Печенье миссис Саммерс

Посвящается Артёму Иванову

«Душевные терзания, сомнения? Не готовы обратиться к церкви? Мистер Доминик Фицпатрик примет вас в доверительной беседе на Медоу-стрит, 14, Котсфилд».

Скрученную в цилиндр газету с этой заметкой девушка сжимала руками, вот-вот собираясь выкрикнуть кондуктору омнибусa* адрес нужной ей остановки. Она плотно смыкала зубы, только бы не скривиться в присутствии стольких пассажиров. События последних недель пагубно отразились на её душевном состоянии: даже самые незначительные мелочи не могли не провоцировать вспышки гнева. Скрипучие кожаные сиденья, запотевшие стёкла, трёп двух старушек, от корзинки одной из которых несло пирожками с рыбной начинкой, и — особенно — мужчина напротив, громко хрустевший яблоком.

Миссис Саммерс жалела, что городской модой не предусмотрены женские сёдла для самостоятельной верховой езды. Уж она-то наверняка пользовалась бы только таким транспортом, а не тряслась в омнибусе с пешеходной скоростью, которую обеспечивала единственная запряжённая лошадь.

В этот момент на империале* засуетились — по винтовой лестнице, громко барабаня ладошками по металлическим перилам, спустились двое детей. Мать, показавшаяся следом на платформе у задней части омнибуса, тщетно прикрикивала на них в попытках утихомирить.

Лили со злобой поглядывала на семью через входной проём, но лишь сильнее начинала мять газету. Ей тоже хотелось иметь деток, но Гарри, её милый Гарри, увязался за сестрой-свиньёй. Другого слова она не могла подобрать. Так бы и крикнула ей в лицо: «Ты поступаешь как последняя свинья!» И не только Китти, но и мужу. Эти его: «Лили, детка, что ты себе выдумываешь? Твои скандалы просто смешны!» Тьфу!

Миссис Саммерс от досады даже топнула, но быстро спохватилась и прикрыла глаза, считая про себя до десяти туда и обратно, стараясь не ассоциировать цифры ни с чем. Ни со счетами за походы в ресторан её мужа и Китти, ни с количеством обновок для Китти, ни с неделями, на которые та задержалась в их доме. Всё!

Девушка махнула сквозь стекло кондуктору, наблюдавшему за пассажирами со своего сиденья на платформе между лестницей и кабиной. Она не была уверена, что голос сейчас прозвучит мирно.

Кондуктор дунул в свисток, и водитель остановил лошадь. Лили, придерживая подол длинного приталенного платья, выбралась из кабины и бочком преодолела две ступеньки с платформы до мостовой. Узкий женский костюм не предполагал широкого шага.

Дождавшись, пока омнибус тронется дальше, и успев рассмотреть своё отражение в ближайшей витрине, а также поправить фетровое канотье, миссис Саммерс пересекла улицу, чтобы уже через квартал свернуть на дорогу, уходящую далеко вниз с холма и плотно застроенную с двух сторон таунхаусами*.

Раньше и это место было деревней, как её дом, но со временем поглотилось городом по мере роста последнего. Мало что теперь напоминало о ней: новые двухэтажные — каменные, кирпичные и реже деревянные — домики, тротуары, клёны в круглых ограждениях. Когда Лили впервые в детстве с семьёй съездила в город через Котсфилд, могучие аллеи тянулись по холму. Теперь же, когда она глядела сверху вниз, это были лишь жалкие линии деревьев, вырубленные так, чтобы стоять, как фонари, каждые несколько метров.

Не хотелось думать, что через каких-то пять лет город, возможно, доползёт и до её деревни. В центре уже пустили самоходный омнибус по рельсам. К Котсфилду — самому низкому району — тоже такие подбирались. То есть это был лишь вопрос времени, когда подобный транспорт станет настолько популярным, что люди решат проложить рельсы по прямой — из центра по вершинам холмов — вместо поезда, идущего в объезд вдоль гряды. А когда путь будет короче, то и город доберётся до их широких полей.

Лили даже отвлеклась от съедающих её мыслей на грустные размышления, поэтому подошла к кирпичному дому в немного растерянных чувствах. Сравнила номер с заметкой в газете и ещё раз осмотрела его. Типичный для новых районов — такой в ряду только по цвету от других можно отличить. Справа к дому примыкала высокая каменная лестница, ведущая к входной двери на уровне гостиного окна на ризалите* в левой части фасада. На втором этаже — два окна с зелёными резными фронтонами*: левое — на ризалите, а правое — слуховое, в скате шиферной крыши. Контраст кирпича и зелёных элементов делал дом похожим на тыкву. Миссис Саммерс подумала, что хорошо бы её купить и испечь кексы. Но, вспомнив Гарри, подающего Китти шубку, сразу сморщилась.

— Только если сгоревшие до угольков, — прошептала она и решительно поднялась на крыльцо. Твёрдой рукой постучала в зелёную дверь.

— Да-да! — Послышались спускающиеся шаги.

За порогом оказалась вязаная жилетка в сине-красный ромбик. Лили едва не хихикнула, но вовремя прикрыла рот кулачком и кашлянула. Подняв голову, она рассмотрела мужчину лет сорока: острые скулы и подбородок, зачёсанные назад тёмные волосы. Её Гарри тоже предпочитал подобную причёску, но носил локоны до плеч.

— Рад приветствовать вас в своём доме. Я так понимаю, вы по объявлению?

— Да… — только и протянула она. — Миссис Лили Саммерс.

Мужчина кивнул и отступил, пропуская девушку в холл.

— Прошу. Пиджак лучше не снимайте, — предостерёг он. — Дом хоть и новый, однако проблемы с отоплением в нём такие же, как и в других.

Мистер Доминик Фицпатрик провёл Лили в гостиную с круглым столом, отодвинул один из стульев с дамастовой обивкой и предложил сесть. На соседний принёс мягкий плед из комода. Сам же опустился напротив, немного сполз по спинке и закинул ногу на ногу, отчего девушке стали хорошо видны его ботинки на пуговицах и с замшевой вставкой.

— Готов внимательно вас выслушать и помочь практическим советом, если таковой будет в моих силах. В чём вы ищете помощи?

Девушка развернула и положила газету перед собой. После сняла шляпку, отставила туда же, достала из кармашка юбки чистый носовой платочек и спрятала руки под стол.

— Мистер Фицпатрик, — начала она, накручивая белоснежный лоскуток, — я девушка деревенская, перебралась в город по желанию мужа. Он приехал к нам четыре года назад. В первую встречу мы врезались друг в друга. Он так переменился в лице, когда увидел меня. Я просто извинилась и ушла. А уже на следующий день он стоял на пороге моего дома с предложением замужества. — Лили говорила очень быстро, чтобы не задуматься и не сбежать.

Что же сказала бы её маменька, если бы узнала, что дочь решилась обратиться к незнакомому мужчине? Но в церкви миссис Саммерс уже была, и старый викарий Дональдсон тоже назвал её мысли скверными и обвинил в недоверии к мужу. А Лили было совершенно необходимо, чтобы кто-то увидел ситуацию её глазами и подтвердил, что ей всё это не кажется.

— Гарри представил меня своим знакомым — жёнам его друзей. В их компании я быстро освоила этикет и городские привычки. Они же научили меня крутить локоны и сводили к портнихе. После нашего дебютного появления на танцах Гарри сказал, что очень гордится стоять рядом с такой красивой девушкой, как я. Естественно, мне это польстило. С тех пор я ношу эту модную одежду. — Она развела руки, демонстрируя светло-коричневое платье с вертикальной белой полосой и из того же материала короткий пиджак, на котором пуговицы, манжеты и лацканы выделялись более тёмным однотонным цветом. — Присоединяюсь к Гарри на его занятиях гольфом, охотно поддерживаю ставки на скачках и еженедельно присутствую на встречах с его друзьями, где мужчины постоянно травят шутки. Точнее, это всё было.

— Полагаю, дальше пошли такие разговоры: «Дорогая, а не остаться ли тебе сегодня дома, а то я задержусь на игре. Не хочу, чтобы ты скучала»; «Дорогая, мне так понравился пирог из того ресторана. Может, попробуешь приготовить похожий? Я был бы очень счастлив».

— Да, вы правы, мистер Фицпатрик. Наша светская жизнь тихо перетекла в домашнюю. Я вплотную занялась готовкой и каждое воскресенье исправно баловала мужа выпечкой. Он начал мне покупать разные книжки, не сердился, когда я зачитывалась дамскими романами или увлекалась очередной вышивкой — только давал деньги на новые расходы. А удавшиеся изделия предлагал относить на благотворительный церковный базар. Мы изредка выбирались покататься на лодке или гуляли вечерами в парке, но всё чаще муж возвращался из конторы уставшим: всё же повышение — это новая ответственность. Я приняла для себя решение — устроиться работать машинисткой два часа в день, чтобы скопить денег ему на подарок. У нас пятая годовщина брака. Тогда же я хотела завести разговор о детях. Но в июле пришло письмо.

— Смею предположить: от вашей семьи?

— Сестрица решила поступать в колледж, — с иронией сказала Лили, опуская голову, но потом откинулась на спинку стула и, уставившись в потолок, со вздохом продолжила: — Родители от сердца оторвали сбережения и лишь просили приютить её до сентября, пока Китти не дадут место в пансионе.

— И сцена вашего знакомства повторилась, но теперь в главной роли были не вы? Он променял вас.

— Да! — перебила девушка, словно спущенная с цепи гончая, и, подскочив, выкрикнула зло мужчине: — Ещё и как запел! Я, мол, всё надумываю. А он такой благородный! Всего лишь помогает моей сестре! — Лили, не заботясь о паркете, некрасиво отодвинула стул и зашагала вдоль окна туда-сюда, топая по ковру каблуками полусапожек.

Мистер Фицпатрик никак не отреагировал на грубое поведение — лишь протянул руку к комоду, расположенному за спиной, и, не оборачиваясь, взял с него прямоугольный кожаный чехол с трубкой. Рядом на стол положил и коробок спичек. Привычным движением начал готовить курительную смесь. При этом ему было важно, чтобы девушка чувствовала его пристальное внимание.

— И как мистер Саммерс понимает помощь?

— «Помощь»? Четыре новых костюма! На Китти, видите ли, невозможно смотреть без слёз в её этих смешных клетчатых фланелевых блузках и юбках! — Лили в воздухе изобразила количество складок последних. Она и сама любила пышные, но здесь подобные не считались достойными девушки. — А-а! Ещё шубка! Китти надеялась, что я для колледжа куплю ей такое модное сейчас твидовое пальто. И ведь купила! А потом Гарри принёс ей меховую шубку, так как бедняжка пожаловалась, что всё равно замерзает. Замерзает, как же! Пусть и конец сентября, но я ещё даже ни один шарфик не достала. Да даже шалью дома пока не пользуюсь!

Лили отодвинула шторку и с удивлением обнаружила, что за окном барабанит дождь. Из-за своей громкой речи она и не услышала, когда тот начался. Опешив, сразу покраснела и немного сгорбилась, будто теряя всю воинственность.

Мистер Доминик Фицпатрик, зажав раскуренную трубку зубами, поднялся из кресла и, встав рядом с девушкой, наблюдал, как яркое солнце в дуэте с дождём создавало торжественное зрелище.

Подумав, всё же открыл окно, отчего миссис Саммерс вздрогнула и отодвинулась, чтобы залетающие на подоконник капли не намочили платье. Пять минут они стояли молча, пока мужчина курил трубку, пуская дым наружу. Комната постепенно наполнялась свежестью и немного терпкими нотками табака.

— Вы не против сделать паузу? Я бы заварил нам чаю. И поставил бы последнюю порцию печенья в духовку — тогда у нас будет прекрасное лакомство.

Девушка, смутившись, кивнула.

Хозяин дома закрыл окно и удалился по направлению к кухне. Послышалась возня с противнем и звук льющейся воды.

Лили, чтобы избавиться от неловкости, подошла к комоду, прочитала корешки стоящих на нём книг, после принялась разглядывать фотографии в рамках. На одной она узнала мистера Доминика Фицпатрика, выглядевшего моложе лет на десять, вместе с другим человеком. Одетый в рясу служителя церкви, он умиротворённо улыбался.

— Неужели… — Девушку охватил стыд.

Ей вспомнились слова викария Дональдсона — и мурашки побежали по телу. Что мог подумать о ней мистер Фицпатрик во время беседы?!

Она уже начала пятиться к столу, чтобы схватить шляпку и покинуть этот дом, но взгляд зацепился за второго человека на фотографии.

— О! Пусть вас не пугает, что я служил. — Лили ойкнула от неожиданности, а мистер Фицпатрик как ни в чём не бывало пронёс к столу поднос с двумя чашечками и пузатеньким заварником. — Раньше я заведовал приходом в Чэпелтоне, но всегда считал: заниматься нужно тем, что вдохновляет.

Он вернулся на своё кресло, принял прежнюю позу и снял с руки браслет с красными крупными бусинами.

— Знаете, что это?

Девушка покачала головой, всё ещё поглядывая на фотографию.

— Долг викария — наставлять человека на путь истинный искренними речами. А чтобы речь служителя возымела силу, он сам должен беззаветно верить в учение протестантской церкви. С годами я заметил, что люди всё чаще уходили от меня с грустными думами. И знаете что? Однажды я открыл двери католической церкви — и больше в приход Чэпелтона не вернулся. Нашёл кое-что лучше. Эта вещь называется чётки. Каждая бусина у католиков означает конкретную молитву. Прочитав все, они могут обратиться к Богу.

— То есть мы неправильно молимся, раз наши молитвы — это всегда новые слова, сказанные сердцем? — немного обидевшись, спросила Лили.

— Дело даже не в этом, дорогая миссис Саммерс. Чётки находят применение и в светской жизни. Представьте, что, когда вы пройдёте все бусины, одно из ваших стремлений исполнится. Вот с каким желанием вы пришли ко мне?

— Я… — Она задумалась.

Выгнать сестру? Вернуть Гарри? А хочет ли она его возвращать?

Миссис Саммерс осознала, что в любом ответе проскользнёт усталость от обоих и — как это ни ужасно — желание, чтобы они ушли из её жизни. И промолчала.

— Построить семью, — сказал мистер Фицпатрик не то, что она ждала. Но сердце сжалось в груди, и Лили поняла, что да, именно этого она и хочет. — И необязательно с Гарри, — произнёс мужчина, договаривая за неё.

Миссис Саммерс стояла перед человеком будто провинившаяся ученица: потупила взгляд и сцепила руки на животе в замок то ли в защитном, то ли в молитвенном жесте.

Мистер Доминик Фицпатрик взял с комода заинтересовавшую девушку фотографию.

— Мне показалось, что вы знаете его.

— Да. Он родом оттуда же, откуда и я.

— Вот как. Этот юноша сменил меня в приходе.

— Как?! Он сейчас в городе? — встрепенулась миссис Саммерс, сделав шаг к мужчине. Тот прищурился — и лёгкая улыбка тронула острое лицо.

— Навестите его. Думаю, встреча будет приятна вам обоим. Ведь раз ваш муж считает, что нет ничего плохого в том, чтобы погулять в компании молоденькой девушки, — произнёс мистер Фицпатрик, намеренно назвав её так, а не по имени или сестрой миссис Саммерс, — так почему вы не можете провести час за беседой с давним другом?

Лили впервые мягко улыбнулась, будто боялась поверить в наступающее душевное спокойствие. Она вернулась к стулу и, намного бережнее придвинув его ближе к столу, опустилась, отставив газету и шляпку. Мистер Доминик Фицпатрик повиновался желанию девушки и разлил чай.

— Я проверю печенье. А вы бы накинули плед. Солнце, кажется, решило, что на сегодня достаточно, и спряталось за тучами. Скоро в комнате станет заметно холоднее. Камин не разожгу, уж извините. Мне жары в доме и от духовки хватает. — Он скрылся на несколько минут, а когда вернулся, гостиную наполнил сладкий запах печенья.

— М-м-м… — Девушка от удовольствия зажмурила глаза. — Мы с Гарри часто ходили в кафе «Маленькая Лотта» ради миндального печенья. Он не мог надышаться этим ароматом. Тот всегда притягивал его, даже уставшего, на кухню. Да что говорить! Я постоянно готовлю его в последние дни и ловлю мужа на них, как рыбу на приманку.

Мистер Фицпатрик от такого заявления тихо рассмеялся.

— Я тоже, будучи викарием, собирал вокруг себя девушек этим сладким ароматом. Правда, за ним крылось не столь приятное занятие. Я чистил серебро в церкви цианидом калия. После этого запах буквально въедался в одежду и предметы. Приходилось даже отгонять детей, пытавшихся поцеловать подсвечник или что-то другое.

— Он разве опасен? — Лили взяла с подноса печенюшку и надкусила. — Наша служанка чистит им мои серебряные цепочки.

— Щепотки вполне достаточно, чтобы убить человека. — Девушка уставилась на Доминика Фицпатрика с выпученными глазами и случайно сжала печенье так сильно, что оно рассыпалось крошками на стол.

— Ой, простите!

— Ничего-ничего.

Мистер Фицпатрик снова сходил на кухню за салфеткой и блюдцем, на которое смахнул остатки печенья.

Они проговорили ещё час, несколько раз подливая чай, пока за окном не зажглись фонари.

— Миссис Саммерс, вам пора возвращаться, Дать свёрток печенья с собой? Сможете и этим вечером поводить мужа за собой как верного пса. У меня его ещё много осталось. — Девушка улыбнулась и согласилась.

Мистер Доминик Фицпатрик принёс красиво перевязанную упаковку и, подставив локоть, довёл гостью до главной улицы — там он остановил омнибус. Лили Саммерс, горячо поблагодарив мужчину за всё, распрощалась с ним.

Двумя днями позже в квартиру бывшего викария ворвалась мисс Констанца Вуд. Мелькая крикливо-зелёной твидовой кофточкой с рукавами-воланчиками, она безостановочно порхала вокруг брата. Металась между кухней и гостиной: сначала приносила нарезанный хлеб и столовые приборы, потом выложила баночки с разными супами, уверяя, что хоть один ему, но понравится. А после обеда принялась совать мужчине под нос пучки сушёных трав с новыми составленными сборами чая.

— Констанца, уже читала утреннюю газету?

— А ты опять за ней не сходил? — фыркнула Мисс Вуд и, вытащив из сумочки свою, открыла её на рубрике происшествий. — Ты, дорогой брат, на этот раз сплоховал. Девушку арестовали.

Доминик Фицпатрик пробежался по статье:

«Утром в доме на Блэквелл-стрит, 17, обнаружены мёртвыми двое: мистер Гарри Саммерс, 32 года, и мисс Китти Клейтон, 19 лет. По заключению врача, причиной смерти стало отравление. Убийца задержана — миссис Лили Саммерс, 25 лет, жена покойного и сестра убитой. Обвиняемая не выражает раскаяния».

— Да, ты права. Что ж, поставь крестик напротив её имени в моей чёрной тетрадке. И посмотри, пожалуйста, кто записан на сегодня.

Констанца Вуд поднялась в спальню брата и вытащила из стола три тетрадки. Чёрную открыла ближе к концу и поставила первый крестик за последние несколько листов с именами. Во второй, использующейся вместо календаря, посмотрела нужную дату и переписала двух новых клиентов в третью тетрадку — каждому выделила по пустой странице. Затем, взяв только обычную, спустилась в гостиную.

— Сегодня у тебя лишь роль обычной жилетки для слёз, братец. Придёт военный, заскучавший после возвращения домой, и старушка, недавно потерявшая своего бигля.

— Хорошо, — заканчивая перелистывать газету, не сразу ответил Доминик.

— И кстати, прекращай советовать цианид калия как способ убийства.

— Отчего же? Я хочу повторить свой успех. С тобой я провёл первую беседу после объявления. И ты так блестяще всё провернула!

— Не льсти. Только я с ним и управилась. — Она приняла позу, готовая спародировать. — Инспектор, инспектор! Муж, мой муж упал и не встаёт! Инспектор, что с ним? Что мне делать?! Инспектор! — завизжала она тонким голоском.

— Браво! — похлопал в ладоши мистер Фицпатрик.




Омнибус — многоместная большая повозка (экипаж) на конной тяге, за небольшую плату перевозящая пассажиров, предшественник автобуса.

Империал — двойная скамья на крыше омнибуса, на которой пассажиры сидят спинами друг к другу, а лицами — к двум противоположным сторонам улицы.

Таунхаус — малоэтажный (обычно в два-три этажа) дом, примыкающий боковыми стенами к другим жилым зданиям, как правило, того же типа.

Ризалит — часть здания, выступающая за основную линию фасада во всю его высоту.

Фронтон над окном — это декоративный элемент в виде треугольника (иногда полукруглый), который венчает окно. Выглядит как маленькая крыша или козырек треугольной формы.