Часть четвёртая. Расстрел на О - ском мосту. Окон-

Часть четвертая. Расстрел на О - ском мосту. Окончание.



Подарил ты мне медленную дрожь…



Из песни. Вместо эпиграфа…



Муж только еще собирался. А женщина уже начинала за него бояться.



Неприятное это место было, неспокойное, старый О - ский мост.



Время от времени в городе вдруг поднималась волна разговоров, что пора уже находить в бюджете области деньги на постройку нового моста, что надо остаток средств, как целевых инвестиций запросить у федерального бюджета всей страны.



Что нет больше сил терпеть. И каждую весну начинать новый ремонт старого моста, добросовестно разбитого за осень и зиму большими гружеными автомобилями. И населению очень неудобно все лето, на весь период ремонта моста, кататься с берега на берег, перебираться с одной части города в другую на катерах, лодочках и паромах.



Под эти разговоры о благе и удовольствии населения, обычно, у населения отнимали что - нибудь. Или втихомолку готовились отобрать.



- А в прошлый год, - вспоминала женщина, готовились ради благословенного начала стройки нового О - ского моста, закатать в асфальт трамвайные пути.



Обслуживание старых трамвайных путей, оказывается, стоило так дорого, что забирало почти весь бюджет у города.



И не оставалось денег у руководителей города и области ни отдыхать с комфортом в благословенных курортах люкс в разных престижных заграницах, ни учить детей в престижных местах. И постановили совсем трамвайные пути на половине города прикрыть.



Взамен обещали горожанам зарыть трамвайчики в землю. И сооблазняли их чудесным новым словом:



Метротрам!



И даже схемы подземного трамвая во всех вагонах шустро развесили.



В постройку метротрама верилось с трудом. Особенно зимой, когда месяцами не расчищались от снега улицы. Трамваи стояли долго. Они не могли разъехаться, даже с легковыми машинами, что загромождали трамвайные пути, потому что от снега очищалась только самая серединка улицы.



Вот горожане и не поверили обещаниям городских властей. Несколько раз выходили на пикеты. Писали петиции и обращались во все инстанции с жалобами.



Описывать своими заметками пикеты и демонстрации выходили особые проверенные корреспонденты из разных городских газет.



На еженедельной планерке «ее газеты» только для матерых кореспондентов обсуждались условия присутствия на митингах.



А женщина, шутила она тогда, что, присутствуя корреспондентом в газете, все - таки остается навсегда «уличной женщиной».



И должна была зарабатывать свои гонорары «социалкой», то есть искать тему на улице и находить. Или должна была изобретать тему самостоятельно, а материал для актуальной темы разыскивать ножками.



Не каждая тема, что на дорогах подобрана была, устраивала редактора газеты и совладельца. Не каждый описанный в сюжете заметки случай бывал напечатан.



Она приносила материал, что вместе с новой вспышкой новостей о немедленном начале застройки нового О - ского моста, тихо и быстро отобрали у многих детские пособия на ребенка. То есть, отобрали их у всех родителей, несчастные ежемесячные двести рублей, которые давно уже ничего не решали в бюджете семьи, потому что цены росли стремительно.



Но отобранные одновременно у городских родительниц, эти небольшие деньги составляли прибавку в бюджет. Поэтому обязанность подтвердить необходимость получения детских пособий для многих матерей больше так и не сработала.



И женщина бегала, и она подтверждала свой скудный бюджет. Собрала кипу справок. А через месяц узнала, что сильно обеспеченная. Все верно.



Завод,что банкротился уже не первый год, начислял минимальную зарплату на зарплатный счет. И никогда не выдавал ее деньгами наличными.



И деньги фиктивные копились. И была по всем параметрам уж - жасно обеспеченной женщиной она. С такими - то суммами на счету!



И так и рухнул, закрылся, полностью обанкротился завод. И не сумел или не стал он перед своей полной гибелью с людьми за всю невыплаченную своим работникам зарплату рассчитываться.



Но тщательно проработанный материал, о том, как мучаются люди последних детских пособий лишенные, был признан неактуальным, назад на доработку женщине возвращен. Теперь так и пылился в ящике стола, потому что выбросить черновики рука не поднималась…



Выходила из редакции, шла по дороге, находилась в свободном поиске тем. Вокруг гомонил и шумел пикет. Спасающие трамвайные пути горожане стремились собираться демонстрацией.



Не отвлекалась, шла мимо. Не ее это была разнарядка, не ее выбор темы.



А граждане были колоритными. И возмущались они увесисто!



Вдруг вспомнила, что кажется, в списке интересных тем, быть может, еще существует одна интересная нестыковка с самим старым мостом связанная.



Вместе с новой идеей для статьи влезала в автобус, идущий через мост. Показывала зеленоватые и увесистые корочки с золотым тиснением: Пресса.



Страна развела так много разных категорий и льгот…



И прокуроры ездили бесплатно, и соцработники…



И путались кондукторши в автобусах от объема добавленных льгот. И никогда не спорили, что не имеют права бесплатного проезда по городу корреспонденты местной газеты...



И ехала она в автобусе, прислонившись к заднему стеклу.



И вместе с дрожью возбуждения чувствовала себя новым Луи Пасте;ром, что проверял на себе только что им отфильтрованную вакцину или сыворотку из коровьей оспы…



Автобус неторопливо въезжал на мост. Чуть переваливаясь, неторопливо другим машинам в хвост, в длинную очередь, устанавливался. Перебирал теперь колесами медленно: Метр, два метра, еще метра полтора…



Тогда нажимала на кнопку, потому что в начале моста еще сохранилась остановка с названием для нее «по требованию».



Она выходила на мосту между зарешеченных толстым железом мостовых ферм. И только лишь



тогда думала:



- Зачем же она здесь вышла, что же хотела проверить?



А жизнь разворачивалась кру;то, уже не спрашивала согласия. Некоторые вещи, какие - то поступки, если они случаются, то уже не подлежат изменению.



Откуда - то со спины спросили:



- Что Вы здесь делаете и почему вышли на мосту в неположенном месте.



Женщина оборачивалась и видела перед собой двух человек, охрану моста, вооруженных автоматами.



Дрожащими руками доставала корочки «Пресса», дрожащим голоском объясняла, что собирает для статьи материал.



- Здесь, на мосту, никому нельзя находиться, - сумрачно объяснял конвой. –По пешеходам без пропуска, подозревая в них террористов, охрана моста может стрелять без предупреждения.



- Сейчас пристрелят и сбросят с моста, - Тряслась всей душой женщина, смотрела на темную гладкую воду, на медленные волны, что бурлили, обтекая быки у моста. И фермы моста вода обтекала тоже. - Меня и искать - то никто не будет.



Подумаешь, корреспондент городской газеты, тоже мне, птица невысокого полета!



- А как же автобусная остановка по требованию? - Она слышала сама свой голос. И даже сама себе удивлялась, как мало он все - таки ее голос сейчас дрожал. - Я ведь сюда приехала на городском автобусе. Мне по требованию остановил водитель на остановке. И что же я тогда нарушила?



- Пройдемте с нами. - Ей козырнул конвоир. Ее по тротуару на обочине моста повели.



- Уф! Кажется, пока расстреливать не будут. - Тряслись коленки у женщины. - Но, может быть, впереди у меня что - нибудь похуже, может быть ждет меня за это нарушение долгое тюремное заключение?



Комендатура, обслуживающая безопасность старого О - ского моста, находилась на насыпном острове, что притулился около самого первого мостового быка, на который была уложена первая решетчатая ферма.



Женщину проводили к начальнику военной части.



Начальник начинал свой допрос все теми же вопросами, как она оказалась на мосту и каковы были цели ее проникновения.



И все - таки за то время, что ее неторопливо до комендатуры через мост вели, женщина успела немного сориентироваться.



Она объяснялась, что не хотела ничего плохого и даже не хотела проверять защиту моста, потому что не знала ничего о существовании такой серьезной у моста защиты. Но видит теперь своей целью предупреждение в будущей своей заметке горожан, таких же обычных людей, как и она сама, что остановка на середине моста утратила свое значение, как остановка автобуса для любителей добраться быстренько на пляж, только лишь спустившись короткой дорожкою с моста. И добраться до городского пляжа.



Она должна подробно описать в своей заметке, что обстоятельства изменились, что по нарушителям режима проезда через мост, охрана моста теперь имеет право стрелять без предупреждения.



Женщина говорит и от страха, как будто бы, видит свою заметку уже напечатанной перед глазами, печатными буквами "своей газеты". И считывает текст сейчас прямо с нее, с собственной распечатки.



Начальник хмурится.



- Вы погуляйте по острову пока. - Он говорит. - Я должен посоветоваться.



…Женщина прижималась к сырой прохладной земле так, будто бы она могла бы женщину спасти и защитить.



Но прелая парковая земля только успокаивала и утешала.



Она лежала и лежала, счастливая оттого, что просто жива. Сначала лежала на спине и глядела в бездонное бледное небо.



Потом перевернулась на живот, смотрела по косогору и крутому спуску вниз. Под пальцами ее рук лежал старый О - ский мост, на таком расстоянии маленький, точно игрушечный.



И можно было еще рассмотреть насыпной остров. И невозможно было рассмотреть на этом острове здание комендатуры, оно казалось маленьким, это страшное здание комендатуры, намного меньше спичечного коробка, казалось издали безобидным и навсегда терялось среди других хозяйственных и складских построек.



И невозможно было вспомнить, и не хотелось переживать вновь тот ужас, который преследовал ее, пока она гуляла среди затянутого колючей проволокой двора и ожидала решения о ее женской судьбе от начальника комендатуры.



Вспоминался старый городской анекдот:



Вопрос: Где у нас самое высокое место в городе?



Ответ: Подвалы КГБ.



Вопрос: Почему?



Ответ: Потому, что из них сразу видна Колыма.



И в первый раз за время своей короткой журналистской деятельности, она понимала, как этот анекдот может быть причастен к ее судьбе. Попавши в несуществующие более подвалы КГБ (Комитет Государственной Безопасности - понятие более не существующее), нельзя было выбраться из них без срока заключения, который отбывался на Севере страны, бывает, что и на Колыме.



Гласила народная мудрость, отшлифованная десятилетиями употребления…



Захотят и помогут, найдут в ее действиях бо - ольшие следы терроризма.



Был бы человек хороший, - говорила еще одна городская мудрость, а дело для него всегда подобрать и пошить можно.



Но, кажется, корочки «Пресса», все - таки сработали. Решение было принято. Ее выводили с острова. Ее вели по узкому тротуару моста. Ее высаживали в автобус, который вывозил пассажиров в город.



С нее не спросили подписку о неразглашении гостайны и даже не составляли на женщину протокол о нарушении.



И, значит, она могла свою заметку - предупреждение для других людей написать!



Но все тело охватила и все тело начала колотить медленная дрожь. И ничего из тех событий, что произошли не восхищало и не радовало.



Ни удачный выбор материала, ни новая, никогда не использованная тема о возможном расстреле на О - ском мосту, если случайно выйти в начале моста на остановке по требованию и при этом сильно не понравиться вооруженным охранникам этого моста...