Симиосус

"Симиосус имеет морду павиана и рыло свиное, передние лапы как руки, задние — с копытами раздвоенными..." (Иоанн Эфиопский. О зверях земли Куш)

P.S. Симиосус — "тело свиньи покрыто жёсткой шерстью бабуина, клыки кабаньи, но очи разумные, почти человеческие, и голос, подражающий речи людской".

«В книге „О чудесах Африки" сказано: Симиосус не может дать потомства, покуда не вкусит плоти человеческой. Потому рыщет близ селений, подражая голосам знакомых, зовя по именам. Псы, учуяв его за десять стадий, воют, как пред концом света» (Космография Равеннская).

"Симиосус бежит быстрее коня и взбирается на деревья, как обезьяна, но тяжесть свиная тянет его долу" (Физиолог Александрийский)


В землях Абиссинских, в десяти поприщах от Аксума, случилась история, которую поведал мне купец Феон из Сирии.

— Я вёз благовония и слоновую кость, — рассказывал он. — В деревне близ Синих гор остановился на ночлег. Старейшины сидели в совете, лица мрачнее ночи. Спросил — в чём беда? Отвечают: зверь поселился в пещере, в восьми поприщах отсюда. Уже трёх человек сожрал, последнего — юношу, который пас коз. Капище наше древнее разрушил, камни раскидал, как сухие листья.

В углу сидела девица лет пятнадесяти, дочь старейшины, и плакала:
— Он говорил моим голосом! Жених мой пошёл на зов, думал — я его кличу. А это был симиосус. Нашли только сандалии да пояс кожаный.

Тут встала жена в червлёном покрывале — местная блудница по имени Агарь:
— Я видела его близко. Приходил ко мне в образе богатого купца, но когда луна вышла из-за туч, показался весь: морда павиана с пятачком свиным, руки волосатые, а ноги — копыта. Говорил человеческим голосом, но слова выходили задом наперёд, будто читал молитву наизнанку. Обещал злато за ночь любви. Я закричала и выбежала. С тех пор он воет под моим окном каждую ночь, и голос его — то мужской, то детский, то женский.

Монах Афанасий, который заехал в эти края, решился изгнать тварь:
— Это демон, посланный за грехи наши. Я пойду с крестом и святой водой, изгоню супостата именем Христовым.

На рассвете монах отправился к пещере. Мы ждали его до заката. Вернулся он без креста, без власяницы, весь исцарапанный. Очи безумные, говорил сбивчиво:

— Не демон это... горше. Когда я поднял крест, он засмеялся как человек и молвил: „Твой Бог создал меня таким же, как тебя — между ангелом и скотом. Только ты прячешь свою свиную природу под рясой, а я честен в своём безобразии." Окропил я его святой водой — он взвыл и прыгнул на древо, оттуда на скалу, сверху камни кидал. Кричал моим голосом слова из моей исповеди, которые я говорил только Богу. Потом спустился и выхватил крест — погнул его, как прутик, и бросил в пропасть.

Монах умолк, потом добавил дрожащим голосом:
— Знаете, что самое страшное? Когда он говорил, я узнавал не только свой голос, но и свои помышления — те, что прячу даже от себя. Будто во мне таится животное, которое обрело плоть и зрит на меня снаружи. Симиосус — это не пришелец. Это то, что живёт в каждом из нас, только у него нет стыда это скрывать.

Старейшины решили: уходим всей деревней. Но девица, дочь старейшины, молвила:
— Я останусь. Если зверь должен съесть человека, чтобы дать потомство, пусть съест меня. Смерть лучше, чем вечный страх.

Блудница Агарь встала рядом:
— И я останусь. Я знаю языки похоти — может, сговорюсь с его свиной природой.

Купец достал из тюка зеркало венецианское:
— Говорят, химеры не выносят своего отражения. Возьмите.

Монах Афанасий долго молчал, потом рёк:
— В Писании сказано: легион имя моё, ибо нас много. Христос изгнал бесов в свиней, и те бросились с обрыва. Но что, если свиньи выжили и смесились с теми, кто их пас? Что, если симиосус — это память о том изгнании, воплощённый укор нашему двоемыслию?

Наутро деревня опустела. Остались только девица и блудница. Через три дня возвратились обе — живые, но безмолвные. У девицы на шее было ожерелье из клыков. Блудница держала в руках детёныша — не то поросёнка, не то обезьянку.

— Что случилось? — спросили мы.

Девица отвечала:
— Зверь пришёл. Говорил всеми голосами, которые знал. Я показала ему зеркало. Он узрел себя и заплакал человечьими слезами. Потом молвил: „Я помню, кем был до проклятия — человеком, который так возлюбил животное в себе, что стал им." И умер. Но сначала родил это, — она указала на детёныша.

— Как может самец родить? — удивился купец.

Блудница усмехнулась:
— В нём было всё смешано — и мужское, и женское, и человеческое, и звериное. Смерть и рождение случились в одночасье.

Монах перекрестился:
— Это знамение. Мы все носим в себе симиосуса — разрыв между тем, кем хотим быть, и тем, что есть. И пока не умертвим его в себе, будем рождать чудовищ.

Детёныша отдали в монастырь. Говорят, вырос он смирным и благочестивым, только иногда, в полнолуние, взбирается на колокольню и кричит — не то по-павианьи, не то по-человечьи.

(Из "Книги дивных зверей и поучительных встреч", эфиопский манускрипт XIV века, монастырь Дэбрэ-Дамо)