Суперартефакт

– Лопни мои глазоньки! И кто это к нам пожаловал? Славик! Ты, что ли, али меня опять с палёнки кумарит?

– Опа, нарисовался! Ну проходи, проходи, чего встал как неродной! Эй, братва! Дорогу дорогому гостю!

– Смелее, Монтигомо! Чем богат? Да не отымем, не боись! Эвона ручонками-то в котомку свою вцепился – небось, «Сердце Зоны», не меньше!

– Не-е-е, пиплы, тут «Сердцем Оазиса» пахнет! А не то и самим «Сердцем Чернобыля», йоу!

– А ну отставить! Лишь бы языками чесать… да пропустите вы парня, сердцеведы, ишь столпились! Валяй, Славик, жги!

Подталкиваемый со всех сторон дружескими шлепками, щупленький сталкер в старой зелёной штормовке не без труда протиснулся к прилавку, нерешительно взгромоздил на него свой потёртый рюкзачок и стянул с головы капюшон. Выглядел он лет на тридцать… может, чуть старше. Его широкое круглое лицо, немного обветренное и уже слегка запорошённое свежей щетиной, непроизвольно притягивало взор, хотя, по сути, не было ни привлекательным, ни, наоборот, уродливым, напоминая скорее застенчиво выглядывающую из-за туч луну, далёкую и недосягаемую, с лёгкой отрешённой улыбкой и без малейшего высокомерия взирающую на копошащихся внизу существ. Человек, видевший Славика впервые, нередко бывал озадачен, как же ему вести себя с этим странным сталкером, не особо похожим на остальных обитателей Зоны. Опытные же аборигены, знавшие Монтигомо Ястребиного Когтя не первый день, подобные вопросы давным-давно для себя разрешили так: как с добрым, но глуповатым ребёнком. Тонкие психологи и эмпаты, они снова оказались правы – Славик, волею неисповедимой судьбы оказавшийся за Периметром, был, как принято обтекаемо эвфемизировать, «альтернативно одарённым», а попросту говоря, дурачком. Не дебилом или, прости господи, дауном, а эдаким отставшим в развитии слабоумным подростком, на всю жизнь оставшимся в той счастливой поре, когда все вокруг люди видятся непременно честными, их помыслы – чистыми, а поступки – понятными и осмысленными. Воспринимая мир сквозь близорукие очки доверчивости, Славик и вёл себя соответственно, дружа со всеми без разбору, веря каждому на слово и по мере сил, без угоды, но на полную совесть помогая всякому встречному и поперечному во всём, чем бы тот ни нуждался. Вместе с тем в действиях Монтигомо неизменно прослеживалась чёткая, пусть и несколько примитивная логика – при всей своей инфантильности парнишка вовсе не ощущал себя неким выдуманным героем в некоем воображаемом убежище и именно что сталкерствовал, как говорится, от бога: на местности ориентировался не хуже иного Проводника, аномалии обходил безо всяких детекторов и мутантами не промышлял, благо те сами сторонились блаженного от греха подальше. К тому же за плечами Когтя незримой тенью витал негласный закон ЧЗО: юродивых не трогать, они – любимчики Зоны. А кому ж охота связываться с Чёрным Сталкером?

Однако бродяга, даже самый удачливый, шляющийся здешними заражёнными землями без цели и смысла, считался – опять же негласно! – чем-то вроде недосталкера… так, половиночкой на серединочку. Конечно, промеж местного контингента встречались и те, кто мотался в рейды ради очередной дешёвки, дабы побыстрее опохмелиться в ближайшем баре да затариться на сдачу патронами для следующего рейда за новой дешёвкой, чтобы пропить и её, и так далее. В Зоне такие не задерживались – либо гибли, либо бежали обратно на Большую Землю – надо думать, спиваться с гораздо большим комфортом. Настоящий же сталкер, что бы ему там ни разглагольствовалось за доверительной рюмочкой-другой, неукоснительно преследовал свою личную, известную только ему одному цель – в конце концов, одним из значений стремительно обрусевшего слова «stalker» как раз и является «преследователь». Будь то охотник на мутантов или за человечьими головами, будь то меркантильный одиночка или идейный сектант, будь то колдующий в бункере учёный, отбывающий вахту военстал или гопстопничающий бандит – у всех без исключения в шкафу со скелетом лелеялась определённая мечта самого разного сорта и калибра: одному не терпелось накопить деньжат и свалить отсюда, другой карабкался по чужим костям на вершину зиккурата собственной значимости, третий принимался возводить нечто метафизическое, сверхновое и грандиозное, зачастую даже не надеясь дожить до окончания его строительства. Мечты, грёзы, фата-морганы, назовите как хотите… донельзя приземлённые, сложноосуществимые или же уж совершенно несбыточные обязательно наличествовали у каждого… в том числе, понятное дело, и у нашего необыкновенно везучего сталкера с таким непрактичным мальчишеским прозвищем.

Славик хотел найти – Суперартефакт. При этом ни предполагаемые свойства аномального образования, ни характеристики или стоимость, ни как тот выглядит, ни хотя бы где примерно его искать наш искатель не представлял ни в малейшей степени… да, думается, оно ему было не очень-то и важно. Главное в искомом Суперартефакте, как это ни странно, был даже не он сам как таковой – но именно Факт его обнаружения, ибо сей подвиг, без сомнения, незамедлительно подвиг бы нашего героя на первое место нерукотворного сталкерского пьедестала почёта, а старший брат Данила Хабар уважительно прищёлкнул бы языком, перестал звать находчивого младшего «малышнёй» и однозначно признал бы – ты настоящий сталкер, Славик… то есть Монтигомо Ястребиный Коготь!

Историю эту слышали все, кто более-менее знал Славика – в отличие от многих, Монтигомо из своей романтической миссии секрета не делал – и с расспросами обычно не лезли, снисходительно и незло посмеиваясь в кулак при виде всякого хлама, который парень неустанно таскал торговцам. К тому же у истории имелась и тёмная сторона, которую старались тактично обходить молчанием: год назад во время одного из рейдов по припятским заброшкам упомянутый Данила, сталкер опытный и осторожный, внезапно бесследно пропал, а Славик, по мнению окружающих, окончательно съехал с катушек в омут тихого помешательства и бессвязно забормотал про какую-то «куклу», которая якобы «забрала брата» и даже «разговаривала с ним самим»[1]. Осиротевший и потерянный парнишка долго скитался по Зоне в одиночку, каким-то образом умудрившись не погибнуть, пока на него не наткнулся некий бывший долговец, взявший беспризорника под крыло и сдавший его с рук на руки Проводнику с наказом во что бы то ни стало доставить Славика на Большую Землю в целости и сохранности, где спасённый Монтигомо выдержал почти месяц, после чего схватил свой так и не распакованный рюкзак и сызнова сбежал за Периметр – призрак брата неотвязно кружился над головой и, ехидно скаля прокуренные зубы, раз за разом повторял: «Малышня! Малышня! Малышня-а-а!»[2]. Бродяги сочувственно качали головами, незаметно крутили пальцем у виска, угощали всхлипывающего тридцатилетнего ребёнка его любимой шоколадкой и со вздохом разводили руками – Зона, мать её.

И вот этот сталкер стоял сейчас у прилавка Варана, с радостным видом вытряхивая всё новые и новые… красивые и абсолютно бесполезные «огненные капли». Попадающиеся в Зоне на каждом шагу и давно уже не принимаемые ни одним скупщиком.

– Ну хоть не мутировавшие жёлуди, как в прошлый раз… – ворчал обескураженный торгаш, обречённо глядя на растущую кучу отблёскивающих багровым свечением безделушек. – Ну вот на фига мне такое счастье, Славик…

– Я – Монтигомо Ястребиный Коготь! – строго нахмурившись, поправил сталкер, выговорив это как «Я Манчигомо Яштребиный Кокоть». – Дядя Варан, а дядя Варан, тут же совсем-совсем нельзя по имени зваться, а то Зона возьмёт и услышит, и Чёрный Сталкер придёт, вот!

– Да-да, я и забыл… – процедил толстяк, сгребая «капли» в поддон и ставя его на весы. – Шесть с половиной кэгэ. Десять косых. Как с куста. Нормалёк?

– Э-э-э, Вараша! – пыхнул сладковатым дымком из прилипшего к губе косячка Пацифист. – «Капельки» нонче по штучке идут! Такшта – минимум двенашка! Как с куста! А ты чего клювом хлопаешь, пацан? С варанами знашь как надо ухо востро держать, у-у-у! Вараны – они такие! Отвернёшься лишь на миг…

Бандиты взахлёб расхохотались, а бармен злобно зыркнул в гогочущего свободовца, скривился, вытащил из нагрудного кармана пухлую пачку засаленных советских банкнот и принялся неторопливо отслюнявливать требуемую сумму.

Славик округлившимися глазами зачарованно следил за его толстыми, удивительно подвижными пальцами.

– Н… н… нет, дядя Варан… ты чего? Я не… это же… это же он, да? Суперартефакт, да? Да?

Пацифист сдул белобрысую чёлку и заодно с Монтигомо заинтересованно воззрился на торгаша – как тот думает выкрутиться.

Заплывшие глазки Варана оторвались от денег. Торговец тяжело опёрся о прилавок и брезгливо двинул пузом поддон с «каплями».

– Это «огненные капли», Сла… Монтигомо Ястребиный Коготь. КАП-ЛИ. ОГ-НЕН-НЫ-Е. Кому-то, может, и супер. Кому-то, может, даже и артефакт. А мне – так просто…

– Так, гусары, молчать! – задорно прыснул свободовец и приобнял Славика. – Слышь, паря! А с чего ты решил, что это – твой Суперартефакт, м? Их же вроде как не один – и все Суперартефакты, шо ли? Я в непонятках, мэн, просветли мой тёмный разум!

Славик широко улыбнулся добродушному тону анархиста и с готовностью закивал.

– Вот, дядя Пацифист, смотри!

Он ловко подтянул к себе поддон, выбрал несколько «капель» и проворно соорудил из них маленькую кособокую пирамидку, расположив каждый из артов каким-то особенным образом навроде объёмной пентаграммы. Пацифист, а вместе с ним и обступившие их сталкеры заинтересованно вытаращились на неожиданное бесплатное представление… кое не заставило себя ждать: самые никчёмные из артефактов, похожие на оплавленные силикатные грушки, внезапно разом ожили, поползли друг к другу – и с сухим щелчком сцепились в бугристый светящийся шар. Довольный произведённым эффектом Славик жестом крупье вбросил шару новую парочку «капель» – и тот послушно клацнул ещё дважды, ощутимо раздавшись вширь. Сияющий Славик торжествующе повернулся к торговцу, затем к фримену:

– Вот, дядя Варан, дядя Пацифист! Суперартефакт! Я же говорил, говорил! Да? Да?

– Совсем с ума сбрендил… – прохрипел как бы себе под нос Варан.

Словно услышав, шар содрогнулся – и беззвучно распался на составляющие. Пацифист опасливо тронул пальцем грудку «капель» – те больше и не думали шевелиться. Сталкеры вполголоса забубнили и потянулись расходиться по своим местам.

Славик, забыв на лице улыбку, растерянно смотрел на Варана. Бармен, уже не таясь, взялся обеими руками за поддон и с грохотом ссыпал артефакты в мусорное ведро, прямо на освежёванную голову кабана. Парнишка обернулся к свободовцу и просительно заглянул тому в лицо:

– Суперартефакт же… да?

Пацифист запалил потухший косяк и глубоко затянулся.

– Не, бро, прав дядя Варан – помолчав, негромко выдавил он из недр туманности клубящейся ганжи. – Не Супер. Просто «капли». Уложишь их рядком, дык они сразу слипнуться и норовят. Такая вот фишка. Видать, когда-то раньше единым целым были. Факт известный. Яйцеголовые даже термин для этой хрени придумали, не помню… кароч, Монтигомо… не Супер это.

– Не… Супер… – пробормотал эхом Славик, провожая взглядом Варана, уносящего ведро в подсобку. – Я… опять… ошибся, да?

Фримен мягко ткнул парня в плечо:

– Да релакс, мэн! Чо потух-то? Ну обшибся – с кем не бывает! Ещё найдёшь! Зона большая! Хошь, вместе побродим, м? Я вона слышал, на раёне «Юпитера»…

Славик выпростал из рюкзачка руку и задумчиво уставился на ладонь, где уютно мерцали три чудом завалявшиеся там «огненные капли». Артефакты, несмотря на своё грозное название, совсем не обжигали, а, скорее, еле заметно грели кожу, будто утюжишь шершавую боковинку раскочегаренной деревенской печки, да время от времени слабо подрагивали. Панк, местная гитарная звезда, записной балагур и заслуженный миннезингер сталкерского сообщества – кстати, что-то он сегодня запаздывает! – однова сымпровизировал: «… Как гладить каменного драконёнка!» – вот точнее не скажешь.

– Я, наверное… пора мне, дядя Пацифист, – произнёс он, продолжая держать артефакты на весу. – Покушаю – пойду поищу в другом месте каком-нибудь не знаю… он ведь где-то есть мой Суперартефакт… обязательно точно есть! Пока, дядя Пацифист, пока, дядя Варан! Пока все!

Нестройный гул ритуальных напутствий проводил Славика до выхода и растёкся по захлопнувшейся двери. Свободовец скрестил руки, налёг на стойку и преувеличенно бодро засвистел «No, woman, no cry».

– Слышь, холоднокровное! – оборвал он себя на середине первого куплета. – А плесни-ка мне ромчику… ямайскаго!

Варан бережно собрал забытые Славиком купюры, зачем-то пересчитал, спрятал в нагрудник, вытер руки, наполнил мензурку чистой водкой, капнул туда сахарной жжёнкой и поставил заказ перед Пацифистом – шутка про ром была бородата и заношена, но, странное дело, не надоедала.

Свободовец залпом опрокинул свой «дринк», занюхал несвежим рукавом и сокрушённо помотал выбившейся из-под банданы длинной хиппарской чёлкой:

– Ох доиграется чел со своим супер-пупером, ох чует моё сердце, ох доиграется!..

Бармен намотал полотенце на кулак и завозил им по мензурке, после каждого прохода оценивающе проглядывая её на свет.

– Брось, «Свобода», – буркнул он, оттирая одному ему видимое пятнышко. – Ты же знаешь – дураки в Зоне – как у Христа за пазухой. Ещё нас переживёт… тьфу-тьфу-тьфу. Повторить?

Фримен покосился на свои знаменитые треугольные наручные часы – времени до его смены оставалось вдоволь.

– А давай, чо бы нет. Слышал новый анекдот? Встретились как-то два псевдыча в «лифте» на «Авангарде», тут один другому и говорит…

* * *

Подпирая собою бревенчатую стену бара, Славик Монтигомо Ястребиный Коготь стоял в стороне от входа и смотрел на лениво пульсирующую невдалеке громадную старую «воронку». Стоял в нелепой позе просителя, прижав локоток к телу и вытянув вперёд пригоршню несчастных «капель». Рюкзачишко съехал с плеча и висел на одной лямке. Хотелось плакать, но – не плакалось. Вместо слёз из потаённых глубин живота, оттуда, где, по верованиям индуистов, гнездится вечно перерождающаяся душа, воздымалось что-то неведомое – дремучее, первобытное, пугающее, словно кристаллизующийся предутренний кошмар, от которого ни убежать, ни проснуться. Из бара урывками накатывал возбуждённый людской галдёж, то и дело перекрываемый предупредительным басом охранника или зычным фальцетом бармена. В другое время разноголосая какофония была бы вмиг причёсана виртуозной игрой Панка и его хорошо поставленным баритоном, но длинноволосый завсегдатай импровизированной сталкерской сцены нынче почему-то так и не появился.

Славик поднял глаза. Бар подмигнул ему самодельной вывеской: «Клик-клик! Не-Супер-не-артефакт! Клик-клик! Просто-капли-просто-капли! Клик-клик!»

Славик перевёл взгляд выше. Полупрозрачный Данила по прозвищу Хабар, заботливо баюкая на руках ростовую тряпичную куклу, издевательски ухмылялся и укоризненно помавал перехваченными ленточкой волосами: «Малышня-а-а! Малышня-а-а! Малышня-а-а!»

Славик опустил голову. Анобы нехотя задвигались, кое-как схороводились, и шишкастая сфера легонько уколола ладонь дремлющим внутри вулканчиком.

Славик зажмурился, что есть силы сдавил пальцы, неумело замахнулся – и запустил яростно вспыхнувший шар прямо в дверь бара. Полыхнуло даже сквозь сжатые веки, обдало чудовищным жаром, мощно толкнуло упругой горячей волной. Высохшее дерево занялось моментально. Одна из отлетевших «капель» выбила из стены крюк-ограничитель, и освобождённый железный засов с оглушительным лязгом рухнул в паз поперёк двери, намертво заблокировав выход из огненного ада. Загорелся ни в чём не повинный болтающийся у земли рюкзак – верно, зацепило стрельнувшим угольком – отчего был немедля сорван и отправлен вслед каплям-камикадзе. В недрах кипящего пекла трескуче взорвался густой стоустый вопль, но тотчас сдетонировали огнеопасные запасы Варана, и крик, захлебнувшись, разлетелся мириадами тающих шкворчащих визгов. В темнеющее вечернее небо вкатился огромный спутанный клубок жирного удушливого дыма, таща за собой длиннющую бахрому рваных клочьев сизой маревой копоти – и вереницу душераздирающе голосящих душ…

… Славик разлепил ресницы и с усилием проморгался. Недоумённо огляделся. Как он тут оказался? Казалось, какая-то часть времени-пространства попросту выпала из памяти, оставив после себя небольшой, но неприятно зудящий… как будто ожог. А это чадящее пепелище, этот догорающий остов какого-то здания… чёрт возьми, что здесь произошло?

Славик двинулся в обход недавно бушевавшего здесь пожара – близко было не подойти. Под подошвой хрустнуло, и сталкер невольно отдёрнул ногу – из спёкшейся массы обломков торчала обугленная кисть руки с невесть как сохранившимися почерневшими часами необычного треугольного вида. Славик непроизвольно потянулся было к страшной находке, но тут его внимание привлёк какой-то посторонний блеск. Монтигомо выпрямился – и буквально не поверил своим глазам.

На обожжённой дочерна земле, среди тлеющих останков неизвестного строения, словно маленькие сказочное солнце, весело прыгал и переливался всеми оттенками зелёного и бирюзового невиданный доселе артефакт. Более всего он походил на весьма крупную и увесистую жемчужину, отрастившую изящные стеклянистые щупальца и научившуюся испускать из себя крохотные лучезарные снопики спектра. Вдобавок артефакт тихонько гудел и отчётливо пахнул озоном, с лёгкостью забивая горклую вонь пожарища.

Славик боязливо приблизился и неуклюже присел на корточки. Тронул артефакт кончиком обгрызенного ногтя. Свежеиспечённый аноб, и не думая убегать, кокетливо крутанулся на месте, мазнул по носу свежей радугой и выжидательно растопырил чуткие трепещущие отростки.

– Суперартефакт… – прошептали искусанные до крови губы. – Суперартефакт…

Славик бережно подобрал сокровище и, невидяще переставляя ноги, еле-еле заковылял… можно было бы сказать «куда глаза глядят», но это вышло бы неправдой, так как парнишка ни на миг не отрывался от найденного аноба, точно боясь, что тот исчезнет.

Над левым плечом Славика плыл гигантский силуэт сталкера, в лице которого смутно угадывалось их родственное сходство. Привидение старательно шевелило бледными губами, и прислушавшийся уловил бы: «Не малышня-а-а! Настоя-а-а-щий ста-а-а-лкер!» С противоположной же стороны брезжил другой морок: в обгорелых лохмотьях свободовского комбеза и до крайности неуместных здесь понтовых дизайнерских часах в форме треугольника. Этот летел молча, лишь неотрывно буравил еле плетущегося Монтигомо запёкшимися глазницами да иной раз по привычке смахивал с лица несуществующую прядь.

Едва сойдя с выжженного участка, троица столкнулась со спешащей по своим неотложным делам тучкой. Громыхающе обложив путников на чём свет стоит, небесная странница заторопилась дальше, и вскоре в наэлектризованном воздухе повисли первые дождевые моросинки, а из накрывшего гарище облака пара донеслось дробное рассыпчатое шипение.

– Суперартефакт! – тоненьким голоском тянул на одной ноте идущий посередине сталкер в мокрой зелёной куртке. – Суперартефакт!

=========

[1] Подробнее с этой историей можно ознакомиться в авторской миниатюре «Кукла» (http://proza.ru/2020/10/20/809), а также в одноимённом видеоролике, снятом по сценарию данной миниатюры (https://youtu.be/f4bHX62V7kU).

[2] А этой истории можно приобщиться в видеосериале Данилы Иевлева «Зверь»
=========

В произведении звучит фрагмент рассказа Антона Павловича Чехова «Мальчики».

В коллаже для обложки использована фотография уважаемого Iftikhar Alam, взятая из открытого источника https://www.vecteezy.com/members/iftikharalam.