прекратить, что шансов уже нет. Но что-то во мне не позволило остановиться. И вот, когда я уже почти начал сомневаться, девочка вдруг закашляла, выпустила воду, набрала в лёгкие воздух и открыла глаза. Это было похоже на чудо.
Доктор улыбнулся, вспоминая тот момент.
– Она осталась жива и вскоре полностью поправилась. Скажу вам, этот случай навсегда меня научил не сдаваться, даже если кажется, что всё потеряно. Иногда даже самое слабое дыхание жизни возвращается.
И, продолжая улыбаться, добавил:
– Эту историю я тогда описал в одном из медицинских журналов в 1900 году. Статья называлась «Возвращение к жизни: опыт реанимации в условиях открытого моря». Хотелось, чтобы врачи, особенно морские, понимали, что даже в самых сложных условиях всегда есть шанс спасти жизнь, если не терять надежды.
– Мне потом прислали много писем коллеги. Они благодарили за советы и делились своими историями. Особенно запомнилось письмо от одного молодого доктора из Владивостока, который тоже спас ребёнка, следуя моим рекомендациям. Знаете, для врача нет ничего дороже, чем знать, что твой опыт может помочь спасти жизнь в будущем. Вот так, у нас, врачей, истории бывают не менее захватывающими, чем у моряков.
– Доктор, когда и где это было? – взволнованно спросила София Ивановна.
– Точно не помню, очень давно. Я тогда плавал на корабле «Секрет» в Черном море. Где-то недалеко от Керченского пролива.
– Это корабль моего отца! – подошел Артур.
– Да, я плавал с твоим отцом, отважным капитаном Грэем. За спасение девочки получил личную благодарность капитана и подарок – набор хирургических инструментов.
– Но как могло случиться, что крошечная девочка упала в воду? – удивился Артур.
– Небрежность родителей. Впрочем, погодите, нет, это случилось во время шторма. Был сильный шторм и наш «Секрет» участвовал в спасении людей.
– Доктор, а где эта девочка сейчас?
– Мадам, она, наверное, выросла и не знает, кому она обязана своим вторым рождением! Вас заинтересовала эта история? Вы – тоже доктор?
– Это могла быть моя пропавшая дочь. Муж во время одного из дипломатических путешествий взял с собой меня и маленькую дочь! На обратном пути наш корабль попал в сильный шторм у Керченского пролива и стал тонуть. Капитан велел всем надеть спасательные жилеты, но едва я успела надеть спасательный жилет моей малышке, как огромная волна выбила ее из моих рук и она полетела за борт. Муж прыгнул следом.
Она достала платочек и вытерла глаза.   
– Ни мужа, ни моей девочки тогда не нашли. Вы упомянули 1900 год, даты сходятся.
– Возможно. Какого возраста была ваша дочь?
– Пять месяцев.
– Похоже.
– София Ивановна, главное, ваша дочь жива! – обрадовалась Ассоль, – прошу к столу, а то мы прозеваем встречу Нового Года!

Глава 16. Новый год

Праздничный ужин был накрыт в просторной гостиной, украшенной еловыми ветвями и свечами. Стол занимали бутылки шампанского, блюда из дичи, рыба, икра, пироги, сладости и фрукты.
За ужином обсуждали местные новости, обменивались воспоминаниями о прошедшем годе и делились планами на будущее. Софию Ивановну попросили рассказать о последних Петербургских новостях, и она поделилась слухами об огромном влиянии на царскую семью Григория Распутина.
– Главная причина доверия к Распутину со стороны императрицы Александры Фёдоровны заключается в том, что он помогает их сыну, наследнику престола Алексею, страдающему от несвертывания крови, – объяснила София Ивановна. – В моменты кризиса и обострения болезни Распутин, по мнению семьи, успокаивал больного и способствовал его выздоровлению. Этот дар принес ему неограниченное доверие со стороны императрицы, которая видит в нём не просто целителя, но и духовного наставника. Она считает Распутина посланником Божьим, что позволило ему получать доступ к решениям на самом высоком уровне.
– Болезнь несвертывания крови называется гемофилия, – сообщил доктор, – ее вылечить нельзя. Просто нужно соблюдать осторожность.
– Сохрани нас Бог от этого несчастья, – попросила мать Артура, – в моем роду такого нет. А что говорят в Петербурге о возможности новой войны?
– В газетах пишут, что война возможна. Германия борется за место под солнцем. Франция хочет вернуть территории, утраченные после войны с Пруссией. Россия и Австро-Венгрия соперничают за влияние среди славян на Балканах, а Россия стремится к контролю над черноморскими проливами.
– Я думаю, что мы не готовы к войне, – заметил Артур, – наши три броненосца "Кагул", "Ростислав" и "Адмирал Лазарев" вряд ли смогут противостоять в Черном море турецкой эскадре.
– Сохрани нас Бог от этого несчастья, – снова попросила мать Артура, а Ассоль добавила:
–  Хорошо, что Артур не военный.
– Да что вы, Софья Ивановна, войны не будет. Эти разговоры – лишь политические игры. Мы здесь, на берегу, вдали от всех этих интриг, и надеюсь, что мир продлится ещё долго. В любом случае, сюда война доберется не скоро, – предположил доктор, –  я не перестаю восхищаться нашими крымскими землями. Коктебель с каждым годом становится всё более привлекательным курортом для отдыха.
– Но развитие курорта не только приносит удобства, но и угрожает природе, – пожаловалась мать Артура, – уже начинают застраивать Карадаг! Как можно трогать такое чудо природы?
– Важно, чтобы развитие шло на пользу местным крестьянам, не только дачникам, – заметил доктор, – виноделие, например, может стать хорошим стимулом для местной экономики. Наш крымский виноград славится не хуже французского, и я недавно слышал, что планируется открытие новой винодельни. Это поможет местным найти работу. Говорят, что наши вина даже на международных выставках начинают занимать призовые места. Между прочим, ежедневная рюмка вина способствует долголетию! Так что, друзья, предлагаю поднять бокалы за Коктебель и за наше будущее!
Праздник завершился под звуки колокольчика, возвещавшего приход Нового года, за которым последовали тосты, пожелания счастья и благополучия.
После мороженого гости поднялись из-за стола.
Подъехала карета доктора. Ассоль с Артуром и София Ивановна вышли его провожать.
– Доктор, – попросила София Ивановна, – может, вы еще что-нибудь вспомните о моей дочери? Был у нее на шейке медальон?
– Не помню.
– Доктор, умоляю вас, вспомните!
– Медальон. Сейчас, сейчас… А вы знаете, медальон был, он мне мешал, я его снял и положил на столик. А когда она задышала, надел ей опять. Я знаю, по таким вещам иногда можно опознать ребенка и найти родителей.
– А вы заметили, что на медальоне выгравировано латинское изречение «Per aspera ad astra» – «Через тернии к звездам»?
– Мадам, вы слишком много от меня хотите, потом принесли раненного матроса, и мне было не до нее. Во всяком случае, уверяю вас, ваша дочь жива. Если бы был жив капитан Грэй, вы узнали бы больше. Минутку… ее, кажется, взял себе моряк. Да, моряк из Опасного. Он даже приходил ко мне советоваться, его жена из-за перенесенной в детстве болезни не могла иметь детей.
– Где это, Опасное, – сразу спросила София Ивановна, – я немедленно туда съезжу. Значит, моя дочь жива! Доктор, вы придали смысл моей жизни! 
– Это небольшой поселок на другой стороне Керченского пролива, недалеко от Тамани. Сейчас это не реально, начались зимние шторма, – объяснил Артур, – а когда потеплеет, приезжайте в мае, я сам вас туда отвезу.
– Как жалко, что мы это не узнали раньше, – спохватилась Ассоль, – а ведь мы были там рядом.

Когда все стали расходиться по своим комнатам, Ассоль шепнула Артуру:
– Ты иди, ложись, а я на минутку загляну к Софии Ивановне, она очень нервничает. Захвачу с собой бутылочку валерьянки.
София Ивановна еще не ложилась. Она стояла у окна, наблюдая, как кружатся снежинки.
– София Ивановна, я принесла вам валерьянку, несколько капель вас успокоят, вы столько лет ждали вестей о вашей дочке, осталось недолго. Я уверена, что ваша дочь найдется.
– Спасибо за добрые слова. Я разговариваю с ней каждый день, и это дает мне силы. Ассоль, я наблюдала за тобой и видела, как тебе тяжело из-за того, что тебя не принимает мать Артура.
Ассоль опускает глаза, стараясь скрыть своё волнение.
– Да, она считает меня недостойной своего сына. Всё время напоминает о том, что я из простого народа.
София Ивановна берёт её за руку, смотрит прямо в глаза:
– Не знаю, стоит ли тебе это рассказывать. Хорошо, слушай. В Петербурге, на Каменноостровском проспекте, есть очень популярный сад «Аквариум». Там стоит двухэтажное здание со стеклянной крышей. Небольшой красивый вестибюль, буфетная, столовая и кабинеты с обилием лепнины и позолоты. На нижнем этаже находится аквариум, в котором можно увидеть все, от невской корюшки до огромных стерлядей и осетров. В верхнем помещении большой зал, где на сцене выступают гимнасты и фокусники, маги и чародеи. После двенадцати остаются любители канкана. Ты знаешь, что такое канкан?
– Танец.
– Ах, моя дорогая Ассоль, канкан не просто танец. Это целый вихрь ног, юбок и энергии! В Париже его танцуют в знаменитых кабаре, таких как Мулен Руж. Женщины, танцуя канкан, поднимают свои пышные юбки так высоко, что многие считали это вызовом обществу. Помню, как в молодости я впервые увидела этот танец. Особенно тогда выделялась красивая танцовщица, днем она продавала цветы, а вечером на сцене в саду «Аквариум» лихо отплясывала канкан. Согласно правилам, она не имела права уходить до закрытия кабаре, и не должна была отказываться от приглашения поужинать с клиентом, не только в общем зале, но и в отдельном кабинете. А приглашали ее в отдельный кабинет богатые поклонники, пока всех не отвадил молодой красавец капитан. Да, это была красивая пара. Потом она исчезла, и он больше не появлялся. По слухам она расторгла контракт, и он заплатил большую неустойку. К чему я тебе все это рассказываю, ты не догадалась?
– Пока нет.
– Красивой танцовщицей была мать твоего мужа. Я ее узнала. Так что её прошлое не так уж безупречно, как она хочет, чтобы казалось.
Ассоль удивлена, и сбита с толку. Это неожиданное откровение вызывает у неё смешанные чувства – от облегчения до негодования. Может ли это быть? А записка в книге «Война и мир»? Значит, это все – правда.
– Почему она так поступает, если сама из простого сословия?
– Возможно, она боится, что её прошлое раскроется. Что кто-то узнает о её прежней жизни, о канкане, – отвечает София Ивановна. – И, возможно, именно поэтому она так агрессивно защищает свою новую "аристократическую" маску.
Ассоль некоторое время молчит, обдумывая услышанное.
Когда она вернулась, Артур спросил:
– Ну как она?
– В порядке.
– А чего так долго.
– Ну… я ей накапала валерьянку.
– Опять ты что-то не договариваешь, о чем вы говорили?
– У женщин есть свои секреты. Лучше расскажи, как ты встречал ушедший  год.
– Примерно так же, как и сегодня. Только вместо тебя рядом сидела…
– Твоя невеста.
– Да, она. Ее выбрала для меня мама. Наши семьи дружили, и я с ней был знаком с детства. Однако я был погружен в свои мысли, словно находился в другой реальности. Все вокруг казалось пустым, не приносящим радости. Я чувствовал, что эта жизнь – не та, к которой я стремился. В моем сердце жила тоска по чему-то подлинному, по приключениям и свободе, которых я не мог найти среди золотых стен и искусственных улыбок. Когда часы пробили полночь, я поднял бокал шампанского, но мои мысли были далеко, возможно, уже устремлены к неизвестному побережью, где я встречу тебя. А как ты встречала прошлый Новый год? Ты уже знала, что мы встретимся?
–  Мы с отцом затопили печь, и я приготовила ужин: рыбу, картошку и испекла хлеб. Никаких особенных украшений, только веточки ели, принесенные из леса. Я представляла себе, как в далеком мире живут люди и отмечают Новый год иначе – женщины в бальных платьях, с музыкой и танцами, с подарками. В глубине души я верила, что меня ждет необычайное будущее. Представляла себе алые паруса, как они вздымаются над горизонтом, отражая закатные лучи солнца.
Когда часы пробили полночь, я загадала желание: в новом году случится что-то необыкновенное, что изменит мою жизнь. И я встретила тебя!
– А все-таки, о чем вы говорили c твоей новой знакомой?
– Артур, уже поздно, и я засыпаю. Давай отложим этот разговор.
Она решила не рассказывать услышанное Артуру. Она понимает, что Артур искренне любит свою мать и не хочет его ранить. Тем более, что его мать – важный человек в его жизни, и, разоблачив её, она могла бы разрушить их  отношения. Артур был бы огорчён и, возможно, разочарован в своей матери, если бы узнал правду.
Так мать осталась для него такой, какой он её знает – графиней Грэй.



Глава 17. Тучи сгущаются

В мае приехала София Ивановна, Артур выполнил свое обещание, и она оказалась в другой части света – в Азии.
Оставив Артура заниматься торговыми делами в Тамани, она наняла кэб, и вот уже видна на покосившемся столбе табличка с надписью «Опасное», на которой кто-то написал: «Здесь люди страдают в мирской круговерти», а другой добавил: «И святые и черти».
Рыбацкая деревня встретила её тихой, мирной жизнью. Это был небольшой посёлок с простыми деревянными домами, окружёнными зелёными садами и фруктовыми деревьями. Вдоль берега стояли старые лодки, и запах свежей рыбы смешивался с солёным морским воздухом.
София Ивановна начала расспрашивать местных жителей. Сначала ей казалось, что никто не помнит моряка, который жил здесь много лет назад. Но вскоре один старый рыбак, сидевший на берегу и чинивший сети, вспомнил:
– Да, я его помню. Он жил здесь лет пятнадцать назад. Его жена была хорошей женщиной, добрая и тихая. Всё время молчала. Она не могла иметь детей. А он был сильным и крепким человеком. Да, он спас маленькую девочку однажды во время шторма. Мы все тогда удивились — как ему это удалось. Мы ему сказали: «Отдай девочку властям». Но он решил, что ее родители утонули, и взял её к себе. После этого как-то неожиданно оставил свой дом, и они уехали. Никто не знал, куда, да и не спрашивали особо.
София Ивановна поблагодарила рыбака и спросила, где их дом. Она постучала, и дверь отворила пожилая женщина.
– Вам кого?
– Извините, мадам, меня интересуют люди, которые жили до вас в этом доме. Я слышала, что они продали дом, после того как хозяин дома, моряк, спас во время шторма маленькую девочку.
– Да, я помню те дни. Он привез ее из плавания. Мери очень любила наш поселок, но у мужа были другие планы, и она покорилась. Она во всем слушалась мужа и переживала, что Бог не дал ей возможность стать матерью. Жаль, что ее судьба сложилась так тяжело. Можно спросить, почему вы интересуетесь этой семьей?
– Девочка, которую спас моряк, возможно, моя дочь.
– Тогда я вас проведу в один дом, где вы сможете узнать что-то еще. Там живет приятель того моряка, они вместе тогда спасали людей и нашли эту девочку.
Приятеля дома не было, она где-то плавал, но его жена, отправив к бабушке своих двух сыновей близнецов, «Им это слушать незачем»,  довольно подробно рассказала историю спасения девочки, которую София Ивановна уже знала.
– Может быть, ваш муж знает, куда уехал тот моряк с девочкой? Снова с ним плавает? Или переписывается?
– Это только может рассказать Том. Когда вернется, я его спрошу. Как вам дать знать?
– Напишите мне в Петербург, вот мой адрес и вот деньги на почтовые расходы.
– Мадам, зачем так много!
– Возьмите, пожалуйста, возьмите, купите вашим детишкам сладости.
София Ивановна провела с этой женщиной ещё некоторое время, слушая её рассказы о прошлом.
Теперь она знала правду и могла принять своё прошлое. Ее дочь, несомненно, жива, и, наверное, ничего не знает о своих родителях. Куда мог уехать этот моряк, где он живет сейчас?

Это началось, когда Ассоль читала книгу для молодых родителей.
"Когда вы укладываете ребенка в постель, сначала убедитесь, что на нем чистые подгузники, чтобы ничто не мешало его сну. Его подушка и одеяло должны быть подходящего размера, постельное белье – чистым и приятным на ощупь. Уберите лишние предметы из кроватки, чтобы ничего не мешало. В комнате должно быть приглушенное освещение или полумрак, что поможет малышу расслабиться. Расскажите ему спокойную вечернюю сказку – даже если он еще не понимает слов, ваш мягкий голос создаст атмосферу безопасности и уюта, помогая ему быстрее заснуть"…
Какую сказку она расскажет своему сыну? Колобок? У нее плохой конец. Колобка съели. Репка? Что-то очень скучно. Все время повторяется одно и то же: «Тянут-потянут, вытянуть не могут». Я сама придумаю сказку.
Она достала тетрадку и начала писать:
"Жила-была маленькая девочка, и однажды ей подарили яркий воздушный шарик. Он был такой красивый и легкий, что казалось, вот-вот и взлетит в небо. Девочка держала его крепко за веревочку, но ветер дунул чуть сильнее, и шарик выскользнул у нее из рук. Он полетел высоко-высоко, выше деревьев и крыш домов.
Сначала шарик испугался. «Что же теперь будет? Я больше никогда не вернусь на землю», думал он, глядя вниз. Но вскоре ему стало интересно. Он смотрел на людей, как они ходят по улицам, видел реки, которые блестели на солнце, и поля, тянувшиеся до самого горизонта.
«Как мир велик!» удивился шарик. «Я мог всего этого никогда не увидеть! Здесь столько всего необычного! Люди такие маленькие отсюда, а я лечу так свободно!» Он почувствовал радость от того, что может видеть мир с высоты, от того, что он стал частичкой огромного неба…
– Бетси! Вызови скорее доктора, кажется, уже начинается!
Доктор Евгений Ильич потребовал пару чистых простыней и приказал всем уйти.
– Доктор, я боюсь!
– Это нормально. Дышите глубоко, а вот и ваш сынок, здоровый и красивый. Сейчас вы услышите детский крик. И у вас появилась новое звание: теперь вы – мама.
– Какой у него громкий голос. Он, как и папа будет капитаном! Доктор, он знает, как его зовут? Петр, Петенька.
Объяснив Бетси, как кормить и обмывать новорожденного, доктор пообещал придти завтра.
Когда сын уснул, Ассоль достала свой дневник.
«Сегодня я стала матерью. Мой сын спит рядом со мной, и я чувствую, как меня переполняет любовь. Но что-то всё-таки омрачает этот день, и я не могу избавиться от ощущения, что тучи сгущаются.
После родов произошло нечто неожиданное. Я получила письмо от матери Артура. До сих пор её холодность причиняла мне боль, но я надеялась, что рождение внука всё изменит. Однако Бетси принесла от нее письмо – это не поздравление и не выражение радости. Оно звучит как приговор.
Она написала, что готова принять внука, но поставила условие – если я хочу, чтобы наш сын стал наследником рода Грэев, мне придётся отдать его ей на воспитание. Она уверена, что я недостаточно хороша для такой роли. Я не знаю, что делать. Как я могу отдать своего ребёнка? Но если я не соглашусь, она грозится лишить его всех прав на наследство Артура. Я не могу допустить, чтобы мой сын страдал из-за меня.
Теперь я на распутье. Что мне делать? Я должна обсудить это с Артуром, но боюсь, что его любовь к матери может сыграть против меня. О, как же всё стало запутанно! Мне страшно за будущее нашего ребёнка.
Понравится ему наш сын?»
За окном послышался стук копыт и скрипение колес. Это вернулся Артур. София Ивановна задержалась в Феодосии, пытаясь что-нибудь узнать в Управлении пароходства
– Артур, иди сюда, ты стал папой! Посмотри, он так похож на тебя. Я смотрю на него и вижу твои глаза, твои черты лица. Наш сын... он будет таким же сильным и смелым, как ты. Ты будешь им гордиться.
– Я горжусь им, но ещё больше я горжусь тобой, Ассоль. Ты дала мне самое большое счастье в жизни – сына. Я знаю, что для тебя было нелегко, но ты справилась.
– Иногда я боюсь, что не смогу дать ему то, что ему нужно. Я из другого мира, Артур, и не всегда понимаю, как воспитать его правильно.
– Ты дашь ему самое важное – свою любовь. Неважно, откуда ты, важно, что у тебя в сердце. Наш сын вырастет хорошим человеком, потому что у него есть ты. Наверное, теперь изменилась и моя мама, и полюбит тебя, как я.
– Она не изменилась. Вот записка, которой она меня поздравила. Она хочет отнять у меня сына.
Он прочел записку.
– Этого не будет. Я с ней поговорю.
Артур ушел, и Ассоль решила дописать свою сказку.
«Но, несмотря на всю красоту вокруг, шарик вспомнил о девочке, которая его отпустила. «Наверное, она сейчас грустит, что я улетел», – подумал он. И хотя ветер нес его все дальше и выше, он решил, что когда-нибудь обязательно найдет способ вернуться и снова подарить девочке радость, как в тот момент, когда она впервые его увидела».
Сказку о воздушном шарике она прочла сыну. Он сначала внимательно слушал, а потом заплакал. Ему было жалко девочки, лишившейся красивого подарка.
Приехала попрощаться София Ивановна, она ничего так и не узнала.
– София Ивановна! Поздравьте меня, я стала мамой, а садовник посадил в честь рождения сына дубок! Смотрите, какой красивый у меня малыш, мы его назвали в часть Петра Великого!
– Поздравляю! Я не привезла тебе подарка, но вот деньги, купи ему красивую коляску.
– София Ивановна, вы слышали о таком писателе Александре Грине, он живет в Петербурге? Не встречались?
– Что-то слышала, но не встречались. А что ты хотела?
– Передать ему, что у меня родился сын!
– Если встречу, обязательно передам.
София Ивановна так и не встретила начинающего писателя, хотя могла бы это сделать, если бы увидела объявление на Петербургском Доме искусств.

Глава 18. «Дом искусств»

В Петербурге утром в среду 8 декабря 1920 года у входа в особняк банкира Елисеева, что стоит на углу Невского Проспекта и набережной реки Мойки, рядом

с вывеской «Дом искусств», появилось написанное от руки объявление.
«Сегодня в шесть часов вечера в музыкальной гостиной выступит писатель Александр Грин со своей феерией «Алые паруса».
Дом искусств был открыт год назад, во главе его стоял Максим Горький. Чтобы помочь писателям выбраться из тяжелого материального положения, при Доме искусств было открыто общежитие, в котором комнату на первом этаже получил Грин. Вся литературная элита жила на втором этаже, но он не любил общаться с жильцами верхнего привилегированного этажа и был одинокой, оригинальной фигурой, отличаясь от других обитателей Дома искусств тем, что все они куда-то стремились, к чему-то рвались. Он никуда не рвался.
Жили писатели тогда довольно скудно, хотя и получали выхлопотанный Горьким паек из Дома ученых. В дни получки устраивали долгожданные пиршества, в которых нередко, на общих началах, принимал участие и Грин.
Плохо было и с бумагой для литераторской работы. Она была предметом остродефицитным. Рукописи молодых прозаиков и поэтов, писались на страницах разграфленных конторских ведомостей и бланков, хранившихся в подвале дома Елисеева.
По средам происходили чтения и диспуты. Два вечера были посвящены Александру Блоку. Приезжал из Москвы и выступал в Доме искусств Владимир Маяковский.
В этот вечер в музыкальной гостиной собрались, как жители Дома искусств – молодые писатели и поэты, так и гости – любители изящной словесности. Гостиная была полна, все были в пальто и шапках, центрального отопления не было, а дрова ценились на вес золота.
Заседание открыл Корней Чуковский.
– Дорогие друзья и товарищи! Сегодня мы услышим новое произведение нашего талантливого коллеги, Александра Грина. Многие уже знают его рассказы и знакомы с его самобытным стилем. Александр Степанович, прошу!
Электрический торшер рядом с трибуной осветил похожего на католического патера человека: длинного, худого, в черном с поднятым воротником пальто, в высокой черной меховой шапке, с очень бледным, тоже узким лицом и носом.
Он обвел взглядом присутствующих и перебрал тонкими пальцами листы бумаги на трибуне.
– Сначала пару слов об истории создания этой повести. Несколько лет назад я, по совету врача, ездил на поправку в Крым. Кто побывал в Феодосии, поднимите руки. Немного. А между тем, этот город оставил у меня незабываемые впечатления, и, конечно, главное, что я там наблюдал часами, было море. Там свела меня судьба с двумя молодыми людьми, чью историю вы сейчас и услышите, конечно, в переработанном виде с исключением некоторых подробностей, о которых я решил умолчать.
– Не сразу родился этот сюжет. Леденящие душу события прошедших лет заставили отдать дань реальной жизни, и я совсем забыл о сделанных тогда набросках. Но когда недавно в витрине торговой лавки в городе Острове я увидел модель яхты с багровыми парусами, этот сюжет снова стал тревожить душу, пока не вылился на бумагу в моей комнатке на первом этаже этого дома, за которую я безмерно благодарен Алексею Максимовичу Горькому. 
– Что вы увидите, глядя в замерзшее окно зимними вечерами, когда вьюга заставляет танцевать снежинки под аккомпанемент воющего ветра? Запорошенную снегом улицу? Торопливых прохожих с поднятыми воротниками? Ледяные сосульки, свисающие с крыш? А я увидел за замерзшим окном синее море, яркое южное солнце и яхту с алыми парусами, стоящую на якоре у берега рыбацкого поселка Каперны. Не ищите это слово на карте, я придумал собственную географию с необычными городами и непохожими людьми. И назвал свою повесть феерией потому, что она похожа на сказку и развивается в декорациях, которые создал художник-вымысел.
Чтение заняло около 2,5 часов, после чего было задано несколько вопросов.
– Товарищ Грин, почему бы вам не назвать свою повесть «Красные паруса», тогда она была бы созвучна революции?
– Я сначала хотел ее назвать «Красные паруса», но мой сказочный сюжет тогда не приняли бы читатели, они бы ожидали отзвуки современности, а я хочу, чтобы главная мысль была такая: человек может своими руками творить чудеса.
– Александр Степанович, вы планируете продолжить эту повесть? Вы остановились на самом интересном месте!
– Я это сделал нарочно. Пусть каждый читатель или читательница сами решат, что будет дальше. И спасибо всем, кто пришел меня послушать!
Выступавшие, в основном, тепло приняли повесть.
Говорили о том, что это милая романтическая сказка, глубокая и лазурная, как море, специально для отдыха души, в которой волшебство сливается с жизнью. Под звуки аплодисментов Грин сошел с трибуны, и первым кто поздравил его с замечательной повестью и пожал ему руку, был молодой писатель Константин Паустовский.

Глава 19. Галицийские поля

Вечером 19 июля 1914 года немецкий посол Граф Фридрих Пурталес явился в Зимний дворец с важным сообщением. Срочно вызвали российского министра иностранных дел Сергея Дмитриевича Сазонова, которому Пурталес вручил ноту: Германия объявляет России войну. Пока Сазонов читал ноту, Пурталес отошел к окну, достал носовой платок и заплакал. Сазонов немедленно постучал в рабочий кабинет Николая II.
Царь нахмурился.
– Это следовало ожидать. К разделу мира они опоздали. Требовали, чтобы мы прекратили мобилизацию и оставили без помощи наших друзей сербов. Подготовьте указ о состоянии войны с Германией и обеспечьте их посольству безопасный отъезд. 
В тот же вечер Николай II позвонил в Царское село, и эту новость узнала его супруга Александра Федоровна. По рождению, немецкая принцесса Алиса Гессенская, она заперлась у себя в комнате, и о чем думала, никто не знает.
На следующий день эту новость узнал дворецкий Польдишок, который приехал в Феодосию для продажи винных запасов. У городской управы висело объявление: 19 июля 1914 Германия объявила войну России.
Он привез «Феодосийский листок», в котором было напечатан "Манифест о вступлении России в войну с Германией". В нем Николай Второй, Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, и Великий Князь Финляндский объявлял всем верноподданным, что, уповая на помощь Божию, с чистым сердцем Россия вступает в войну с Германией. Манифест заканчивался призывом быть готовыми встретить все тяжкие испытания с верой в промысел Божий, с твёрдой решимостью положить на алтарь Отечества свои силы, свою жизнь.
Вскоре, в Коктебеле были развешаны объявления о митинге на главной площади города, и Артур, оставив свои дела, уже стоял у небольшой, срочно сколоченной трибуны, и слушал речь городского головы.
"Уважаемые жители и гости Коктебеля! Сегодня мы собрались не для веселья, а для важного обсуждения, которое коснется каждого из нас. В Европе началась война, и хотя наш край ещё спокоен, нельзя забывать о том, что враг может оказаться у наших берегов. Турецкий флот уже не раз появлялся в Чёрном море, и никто не может гарантировать, что Коктебель останется в стороне.
Нам нужно готовиться к трудным временам. Сегодня я расскажу вам о наших планах на случай нападения и о том, что каждый из вас может сделать для обороны нашего родного города.
Прежде всего, мы должны быть готовы к тому, что турецкий флот может попытаться высадить десант на наш берег. Если это случится, у нас должно быть чёткое понимание того, что делать. Первое и самое важное – сохранять спокойствие. Паника и хаос сыграют на руку врагу. Нам нужно организоваться и действовать сообща.
В случае угрозы атаки мы немедленно подадим сигналы – вы услышите колокольный звон и пушечные выстрелы с береговой батареи.
Скорее всего, многие жители нашего славного города и окрестностей  получат мобилизационные предписания, началась война и России нужна сильная армия. Все оставшиеся мужчины должны быть готовы встать на защиту города и, кто может, должен немедленно присоединиться к отрядам самообороны. Для вас будут подготовлены оружие и патроны.
Женщины и дети должны быть эвакуированы в безопасные районы – в горы или вглубь полуострова. Мы заранее определили места для эвакуации и организуем транспорт. Кроме того, необходимо наладить снабжение города всем необходимым. В первую очередь – это продовольствие и медикаменты. Я призываю всех фермеров и владельцев лавок – организовать запасы и помочь друг другу. Мы не должны оставлять никого без пищи и помощи.
Дорогие гости Коктебеля! Мы были рады предоставить вам все возможности для отдыха, но вам лучше вернутся в свои города.
Сейчас не время для страха, время для мужества и солидарности. Враг хочет нас разобщить, но мы должны показать силу нашего духа. Коктебель – не просто город, это наш дом, и мы его не отдадим без боя. Спасибо за внимание!"
Когда митинг окончился и все стали расходиться, Артур подошел к писателю Волошину.
– Максимилиан Александрович, а вы уедете?
– Нет, мы остаемся. Мой дом будет участвовать в помощи раненым и беженцам. Несмотря на войну, культурная жизнь в Коктебеле не прекратится. Мы будем по-прежнему организовывать литературные вечера, художественные выставки и другие мероприятия, чтобы поддерживать моральный дух среди жителей города и приезжих. Как поживает ваша супруга? Мне понравилась ее любознательность, составляет она карточки вашей библиотеки?
– Да, там предстоит большая работа, боюсь, я вряд ли смогу ей помочь. Скорее всего, мой корабль потребуется для военных нужд. Турки пока молчат, но вы знаете, как они зарятся на Крым. Береговая охрана уже видела на горизонте подозрительные дымы. Скоро могут появиться беженцы, у нас большой дом, если понадобится, мы дадим им приют.
– А мы для них откроем у себя бесплатную столовую.
Распрощавшись с Волошиным, Артур поспешил домой, останавливаясь по дороге, чтобы пропустить вереницы экипажей, едущих на вокзал и в порт: гости Коктебеля и отдыхающие спешно покидают город. Они увезят с собой не растраченные денежки, и это будет не на пользу городу.

Свежие газеты, письма и другую корреспонденцию почтовая карета обычно привозила из Феодосии в час дня. Перед обедом жители Коктебеля и дачники раньше открывали свои почтовые ящики с интересом, а сейчас с надеждой, никто ничего хорошего от почты не ждал.
Кто такие сербы и почему россияне должны сложить головы за эту малопонятную нацию? Об этом меньше всего думал участковый пристав Коктебеля, получив распоряжение военного комиссара Феодосии об осеннем призыве и вызвав помощника со списками резервистов. В распоряжении военного комиссара был указан возраст лиц, подлежащих призыву – 21-43 года, и несколько причин для получения отсрочки или освобождения от воинской повинности: болезнь или единственный кормилец многодетной семьи. Призывные листы были отпечатаны заранее в военной типографии, оставалось только вписать имя, фамилию и адрес.
Просмотрев список мужчин дома Грэя, участковый пристав выбрал конюха. Он хорошо знал капитана Грэя и его мать и понимал, как сложно будет им без конюха в осеннюю непогоду и зимний снегопад, когда лошади были единственным средством сообщения, но долг превыше всего, и жена конюха Джима горничная Бетси, чья обязанность была приносить почту, вынула из почтового ящика призывной лист.
Красный листок с подписью участкового пристава и печатью сообщал, что «Во исполнение Высочайшего повеления о призыве по мобилизации резервистов» Джиму надлежит в течение двух дней явиться на сборный пункт для экипировки и последующего зачисления в воинскую часть.
Бетси не раз проходила мимо сборного пункта и видела через забор новобранцев, примерявших вещевое имущество: фуражку с кокардой, костюм с поясным ремнем, носки черного цвета и ботинки хромовые с высокими берцами.
Пригорюнившись, сидела она за столом, где лежала злополучная бумажка, так и застал ее, вернувшийся из конюшни Джим.
– Эта война будет короткой и принесет славу России, – сказал Джим, – разве это первая наша война? Суворов отвоевал у турок Керчь и выход в Черное море, а Потемкин освободил весь Крым. Самое важное – сохранять спокойствие. Паника и хаос сыграют на руку врагу.
– Ты забыл о последней войне с японцами, – насмешливо сказал кучер Питер, – а кто сдал Порт-Артур?
– Это потому, что там не было русской кавалерии. Разве у немцев есть такие   выносливые лошади, как наши Донцы. А кто не слышал об Орловских рысаках? Что без них бы делала наша артиллерия?
– Ты уверен, что будешь служить в кавалерии?
– А где же еще? Мои знания пригодятся, потому что лошадь – это не только средство передвижения, это наш товарищ в бою, который чувствует наш страх и решимость. Я покажу, как ухаживать за конями так, чтобы они были выносливыми, даже если неделями придется скакать без отдыха. Я научу наших солдат любить своих коней, как я люблю своих. И когда придет час атаки, кавалерия поможет одолеть любого врага! И мы дадим немцам жару! Бетси, собери мне барахлишко в дорогу, а я потрачу эти два дня для обучения Питера. За лошадьми нужен уход, и на заботу о них они отвечают привязанностью и любовью.
Бетси собрала нательное белье, мыло, полотенце, бритву и гребешок. Зимой пригодятся шерстяные носки, сама связала. Не забыла вложить запас сухарей, мешочек соли и баночку меда, и в последний момент добавила нитки с иголкой.
Собрав вещи, Джим позвал кучера Питера, которому теперь предстояло ухаживать за лошадьми. Он долго и тщательно передавал ему свои знания, словно важнейшее наследие: как кормить жеребца Мерлина, когда тот ленив или капризен, и как успокаивать нетерпеливую кобылицу Луну, когда она пытается взбрыкнуть.
– Поить их надо теплой водой, но не сразу после работы, дай им минут двадцать остыть.
Последнее, на чём Джим остановился, было купание и вычесывание. Он показал, как важно вычесывать лошадей после купания, чтобы их шерсть оставалась гладкой и блестящей, а также следить за их кожей, чтобы не было раздражений.
– И запомни, Питер, – заключил Джим, бросив взгляд на лошадей, – с ними надо говорить. Лошади понимают. Они чувствуют всё – и твою радость и грусть.
Когда момент прощания настал, он первым делом подошел к лошадям. Это прощание было самым трудным для Джима. Как бы он ни старался передать свои знания кучеру, он знал, что никто не сможет любить этих животных так, как любил их он.
Мерлин тихо всхрапнул, чувствуя что-то неладное, и потянулся к Джиму, словно в знак прощания. Джим медленно погладил его по носу, шепча слова благодарности за годы преданности.
– Береги себя, старина, – сказал он с лёгкой грустью, чувствуя, что, возможно, это их последнее прощание.
Когда Джим наклонился к Луне, она нервно фыркнула, словно понимала беспокойство своего хозяина. Он прижался лбом к её белой гриве, и на мгновение показалось, что весь мир застыл вокруг.
– Береги себя, малышка, – прошептал он ей, зная, что больше не сможет оберегать её сам. В его голосе звучала тоска, которая приходит, когда понимаешь, что можешь никогда не вернуться к тому, кого любишь.
Он смотрел на своих лошадей не просто как на животных, а как на верных друзей, с которыми прошли многие годы.
Прощаясь с женой Бетси, Джим не находил слов. Он крепко обнял её, но мысли были далеко, с теми, с кем он провел лучшие часы своей жизни. Может быть, в этот момент он уже знал, что война заберет его навсегда, и потому его сердце больше тянуло к лошадям, с которыми он провел столько времени в молчаливом, но глубоком взаимопонимании.
– Вот тебе несколько рублей, больше дать не могу, похоже, что хозяйка намерена меня уволить. Пока ты пиши на этот адрес, а потом я сообщу тебе, – Бетси помогла надеть плечевой мешок.
Джим вытер слезу, которая предательски накапливалась в уголке глаза. Ему было стыдно. Настоящий мужчина не должен плакать. Он поправил свою старую шинель и побрел к сборному пункту, где должна была начаться его новая жизнь.
Ассоль, наблюдавшая за ним через окно, долго не могла отвести взгляд от уходящего конюха, видя в его прощании что-то большее, чем просто уход на войну. Прижимая к груди маленького сына, она еще не осознавала до конца, что этот момент был предвестием какой-то новой жизни.

С началом войны, а особенно после отъезда Артура, Ассоль стала ежедневно читать местный «Листок Коктебеля». В очередном номере она остановилась на заметке «Благородный почин». Сообщалось, что в доме Максимилиана Волошина на днях откроется бесплатная столовая для нуждающихся и, особенно, для беженцев. Уже выделено помещение и кухня, волонтеры закупают на рынке продукты, а повара выбирают рецепты простого, но сытного обеда.
Будет организована система талонов или предварительной записи, чтобы избежать беспорядков и обеспечить равномерное распределение еды, сообщала газета. Помимо предоставления пищи, в благотворительной столовой будет также оказываться другая помощь: раздача одежды, медикаментов и предоставление временного жилья для беженцев. Волошин и его соратники организуют культурные мероприятия для поднятия морального духа среди населения.
Хотя Максимилиан Волошин использовал свои личные ресурсы и привлек помощь друзей и знакомых для обеспечения столовой всем необходимым, газета призывает всех, кто имеет такую возможность, внести свой вклад в этот благородный почин. Нужна посуда и кухонная утварь, принимаются пожертвования мукой, крупами, и солениями, а также деньгами. Будут с благодарностью приняты вещи, не обязательно новые, но в хорошем состоянии.
Мы не можем остаться в стороне, решила Ассоль и постучалась к матери Артура.
– Мадам Лилиан, вы смотрели последнюю газету?
– Я не читаю газет. Что ты там нашла?
– В доме Волошина открывают благотворительную столовую. Нужны пожертвования: продукты, одежда, деньги.
– Этот Волошин всюду сует свой нос. Но отказаться неудобно. Я слышала, графиня Уварова уже направила туда свою кухарку, у нее их две. Поговори с дворецким, он что-нибудь выделит из нашего гардероба. Мои старые платья в черном шкафу. Денег лишних у меня нет. Что еще?
– Еще пишут о беженцах, мадам Лилиан, мы может освободить для них часть восточного крыла.
– Этого еще мне не хватало!
  – Если мы предложим сами, это будет выглядеть очень красиво, и для их обслуживания нам разрешат оставить слуг, а то мужчин могут забрать и беженцев поселить насильно. Военное время. Если бы был рядом Артур, он бы меня поддержал.
– Все ты знаешь! Я посоветуюсь с графиней Уваровой. Пришли ко мне дворецкого.
С помощью дворецкого была нагружена пролетка, и Ассоль, взяв немного денег из своих собственных запасов, отправилась в дом Волошиных.
Встретили ее, как всегда, приветливо, приняли с благодарностью и вещи и деньги.
– Заходите, сегодня у нас в гостях Федор Иванович Шаляпин, он дает благотворительный концерт.
– А у меня с собой больше ничего нет!
– Ничего, вы принесли достаточно.
Зал был переполнен. Посмотреть и послушать знаменитого певца собрались все обитатели Волошинского дома и соседи. Гости занимают места на террасе, в просторных комнатах и даже в саду, где тоже будет слышен бас великого артиста. Во время войны Фёдор Иванович Шаляпин активно выступал в России и за её пределами. Он поддерживал русских солдат и участвовал в благотворительных концертах, средства от которых направлялись на помощь раненым и семьям погибших. В его репертуаре в этот период были как классические оперные арии, так и народные песни и песни патриотического характера. Сегодня он исполнил несколько арий и в конце обратился к присутствующим с небольшой речью.
– Друзья мои, мы живём в непростое время. Каждый день приносит нам известия о боях, о потерях, о мужестве наших солдат. Среди них – простые ребята, которые отдают свою жизнь за Россию. Сегодня я хочу исполнить для вас песню «Галицийские поля». Эта песня написана неизвестным солдатом, вернувшимся с полей Галиции. Она рассказывает о русской бригаде, которая сражалась за нас с вами. Это не просто песня, это исповедь тех, кто видел смерть и чудом остался жив.
Шаляпин отходит на шаг, давая музыканту начать вступление.
 «Брала русская бригада Галицийские поля,
 И достались мне в награду два железных костыля.
 Из села, мы трое вышли, трое первых на селе.
 И остались в Перемышле двое гнить в сырой земле.
 Я вернусь в село родное, дом срублю на стороне.
 Ветер воет, ноги ноют, будто вновь они при мне.
 Буду жить один на свете, всем не нужен, всем ничей.
 Вы скажите, кто ответит за погибших тех людей?..»
Каждое слово словно разрезает воздух. Люди слушают, затаив дыхание.
Когда песня заканчивается, в комнате остаётся лишь гулкое эхо последнего аккорда…
Ассоль возвращается домой с мыслями о муже. Пощадит ли его война?
Ее встречает заплаканная Бетси. На столе лежит похоронка Джима и письмо от его друга, участвовавшего в бою. Друг пишет, что их кавалерийская бригада атаковала город и попала под вражеский огонь. Одна лошадь испугалась и повернула назад. Когда Джим подбежал к ней, она была в полном смятении, её ноги соскальзывали на мокрой земле. Он обхватил её за шею, удерживая и успокаивая ласковым голосом. Казалось, животное его узнало и начало доверять, переставая биться. С большим трудом он развернул ее в нужном направлении. В этот момент рядом разорвался вражеский снаряд, и Джим, заслонив лошадь своим телом, принял удар на себя. Осколки вонзились в его грудь и плечо. Он пошатнулся, но всё ещё держал поводья, удерживая животное, чтобы оно снова не сорвалось в панике. Только когда лошадь была в безопасности, он отпустил поводья, упал на землю и скончался с миром на лице, зная, что выполнил свой долг до конца, писал его друг.
– Если бы он любил меня больше, чем лошадей, – рыдала Бетси, – он бы остался жив. Теперь я совсем одна.
– Бетси, – мягко сказала Ассоль, – ты не одна, мы все здесь живем в неведении. Вот тебе деньги, пойди в церковь, закажи молитву за упокой и зажги две свечи.
– Спасибо, а от кого ¬вторая?
– От меня.
Вечером Ассоль делает запись в своем дневнике:.
«21 сентября 1914 года. Война вошла в наш дом».

Глава 20. Дни и ночи

За обедом Артур рассказал матери и Ассоль о военной обстановке в Крыму. 
– В случае войны с турками и мой «Секрет» понадобится России,
я обеспечу вас продуктами, водой и позабочусь о питании для маленького Пети.
При этих словах Ассоль испуганно прижала к себе сына.
– А что будет с нами?
– А я схожу к Анне Викторовне на очередной спиритический сеанс, – предложила мать Артура, – и спрошу духов о нашем будущем.
Артур Грэй собрал экипаж «Секрета» под вечерним небом. Тихий шелест волн и багровый закат будто подчеркивали торжественность момента. Он стоял перед командой с выражением серьёзности на лице, его взгляд был сосредоточен и решителен. Он понимал, что от его слов зависит не только судьба корабля, но и судьба каждого моряка, который дал клятву служить на "Секрете".
– Друзья, – начал он, обведя взглядом лица своих товарищей, – времена меняются. Мира, в котором мы с вами привыкли жить, больше нет. Война уже близка, как вы отнесетесь к тому, если наш "Секрет" встанет на защиту Родины? Мы не можем остаться в стороне. В нашем распоряжении не только железо и паруса, но и сердца, полные отваги и чести.
Поднял руку и выступил вперёд Летика, опытный матрос и преданный друг Артура.
– Капитан, это наше собрание здесь, на палубе "Секрета", есть не что иное, как зов судьбы! Нам суждено нести честь этого корабля через грядущие бури и испытания. Разве не для того мы с вами посвятили свои жизни морю? Разве не ради этого мы сшиты одной крепкой нитью, что связывает нас не просто как людей, но как братьев в этом плавучем доме?
– Если "Секрету" суждено стать щитом для тех, кого мы любим и чтим, то да будет так! Мы будем стоять до последней капли крови, до последнего вздоха, ибо служение на этом корабле – не бремя, а благородное призвание, святое и неприкосновенное!
Команда молчала, завороженная его речью. Летика сделал паузу, и, словно ставя печать на своих словах, закончил:
– Капитан, этот корабль для нас не просто судно, он – наша вторая семья, а служба с вами – честь. Мы готовы последовать за вами в любые воды и против любого врага. Пусть наш "Секрет" станет щитом и мечом на защите страны.
После его слов команда заговорила одобрительными голосами, кто-то кивнул, кто-то крепко сжал кулак, показывая свою готовность.
Получив согласие команды, Артур отправился в Феодосию для встречи с военным комиссаром.
– Чем могу помочь, капитан Грэй? – сдержанно спросил комиссар, указывая на стул.
– Ваше превосходительство, в моем распоряжении находится парусник «Секрет». Я говорил с экипажем, мы все готовы встать на защиту Родины. Я предлагаю своё судно для охраны нашего побережья. Понимаю, что оно торговое, но я готов переоборудовать его и отправиться в бой, если потребуется. Пусть «Секрет» послужит на благо России.
– Я знаю этот корабль, им еще владел ваш отец. Благородное намерение, капитан. Но современная война требует корабли и людей, подготовленных к бою. Лично у вас, как я понимаю, военного опыта нет. У вас и экипаж соответствующий.
– Да, – кивнул Грэй. – Я признаю, что у меня нет боевого опыта, но желание есть, и люди мои верны мне.
Комиссар задумчиво кивнул.
– Ваша инициатива – похвальна. Поэтому я предлагаю вам следующее: вы отправитесь в Севастопольское военно-морское училище. Там вам и вашему экипажу смогут дать необходимую подготовку. За несколько месяцев вы пройдёте базовый курс, а ваш «Секрет» переоборудуют для выполнения военных задач. Согласны?
– Да, конечно! Мы готовы к обучению, и, если нужно время, чтобы стать профессионалами, мы его найдём. Мы хотим быть полезными.
Комиссар одобрительно кивнул, наконец, позволив себе лёгкую улыбку.
– Вижу, что вы человек слова. Вот направление в Севастопольское училище. Покажете его в учебной части, они будут ожидать вас и ваш экипаж. Вскоре «Секрет» станет не просто кораблем, но военным судном. И вы, капитан, будете знать, как защитить его и Родину. Благодарю за службу!
Грэй взял направление и встал по стойке смирно.
– Служу вере, царю и отечеству! Спасибо за доверие. Обещаю, что его оправдаю.
Они обменялись крепким рукопожатием, и Грэй, чувствуя себя готовым к новому этапу своей жизни, покинул кабинет, направляясь к своей команде с вестью о предстоящей подготовке.
Узнав о его решении, Ассоль заплакала.
– Ассоль, я обещаю тебе, что вернусь. Ты и наш сын – это всё, ради чего я готов сражаться. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, и именно эта любовь даст мне силы пережить все испытания.
– Я знаю, что ты должен идти, но мысль о том, что ты окажешься в опасности... Она не даёт мне покоя.
– Мы уже прошли через столько трудностей вместе, и это – лишь ещё одно испытание. Я хочу, чтобы ты знала, что где бы я ни был, моя душа будет рядом с тобой. Береги сына. Мы победим в этой войне, и я вернусь к вам. С мамой я поговорил, она пообещала тебя поддерживать.
– Когда ты уезжаешь? Скоро 31 августа, и мы должны съездить в Якорный.
– Зачем, ты что-то получила от отца?
– Нет, отец не причем. Это наш день.
– Не загадывай загадки, я засыпаю, а завтра рано утром снимаемся с якоря. Тебе там что-то надо?
– Да, я лягу на травку под дубом и засну. А ты…
– О, прости, дорогая, как я мог забыть этот день. Да, мы собирались повторять эту сцену каждый год, но сейчас война. Может, ты ляжешь на травку в нашем саду?
– Чтобы это видела через окно твоя мать? Хорошо, пропустим этот день, но через год ты не отвяжешься!
– Если буду жив.
– Что это значит?
– Это значит, что идет война.

В Севастополе Артур бывал не раз, но город изменился. Наибольший  отпечаток война наложила на порт, окружённый системой мощных фортификаций и инженерных укреплений. Недалеко находились склады вооружений, госпитали и ремонтные мастерские. Сюда отправлялись раненые, а также производился ремонт кораблей. Были срочно открыты военные училища и учебные заведения, где готовили морских офицеров и экипажи военных кораблей, для чего прибыли специалисты из Морских академий.
Артур был зачислен на краткосрочные курсы офицеров флота в Севастопольское морское училище, и получил комнату в частном доме, а экипаж «Секрета» остался жить на корабле, обучаясь практике военного искусства. Все матросы были снабжены холодным и огнестрельным оружием, а также помогали переоборудовать корабль для предстоящих сражений. На паруснике установили легкую пушку и пулеметы для защиты от вражеских кораблей, матросы тренировались в стрельбе по морским целям и отражении абордажа неприятеля. 
Обстановка в училище была строго регламентирована. Каждое утро начиналось с построения и проверки, затем следовали занятия, со строгим расписанием. Образ жизни курсантов напоминал жизнь на флоте – с соблюдением всех дисциплинарных норм, выполнением распорядка и повышенной ответственностью.
Теоретические предметы были сокращены, и главное внимание уделялось практике на кораблях. Основы морского боя, тактика, управление кораблём и артиллерийская подготовка стали приоритетом.
Лекции по навигации преподавал профессор Петербургской Морской Академии, капитан первого ранга Александр Васильевич Орлов, его командировали в Севастополь для организации краткосрочных курсов морских офицеров.
На лекции Орлов заметил в списке курсантов фамилию «Грэй» и,  заинтересовавшись, пригласил Артура на короткую беседу.
Когда Грэй вошел в кабинет Орлова, профессор с интересом посмотрел на лицо молодого человека, в котором можно было уловить черты его отца.
– Артур Грэй? Твоего отца знал я давно. Служили вместе на эсминце «Громобой», – начал Орлов, и в его голосе слышалась смесь ностальгии и уважения.
Артур кивнул и сдержанно улыбнулся. Хотя его отец нечасто говорил о своем прошлом, ему было известно, что тот посвятил молодость флоту.
– Да, отец всегда говорил, что служба на «Громобое» была одним из лучших этапов в его жизни. Он часто вспоминал моряков и товарищей, с которыми был близок, – ответил Артур.
Орлов задумчиво наклонился вперед, как будто углубился в воспоминания.
– Он был человеком выдающегося мужества и смекалки. В то время я окончил курсы гардемаринов, проходил практику на «Громобое», где капитаном был твой отец, и наш эсминец оказался втянутым в одно из самых напряжённых морских сражений Кавказской кампании Русско-турецкой войны 1877 года. Когда в конце апреля турецкий флот начал десантные операции на Кавказском побережье, русские войска оказались перед угрозой потери Сухума – важного стратегического пункта на побережье Чёрного моря. "Громобой" был отправлен в составе русской эскадры для обороны города и противодействия турецким десантам.
Ранним утром "Громобой", вместе с другими русскими кораблями, вышел на перехват турецкой эскадры, которая направлялась к Сухуму. Когда из тумана появились силуэты турецких кораблей, капитан Грэй отдал приказ подготовиться к бою и "Громобой" оказался в гуще сражения. Турецкие корабли начали обстреливать русские позиции, пытаясь высадить десант. Капитан Грэй искусно маневрировал, уклоняясь от вражеских снарядов, одновременно ведя ответный огонь. Мастера своего дела, артиллеристы быстро заряжали пушки и метко стреляли по турецким судам.
После нескольких часов яростного боя турки были вынуждены отступить, и в этой битве капитан Грэй стал для меня примером, показав невероятную стойкость и преданность Родине.
Еще я встречал потом твоего отца в Петербурге. Там, на Каменноостровском проспекте, есть популярный сад «Аквариум», где любит развлекаться молодежь, твой отец был завсегдатаем. Особенно тогда выделялась красивая танцовщица, лихо отплясывающая канкан. Ее приглашали в отдельный кабинет богатые поклонники, пока всех не отвадил твой отец. А потом они оба исчезли. Ходили разные слухи… Скажи мне, Артур, а что привело тебя во флот? Ты готов взять на себя ту ответственность, с которой он справлялся? В те времена многое было не таким, как сейчас. Сегодня море еще более беспокойное, а война уже началась, – голос капитана прозвучал серьезно и наставительно.
Артур слегка напрягся, но твердо ответил:
– Я выбрал флот, потому что это то, к чему я стремлюсь, и потому что хочу быть достойным его памяти. Я знаю, что мои действия будут говорить за меня, и я готов учиться, чтобы стать таким же моряком, как отец.
Орлов кивнул, одобрительно глядя на юношу.
– Я вижу, ты унаследовал его характер. Держи курс, Грэй. Только помни: служба – это не только честь, но и вечная бдительность. И ещё одно – мы с твоим отцом всегда верили в силу команды. Один на море ты ничто. Запомни это, и в сложные моменты находи силы в своих товарищах, как он находил.
По окончании учебы Артур получил патент капитана 3 ранга, а в штабе Черноморского флота ему дали задание: патрулирование Крымского побережья и обеспечение пунктов береговой охраны и маяков продовольствием, медикаментами и боеприпасами. Турция пока сохраняет нейтралитет, но события непредсказуемы, поэтому на корабле была установлена радиостанция, и в его команду влился радист для связи, на случай, если при патрулировании берега в море будут замечены подозрительные суда.
Артур попрощался с преподавателями, а профессор Орлов вручил ему на память «Основы навигации» и протянул руку.
– Моя командировка тоже закачивается, будешь в Петербурге, заходи, вот мой адрес.

Ассоль встретила Новый, 1915-й год на кухне – единственном месте в большом доме, где было по-домашнему тепло и уютно. Она уложила сына, который уснул под вечернюю сказку, и надела алое платье, напоминавшее ей о  счастливых днях прошлого. Мать Артура ушла встречать Новый год к подруге.
Кухня была ярко освещена свечами, а на столе стояли несколько простых блюд – домашний хлеб, немного сыра, запеченный картофель, и чай с сушеными фруктами, которые успели заготовить летом. Каждый из слуг принес что-то своё, чтобы дополнить общий стол – немного варенья, мед, засахаренные фрукты и дворецкий – бутылку домашнего вина, которую прятал для особых случаев.
А в углу кухни все положили подарки для воюющих солдат. Теплое белье, носки, шарфы и рукавицы. Ассоль принесла свитер, что связала для Артура, она свяжет ему новый.
За столом говорили о фронтовых новостях, делились историями, вспоминали прошлые праздники и шутили, чтобы отвлечься от тревог.
– Вы знаете, почему немцы решили напасть на Россию? – спрашивает садовник, – их шпионы донесли, что у нас большой урожай картошки!
– А, почему турецкие солдаты любят войну? – добавил дворецкий, – потому что в мирное время они просто сидят и пьют кофе, а на войне за это дают медали!
В полночь все подняли свои кружки, женщины с чаем, а мужчин с вином и пожелали друг другу здоровья, мира, а всем, ушедшим на фронт – скорейшего возвращения.
Когда Ассоль вернулась в свою комнату, сын спал. Она постояла у окна, глядя на темное ночное небо, где сквозь снежную пелену мелькали слабые огоньки новогодних фейерверков, в этом году почти незаметных. Увидела падающую звезду, и пожелала в наступающем году завершения войны и возвращения любимого. И чтобы следующий Новый год они встретили вместе.
Потом достала лист бумаги и села за письмо.
«Дорогой Артур! Только что мы встретили Новый год. Нет, не с твоей мамой. Она уехала к подруге, где будет проходить еще один спиритический сеанс. Но встречала я Новый год не одна, когда уснул наш маленький, просто спустилась в кухню, где собрались все слуги. Меня встретили очень приветливо, кухарка Пелагея подвинула угощение, а дворецкий Польдишок налил вино. Я надеялась, что ты сумеешь заглянуть к нам на встречу Нового года, украсила комнаты еловыми ветками, что принес садовник, прикрепила самодельные свечки и несколько стеклянных игрушек, которые сохранились с прошлых лет. А ты не приехал.
Я получала два письма. Нас поздравили с Новым годом София Ивановна и мой отец. София Ивановна по-прежнему пытается что-либо узнать о своей пропавшей дочке, но пока без успеха, а мой отец на войне, плавает где-то на крейсере, название которого цензура зачеркнула. А от тебя письма нет, ты нас не забыл?
Ты, наверное, хочешь знать, как проходят мои дни и ночи. Я веду дневник, может быть, дам тебе почитать. День пролетает, как миг, а ночь в холодной постели тянется бесконечно.
Теперь о нашем сыне. Ему скоро девять месяцев и сегодня Петенька сделал свои первые шаги, держась за край стола. Он так радовался, что даже упал от смеха, но не плакал. Я увидела в нем тебя – вечно стремящегося вперед, несмотря ни на что. Он становится все более самостоятельным, и я так горжусь каждым его шагом. И он начал показывать характер! Иногда хитрит, чтобы получить что-то вкусное, а иногда упрямится, как настоящий моряк. Но я вижу в его глазах твое благородство и мудрость. Он словно уже понимает больше, чем положено его возрасту, а я учу его сказать «папа». У него мало игрушек, если у тебя будет возможность, купи ему трехколесный велосипед.
Несколько дней назад я заметила, что наш мальчик стал беспокойным, плакал без причины. Доктор пришел снова, осмотрел его и сказал, что режутся зубки. Он сказал, что это обычное дело, но больно смотреть, как наш сын страдает. Доктор посоветовал использовать специальные мази для облегчения боли, и это помогло. Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь, когда он впервые улыбнется с новыми зубками.
Твою маму вижу редко, она очень увлеклась спиритизмом и думает, что духи ей предскажут будущее. Ее горничная Даша мне рассказала, что барыня иногда забывает поесть и приходится убирать нетронутую еду. И не следит за камином, недавно из него выпало полено, чуть не случился пожар, я почувствовала дым и вовремя вбежала в ее комнату. Она всё чаще остаётся одна в своей комнате, особенно по вечерам, достаёт и рассматривает твои детские фотографии. Я освободила Дашу от других дел и поручила ей быть неотложно рядом с твоей мамой и напоминать ей о времени завтрака, обеда и ужина. Напиши ей письмо, подбодри ее, если она меня позовет, я могу ей почитать перед сном. О внуке она беспокоится, хочет нанять для него гувернантку. Нам предложили из агентства опытную даму, но оказалось, что она – немка, и твоя мама ее уволила. Меня вполне устраивает Бетси, я ей доверяю Петеньку, и он ее считает второй мамой. А может первой?
А еще Даша мне рассказала, что твоя мама однажды вдруг расплакалась и стала корить себя за какую-то сделанную в молодости ошибку. «Как я могла не послушать мужа», говорила она Даше, «Ведь он заботился не о себе, а обо мне. Если бы я не совершила эту ошибку, то моя жизнь сейчас была бы совсем другая,  и я не была бы такой несчастной. Мой муж проявил благородство, а я отказалась».
«А что за ошибка», спросила Даша, «может быть ее можно исправить?» «Не твоего ума дело», отвечала твоя мать, «Тебе такая ошибка не грозит. Но я ее исправлю».
Может, ты знаешь, о какой ошибке идет речь?
В левом крыле сейчас живут беженцы. Городские власти снабжают их продуктами, но мне их очень жалко. А доктор Евгений Ильич бывает у нас каждый день, лечит больных и не забывает осмотреть  нашего сына. Двери между двумя частями дома я закрыла, как бы ни принесли какую-нибудь заразу. Поэтому нашу библиотеку решила пока для посторонних не открывать.
На этом кончаю, жду от тебя привета, как соловей лета.
                Твоя Ассоль 1 января 1915 года»
Ассоль заклеила конверт, написала номер флотской почты и ниже: Артуру Грэю в собственные руки. Марок у нее не было, письма на фронт доставлялись бесплатно. Завтра, если не будет сильного мороза, она сходит на берег и отдаст это письмо в почтовую контору.

Глава 21. Конец «Секрета»

2 ноября 1914 года в кабинет министра иностранных дел Сергея Дмитриевича Сазонова прибыл турецкий посол в России Мехмет Талаат-бей, исполнявший свои дипломатические обязанности, несмотря на сложные отношения между странами. Этот визит был  строго официальным и носил крайне напряжённый характер, поскольку отношения между Россией и Османской империей к тому моменту фактически уже превратились в открытый конфликт.
Он передал Сазонову ноту о том, что Османская империя вступает в войну против Российской империи на стороне Германии и Австро-Венгрии.
Сазонов уже ожидал этот шаг со стороны Турции. Он выразил сожаление по поводу того, что Османская империя вступила в конфликт, который принесет ей разрушительные последствия, и немедленно позвонил в Царское село, где располагался штаб Николая II, откуда царь контролировал военные действия и где регулярно встречался с военными советниками и командованием.
Николай II уже знал о напряжённой ситуации с Османской империей, особенно после турецких атак на российские порты 29 октября 1914 года. Поэтому нота Турции не стала для него неожиданностью.
– Объявите Турции войну и разорвите с ней дипломатические отношения, – приказал царь, – и пусть все турецкие дипломаты немедленно покинуть Россию. Нам громить турок не впервой.
Он воспринял объявление войны Турцией, как ещё одно испытание для Российской империи и подписал указы об усилении Черноморского флота. Османская империя в то время считалась слабой, и Николай II ожидал, что кампания на Кавказе и Черном море будет успешной. Однако в дальнейшем выяснилось, что борьба с Турцией оказалась сложнее, чем предполагалось.
В один из декабрьских дней Артур Грэй получил задание отвезти на своем «Секрете» срочный груз на маяк, расположенный на крымском мысе Меганом.
Когда судно, переоснащённое для военных нужд, пересекало спокойные воды Чёрного моря, направляясь к маяку, на горизонте показался силуэт турецкого крейсера. «Секрет» вез на маяк продовольствие и боеприпасы, но всё это теряло смысл, если турки высадят десант и захватят маяк.
Стоящий на мостике Артур заметил крейсер первым. Он тут же отдал приказ и команда начала готовиться к отражению атаки. Боцман Атвуд с двумя матросами Никсом и Томом заняли места у пушки, а матрос Летика заложил ленту с патронами в пулемет «Максим». Остальные достали винтовки. Пушка и пулемет были установлены в спешке перед отплытием, и теперь им предстояло выдержать серьёзное испытание.
Турецкий крейсер приближался, его массивные башни с орудиями уже поворачивались в сторону «Секрета», а на его борту уже готовились к атаке: пушечные расчеты заняли свои места, офицеры отдавали приказы, и моряки наводили орудия на цель.
Первый выстрел крейсера сотряс воздух, и вода взметнулась фонтаном около борта «Секрета». Артур отдал команду открыть ответный огонь. Заработала их единственная пушка, а пулемёт застрочил по палубе турецкого корабля, не давая возможности десанту подготовиться к атаке. Но скоро стало очевидно, что бой неравный. Орудия турецкого крейсера превосходили по мощности и дальности.
Первый снаряд лег рядом, а второй попал в парусник Грэя, проломив его деревянный корпус, куда сразу стала поступать вода. Было сделано все возможное для спасения корабля, но третий снаряд вызвал пожар, и Грэй приказал всем покинуть «Секрет».
Только сейчас матрос Летика, один из самых верных членов экипажа, заметил, что капитан нуждается в помощи. По его левой ноге струилась кровь, окрашивая пол капитанского мостика в алый цвет. Грэй был тяжело ранен в ногу осколком снаряда.
– Держитесь, капитан! – закричал Летика.
Он разорвал свою рубашку на полосы, перевязал рану капитана и остановил кровотечение. Затем он взвалил Грэя на плечи, и по палубе, которая постепенно уходила под воду, успел донести до спасательной шлюпки.
Командование взял на себя помощник капитана Пантен. Он приказал поставить дымовую завесу. Плотный белый туман окутал тонущий «Секрет», скрывая его от турецких орудий. Крейсер попытался подойти ближе, но дым смешался с туманом над морем, и видимость резко упала. Не ожидая такого отпора и опасаясь столкновения с береговыми укреплениями, турецкий командир дал приказ об отступлении.
Когда дымовая завеса начала рассеиваться, стало ясно, что судно, несмотря на героическое сопротивление, получило слишком серьёзные повреждения. Корпус был пробит в нескольких местах, вода заполняла трюмы, и корабль начал крениться на бок. Спасение экипажа стало вопросом минут, и Пантен приказал спустить шлюпку. Спешка была велика, но никто не паниковал – люди действовали слаженно и чётко. 
Артур, сжав зубы от боли, нашёл в себе силы взглянуть на свой экипаж. И хотя боль в ноге была невыносима, он чувствовал глубокую благодарность к своим товарищам. Он знал, что тяжело ранен, и путь домой теперь будет долгим, но его сердце было полно гордости: они выполнили свою миссию и сорвали планы врага – захватить маяк. Шлюпка с Артуром и его людьми успела отплыть от судна за несколько минут до того, как оно окончательно ушло под воду, и тихая гладь моря, ни чем больше не напоминала о только что разразившейся жестокой схватке.
А турецкий крейсер, послав пару снарядов в шлюпку, которые не попали в цель, довольный первой удачей, направился к порту Феодосия.

Когда первый залп турецкого крейсера взорвал тишину Феодосии, жители, застигнутые врасплох, в панике выбегали на улицы, не понимая, что происходит. Пушечный огонь продолжался, и с каждым выстрелом разрушения становились все значительнее. Особенно досталось порту: снаряды попадали в склады, доки и портовые краны. Городские пожарные и медики, несмотря на опасность, бросились к местам разрушений, а крейсер, истратив большую часть своих боеприпасов, покинул прибрежные воды. Горожане, пережившие этот адский обстрел, начали выходить из укрытий, оценивая масштабы разрушений и пытаясь понять, как им восстановить свою жизнь.
Артура Грэя с осколком в ноге отвезли в госпиталь в Феодосию, где, придя в сознание, он, первым делом спросил, все ли члены его экипажа спаслись? Да, часть из них доплыла до берега самостоятельно, других подобрали местные рыбаки. А его «Секрета» больше нет. Сможет ли он снова плавать? Будет он теперь всю жизнь хромать? Как там Ассоль, наследник? Нужен им беспомощный хромой муж и отец?
В 9 вечера в палату заходит дежурная медсестра Нина. На ней отглаженный белый халат, волосы аккуратно спрятаны под косынкой, на ногах бесшумные тапочки, а в руках небольшой поднос, на котором стоят коробочки с вечерними лекарствами.
За окнами стихает шум, неслышно идет снег, утром все будет белым-бело. Вечерние сумерки заполняют комнату. Мужчинам, лежащим в палате, Нина ставит на тумбочку у кровати коробочку с таблетками, наливает в стакан воду и идет в следующую палату. Сосед Артура, тяжело раненный мичман, ничего не получил и ее окликнул:
– Нина, а где мое лекарство?
Нина сверилась со списком в руке.
– Вам доктор сегодня не прописал ничего. Спокойной ночи!
– Экономят лекарства, – недовольно сказал мичман, когда Нина ушла, – я буду жаловаться. Почему другим дают, а мне нет? Или я уже безнадежный и на меня не стоит тратить лекарств?
Он мешает Артуру думать.
– Успокойся, – говорит Артур, – хочешь мои таблетки?
– Давай.
Он выпил таблетки и замолчал, а Артур лежит на жесткой больничной койке, оглушённый болью и гнетущими мыслями. Днем врачи, полушёпотом, но достаточно громко, чтобы он услышал, обсуждали его состояние:
– Гангрена... Ампутация может быть неизбежна... Нужно созвать консилиум.
Эти слова пробили его, словно холодный ветер ударил в лицо. Он, капитан, моряк, который всю жизнь жил для моря, рискует потерять ногу. Прощай море? Как можно вернуться на палубу в таком состоянии? На смену привычному и уверенному будущему пришёл хаос. Кто я теперь? Инвалид? Неужели всё кончено? Перед глазами возник образ Ассоль – её нежная улыбка, светлые глаза, полные любви и надежды. Она всегда ждала его, тянулась к нему, верила в их будущее вместе. Но нужен ли ей теперь муж, который уже не сможет быть прежним? Артур с горечью сжал кулаки. Как я смогу смотреть ей в глаза? Она заслуживает лучшего... сильного, целого... смогу ли я быть таким? Или стану обузой? Мысли о том, что он может лишиться не только своей мечты о море, но и самого важного – своего счастья с Ассоль, не дают ему покоя.
Боль от раны смешалась с болью в душе. Ужасные слова врача ещё не улеглись в его сознании, а тут ещё и мысли о корабле, о "Секрете", который утопил турецкий крейсер. Его корабль, его гордость, его дом на воде – больше не существует. Он потерял всё: своё море, свою свободу, своё прошлое. Как найти силы перенести это?
Он долго искал ответ, глядя в потолок, ощущая свою беспомощность. вспомнил истории о тех, кто прошёл через подобные испытания. Адмирал Нельсон – вот кто пришёл на ум. Во время битвы при Санта-Крус, он потерял правую руку в результате серьёзного ранения, но продолжал командовать флотом. Артур сжал кулаки. Он должен был стать таким же примером – для себя, для Ассоль. Она любила его не за корабль, не за его звание, а за его душу, за то, кем он был внутри. Это давало надежду. Если он сдастся сейчас, всё будет потеряно. Но если найдет в себе силы бороться, возможно, он сможет жить дальше – пусть даже не капитаном, но человеком, достойным любви.
Я должен жить ради неё, ради сына, ради моря, которое во мне не убить, думал он. И с этими мыслями он уснул.
Надо же было такому случиться, что в ту же палату в Феодосии попал его старый знакомый Хин. Нет, Хин не пошел воевать, откупившись у участкового пристава, но война нашла и его. Когда, расправившись с парой российских кораблей у мыса Меганом, турецкий крейсер добрался до Феодосии и обстрелял город из своей корабельной артиллерии, один из снарядов долетел до кофейни «Флора», где Хин после женитьбы на дочери владельца кафе, стал хозяином. Полученная контузия и привела его в ту же палату, где лежал Артур Грэй.
Когда в палату ночью вошли двое санитаров, он не спал, обдумывая какую пакость он может устроить раненному капитану. 
Санитары подошли к кровати, где лежал мичман.
– Все, – сказал один, – не дышит. Отмучался. Пойдем за носилками. Утром отправишь похоронку его семье.
– А где его документы?
– Вот здесь, в кармашке.
Они вышли и в уме Хина сразу созрел коварный план. Он быстро встал, тихонько вынул из кармашка кровати документы спящего Артура и переложил их в кармашек умершего мичмана, а документы мичмана положил в кармашек постели Артура. Вернулись двое с носилками, забрали мичмана и вынули из кармашка документы. Завтра Ассоль получит похоронку!
Утром документы умершего увидел репортер, который отправил в свою газету срочное сообщение о геройской гибели капитана третьего ранга Артура Грэя, растиражированное крымской прессой.
Когда Артура привезли в палату после операции, он хотел узнать что с ногой. Где ее отрезали? Но дотянуться до ноги не было сил.
– Сестра, – позвал он, когда Нина вошла в палату с лекарствами, – посмотрите что с моей ногой.
– С какой?
– С той, что отрезали.
– У вас ничего не отрезали. Обе ноги на месте.
– Это правда? А как же гангрена?
– Ее остановили новокаиновой блокадой. Спите спокойно.
Утром пришел врач, осмотрел его ногу.
– Вы счастливец, э–э–э, – он заглянул в документы в карманчике, – мичман, нужно время. Будете нормально ходить и даже танцевать.
Почему он меня назвал мичманом?
Через какое-то время Артур уже хромая, на костылях, смог выйти на улицу и увидеть последствия турецкой атаки. Это был уже не тот город, в котором он рассказывал о себе писателю Александру Грину. Он был другим.
  Приедет ли Грин снова в Феодосию?
  Артур не знает, что Александр Грин не просто приедет в Феодосию, а поселится в ней, покинув Петербург навсегда. Но это будет десять лет спустя.

Глава 22. Десять лет спустя

Идею переезда из Петербурга в Феодосию предложила жена Нина. Несмотря на то, что когда Александр Грин и Нина Короткова поженились, между ними не было сильных чувств, вскоре в их отношениях чудесным образом стала зарождаться и расцветать любовь, и началась их общая жизнь, которой было отмерено 11 лет. Именно Нина привела ряд важных соображений в пользу этого переезда, где не последним было напоминание о том, что там Александр может встретиться со своими героями. Она имела в виду его повесть «Алые паруса».
Вскоре после свадьбы Грин спросил Нину:
– Ты была на моей презентации «Алых парусов» в Доме искусств?
– Нет.
– Тогда у меня к тебе большая просьба. Нина, я окончил повесть с этим названием и хочу предложить ее издать. Но меня обуревают сомнения. На презентации меня и хвалили и ругали. Говорили, что не такая литература нужна стране, в которой только что победила революция. Пожалуйста, прочти этот мой труд, что ты скажешь? И, потом, какой конец должен быть у этой повести, каким должно быть последнее предложение?
Нина засиделась за рукописью до поздней ночи и растолкала спящего мужа.
– Что случилось? Нельзя подождать до утра?
– Нельзя. Я только что окончила твою повесть, Саша, это потрясающая  вещь! Ничего подобного я не читала. Мне казалось, что с души моей сходит какая-то грубая кожа, что я становлюсь старше и мудрее. Я даже заплакала. Когда и где тебе пришла в голову эта замечательная история?
– В Феодосии, я там отдыхал и лечился десять лет назад. В кафе «Флора» я познакомился с молодой парой, и от них услышал эту историю. Я сразу подумал, что это великолепный сюжет, но текущие дела постепенно вытеснили из головы эту идею, и я вспомнил о ней снова, после того, как на Невском Проспекте увидел в витрине магазина игрушку маленькую деревянную яхту с алыми парусами. В тот же вечер я сел за стол и, отодвинув незаконченные рукописи, набросал план этого сюжета. Значит, тебе понравилось?
– Не просто понравилось, эта повесть тебя прославит!
– Я все думаю, Нина, правильно ли я поступил, давая Ассоль и Грину такой счастливый финал? Мечты – это красиво, но не будет ли это выглядеть слишком сказочно, слишком нереально?
– Разве это плохо – дать читателям надежду? Твоя история не про суровую правду жизни, а про веру, про то, что чудо может случиться с каждым. Разве ты сам не веришь в это? Разве тебе никогда не хотелось, чтобы такие “алые паруса” появились и для тебя?
–Знаешь, Нина, твои советы всегда удивительно точны. Ты словно понимаешь мои мысли, иногда даже лучше, чем я сам. А что ты скажешь про конец? Достаточно такое мое окончание:
«Теперь мы отойдем от них, зная, что им нужно быть вместе одним. Много на свете слов на разных языках и разных наречиях, но всеми ими, даже и отдаленно, не передашь того, что сказали они в день этот друг другу».
– Я бы добавила о том, как команда отнеслась к поступку капитана.
– Хорошо, я подумаю.
Утром, на одном дыхании, он дописал конец, и повесть получила окончание, которое знаем мы с вами.
«Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье...»
Пройдет немного времени и Александр Грин вручит жене свеженький, еще пахнущий краской, экземпляр книги «Алые паруса», на титульном листе которой будет напечатано:  "Моей милой Нине Грин – посвящаю".
В мае 1924 года Грины переехали в Крым. В Крыму жизнь была дешевле, а главное, Нина хотела уберечь мужа от веселых попоек, которыми сопровождался каждый гонорар.
Они поселились в Феодосии, и в первый же вечер Александр повел жену в кафе «Флора». Город заметно пострадал от военных действий и разрухи, хотя НЭП принес некоторое оживление: начали работать рынки, кафе, порт. По Караимской улице гуляют люди в модных костюмах, пытающиеся подражать европейскому стилю и женщины, предлагающие свои услуги, особенно в вечернее время.
– Нина, посмотри, все еще работает кафе «Флора»! И та же вывеска: «Здесь кормят недорого и вкусно!» Мы должны зайти. Именно здесь начались «Алые паруса»! Сколько случайных событий должно было совершиться и соединиться в тот день и час! Меня по болезни отправили на юг. Я выбрал Крым. Меня привлекла Феодосия, я там был юнгой. В этот вечер проходил мимо кафе Флора и зашел. Было много народа, но мне разрешила сесть за их столик пара. Мы разговорились. Они стали героями «Алых парусов». Если бы я выбрал не Феодосию? Если бы я не зашел в это кафе? Если бы были свободные столики? Как много случайных событий приводят к неожиданному финалу. Ты согласна?
– Ты забыл про еще одно случайное событие. Если бы ты не зашел за гонораром в редакцию «Петербургского эха» и, проходя по коридору, не увидел меня, ты сейчас был бы в Феодосии с другой женщиной и ей рассказывал бы о случайностях в жизни! Хорошо, зайдем в это кафе.
В кафе была живая смесь всех слоев населения. За одним столиком обсуждали идеи социализма молодые активисты, за другим – тихо читала книгу интеллигентная дама. За третьим – докеры делились слухами и обсуждали недавний приказ начальства. Мебель была старой, а меню – скромным, с упором на местные продукты. Но кое-где можно было встретить и людей, сохранивших черты прежнего дворянского общества. Они выглядели скромно, но выделялись манерами и речью. Это были те, кто не успели эмигрировать, потеряли всё и теперь пытаются найти своё место в новой реальности.
Столик, за которым Грин сидел десять лет назад оказался свободным.
– Вот на этом стуле я сидел. А на этих – такая молодая и красивая пара. Мой писательский дух меня не подвел. Знаешь с чего я начал, это один из моих приемов знакомств, я его сам придумал и этим очень горжусь. Я сказал, что я писатель, и, хотя вижу их в первый раз, могу тут же рассказать, кто они. Они засмеялись и попросили, расскажите. И меня понесло! Правда я попал впросак, но это вдохновило их на рассказы о себе и сюжет «Алых парусов» начал светиться в голове. Потом подошел Хин Меннерс, я его тоже вставил в свою повесть, и был кто-то еще. Да, угольщик, он отказался платить за выпивку, и был небольшой скандал.
– Смотри-ка, ты все это помнишь! Как ты думаешь, где сейчас могут быть твои герои? Чем занимаются?
– Может быть, они прочитают мою повесть и сами дадут о себе знать?
Увы, с героями «Алых парусов»  Александру Грину встреться не удалось, но в Крыму прошли самые спокойные и счастливые годы его жизни, его «Болдинская осень».

Глава 23. Не ложися на краю

Когда на Артура Грэя пришла похоронка, время будто остановилось. Ассоль медленно открывает конверт с черной рамкой, а её руки начинают дрожать. Слова на листке кажутся ей нереальными, словно это всего лишь страшный сон: «Ваш муж Артур Грэй героически погиб». Шок сковывает её, и на несколько мгновений она не может ни дышать, ни думать.
Бетси, увидев выражение лица своей хозяйки, быстро подходит и берёт её за руки, но Ассоль уже погружена в бездну отчаяния. Всё, что было важным и значимым в её жизни, в этот момент рушится, как карточный домик. Дом, который ещё недавно был наполнен надеждами на будущее, теперь кажется пустым и мрачным.
Ассоль проводит несколько дней в полнейшей апатии, не замечая ничего вокруг. Она не в силах ни есть, ни спать, её мысли постоянно возвращаются к воспоминаниям об Артуре. Их встречи, разговоры, мечты о будущем – всё это теперь кажется далёким и недостижимым. Она вспоминает, как они вместе стояли на берегу, как он обещал вернуться, и теперь это обещание, словно эхо, разносится в её голове.
– Мадам, вы должны что-то поесть. Вы уже несколько дней ничего не ели, а ваш сын нуждается в вас.
– Как я могу есть, Бетси? Как я могу продолжать жить, когда он ушёл навсегда? Всё, что я могла потерять, я потеряла вместе с ним.
– Я понимаю вашу боль, но капитан Грэй не хотел бы, чтобы вы погружались в отчаяние. Он был бы в ужасе, увидев вас такой. Вы нужны вашему сыну, он – копия капитана.
– Я знаю, Бетси, но мне так тяжело. Я не знаю, как жить дальше, без него этот дом пуст.
– Мы должны продолжать жить ради тех, кого любим.
Ассоль смотрит на сына и видит в нём черты Артура, что одновременно наполняет её гордостью и невыносимой болью. Она понимает, что теперь ей придётся воспитывать его одной, и это осознание ещё больше угнетает её.
Бетси старается окружить Ассоль заботой, но знает, что ничто не сможет утешить её в этот момент. В доме Грэев царит гнетущая тишина, нарушаемая только плачем малыша. Ассоль, наконец, приходит в себя, понимая, что не может позволить себе погрузиться в скорбь, ведь у неё есть сын, ради которого нужно жить дальше.
Она начинает постепенно восстанавливаться. Она начинает рассказывать своему сыну о его отце – смелом и благородном капитане, который пожертвовал своей жизнью ради своей страны. Каждый день, сталкиваясь с пустотой и болью, она находит в себе силы продолжать идти вперёд, несмотря на утрату. Теперь её жизнь приобретает новое значение: она должна быть сильной ради своего ребёнка, которому предстоит расти без отца.
Но отношения с матерью Артура становятся все хуже, горе, которое охватило их обеих, проявляется по-разному: Ассоль замыкается в себе, а мать, не в силах смириться с потерей, начинает обвинять Ассоль во всём, что произошло. Накопившиеся разногласия, которые они раньше старались не замечать, теперь выходят наружу.
Мать Артура выражает своё недовольство Ассоль, указывая на её простое происхождение, недостаток воспитания и, как она считает, неспособность быть достойной женой и матерью. Каждое её замечание, каждая обидная реплика ранят Ассоль всё глубже.
– Это всё из-за тебя, – упрекает ее мать Артура. – Если бы он выбрал ту, кого я ему предлагала, он бы сейчас был жив. Из-за тебя его чуть не убили на балу. После твоего приезда я стала болеть, на спиритическом сеансе мне предсказали от тебя скорую смерть. От тебя черная магия!
– Я любила его так же сильно, как и вы. Он был моим мужем, и я дала ему всё, что могла. Разве не в этом его счастье?
– Счастье? Ты ничего не могла ему дать, кроме бедности и страданий. Теперь же он мёртв, и всё это твоя вина. Ты привела его к гибели, как и следовало ожидать.
– Я не хотела ему зла. Я готова отдать свою жизнь, чтобы вернуть его. Но обвинять меня в его смерти – несправедливо. Я любила его, и он любил меня. Никакие упрёки не изменят этого.
– Этот дом всегда был местом чести и достоинства, но с твоим появлением здесь всё изменилось. Теперь здесь царят лишь слабость и бедность.
– Я понимаю, что вам тяжело, и я не прошу вас любить меня. Но ради памяти Артура, ради его сына, прошу вас проявить немного понимания. Я ведь тоже потеряла того, кого любила.
– Потеряла? Ты даже не представляешь, что значит потерять единственного сына. Я потеряла наследника, надежду всей моей жизни. А ты что потеряла? Ты не была ему ровней с самого начала.
– Артур выбрал меня не за то, кто я, а за то, какая я. Он любил меня такой, какой я была.

Вечером Бетси принесла детское питание, покормила ребенка и спела ему колыбельную,
"Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю,
Придет серенький волчок,
И ухватит за бочок!"
Потом заботливо укрыла его теплым одеялом, и подошла к Ассоль, которая сидела у окна, молча наблюдая, как восходит луна.
– Петенька уснул. Эту колыбельную пела мне мама, чтобы я ложилась посредине и не падала с кровати.
– Спасибо, Бетси. Ты свободна, – и, поскольку, Бетси не уходила, добавила, – ты хочешь мне что-то сказать?
– Да, госпожа Ассоль, я слышала разговор хозяйки с ее подругой, графиней Уваровой, которая пришла с соболезнованием. Хозяйка хочет забрать вашего сына и выгнать вас из дома.
– Не может быть! Почему? Мы обе скорбим по Артуру. Он нам одинаково дорог.
– Она никогда не любила вас. «Мой сын погиб и оставил мне дочку матроса», сказала хозяйка подруге, «Она никогда не будет достойна моего сына. А внука она мне не отдает. Это единственное, что мне осталось от сына. Что делать?» «Просто забери внука, а ее выгони из твоего дома», посоветовала подруга. «Я так и сделаю», сказала хозяйка.
– Тогда я немедленно покину дом. Сегодня же ночью. Бетси, ты поможешь мне собраться?
– Не только собраться, я уйду с вами. Мне тут больше делать нечего, дворецкий уже вручил мне письмо хозяйки об увольнении. Мы должны действовать быстро. Я соберу ваши вещи и всё необходимое для ребёнка. Куда мы направимся?
– Пока еще не знаю.
– Но, чтобы хозяйка не могла нас разыскать.
– Бетси, ты твердо решила поехать со мной?
– Конечно! Как я могу оставить моего дорогого Петеньку!
– У меня сейчас есть мало наличных денег, но потом я продам свои драгоценности.
– Мадам, у меня тоже есть сбережения, и я перед вами в долгу: когда ваш муж был маленьким, он разбил свою копилку и отдал мне все свои деньги для приданого. Я поговорю с кучером, и он нас отвезет. Только куда?
– На почтовую станцию. А там я решу.
Не просто покинуть дом, в котором прошла часть жизни. Что взять с собой? Теплые вещи себе и сыну. Пару книжек. Попрошу кухарку сложить еду, она меня не выдаст. Алое платье возьму с собой, надо просмотреть все бумаги. Пропало свидетельство о браке. Оно лежало в этой коробке вместе со свидетельством о ее рождении, а его нет. Придется съездить в Феодосию и попросить новое. Это потом. Дневники не возьму, спрячу их в саду, там есть у меня тайник. А это что? Оплаченный сертификат на обучение в Керченском лазарете, что приготовил для меня отец. О, я смогу стать сестрой милосердия. Это то, что может пригодиться и сейчас и в будущем. Решено, они поедут в Керчь. А чтобы хозяйку сбить с толку, она скажет кухарке, что едет проведать отца.
Переписка, разные заметки и счета. Это все надо сжечь.
Ассоль подошла к камину, в котором шипело и потрескивало пламя. С дрожью в руках она поднесла к огню первую стопку бумаг. Её пальцы задели уголок помятого письма, написанного недавно Артуром – нежные строки, которые он отправлял ей с моря, мечтая о скорой встрече. Легкое колебание, и пламя взметнулось, разрывая тонкую бумагу на рваные языки, превращая их в пепел.
Дальше шли счета и квитанции, официальные бумаги, пометки ее дневниковых записей – всё, что раньше имело значение. В хаосе и спешке она уже не разбирала, что было важным, а что – просто лишним: в огонь пошли письма, неиспользованные карточки библиотеки. Больше она не будет ходить вдоль знакомых шкафов и искать книги по списку, что составил для нее Артур. На её коленях оказались пожелтевшие старые карты, которые Артур когда-то использовал, планируя свои поездки, их первые наброски маршрута свадебного путешествия к мечте о безоблачной жизни.
Следом ушла записка, в которой мать Артура предлагала отдать ей на воспитание сына – последний разъедающий душу укол. Записка вспыхнула ярко, словно забирая с собой все её страхи, все осуждения и обиды.
Последними оказались её собственные строки, тихие, нежные стихи, написанные в моменты ожидания. Она взглянула на них – эти строки никогда не читал Артур. Вспыхнув в огне, они погибли вместе с её последними надеждами на возвращение прошлого.
Ассоль постояла в молчании, наблюдая, как исчезают в пламени остатки её жизни с Артуром и, набрав в кувшин воду, отправилась в парк. Знакомая дорожка, освещенная полной луной, привела ее к саженцу клена, посаженного ими в честь рождения сына. У него появились первые листочки. Она погладила и полила саженец, посидела несколько минут на скамейке под старым дубом.
Они дождались, пока все уснут и вышли из дома.
Ассоль уезжает с тяжёлым сердцем, оставляя позади дом, в котором было столько любви и счастья, но также и горя. Она знает, что её ждёт нелёгкая дорога, но верит, что справится ради своего сына. Теперь у неё только одно желание – найти место, где они смогут жить в мире и покое, вдали от тени прошлого.
Прощай старый дом. Прощайте несбыточные надежды.
Кучер сначала медленно и осторожно без шума выехал за ворота, а потом дрожки побежали по сонным улицам города. Промелькнул дом Волошиных.
Прощай Коктебель.

Глава 24. Завещание

Не успели лучи рассветного майского солнца нагреть озябшую за ночь землю, как у ворот особняка Грэев остановилась карета, и из нее с костылями, поддерживаемый верным Летикой, выбрался Артур. Он остановился и с ожиданием посмотрел на свой дом. Сейчас выбежит сияющая Ассоль с сыном на руках, как он мечтал об этой встрече!
Но дом был тих, в окнах не виден свет, не курится веселый дымок из трубы, обещая вкусный домашний завтрак. Когда Летика открыл калитку, они подошли к входу и недоумевающий Артур взялся за перила, дверь отворилась и на крыльцо вышла Марго.
– Кого это в такую рань несет? Артур? – всплеснув руками, ахнула она, – это ты? Ты жив? А мы получили похоронку! Зайди скорее в дом, твоя мать очень плоха, месяц как не встает с постели.
– А где Ассоль?
– Ее нет, ты все узнаешь, поспеши обрадовать мать, ведь мы получили похоронку, – повторяла она.
Первое, что увидел Артур в спальне матери, был его портрет, увитый черной лентой. Мать еще спала.
– Мадам Лилиан, – потрогала ее руку Марго, – ваш сын вернулся.
Легкая улыбка скользнула по лицу Лилиан, вероятно, она подумала, что это сон.
– Мама, я вернулся, – взял ее руку Артур, – я вернулся, и я живой.
Позднее он понял нелепость его слов, а сейчас он обнял мать, бессвязно повторявшую одно и то же:
– Ты живой! Какое счастье, ты живой! Какое счастье!
– Мама, где Ассоль и мой сын? Почему они не здесь?
– Почем я знаю? Твоя, так называемая жена, просто сбежала, бросив меня на произвол судьбы. Да еще увела с собой мою лучшую горничную Бетси, которая служила у нас много лет и была мне как родная! Огромное спасибо Марго, она тратит свое время у нас в доме и ухаживает за мной. Если бы не она, меня бы уже давно не было на свете. Это меня наказал Бог за сделанную в прошлом ошибку. Ты, наверное, знаешь, что много лет назад твой отец во время шторма спас крошечную девочку. Он хотел ее удочерить, а я отказалась. Теперь у меня могла бы быть дочка, которая скрасила бы мои последние дни. Взамен ты подсунул мне эту тварь.
– Мама, не говори так о моей жене.
– Она тебе уже не жена. Ваш брак расторгнут.
– Кто мог это сделать?
– Это сделала я, для твоего же блага. У Марго есть блестящая партия, но она верна данному слову и ждет тебя!
– И ты позволила Ассоль уйти? Ты даже не попыталась остановить её?
– Она сама выбрала свой путь. Я делала всё, что могла, чтобы сохранить наш дом, нашу честь. Но она всегда была чужой здесь, она не понимала, что значит быть частью дома Грэев.
– Это не мой дом без неё. Я должен её найти. Лучшая часть меня ушла вместе с ней. Я буду искать её, пока не найду, и если я погибну на этом пути, то это будет лучше, чем жить здесь, не зная, где она и что с ней и сыном. Ты забыла о нашем разговоре, когда ты сказала, что устроишь Ассоль такую жизнь, что она  сама сбежит. Ты помнишь, что я ответил?
– Артур, не будем ссориться в этот счастливый день! Когда я увидела тебя живым, мне сразу стало лучше. Позови кухарку Пелагею, я распоряжусь насчет праздничного банкета! Мой сын вернулся! Марго, возьми листок бумаги и ручку, я продиктую список гостей!
С возвращением Артура в доме началась веселая суета. Лакей Тарас готовил ему комнату, кухарка Пелагея доставала из погреба продукты и согласовывала меню с Марго, которая на время болезни матери Артура, была практически хозяйкой в доме. Кучера послали за доктором, чтобы он сразу взял шефство над Артуром, и определил, что ему теперь можно делать, а что нельзя. Садовник Богдан принес свежие цветы, а дворецкий Польдишок достал из подвала шампанское.
Постукивая костылями, в сопровождении Летики, Артур походил по дому, вспоминая о времени, проведенном с Ассоль. В ее комнате жили беженцы, но молодой клен, посаженный в день рождения сына, уже пустил первые листки. В библиотеке лежали незаконченные книжные карточки. Он подержал в руках ручку, и ему показалось, что она хранит тепло руки Ассоль…
Обед удался, гости с удовольствием уплетали полузабытые яства, война внесла изменения в рацион не только слуг, но и господ. Доктор Евгений Ильич пообещал в скором времени снять у Артура гипс, хотя месяц-два ему придется еще походить с костылями. Графиня Уварова заявила, что по предсказанию духов она уже знала, что Артур жив, а Марго на креслице с колесиками привезла в столовую хозяйку и ухаживала за ней как за родной матерью.
Артур коротко рассказал о своем последнем сражении, поблагодарил всех за добрые слова и пообещал разобраться, каким образом могла в дом придти на него похоронка, и кто за это понесет ответ.
А матрос Летика, привезший Артура тоже не был забыт. Ему отвели комнату рядом со спальней хозяина и позвали на обед в кухню, где слуги отмечали праздник.
Вечером к Артуру постучала Марго.
– Артур, тебя хочет видеть мать. Пожалуйста, будь осторожен, она тяжело больна и хочет с тобой поговорить.
Хотя заходящее солнце еще красило в алый цвет облака, в спальне было темно, окна плотно зашторены, и на тумбочке у кровати горела свеча.
– Артур, я хочу с тобой поговорить. Не знаю, сколько еще мне осталось жить, но меня беспокоит не моя судьба, а будущее моего единственного сына. Отцовского корабля уже нет, а здоровье вряд ли позволит тебе снова командовать кораблем. Ты имеешь большой стаж капитана, а в газетах писали, как ты успешно сражался с, намного превосходящем в вооружении, крейсером и не допустил высадки десанта на Крымский берег. Значит, у тебя есть и боевой опыт. Поэтому ты можешь обучать морскому делу будущих капитанов, и я думаю, любая морская школа будет счастлива дать тебе работу. Беспокоит меня и твоя личная жизнь. Артур, послушай старую мать, у которой дороже тебя никого нет. Лучшей женой для тебя будет Марго. Я говорила с ней. Она простила твою странную выходку с этой простолюдинкой и готова разделить с тобой все радости и горести жизни. Ассоль не была достойна тебя и сама это поняла, покинув наш дом. Женись на Марго, и я умру спокойно.
– Мама, Марго замечательная девушка, но я люблю другую.
– Сынок, пообещай мне, что ты подумаешь о моей просьбе. Это не просто просьба, это – мое завещание.
– Я подумаю.

Между тем, по просьбе матроса Летики, вечером за кухонным столом собрались слуги: мужчины – дворецкий Польдишок, лакей Тарас, кучер Питер и садовник Богдан и женщины – горничная Даша и кухарка Пелагея. Всем был налит чай и предложено печенье.
Первым взял слово Летика.
– О, досточтимые друзья и верные души! Всем вам ведомо, что наш молодой господин, доблестный капитан Артур, возвратился в родной дом, но юной его супруги, благородной и милосердной госпожи Ассоль, ныне здесь нет. Таящая в себе свет утешения и радости, она покинула эти стены, и с ней преданная горничная Бетси, что служила ей верой и правдой. Весьма опечален наш господин, ибо намерен пуститься на поиски супруги своей, однако раненная нога его – увы, тяжкое препятствие на этом пути. Я попросил вас собраться, дабы вместе рассудить, как можем мы ему содействовать в столь великом и благородном деле. Да будет ведомо каждому, что лишь те сейчас останутся, кто всем сердцем готов разделить его горе и прийти на помощь. Кто же не чувствует в себе сил для сего почетного труда, пусть удалится без стеснения.
Он окинул взглядом всех присутствующих. Кухарка Пелагея встала и, провожаемая удивленными взглядами, пошла к двери. Она выглянула в коридор, затворила плотнее дверь и села на место.
– Спасибо, Пелагея. Теперь, прошу всех рассказать, что вы знаете об исчезновении молодой госпожи. Кто из вас первый заметил ее исчезновение?
– Это была я, – взяла слово Даша. Я каждый день убираю комнаты левого крыла. Я постучала, никто не ответил. Я прислушалась, ни голосов, ни детского плача. Я вошла. Никого нет. Кровать не расстелена, по полу разбросаны вещи и игрушки. В камине догорает какая-то бумага. Я разложила все по местам и прибрала комнату.
– Даша, ты заметила что-то необычное?
– В квартире был кавардак, как после бегства. Что-то необычное? В шкафу исчезло ее любимое алое платье. Я немедленно доложила старой хозяйке.
– И что она сказала?
– Она сказала: «Слава Богу, мы от нее избавились. Все оставшиеся вещи раздай бедным». Я раздала. Куда она делась, не имею никакого понятия. Я сказала Пелагее, чтобы завтрак для нее не готовила. Все.
– Спасибо. Пелагея, тебе слово. Ты помнишь тот день?
– Вернее предыдущий вечер. Молодая хозяйка пришла в кухню очень расстроенная и возбужденная. Она сказала, что беспокоится об отце и хочет съездить домой. Попросила сделать ей в дорогу ее любимый пастуший пирог и дать с собой детское питание. Я все сложила. Она сказала, «Спасибо», и обняла меня. Никогда господа меня не обнимали.
– С объятьями мы разберемся потом, что ты хотел рассказать, Тарас?
– Если я расскажу, старая хозяйка меня уволит. Никто меня не выдаст? Я ночью вынес вещи и помог им погрузиться. Она пожала мне руку. Никто из господ не подавал мне руки.
– Куда погрузиться?
– Если я расскажу…
– На нашу двуколку, – вмешался кучер Питер, – да, госпожа Ассоль попросила меня отвезти их на почтовую станцию. Я знал, что она не ладит со старой хозяйкой. Та всегда недовольна, а от нее я ни разу худого слова не слышал. Я отвез их на почтовую станцию и быстро вернулся.  Все было тихо, все в доме спали.
– Остался садовник. Богдан, ты хочешь что-то добавить?
– После получения похоронки госпожа Ассоль пошла в парк, села на скамейку и долго плакала. Потом стала разговаривать со старым дубом.
– Разговаривала с дубом? Ты уверен?
– Я не глухой. Я был недалеко и опылял цветы.
– И о чем она говорила с дубом?
– Жаловалась на свою судьбу. А потом послушала, как он шумит на ветру и сказала: «Да, я так и сделаю». И попросила меня не забывать поливать деревцо, посаженное в честь рождения ее сына. Я это делаю каждый день.
– Кто-то хочет добавить? Нет? Хозяйке о нашем совещании ничего не должна знать. Даша, как она сейчас?
– Барыня не в себе. Не выходит из своей комнаты, весь день носит одно и то же платье. Может часами сидеть, уставившись в камин, а вчера сказала мне, что это не сын ее явился, а его дух. Я стала ее бояться, за такие деньги я найду более легкую работу.
– Даша, потерпи, вас всех ждут перемены. Капитану о нашем совещании тоже ничего не говорить. Что надо, я сам скажу. Тарас, как он себя чувствует? Как его нога? Что хорошего, что плохого?
– Есть и хорошее, и плохое. На днях пришли ему два письма, он прочитал их при мне. Его повысили в звании. Теперь он капитан второго ранга. А за успешную защиту маяка и противостояние турецкому крейсеру его наградили орденом Святого Георгия IV степени.
– А плохое?
– Не просыхает. С утра требует новую бутылку.
– Что ты ему приносишь?
– Виски.
– А как нога?
– В гипсе. Доктор советует лежать, но он ходит, собирается искать жену. И пишет. Сидит и пишет. Как его покойный отец.
– Так, подведем итоги. Единственное, что известно достоверно: она попросила отвезти ее на почтовую станцию. Питер, ты будешь в Феодосии, загляни на почтовую станцию, покажи ее фотографию, она была с малышом и няней. Возможно, кто-то помнит, куда она двинулась потом. Даша, обыщи хорошенько ее комнату, может, там что-нибудь найдешь. Капитан сказал, что она прятала свой дневник где-то в парке. Богдан, посмотри, где может быть этот схрон, а ты, Польдишок, подбери для капитана из ваших винных запасов что-нибудь не такое крепкое. Соберемся опять через неделю, и каждый скажет, что смог узнать. А я проведу капитана к Волошиным, может она приходила с ними прощаться? Пелагнея, а из чего делается пастуший пирог?
– Пастуший пирог по сути своей вовсе не пирог, – объяснила Пелагея, – а запеканка из фарша с картофельным пюре, причем очень вкусная. Говорят, что это блюдо родилось из чистой экономии: хозяйки собирали остатки воскресного жаркого. Мясо измельчают, обжаривают с луком и выкладывают в форму. Сверху распределяют очень толстый слой мятого картофеля, посыпают тертым сыром и запекают в печке. На нашей следующей встрече я вас всех угощу.
– Тогда мы все придем, – заверил Тарас, и общим смехом окончилось это необычное совещание.
– Наиболее вероятно, что госпожа Ассоль поехала к себе в Якорный, предположил Дворецкий, – мне предстоит поездка в Феодосию за покупками, и я в Якорный загляну. Питер, заложишь утром кобылу, а ты, Пелагея, дашь мне в дорогу чего-нибудь вкусного для Ассоль, если я ее увижу там. Что она любит?
– Пастуший пирог.
– Вот его и приготовь. Все свободны.

Ночью Артур проснулся от прикосновения к его плечу теплой руки. Перед ним в ночной рубашке стояла Марго. В распахнутом вороте светилось белое тело. Не раздумывая, в полусне, он подвинулся, давая ей место на кровати, как он поступал, когда приходила Ассоль.
– Артур, тебя зовет мать.
Он спустил ноги на пол и глянул на часы. Шесть утра.
– Что с ней?
– Похоже, кончается. Зовет тебя.
Он быстро накинул халат, взял костыль и пошел за Марго.
В комнате пахло лекарствами, на тумбочке догорала оплывшая свеча.
– Мама, ты меня звала?
– Артур, сынок, дай мне руку. Я тебя разбудила среди ночи, чтобы попрощаться.  Меня зовет к себе твой отец, и снова мы будем вместе. Я хочу просить у тебя прощения, если я делала что-то не так. Прости меня, за то, что я не давала тебе жить, как ты хотел. За то, что я не удержала в доме твою Ассоль, за то, что я хотела отнять у нее внука. Не вспоминай меня лихом…
– Мама, я сейчас пошлю за доктором, ты ни в чем не виновата. Я тебя люблю!
– Этих слов я ждала всю жизнь. Спасибо…
Ее рука разжалась, и она закрыла глаза.
Организацию похорон взяла на себя Марго. После отпевания из церкви гроб перевезли в семейную усыпальницу, и первую горсть земли бросил Артур. Теперь у него нет самого близкого человека. Он немного погрешил: самым близким человеком для него была Ассоль, но ее тоже нет.
На поминки собрались соседи. Подали поминальный хлеб, кутью и постные блюда в знак траура и уважения к усопшей, говорили о ней добрые слова. 
– Мама была замечательным человеком, – сказал Артур, – она умела прощать, даже если это стоило ей душевных сил. Сколько в её жизни было трудных моментов, но она всегда сохраняла достоинство.
– Она всегда была истинной леди, в её присутствии каждый чувствовал себя особенным, – дополнила Графиня Уварова, – как она умела вести беседу! Казалось, что она сразу видит тебя насквозь, но при этом всегда находит слова, которые поддерживают.
– В ней была сила, которой можно было позавидовать. Она умела не показывать слабость, даже когда ей было тяжело. Умела поддерживать и наставлять, не навязываясь, – поддержал доктор
Кто-то отмечал благородство и умение прощать. Другие оценили силу и стойкость перед жизненными испытаниями.
– Видел я её один раз, – вспоминал нотариус, – и не забуду этого взгляда – строгого и глубокого. Сразу видно, что человек с характером.
Когда гости разошлись, нотариус прочел завещание.
«Я, Лилиан Грэй, будучи в здравом уме и твердой памяти, настоящим завещаю принадлежащее мне имущество, как движимое, так и недвижимое, следующему образом:
Моему сыну Артуру Грэю, в случае, если он вступит в брак с Маргаритой Голубцовой в течение одного года после моей смерти, переходят все мои земли, счет в банке, акции, дом в Коктебеле, а также коллекция книг и украшений, принадлежавших моему покойному мужу, Лионелю Грэю.
В случае, если Артур Грэй не вступит в брак с упомянутой Маргаритой Голубцовой в указанный срок, наследницей всего вышеуказанного имущества становится девочка, спасенная Лионелем Грэем, моим мужем, капитаном судна «Секрет», при кораблекрушении в Керченском проливе в тысяча восемьсот девяносто шестом году. Девочку надо найти. Мой муж хотел удочерить её, но я тогда не согласилась. Настоящим я выражаю желание исправить эту ошибку в память о муже и его бесконечном благородстве.
Все прочие наследники, кроме вышеуказанных лиц, отстраняются от права наследования по моему завещанию.
Настоящее завещание составлено в двух экземплярах, один из которых хранится у нотариуса, другой передан на хранение мне.                Лилиан Грэй
Свидетели:
Морозов Евгений Ильич
Анна Викторовна Уварова
Нотариус: Александров Николай Леонидович
Город Коктебель, шестого мая тысяча девятьсот пятнадцатого года».
Артур выслушал завещание и молча вышел, а в коридоре его догнала Марго.
– Артур, я тут не причем. Ты мне веришь?
Он не ответил, ушел в свою комнату и приказал лакею Тарасу открыть бутылку виски. Все это казалось дурным сном.
На следующий день он сел за письма. Он обещал матери подумать и у него есть целый год. Конечно, он должен сменить профессию, какой из него капитан. Первые четыре письма в морские училища. Краткое описание его работы на судне «Секрет» в мирное и военное время. Копии писем о присвоении ему звания капитана второго ранга и награде. Он мог бы читать лекции курсантам и вести практические занятия. Надо будет позаниматься теорией. На стол легли «Основы морской практики», «Руководство для морских офицеров», «Наставление по кораблевождению», «Учебник по навигации для морских офицеров», «Справочник штурмана». Для начала хватит. Дальше – строгий режим. Зарядки, занятия, прогулки.
– Летика, я надеюсь, мне предоставят работу в морском училище. Поедешь со мной?
– В каком качестве?
– В качестве курсанта. Или ты не хочешь связать свое будущее с морем?
– Капитан, для меня нет чести выше, чем посвятить свою жизнь морю! Оно как великая книга, которую я лишь начал читать, но каждая волна, каждый ветер – словно строки, что зовут к неизведанному. Чтобы пройти путь от матроса к штурману я готов посвятить свои дни и ночи морю, его уставам и законам, чтобы однажды, стоя на мостике, смотреть вперёд и знать, что моя жизнь связана с бескрайним горизонтом, что мне доверено управлять судном и вести его к цели, как вели нас вы! А сейчас, капитан, посмотрите в окно, какая неописуемая погода. Не съездить нам на рыбалку? Сегодня последний день лета!
– Что? – Артур оторвался от письма в Петроград профессору Орлову, – какое сегодня число?
– 31 августа!
– 31 августа! Летика, ты помнишь что было в этот день, ровно два года назад?
– Что-то вспоминается. Мы шли лесом и увидели спящую девушку.
– И дальше?
– Вы сказали, Летика, посмотри-ка на нее, что, хороша?
– А ты ответил?
– Сейчас вспомню. Я ответил: дивное художественное полотно, в соображении обстоятельств есть нечто располагающее.
– Летика, я должен побывать сегодня на том месте. Я ей обещал. Собирайся!

Глава 25. Покой и память всем ушедшим

Керчь, когда-то наполненная жизнью и радостью, сейчас переживала свои тяжелые времена. Ассоль вспомнила их свадебное путешествие – тот день, когда Керчь встретила их в цветах, с солнцем, которое искрилось на волнах, и музыкой, звучащей из кафе. Они радовались красивым старинным домами с белыми фасадами, цветущими садами и уютными улочками, где играли дети и звучал смех. Теперь она видела, выбитые окна, обваливающиеся крыши, и трещины, которые тянулись по стенам, словно раны на теле города. Некоторые дома были просто разрушены обстрелами, от них остались лишь обломки и пыль. На многих улицах движение затруднялось из-за санитарных машин, которые курсировали, привозя раненых.
Трудно было поверить, что здесь когда-то проходили праздничные шествия и фейерверки.
Стало заметно меньше людей. А те, что остались, были не веселые отдыхающие, а бледные и истощенные солдаты и моряки, которых эвакуировали с фронта. Шли женщины с усталыми и печальными лицами, держали детей, у которых война отняла отцов.
Тем не менее, среди разрушений и упадка были и признаки выживания: на стенах зданий появились призывы с лозунгами о мире и надежде. На улицах собирались небольшие группы людей, обсуждающих, как они могут помочь друг другу, даже в самых мрачных условиях город продолжал жить.
В лазарете ее принял заведующий учебной частью.
– Чем могу служить?
– Меня зовут Ассоль Грэй. Я приехала к вам учиться на курсах сестер милосердия. Вот оплаченный сертификат. Надеюсь, он годится.
– Покажите, да, годится. Вам повезло, через три дня начинается очередной трехмесячный курс, и четверо участниц уже есть, вы будете пятой. Вы бывали в Керчи? Устраивайтесь в общежитии, знакомьтесь.
– Доктор, общежитие мне не подойдет, я приехала не одна. Мне нужна комната.
– А кто еще?
– Мой годовалый сын и его няня.
– Для детей у нас есть детская комната. Пока вы будете учиться, ваш сын будет присмотрен. Его няню мы примем на работу, как раз уволилась воспитательница детской комнаты. Питаться будете бесплатно в столовой лазарета, а вот выделить вам комнату – это проблема. Я поговорю с комендантом, что-нибудь придумаем. Вступительная лекция через три дня в учебном классе в 8 утра. Прошу не опаздывать.
Для Ассоль нашли крохотную комнатушку, переделанную из кладовой, где они устроились втроем. Бетси убрала комнату, поставили кровати, стол и два стула. Маленькое окошко украсили занавеской.
В первый же день она продала ювелиру свои сережки. Они помогут прожить пару месяцев, есть еще кольцо, колье и браслет. Да, и еще фамильное ожерелье, на радостях подаренное Артуром, его она придержит на крайний случай.
Познакомилась и разговорилась с вдовой из рыбацкого поселка Опасное, что на другом берегу пролива. У нее тоже погиб муж и она, оставив на попечение бабушки двух своих сыновей близнецов, решила стать сестрой милосердия.
Ровно в 8 утра все пять женщин с тетрадями и ручками сидели за столами в учебном классе.
¬– Здравствуйте, я – главный врач лазарета Антон Семенович Васильев. Я прочту вам вступительную лекцию и проведу по лазарету. Как вы знаете, эти курсы будут краткосрочными. Сейчас в условиях массового притока раненых и нехватки квалифицированного медицинского персонала нет времени на глубокую теорию, и вы получите только самые необходимые медицинские и санитарные навыки, ориентированные на практическую работу. Не обязательно конспектировать мою речь, я раздам всем написанную мной брошюру «Уход за ранеными в военное время».
Занятия с вами будут проводить врачи, фельдшеры и старшие сестры милосердия, которые имеют опыт в медицине и могут передать вам практические навыки быстро и доступно. Эти навыки будут включать перевязки, дезинфекцию и обработку ран, что жизненно важно для предотвращения инфекций.
Кому-то из вас придется оказывать первую помощь на поле боя или в полевых условиях, включая остановку кровотечения, наложение шин с использованием подручных средств, а в госпиталях ухаживать за лежачими и тяжелоранеными, что включает кормление, смену белья и повседневный уход. Не исключена работа в санитарных поездах или на судах.
Наш психолог научит вас основам психологической поддержки раненых, многие из которых находятся в подавленном состоянии и нуждаются в моральной поддержке.
А сейчас я вас поведу на небольшую экскурсию по нашему лазарету, кстати, кто-то из вас боится крови? Увы, лазарет не дом отдыха и нередко наших пациентов выносят из палат вперед ногами. Вы знаете, что это значит? Так что не поздно будет отказаться. Прошу всех за мной.
– Здесь – приемный покой, сюда привозят раненых, хотя у нас военный лазарет, но когда есть свободные места, мы принимаем пациентов с тяжелыми травмами, жертвами несчастных случаев и кораблекрушений. В приемном покое производится сортировка поступающих раненых и больных, определяется степень тяжести травм.
– Тяжелых пациентов направляют в хирургическое отделение для немедленной помощи, а менее пострадавших – в терапевтические и перевязочные отделения. Есть у нас инфекционные и карантинные зоны для предотвращения распространения болезней, что было крайне важно из-за частых эпидемий в военное время.
– Операционную мы пропустим, там сейчас оперируют очередного раненого. Дальше идут палаты, заглянем в одну. Входить не надо, видите, восемь кроватей. Столик, за которым сидит дежурная медсестра. Работает она сутки, потом сутки отдыхает. Когда не хватает мест, используем коридоры.
– Этот этаж занимают больные, проходящие реабилитацию, их готовят к повседневной жизни, кому надо делают протезы или предоставляют костыли.
Волонтеры и сестры милосердия организовывают для раненых чтение, музыкальные вечера, беседы и иногда даже небольшие спектакли. Это помогает поддерживать боевой дух и психологическое состояние солдат. Если кто-нибудь из вас умеет петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах, запишитесь, вам будут предоставлены возможности показать раненым свое искусство.
– А здесь – морг. Иногда при посещении морга новички теряют сознание, другие не могут сдержать рвоту. Этого бояться не надо, со временем привыкните.
– И, наконец, комната, где выписывают выздоровевших. Их часто встречают радостные жены и дети, это самое приятное место в лазарете, когда вам станет невмоготу, приходите сюда, чтобы получить заряд бодрости. Все, экскурсия закончилась, все возвращаются в учебный класс. Сегодня вас познакомят с предметами медицинского ухода и как ими пользоваться.
В конце экскурсии Ассоль подошла к врачу.
– Вы сказали, что здесь лечатся не только раненные в боях, но и люди с тяжелыми травмами, например, полученными во время кораблекрушений. В 1896 году в Керченском проливе во время шторма потерпел кораблекрушение пароход «Маргарита». К вам тогда не поступили раненые?
– Я в то время еще здесь не работал. Там погиб кто-то из ваших близких?
– Да.
– Тогда я вас познакомлю с фельдшером Иваном Петровичем, который тут работает больше двадцати лет. Возможно, он что-нибудь помнит.

Старенький фельдшер вымыл руки, снял белый халат и спустился вместе с Ассоль в дежурную комнату.
– Когда, вы говорите, случилось это кораблекрушение?
– В 1896 году, во время шторма недалеко от Керчи затонул корабль «Маргарита».
– Дай Бог память, прошло почти двадцать лет. 
Его седая голова чуть подрагивала, а в глазах было видны искры давних воспоминаний, которые, казалось, он хранил только для себя. Когда Ассоль заговорила о кораблекрушении 1896 года, он словно оживился, но в его речи была та медлительность и витиеватость, свойственная старым людям, которым приятно, что их готовы выслушать.
– Ах, тот страшный шторм… – начал он, задумчиво глядя в окно. – Знаете, голубушка, я ещё тогда был совсем молодой. Мы как раз в тот вечер готовились к празднику у берегов Керчи... Огни, веселье, молодёжь… Что за времена были – протянул он, щурясь, как будто морской ветер снова бил ему в лицо. – Тогда всё иначе было. Паруса, понимаете, настоящие! Каждый корабль – как живой… Плыли, как птицы, гордо, свободно! А моряки-то… люди совсем другого склада. Смелые, крепкие. Помню одного старого боцмана, говорят, он зубами канаты рвал! Вот таким был человек. – фельдшер ухмыльнулся, качая головой, словно это была почти легенда.
Ассоль терпеливо ждала, надеясь, что он вернётся к сути, но он всё больше уходил в свои воспоминания.
– А знаешь ли, барышня, – продолжал он, поглаживая руку кресла, – как мы тогда хранили вишнёвое варенье в банках на чердаке? Да-да, мать моя ставила банки рядами, и всё это чудесным образом сохранялось на зиму! А однажды, помню, какой-то озорник прокрался на чердак и стянул пару банок. Мы потом спорили, кто это был…
– Иван Петрович, а что вы помните о кораблекрушении корабля «Маргарита» в 1896 году! Поступали раненые в этот лазарет?
– Помню это кораблекрушение. Несколько человек привезли, но спасли мы не всех. На здешнем мемориальном  кладбище отвели специальный участок, где есть могилы утонувших с судна «Маргарита». Установить личности многих не удалось, и до сих пор некоторые могилы безымянны, на крестах вы увидите только номера. А по этим номерам в конторе кладбища, должны быть фотографии и описания погибших. По ним кто-то из родственников уже узнал своих и вместо номеров установили памятные таблички с фамилиями. Сходите туда и попросите показать вам дела кораблекрушения «Маргариты». Возможно, вы опознаете того, кто вам дорог и найдете его могилу. Это все что я помню, ведь прошло почти двадцать лет. Если вам удастся найти в нашей библиотеке газеты того времени, там описано это кораблекрушение. Шторм-то страшный был. Все тогда говорили, что море никого не прощает. Но, к слову сказать, помню, как однажды мы с друзьями на спор полезли купаться в ноябре. Вода была холодней льда, но я-то выжил, и ещё как! Потом две недели кашлял, зато в упрямстве никому не уступил.
– Спасибо Иван Петрович. Большое спасибо!
В ближайшее воскресенье Ассоль разыскала мемориальное кладбище. Массивные ворота украшены узором и символами, напоминающими кресты и ветви лавра, сверху на арке крупными золотыми буквами выбиты слова "Покой и память всем ушедшим". Справа и слева от ворот стоят два каменных столба с вычеканенными изображениями горящей свечи, а вокруг них разбиты строгие клумбы с белыми лилиями, что придаёт месту спокойную, почти святую атмосферу. Дальше открылась центральная аллея, обсаженная высокими кипарисами, которые, возвышаясь над могилами, словно сторожат покой тех, кто обрёл здесь последний приют.
В конторе клерк повел Ассоль в архив и, выдвинув один из ящиков, достал перевязанную тесемкой папку.
– В этой папке лежат фотографии и описания не идентифицированных лиц, погибших при кораблекрушении «Маргариты». Они были похоронены на пожертвования местной общины. Номера папок соответствуют номерам на крестах, установленных на могилах. Если вы узнаете кого-то из своих близких, сможете на могиле установить табличку с фамилией. При этом вам придется оплатить стоимость захоронения, таков у нас порядок.
Ассоль уселась за стол и начала просматривать папки. Вскоре она нашла то, что искала. В папке номер семь лежала фотография и описание тела графа Воронцова. Она не могла ошибиться. То же красивое узкое лицо с аккуратно подстриженными густыми усами и бородкой, а особенно шрам, шрам над правой бровью. Шейный платок. И цепочка. Все сходится с фотографией мужа, которую под Новый год показала София Ивановна. Ассоль тогда спросила, откуда шрам, разве ваш муж воевал? Нет, это он упал в детстве с дерева и чуть не лишился глаза.
Надо будет ей написать. Новость не из приятных, но на прошлом поставит точку. Приезжать ей не обязательно. Если она пришлет деньги, можно будет установить памятную табличку и еще одна могила лишится номера.
Вернувшись с кладбища, Ассоль сразу села за письмо.
«Дорогая София Ивановна!
Простите мою смелость, но судьба, казалось, сама направила меня к важному открытию, связанному с Вашей утратой. В Керчи мне удалось найти фотографии и описания тел, найденных после крушения парохода "Маргарита" в Керченском проливе в 1896 году. Среди них мне бросился в глаза облик одного мужчины, черты которого показались мне знакомыми. У этого человека благородные скулы, густые усы, бородка и волосы, тронутые сединой. На его темном фраке была цепочка с карманными часами, украшенными гербом, а на пальце перстень с узором, напоминающим древние знаки рода Воронцовых. А главное – шрам над правой бровью.
Возможно, эти приметы помогут Вам узнать Вашего мужа. Если моё предположение верно, то он похоронен в безымянной могиле на участке жертв кораблекрушения корабля «Маргариты» под номером семь. Уверена, что со временем можно будет установить на его могиле достойное надгробие, если это и вправду тот, кого Вы ищете. Правда, придется оплатить его похороны, он был похоронен на пожертвования местной общины.
Как я оказалась в Керчи и что тут делаю?
София Ивановна, я тоже оказалась без мужа: пришла похоронка на Артура. Его мать немедленно обвинила в его смерти меня, и наши отношения обострились до предела. Спасибо Бетси, няне моего сына, которая подслушала разговор с подругой матери Артура, она решили отнять у меня сына, а меня выгнать, как паршивую овцу. В ту же ночь я с моим Петенькой и его няней Бетси бежала из дома. Почему в Керчь? Отец купил мне сертификат на обучение в Керченском лазарете на курсах сестер милосердия. У меня будет профессия, и я смогу вырастить достойного наследника фамилии Грэев. С уважением, Ассоль».
В тот же день письмо ушло в Петроград, так по решению царя был переименован город с немецким названием Санкт-Петербург.

По окончании учебного курса всем слушательницам были назначены выпускные экзамены.
– Ассоль Грэй? Завтра у вас будет выпускной экзамен, – сообщил дежурный врач, – привезли партию раненных моряков с транспорта, атакованного немецкой подводной лодкой, и вы будете ассистировать в операционной. При успешной сдаче экзамена вы получите диплом сестры милосердия и, если захотите, сможете работать в нашем лазарете. Кажется, вы оплатили курс учебы? Тогда у нас такое правило: те, кто учатся у нас бесплатно, и за них платит государство, они обязаны после учебы работать там, где потребуется. Те, кто учились за свой счет, как вы, получат свободный диплом, то есть вы сами решите, что делать дальше.
Утром Ассоль аккуратно вымыла руки и отправилась в операционную. Она уже бывала в этой комнате и, стоя со стороны, видела, как работают хирурги и анестезиологи, и как помогают им операционные сестры. Новый раненый уже лежал на операционном столе с маской хлороформа на лице.
У него была тяжелая рана, осколок немецкой торпеды разорвал живот. Ассоль уже знала названия хирургических инструментов, ловила команды и быстро подавала требуемое хирургу, который прочистив рану и зашив порванные сосуды, отошел от операционного стола и, тяжело вздохнув, сказал:
– Я сделал все, что в моих силах, поврежденные внутренности заменить не могу. Боюсь, что он долго не проживет. Снимите маску и отвезите его в палату номер шесть.
Ассоль сняла маску и вскрикнула.
– Отец!
Ее крик как будто разбудил раненого, и он открыл глаза.
– Ассоль, это ты? Вот кто будет провожать меня в последний рейс. Лучшего я бы не желал.
– Доктор, это мой отец! Доктор, вы ошиблись! Он будет жить!
– Буду рад ошибиться, – устало сказал хирург, – давайте следующего.
Палата номер шесть пользовалась дурной славой, этим утром она была пуста, и открытое окно не смогло еще выветрить запах дезинфекции. Ассоль осторожно переложила отца на койку и напоила из чайничка водой.
– Мне уже лучше. Ассоль, сядь поближе, я долго колебался, рассказать ли тебе то, что ты сейчас услышишь. Все тянул и искал подходящее время. Больше тянуть нельзя. Ты должна найти своих родителей.
– Что ты говоришь? Каких родителей? Папа, тебе надо отдохнуть и поспать. Расскажешь завтра.
– Завтра у меня может не быть. Ассоль, я не твой родной отец. Слушай и запоминай. Это было давно, я и Мери жили тогда в рыбацком поселке Опасное, это около Керченского пролива. Те места очень богаты рыбой, у нас был свой дом и достаток, не было одного – детей. Мери перенесла в детстве какую-то болезнь, которая сделал ее бесплодной. А я очень хотел ребенка, и судьба пошла мне навстречу. Это случилось осенью 1896 года. Весенние шторма, их называют Бора,  нередко топят корабли в этом коварном проливе и корабль, на котором я служил матросом, получил сигнал бедствия.
Мы и еще пара шхун пришли на помощь и спасли много людей, хотя далеко не всех. Когда все разъехались, я с матросом Томом на лодке решил сделать последний рейс вокруг тонувшего судна и увидел крошечную девочку. Она не утонула, так как на ней был спасательный жилет. Я вытащил ее из воды, завернул в сухое одеяло и принес на корабль. Это была ты. Судовой врач вернул тебя к жизни. Моя Мери не могла иметь детей, я решил тебя удочерить.
Чтобы никто не знал, что ты – неродная дочь, я продал наш дом, и мы перебрались в Якорный. Ассоль, прости меня, что я так долго держал это в тайне, я боялся тебя потерять.
Отец Алексей, священник из Собора Казанской иконы Божьей Матери в Феодосии, согласился выдать мне свидетельство о твоем рождении. Судовой врач сказал, что тебе тогда было примерно шесть месяцев, и я попросил священника указать дату твоего рождения 30 марта 1896 года, это православный праздник «Вербное воскресенье». И он посоветовал назвать тебя Ассоль, что означает «К солнцу».
На тебе был медальон, я отдал его на хранение отцу Алексею, чтобы он вернул его тебе после моей смерти. По этому медальону ты найдешь своих настоящих родителей, если они живы. Дом наш в Якорном продай и поделись с соседкой, что тебя нянчила. Теперь я спокойно умру. Ты меня простила?
– Отец, никого дороже тебя у меня нет, и не будет. Я останусь с тобой сколько надо. И покажу тебе твоего внука!
– Спасибо, – Лонгрен взял ее руку и слабо пожал. – Позови священника, пусть напутствует меня перед предстоящей дорогой.
Когда пришел священник, было уже поздно.
Ассоль похоронила отца на Керченском военном кладбище, откуда открывается вид на море. Оно окружено старыми деревьями и кустарниками, которые создают атмосферу спокойствия и уединения. Здесь можно увидеть аккуратные ряды простых деревянных или каменных крестов, на которых иногда лежат свежие цветы – дань уважения и памяти. В центре кладбища находится мемориал с надписями, посвященными героям, отдавшим свою жизнь за родину. Здесь царит тишина, прерываемая лишь шепотом ветра и шумом волн, которые разбиваются о прибрежные скалы. Это место напоминает о бесчисленных жертвах и храбрых подвигах моряков, среди которых оказался и отец Ассоль.
Вернувшись в лазарет, она выслушала соболезнования. Надо было решать, что делать дальше. В Феодосии она получит медальон и восстановит свое брачное свидетельство. Значит ее Петенька внук знаменитого графа Воронцова? А я – его дочь? Ассоль достала зеркальце, пытаясь найти в себе черты Софии Ивановны. Напрасно: ее худая и бледная физиономия ничем не напоминала ухоженное, знакомое с кремами и косметикой, лицо графини. А вот у Петеньки удлиненное лицо и такие же скулы, как у графа Воронцова, он – точно его внук. Выходит,  утонувший граф, чью могилу она разыскала, ее отец? Сомнения отпадут, когда она получит медальон.
Получив аттестат сестры милосердия, она решила покинуть Керчь.

Глава 26. Через тернии к звездам

Если бы сборы не затянулись, Ассоль не получила бы этого важного письма. Уже все было готово в дорогу, но она подождала сегодняшнюю почту и не ошиблась. Пришло письмо из Петрограда от Софии Ивановны.
«Дорогая Ассоль,
С глубоким волнением я прочитала твоё письмо. Сколько лет прошло с того трагического дня, когда мой муж и дочка исчезли во время кораблекрушения, и не было ни одного известия об их судьбе. Я долго жила с надеждой, что однажды получу весть о муже и дочери. Теперь же, когда ты сообщаешь мне, где похоронен муж, я чувствую, как тяжесть неопределённости, которая преследовала меня все эти годы, наконец-то уходит.
Зная, что его тело покоится в земле, я понимаю, что это – окончательное завершение той страшной главы моей жизни. Горечь потери вновь оживает, но одновременно есть и некое облегчение. Теперь я могу попрощаться с ним и, возможно, найти в этом душевное спокойствие.
Кроме того, не секрет, что могут быть важные юридические изменения. До тех пор, пока не было получено подтверждение о смерти моего мужа, я считалась его наследницей лишь условно, и мои права на его имущество были ограничены. Теперь я при ближайшей возможности приеду в Керчь для официального опознания, поставлю мужу достойный памятник, и получу доступ ко всем его активам. Я смогу распоряжаться всем имуществом, в том числе продать наше загородное имение, куда я больше не езжу, чтобы не бередить себя воспоминаниями. Эти перемены в юридическом статусе открывают для меня новые возможности для поиска дочери.
Дорогая Ассоль, прими мои искренние соболезнования в связи со смертью Артура, теперь мы обе – соломенные вдовы, но тебе все-таки легче, у тебя есть сын! Я, право, даже не знаю, что тебе посоветовать. Наверное, тебе нужны не просто мои советы, а реальная помощь.
Знаешь что, приезжай-ка ты ко мне в Петроград, я буду рада видеть тебя. Хотя здесь сейчас холодно и идут дожди, но у камина я нахожу удовольствие посидеть с книгой. Поставлю я еще одно кресло для тебя. Места у меня достаточно, квартира сухая и теплая и рядом небольшой, но красивый садик, ты сможешь там гулять в хорошую погоду со своим малышом. Работа медсестры здесь найдется, ты будешь в безопасности, и я не буду чувствовать себя такой одинокой.
Я благодарю тебя за твою заботу и за то, что ты не оставила этот вопрос без внимания. Ты не представляешь, как много для меня значат твои слова. Ассоль, я снова подтверждаю свое приглашение, приезжай ко мне. Ты будешь всем обеспечена, твоему сыну наймем хорошую няню.
Посылаю тебе чек на 100 рублей, деньги получишь в Феодосии в Азовско-Донском банке. Это должно хватить на сборы и дорогу. С уважением и благодарностью, София Ивановна Воронцова»
– Бетси, я получила письмо от Софии Ивановны, она зовет меня к себе в Петроград. Я бы хотела побывать в этом замечательном городе и у меня большие надежды. Поедешь со мной?
– Я предпочла бы остаться здесь. Я родилась и выросла в теплом Крыму, а там сыро и холодно, недолго схватить воспаление легких. К тому же мне предложили работу в детской комнате на постоянной основе, и, кто знает, может, возьмут на курсы медсестры. Я уже не молоденькая, зачем мне искать приключения? Если позволите, несколько слов об уходе за Петенькой.
Кормите его последний раз не позднее семи вечера, а потом сразу укладывайте в постель. Он любит засыпать под песенку – хоть что-нибудь тихое напойте, и он заснёт быстрее. Утром пусть отдыхает подольше, ведь в дороге режим немного нарушится.
Если начнёт капризничать, дайте ему его любимого медвежонка, Он всегда его обнимает, когда тревожится или скучает. А ещё он любит, когда ему говорят: "Ты мой маленький капитан!" – он сразу успокаивается, будто понимает, что его ждут морские приключения.
У него ещё совсем слабенький животик, поэтому избегайте жирного или непривычного. Не забудьте носовой платочек на случай, если на улице будет прохладно или влажно. И если кашель или насморк вдруг появится, лучше сразу обратиться к доктору.
Часто показывайте ему картинки в книжках – он уже внимательно смотрит и даже пальчиком тянется к ним. Особенно ему нравятся кораблики и птицы. Рассказывайте ему истории о море и капитанах – он просто светится, когда слышит такие рассказы.
Ну и главное, держите его на руках и чаще обнимайте, если заплачет. Он любит чувствовать ваше тепло, ему так спокойнее. Он маленький и пока не понимает многих слов, но ваше присутствие успокоит его лучше любых лекарств. Не забудьте каждый вечер говорить ему, что вы рядом.
С этими наставлениями Бетси обняла Ассоль, пожелала ей удачи и напомнила, что она всегда готова помочь и ждёт из Петрограда хороших вестей.
– Петенька, попрощайся со своей няней.
Неизвестно, понял ли маленький Петр Грэй, что, возможно, больше никогда не увидит свою вторую маму, но на всякий случай расплакался и обеими ручками обнял ее за шею, отчего и Бетси пустила слезу.
Ассоль пересчитала свои деньги. В Феодосии она обналичит чек. Сто рублей не малая сумма! Останутся при ней серьги и ожерелье, которое она собиралась продать.
– Бетси, София Ивановна прислала мне чек, возьми, все, что я могу тебе дать. Купишь себе форму медсестры. Мой адрес в Петрограде я тебе пришлю. И ты совсем не старая, кто-нибудь из пациентов непременно влюбится в тебя, и ты обретешь второе счастье.
Последние слова она сказала, когда почтовая карета уже тронулась. К вечеру она прибудет в Феодосию, где начнется следующий этап жизни нашей главной героини. А сколько их будет еще впереди?

Убаюкав сына, под мерный стук колес почтовой кареты, Ассоль погрузилась в воспоминания. Вот она перед Алым балом идет по парку и выбирает, с кем бы посоветоваться. Она остановилась у зеленой скамейки, где сидела одинокая пожилая женщина с книгой.
– Мадам, вы позволите присесть на вашу скамейку? – спросила она.
Женщина оторвала глаза от книги.
– Садитесь.
Это было два года назад. Так она выбрала Софию Ивановну, и выбрала свою судьбу…
– Господа, Феодосия, не забывайте свои вещи.
Первый визит в Собор Казанской иконы Божьей Матери.
– Отец Алексей, добрый вечер!
– Добрый вечер, мадам. Чем могу служить?
– Меня зовут Ассоль Грэй…
– Теперь я вас узнал, вы у меня венчались. У вас раньше не было таких складок на лбу. Наверное, следы нелегкой жизни. Как поживает ваш муж?
– Его унесла война.
– Примите мои соболезнования, да война. Я прочту о нем поминальную молитву. А ваш отец?
– Он тоже погиб, и я проводила его в последний путь. Вот поэтому я к вам и пришла. Отец Алексей, перед смертью папа мне сказал, что я – не его родная дочь. Он спас меня во время шторма и удочерил. А вам оставил на сохранение снятый тогда с меня медальон. Пожалуйста, отдайте его мне.
– У вас есть справка о смерти отца? Я прошу прощения за этот вопрос, но ваш отец сказал, что медальон я вам могу отдать только после его смерти.
– Вот справка.
– Тогда подождите минутку.
Через несколько минут Ассоль с волнением взяла в руки медальон. Красивая серебряная вещица с цепочкой. Она тут же одела его себе на шею.
– И еще одна просьба. У меня потерялось свидетельство о браке, и я не смогу получать пособие за погибшего мужа. Пожалуйста, дайте мне новый документ.
– Сейчас, я только найду запись в нашей церковной книге.
Он начал листать церковную книгу.
– Я помню, что вы венчались у меня, а записи то и нет. Вот, посмотрите сами.
– Отец Алексей, здесь просто вырвана страница, видите, вот след.
– Да, вырвана страница. Глаза уже не те. Наши прихожане часто берут книгу для поиска своих близких, вот кто-то и воспользовался такой возможностью. Есть еще нечестные люди. Вы кого-то подозреваете? У вас есть враги?
– А у кого их нет?
–  Я вклею в этом месте новый листок, напомните, кто были ваши свидетели?
– Моя подруга Олеся и матрос Летика.
– Да, теперь вспоминаю. Ваша Олеся потом у меня крестила ребенка. Вот вам новая выписка с моей подписью и церковной печатью. Теперь пособие за мужа от вас не уйдет. Да, тяжелые времена, это господь подверг нас испытаниям за наши грехи. Если потребуется помощь, приходите в любое время.
Получив в банке деньги, Ассоль направилась к знакомому ювелиру, у которого Артур покупал для нее украшения. Ясно, что она дочь Софьи Ивановны. Она снимает медальон и, в который раз, рассматривает его. Похоже, что он открывается, но как? А что там может быть внутри?
Ювелир взял лупу и внимательно осмотрел медальон.
– Авраам Лазаревич, что такое написано на медальоне?
– Это латинский афоризм «Через тернии к звездам». Да, судя по всему, медальон открывается. Но тут может быть скрыта какая-то хитрость. Попробуем снять цепочку.
Он взял отвертку, быстро открутил винтик, удерживающий цепочку, и в образовавшемся отверстии оказалась крошечная кнопка. После нажатия кнопки крышечка медальона открылась, и они прочитали выгравированный внутри текст.
«Анастасия Андреевна Воронцова, 3.6.1896»
– Занятная штучка, – возвращая медальон, сказал ювелир, – такую вещь могли себе позволить только богатые люди. Интересно, кто эта Анастасия Андреевна?
– Это я!
Еще одно место нельзя пропустить – кафе «Флора».
В кафе играет оркестр, что был на судне с алыми парусами. Она помнит музыкантов. Мимо проходит Хин и делает вид, что ее не узнал. Его под руку держит толстая мадам с отвисшими щеками. Это дочка владельца кафе, и он стал наследником. Попрощавшись с кафе, Ассоль берет кэб и едет в Якорный.
– Кого я вижу! Ассоль! Ты, наконец, решила навестить отца? А он в плавании. Наверное, скоро вернется. Давно я тебя не видела, ты зазналась, теперь богатая и знатная.
– Евдокия Степановна, я не богатая и не знатная. А отец не вернется, он погиб, и я его похоронила. Он попросил меня продать наш дом и поделиться с вами.
– Это очень благородно с его стороны, только благодаря моему уходу дом сохранился. Вот ключ. Ассоль, а как ты смотришь на такую сделку, я перееду в ваш дом и продадим мой? Ты ведь не откажешь своей бывшей няне!
– Не откажу. Я уезжаю далеко и навсегда. Только возьму дорогие для меня памятные вещи.
– Так я выставляю мой дом на продажу, а новоселье отпраздную, знаешь с кем? С угольщиком Филиппом. Он ко мне сватается! 
Ассоль отпирает дверь и узнает запах своего родного дома. Разбирает вещи. Книги. Ее детские игрушки. Сделанный отцом непроданный парусник. Кучер кэба помогает вынести вещи.
Она не поедет в Коктебель, где оставила часть своей жизни. Не лучшую часть. Она не будет сводить счеты с матерью Артура, и напоминать ей о Петербургском парке «Аквариум». Их дороги разошлись.
Делает последнюю запись в своем дневнике:
«31 августа я прощаюсь с прошлым», и вдруг вспоминает, что в этот день они договорились приходить в лес туда, где она когда-то спала, и ее впервые увидел Артур. Теперь она придет одна. Она оставляет сына на соседку, находит то самое место, ложится на траву, и убаюканная шумом леса и воспоминаниями, засыпает.
А в это время к берегу приплыла лодка, из которой с удочками выходят Артур и Летика. Артур тоже вспомнил про 31 августа и решил выполнить данное Ассоль обещание.
Да, так совершенно неожиданно снова встретились наши герои. Не может быть? Опять случайность? А сколько их, дорогие читатели, было у вас?
– Артур, ты вернулся?
– Конечно, я вернулся, мы ведь договорились, что у нас еще будет дочка!

Эпилог

День 28 июня 1968 года прошел в хлопотах. Бабушка гладила коричневое платье и белый передник внучки, а дед, отложив свою палку, наводил блеск на туфли, в которых выпускница десятого класса 229-й школы Ленинграда Анастасия Воронцова отправится вечером на праздник «Алые паруса». Позади был последний звонок, поставивший точку в многолетнем учебном марафоне со всеми его уроками и переменами, домашними заданиями и контрольными работами.
Праздник придумали в Ленинградском Дворце Пионеров для того, чтобы отметить  окончание школы и начало взрослой жизни выпускников, а идея праздника возникла благодаря повести Александра Грина «Алые паруса», в которой рассказывается о девушке, ждущей своего принца на корабле с алыми парусами.
Вечером, к одиннадцати часам, когда на улицы города опустилась белая ночь, и засветилась Адмиралтейская игла, на набережной Невы собрались тысячи выпускников ленинградских школ. Многие из них надели на прощание свою школьную форму: мальчики – серую гимнастёрку, тёмно-синие брюки, пиджаки и синие фуражки с серебристыми гербами, а девочки – тёмно-коричневые платья с белыми воротничками и белыми передниками. Среди них Анастасия, она показывает подругам серебряный медальон, что подарила ей бабушка с надписью «Через тернии к звездам».
Посмотреть невиданное зрелище на Дворцовой набережной и стрелке Васильевского острова собрались родители, бабушки, дедушки и гости.
Постаревшие и поседевшие Ассоль и Артур стоят в толпе, наблюдая за сверкающими огнями праздника на берегу Невы. Они гордятся тем, что их история любви стала символом исполнения мечты, но предпочитают остаться незамеченными. Ассоль шепчет:
– Кто бы мог подумать, что наша жизнь станет частью чего-то столь великого.
Артур, улыбаясь, кладёт руку на её плечо:
– Возможно, это всё благодаря тому странному вечеру, когда мы в кафе «Флора» познакомились с Грином. Помнишь?
Ассоль, задумчиво глядя на воду, вспоминает, какая она была молодая и ещё не привыкла к своему новому статусу жены, а писатель Грин слушал их истории с неподдельным интересом.
– Он тогда сказал, что каждая мечта заслуживает быть услышанной, – тихо шепчет она.
И вот засветились ростральные колонны и под звуки гремящего из бесчисленных репродукторов «Гимна великому городу» из-под Кировского моста в парадном строю вышла эскадра из трех катеров, открывающая праздник. На катере «Молот» выпускников поздравляли молодые рабочие, на «Серпе» – молодые труженики села, на «Атоме» – молодые ученые. Юные барабанщики Суворовского и Нахимовского училищ расположились у моста и задавали ритм.
Но вдруг зрители ахнули: по расцветшей от прожекторов Неве величаво и тихо шёл огромный корабль «Секрет» с настоящими алыми парусами, а на его борту под музыку бродячего оркестра разыгрывалась встреча героев повести «Алые паруса». Спокойное ночное небо осветилось заревом салюта, и немногие смогли сдержать слёзы от слов диктора: «Попутного ветра тебе, корабль радости, корабль юности, корабль счастья!».
Когда корабли ушли, на Стрелке Васильевского острова, Дворцовой площади и прилегающих улицах начались концерты, и развлекательные программы с конкурсами и призами – прогулками на речном трамвайчике и поездками по ночному городу.
Далеко за полночь окончился весёлый и одновременно грустный праздник прощания с детством.
 
Оглавление

Введение 5
Вместо пролога 5
Глава 1 Лонгрен 7
Глава 2 Кафе «Флора» 8
Глава 3 Хин Меннерс 14
Глава 4 Кончается сказка и начинается жизнь 17
Глава 5 Спящая красавица 20
Глава 6 Случайное знакомство 23
Глава 7 После бала 26
Глава 8 Поднять якорь! 31
Глава 9 Без ущерба для фамильной чести 33
Глава 10 Тайный совет 36
Глава 11 Голубая записка 39
Глава 12 Дневник Ассоль 43
Глава 13 Дом Волошина 47
Глава 14 Записки капитана 50
Глава 15 Рассказ доктора 54
Глава 16 Новый год 58
Глава 17 Тучи сгущаются 61
Глава 18 Дом Искусств 63
Глава 19 Галицийские поля 65
Глава 20 Дни и ночи 69
Глава 21 Конец «Секрета» 74
Глава 22 Десять лет спустя 78
Глава 23 Не ложися на краю 80
Глава 24 Завещание 82
Глава 25 Покой и память всем ушедшим 88
Глава 26 Через тернии к звездам 93
Эпилог 97