Вечерняя беседа с семьей 8.05.2021.
«(«Когда с благоговением читаем Евангелие, Дух Господень касается нас».) Мы, конечно, грешные люди. Ничего особенного в нас нет. Мы недостойны соприкасаться со святостью Господа. Но каждый раз, когда мы читаем, с благоговением, Евангелие, и вообще Священное Писание, Дух Господень касается нас. И, пожалуйста, внимательно слушайте. И те слова, которыми я комментирую текст евангельский, тоже слушайте внимательно. Потому что Господь ради вас посылает мне мысль.»
«Жизнь, как видите, она очень непроста. С одной стороны, очень проста, а с другой стороны, очень непросто принять эту простоту. И оставаться добрым. Помните, как я вам говорил всё время? Сначала мы читаем сказки. Потом мы читаем, плавно переходим, ну, скажем, на фантастику. Некоторые эти этапы форсируют, минуют, но в принципе, порядок такой. Потом классика. Есть классика для детей. Есть классика для взрослых. Но следующий этап, после классики, как это ни странно покажется, - это философия. Следующий этап после классики - это философия.
Не случайно у Федора Михайловича Достоевского, по сути дела, не было приемников. После него вот эта харизма литературная, она стала закатываться. Ну, кто там был? Чехов, Бунин… А потом если только Солженицын. Советские писатели уже… Они по-своему очаровательные, есть даже интересные, но… Уже ничего подобного, как Достоевский, ничего подобного в нашей литературе уже не было. Ну, там, Гроссман, кто-то ещё… Всё равно, ничего подобного больше не было. (Алеся: «Ну-ка тихо!») А вот в философии – было. Было. Был младший друг Достоевского – Владимир Сергеевич Соловьев. У него целый ряд последователей был. Многие из них приняли священство. Кто-то не принял, как Бердяев, а кто-то принял. Как отец Сергий Булгаков, отец Василий Зеньковский, отец… Разные были… Отец Александр Ельчанинов… И вот это как раз и ключ. Потому что следующие за философами были священники, батюшки.
И вот теперь, если искать благодать, которая раньше была в нашей русской литературе, в нашей русской культуре, ее можно найти именно среди священников, среди их проповедей. Почему я слушаю проповеди? Я уверен, что проповеди отца Андрея Ткачева – они встают в один ряд с лучшими произведениями культуры нашей отечественной. И проповеди отца Димитрия Смирнова, и проповеди других батюшек. Ничего более яркого, сопоставимого с этим… Ну да, ещё кино было хорошее у нас, сейчас тоже нет. Кино – экранизации, нашей классики. Ну, и всё это нужно зачем? Потому что проповеди священников – они основаны на писаниях Святых Отцов, это, по сути дела, популярное переложение святоотеческого наследия, простым языком для современного слушателя. Следующая ступень после философии – это именно святоотеческие творения. Творения Святых Отцов. Ну и, как частный случай, проповеди батюшек современных. Потому что, ещё раз говорю, они от себя почти ничего не говорят. Они говорят то, что… Они начитанные люди, они много читали, именно Святых Отцов. А Святые Отцы – они все, все по Евангелию, по Священному Писанию. Псалмы… Вот это самая-самая сердцевина творений Святых Отцов. Соня читала Феофана Затворника, не даст соврать. Что там постоянные ссылки на Священное Писание. Да, Сонь? Как сердцевина его мысли – Священное Писание. Значит, высшая ступень этого всего – того, что начинается со сказок, через классику – Священное Писание, и есть люди, которые только его и читают. Вот, особенно батюшки. Отец Димитрий Смирнов говорил, что «я, говорит, одно время бросил вообще всё читать, я читал только Священное Писание, больше ничего». Такие люди есть – которым всё остальное скучно становится.
Ну а зачем Священное Писание читать? Чтобы ЖИТЬ – правильно, неосужденно! Чтобы уметь принимать текущий жизненный поток так, как должно! Без раздражения, без злобы, без уныния, без отчаяния, без нетерпения, без безсмысленности!.. Вот чтобы просто жить и не погибать, а спасаться, нужно пройти вот эту лестницу. Просто чтобы жить. Ты начинаешь с просто жизни – просто с жизни – и малыши, маленькие, они живут праведно, они живут, пока они не капризничают, маленькие… Если добрый малыш – это, по сути дела, святой человечек… Святой. Но потом постепенно человечек портится, в нём эти ядовитые семена начинают прорастать – ему нужно уже учиться, учиться праведно жить. Потому что то, что прощается маленькому, то взрослому уже не прощается. Жизнь учит часто очень болезненно и безжалостно. Учит жизнь. И гордыню она сбивает, и трудолюбию учит, и за чёрствость и нелюбовь тоже наказывает очень жестко… То есть, с чего я начал? Что жизнь – она трудна. Жить её правильно нелегко. Нужно учиться этому. И в чем состоит главное искусство жизни? Главное искусство состоит – даже не в любви! Любовь – это очень высоко. В смирении. Потому что многие люди любовью называют то, что не является любовью. Как отец Димитрий Смирнов говорил, «коровье чувство». Коровье. Какой-то животной привязанности друг к другу. Настоящая любовь – она не такова. Настоящая любовь… Порукой того, что она настоящая, - это именно смирение человека. Нужно научиться смирению. Нужно научиться смиряться перед этим жизненным потоком. СМИРЯТЬСЯ. Понимать, что ничего без воли Божией не происходит. Если к тебе подошел человек, любой, он без воли Божией не подойдет. Если ты слышишь чьи-то слова, любого человека – без воли Божией ты не услышишь эти слова. Если ты испытываешь какое-то чувство – без воли Божией ты не будешь его испытывать. Без воли Божией ни один волос с нашей головы не упадет, как сказано в Священном Писании. Значит, мы должны СМИРЯТЬСЯ перед этим жизненным потоком, который творит Господь. Творит то, чего мы пока заслуживаем. Хочешь лучше – прими то, что есть, поблагодари за это Бога. Научись справляться, неосужденно, по-доброму, с тем, что есть. И тогда просветлится, обязательно! А главное, откажись от себя самого. Откажись!.. Отдай себя в жертву Богу. И Господь устроит твою жизнь, так, как должно. Вот такой парадокс. Ты собой жертвуешь, а жизнь как раз и устраивается при этом. От Луки святое благовествование.
(«Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят!..») Помните, да? Я вам говорил. Этими словами Он всё мировое зло сокрушил. Потому что один из расчетов тех людей, которые хотели Его убить, было то, что Он обнаружит своё, якобы, истинное лицо. Когда Его будут истязать, мучить и убивать – что Он что-то злое скажет. Тоже я вам говорил неоднократно – что когда человек проявляет злобу, его становится никому не жаль. Как бы его ангел отходит от него. А если он до конца доброту проявляет, всем становится ясно, что он страдает безвинно. И вот Он весь этот мрак всечеловеческий… Над Ним, как тучей, повис общий человеческий грех. Весь грех, накопленный к тому времени – вот, от Адама. Чудовищная туча. Потому что огромное количество людей – они вообще на совесть не оглядываются. И если бы мы знали, какие вещи творятся по местам, мы бы наверное и жить бы не смогли. Да… И в этом ещё смысл смирения. Чтобы не очень сильно расходиться по этой земле. На которой властвует зло. Мир во зле лежит. Вот Он это всё победил. Духовно. Победил. И все эти слова о том, что Он разрушил смерть и ад, - нам предстоит в этом убедиться. Мы полностью поймем это только тогда, когда сами пройдем через этот опыт смерти. Но мы будем проходить через смерть уже не одни. Господь прошел через это. И значит, даже умирая, мы будем вместе с Ним. Как на этой земле мы можем жить вместе с Ним, так и умирая, мы тоже можем оставаться вместе с Ним. И там, в опыте смерти, мы и поймем, и никак не раньше, что же значит это – что Господь разрушил смерть и ад. Поэтому зло – оно призрачно. Чем оно может нам угрожать? Только смертью. Физическим умерщвлением. Если Господь победил смерть, то зло абсолютно безсильно.
Вот такие суровые, нелегкие истины христианские, но они абсолютно правдивы. И чтобы понять цену этих истин – вот, мы читаем мученические жития. Мы обязательно к ним вернемся. Обязательно. Это неслучайная страница христианского учения – вот эти жития. Подавляющее число которых – мученические. Там явлена эта сила Духа Христова. Как человек побеждает зло. Не тем, что всех он опрокидывает и убивает вокруг себя, а тем, что Господь ему дает терпение вынести нестерпимое. И показать другим то, что уже однажды показал Христос. Что смерти нет.
Если помните, там вот «Камо грядеши», тоже надо перечитать этот роман, для малышей, там они говорят друг другу, как христиане умирают. «У них, - говорят, - такие ЛИЦА в момент смерти, что всем становится ясно, что они победители». Люди не могут пройти мимо, они видят, что это что-то особенное. Что человек погружается в смерть как в какое-то счастье вообще. В какую-то радость… Люди обычно так не умирают… Вот христианские темы. Много сможете веселиться, однажды поняв такие вещи?.. А грешить? Много сможете нагрешить, когда такие вещи помните? Всё! Весь этот грех умирает от таких вещей! Он умирает, каленым железом выжигается изнутри. И человек – что? – получает внутрь себя смерть Христову. Он вместе со Христом умирает ещё при жизни, и в нём оживает и жизнь Христова. Тоже при жизни. Поверх этой смерти греха проступает жизнь святая. Как батюшка Серафим Саровский говорил: «Я для своих родственников уже живой мертвец». А это был святой. Он же сказал перед смертью, что «духом, - говорит, - я только народился». Это он перед смертью так говорил. «Телом, вот, я уже склоняюсь к могиле, а духом, - говорит, - я только народился, только-только. Во какая это интересная вещь – духовная жизнь! Вы не бойтесь этой смерти греха внутри вас. Не думайте, что это конец. Нет, это только самое начало!.. Всех самых святых, самых чистых, самых осмысленных ощущений, идущих из безконечной Вечности… Что может быть, вообще, захватывающее, что может быть интереснее?.. А? Представьте себе, что нас ждет Вечность безконечная впереди. И что это, по-видимому, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ТАК.
И как вам повезло, что вы в такой семье живете, где вам простым языком могут всё это сказать!.. Какие вы ВЕЗУН-ЧИ-КИ, что вы можете жить осмысленной жизнью, не обращая внимания на безумие окружающих людей, на их неверие, на их озлобленность, на то, что они, как обезьяны, или какие-то свиньи, или другие какие-то животные, собаки, живут. Вы можете жить осмысленно. По-доброму, светло. Если вы не воспользуетесь этим шансом, вы будете виноваты – только вы сами. Больше никто.
(«И рече ему Иисус: Аминь, глаголю тебе, ныне же будешь со Мною в раи».) Веришь ли, мамочка, или нет, я вчера, когда засыпал, мне привиделся такой сюжет, очень ярко. Как будто крайняя моя забота состояла в том, купили ли мы билеты в рай или нет. Причем об этом шла речь, как о, вот, о билетах на самолет, и что, вот… (Алеся: «И Алеська должна всё организовать, я поняла!.. Алеська всё должна организовать!..») И что вот они просто должны быть на руках, понимаешь? Что уже всё на мази!.. (со смехом) Купили или нет? И в момент, когда я просыпался, всё сходилось к тому, что, вроде как, купили… Да… (Алеся: «Алеська всё…») Вроде как, купили!.. (Смеюсь.) Вот подтверждение, об этом!
Вы знаете, ребята, что Церковь даже сохранила имя этого разбойника благоразумного. Вот, Сонь, можешь посмотреть щас в телефоне. Сонь! Посмотри, в телефоне своем: «Благоразумный разбойник. Имя». Я вот сейчас подзабыл, а у него имя есть. Такое, очень редкое. Сейчас таким не называют. Но Церковь сохранила память о его имени. Раух, по-моему – сейчас подсказывает мне память. Какая ты вредная, Сонь… Щас посмотрим… (Голос Жени: «Имя благоразумного разбойника». Алеся: «Почему не переоделись в пижамы?!» Женя: «Рах».) О! Рах! Рах, да? Во! Рах! Запомните. Его имя РАХ. Представляете? Есть иконы даже, изображающие его, потому что это первый человек, вошедший в рай. Но он настоящий злодей! Он грабил, убивал, был безчестный человек. Единственное у него было доброе дело – он пощадил, когда-то давным-давно, Святое Семейство, когда Они шли по дороге в Египет, или из Египта. Он пощадил Богородицу с маленьким Младенцем. Да, они уже встречались в жизни. Когда Христос был маленьким. Так говорит церковное предание. Короче, он вот как воровал всю жизнь, так он и Царствие Небесное обокрал. Он всех перехитрил. Вот этим вот покаянием своим ИСКРЕННИМ он вот такую вот учудил странность – раньше всех вошел в рай – первым! И это не случайность. Это вот одна из особенностей нашей веры, которая очень сильно бодрит, веселит… Вот, всё в ней так вот непредсказуемо. Живо очень. Опрокидывает расчеты нашего рассудка, земные. Божия жизнь – она совершенно непредсказуема. И вечно новая. Там первый – вот этот вот разбойник. (Алеся: «Слушай, переодевайся! Серафим переоделся? Серафим не переоделся! Ну-ка переодевайся!») И его слова, которые он сказал – что «достойное по делам нашим приемлем… по делам моим… помяни мя, Господи, когда приидешь во Царствие свое», - получается, он даже не просил о спасении! Он только просил вспомнить о нем. Он ни на что не рассчитывал. Это слова были из крайней глубины смирения! И в ответ на это смиренное его исповедание, его надежды… Ни на что он не надеялся. Он совершил некий рывок веры. Это что-то такое – запредельное откровение – увидеть в этом человеке, избитом, обезображенном уже, побоями, страданиями, уже умирающем, увидеть Самого Бога – это какое-то откровение он внутри испытал. И это было преддверием Христовой победы – то, что рядом с Ним, ещё до того, как Он победил, случилось такое величайшее преображение души человеческой, - это Ему Господь как бы, вот, послал – Бог Отец – ну, такую весточку, что всё идёт как надо: «Вот, смотри, уже началось… Твоя победа уже началась. Вот душа рядом с Тобой, смотри, она покаялась…» А ведь Господь именно для этого и пришел, чтобы спасти души. Он ни для чего другого не пришел! Он пришел для того, чтобы спасти человеческую душу.
Думайте обо всём об этом. Ничего интереснее вообще нету! А если вы, хотя бы в какой-то степени маленькой, приблизитесь к Святости, в этой жизни, вы даже себе представить не можете, какая радость вас ожидает!.. Насколько ваша жизнь будет красивой и преисполненной смысла. Самых удивительных вещей! Вот вы знаете, я сегодня услышал, допустим. Что чудеса творит только Господь. Есть такие святые, которые, вроде как, совершали много чудес. Допустим, батюшка отец Иоанн Кронштадтский. У него каждый день просто сотнями эти чудеса были. И по телеграфу творил чудеса – в тот момент, когда он читал телеграмму о болезни человека, человек выздоравливал. Но мне вот отец Димитрий Смирнов сказал, вот, вчера, что никто не творит чудеса, только Господь. И те люди, которым Он доверяет, чтобы через них это совершалось. Но чудеса всё равно творит Бог, по молитвам этих людей к Нему. И вот мама читала сейчас дневники батюшки Иоанна Кронштадтского. Это дневники простого человека. Который кается в том, что он, там, невовремя попил… (Алеся, гневно: «Ну-ка переоделся!») Попил воды… Невовремя съел булочку… Что он, там, злится, раздражается на окружающих людей… Дневники обычного человека. Но вот он творил такие чудеса. Потому что он реально к Богу приблизился. И Бог его избрал. Получается, что человек – святой, чудотворец – он знает о себе правду. Что он обычный человек. Но тем не менее, он творит чудеса. Вот какие вещи возможны. Если человек действительно верит в Бога. В его жизни могут начать происходить чудеса. И тем реальнее эти чудеса становятся, чем человек более решительно отвергается от этой земли. Перестает ждать от нее чего бы то ни было. Для него чем больше этот мир схлопывается, земной, тем больше открывается духовный мир. И всё то, что раньше было невозможно, становится возможным.
(Алеся: «Папочка! Ты можешь говорить проповедь, это самое, компьютер поставить, и он будет писать. Хочешь? Да, Соня вот знает эту программу. Хочешь, папочка? И тебе не надо будет потом двойную работу делать! (Со смехом.) Ну классно…) Ну, если вы мне это сделаете…(Алеся: «Сонь!») Но там же я не буду говорить: «Точка, запятая». (Алеся смеется: «А почему бы и нет? Мы поймем! Ну, откорректируешь свою речь. Ты мечтал, чтобы за тобой записовали…») Да… (Продолжаю читать Евангелие).
(«Изнемогающего же в вере приемлите не в сомнении помышлений») В русском переводе это звучит: «Немощного в вере принимайте без споров о мнениях». Если в человеке вера слаба, с ним не надо спорить. И не надо вообще обсуждать духовные вещи. Господь каждого Сам в свое время вводит в свою меру. И мы должны давать Ему место, и не посягать на свободу человека. Если он спрашивает – да, можно объяснить и ответить. А если нет – и не надо. В этом уважение и к свободе человека, и к Промыслу Божиему, к Промыслу Божиему о нем. Потому что Господь хочет каждого человека спасти, и каждого спасает, и у каждого есть своё время… Представляете, как мы должны жить? С каким доверием должны относиться к происходящему!.. Мы никого не должны обращать. Когда нас не просят. Единственное, чем мы можем повлиять на человека – это своей любовью к нему. И своим смирением перед ним. Вот это то реальное, чем мы может тронуть кого-то – кого бы то ни было. Ему помочь.
(«Кийждо своей мыслью извествуется».) Тоже – интересный оборот. «Каждый своей мыслью извещается». То есть, мысли, приходящие к нам, - это какие-то известия. У каждого они свои. Мысли зависят от того духа, который в человеке живет. И каждый, получается, живет в свою меру. Даже если дух нехороший… Но, тоже, как можно сказать? В человеке может быть много разных духов. Может быть их безчисленное количество. Как вот люди, которые друг друга любят, часто говорят друг другу: «Какой ты разный!.. Он очень разный…» Есть какой-то преобладающий дух. Господь может Свои идеи и мысли, самые главные, доносить и до недостойных людей. Так или иначе. Он, как свет сквозь тучи – всё равно Он проходит, и просвещает человека. Ну, в ту меру, в какую он готов. Насколько он может воспринять. (Сонь, если не кот, то Серафим – да, Сонь? М? Может быть, честнее просто уйти? А, Сонь? Алеся: «Ну, прекрати, Эдь! Любит она его! Читай! Читай! Любит она его. Ведите себя тихо! Он засыпает уже. Ну, не ругайся…»)
(«Вем и извещен есть о Христе Иисусе, яко ничтоже скверно само собою. Точию помышляющу что скверну быти, оному скверно есть».) То есть ничто само по себе не является грязным. Нечистым. ВСЁ ЧИСТО. Для чистого. А если ты считаешь это грязным, для тебя становится грязным.
(«Всяко, яже не от веры, грех есть».) То есть, всё, что ты делаешь не по вере, - это грех. И в этом и есть разрушительная сила греха. Когда ты разрушаешь сам себя. Делаешь что-то, что, как ты знаешь, плохо. Но не значит, что ты прям сразу погибаешь. Конечно, это плохо очень. Ты себя, скажем там, ослабляешь. Грехом. Ослабляешь.
Вечерняя беседа с семьей 9.05.2021.
Ну что, дети, ещё один день. Он был освящен. Нашим с мамой походом в храм. Совсем другой день. Когда сходишь в церковь – совсем другой день. (А что ты там слушаешь, Сонь? Отвлекаешься от моих слов, чтобы не очень тяжело было? М? Я, вроде как, в первую очередь с тобой говорю, Сонь. Мама и так всё понимает. Слушаешь, да?) Вот я хочу рассказать, о своем впечатлении жизни. Которое для вас – важно. Я прекрасно помню, как чувствовал себя в вашем возрасте. Какая была пустота. И ощущение большой очень безсмысленности, и надрыва. И с огромным трудом, где-то к твоему возрасту, Соня, я понял такую вещь. Что эта жизнь, она дает одинаковое основание как для отчаяния, недовольства, так и для счастья, благодарности. Я понял это, докумекал, до такого странного вывода, что, оказывается, сам человек выбирает настрой свой жизненный – что ему ближе… Всё зависит от выбора человека. Если ты сделаешь выбор в положительную сторону и будешь его всё время подтверждать, день за днем, это ощущение пустоты – оно постепенно растворится. Ты будешь находиться в постоянном общении с самим собой. А вернее – с Духом Божиим, который будет тебе помогать, нечувствительно для тебя. День за днем. Благодаря твоему положительному выбору. Вот у меня есть опыт – писания, почти… более даже, чем тридцатилетнего. Я пишу, я начал писать с 11 лет. То есть тридцать шесть лет уже. Даже ещё раньше. Но более-менее серьёзные записи – эти стали лет, наверное, с восемнадцати. Вот я, прям, почувствовал, что что-то такое, прям, начинается, настоящее. Лет в восемнадцать. То есть скоро 30 лет. И когда я возвращаюсь к своим старым записям, я ощущаю очень ценный диалог. Как будто написал какой-то незнакомый человек. Незнакомый, но все его слова понятны мне до мельчайших деталей. И где-то, начиная с 27-28 лет, уже очень такие зрелые мысли, - ну, даже и более ранние, встречаются. Очень, прям, такие – сильные! И ценные, мысли. В некоторых отношениях, я чувствую, я был лучше. Чем я сейчас. А некоторые вещи, самого такого, масштабного порядка, самого грандиозного даже, можно сказать, я сказал однажды и навсегда. Вот, один раз только коснулся их – в 18-19 лет. Там, о безсмертии души, о Боге, о самом себе… Сказал, ещё до Церкви… У меня было ощущение, что я просто, вообще, участвовал в сотворении мира заново. Ты понимаешь, Соня, что в жизни каждого человека – каждого! – проходят вот все эти этапы, которые описаны в Библии, допустим. О сотворении мира. Каждый из нас – микромир, микрокосмос. И всё это заново созидается. И когда мы это читаем, - то, что Бог обращает к каждому человеку в Священном Писании, - мы, на самом деле, читаем о самих себе… Только надо суметь соотнести одно с другим. О самих себе читаем. И у каждого из нас в жизни должна быть своя встреча со Христом, которая называется Сретением. Этот праздник – Сретение… И праздник Рождества Христова у каждого из нас тоже свой. И если внимательно проследить, там, допустим, отечественную историю, тоже можно увидеть соотнесение со своей личной жизнью. Когда там было монголо-татарское иго, когда было Крещение Руси… Когда было нашествие французов, когда Великая Отечественная война… Всё это, при ближайшем рассмотрении… Смутное время… Все эти аналогии можно понять. Господь дает знаки. Мир так премудро утроен… Вот, когда у человека берут анализ крови, знающие люди говорят, что по одной капле можно определить состояние всего организма, по одной капле крови. Точно так же по одному человечку – по одному! – можно определить законы всего мира, всей вселенной, всего мироздания. И наоборот, по всей вселенной, по всему мирозданию можно сделать выводы о самом себе… Я хочу сказать, главное, что вот это ощущение, трудное, жизни, которое соответствует молодости, оно не будет всегда таким. Но нужно не терять время. На отрицательные опыты. Если вы не послушаете, скромных, добрых советов родительских, вы потеряете время. То есть – наглотаетесь тины болотной – каких-то бедствий, горестей, страданий… Потом всё равно вернетесь в ту точку, в которой вы уклонились с правильного пути. В тот возраст, в котором вы отошли от пути Божиего, от пути доброго. Ну, как ты и почувствовала, Соня – что пришлось вернуться в 12 лет. Это хорошо ещё, что только 6 лет. А бывает, человек должен возвращаться спустя ДЕСЯТИЛЕТИЯ назад. Вот это и значит – потерять время. Это не конец. А сначала кажется, что полный конец. Нет, это не конец. Просто надо отмотать назад. Господь не принимает эту личность, которую ты из себя сделал. Она Ему неугодна. И требует всё вернуть. И начать с начала. И только тогда, когда ты это сделаешь, по-настоящему, без дураков, только тогда, в какой-то момент, будут зачтены и эти шесть лет. Которые ты прошла в неправильном направлении. Этот опыт, он тебе потом пригодится. Но чтобы он поменял свой знак с отрицательного на положительный, ты должна снова встать на положительные рельсы. Причем неслучайно! Он ещё будет проверять, случайно или нет. Он не сразу верит нам! Надо ещё доказать, что ты действительно решилась. А что значит, доказать? Это значит, время. Время! Шесть лет шла не туда – думаешь, за год ты Его сможешь убедить? Не-ет!.. За год не убедишь. И за два не убедишь. Ну, а вот лет за шесть как раз убедишь. А может, за пять. Может, за три. Когда Он тебе вернёт благословение Своё, твоей личности… Ты почувствуешь, что вернётся лёгкость, вернётся свет. А если бы Он тебя не остановил? Если бы Он не послушал родительских молитв? Ведь мы с матерью в один голос о тебе молились. И мама переживала, и я переживал. За Настю, вот, я не могу переживать. Потому что она очень глубоко оскорбила моё сердце отцовское. Я за нее уже переживать не могу. А за тебя пока переживаю. Пока. И наш общий молитвенный вопль о тебе к Богу увенчался успехом. Крыша твоя встала на место – ты поняла, что так нельзя. А если бы дальше продолжилось шествие? Представь себе. Всё равно ведь пришлось бы возвращаться. Это было бы значительно труднее, чем сейчас. Тебе нужно прислушаться к какому-то очень глубокому своему нутру. Доброму и мудрому. Поверить ему. И спокойно продолжить путь в правильном направлении. И в храм надо ходить, и молиться, и книги правильные читать. И пренебрегать всем тем, что мешает этому. Всем тем, что не дает смириться перед отцом. Не дает прислушаться к матери. Какие-то мысли превозношения над родителями, особенно над отцом. Что-то ты мне там хочешь всё время показать, доказать, объяснить… Не надо этого ничего. Я всё и так знаю. И о тебе, и о себе… Не переживай. Нужно другое. Нужно смирение, доброта, мудрость. А потом уже придет и любовь. Что там у тебя внутри поднимается в ответ на мои слова? Бешенство… Бешенство… (Алеся: «Папочка…») Что? Я говорю как есть. Бешенство! И что, это хорошо? Ты права в этом бешенстве? М? Так это стыдно! Это постыднейшее чувство! Это значит, что совсем не права! Вообще не права! Вот это вот бешенство – оно и смиряет человека. Когда его внутри себя чувствуешь, значит, лишаешься права голоса. Думаешь, я это не проходил? Проходил!.. При соприкосновении с Батюшкой, про соприкосновении с начальниками, там, разными… Иногда хорошими людьми. Это вот больное нутро наше отзывается на всякое начальство. И на Бога тоже. И на Бога тоже! Такова глубина нашей погибели – что при соприкосновении с тем, что лучше и кто лучше нас, у нас внутри просыпаются демоны. Это не значит, что мы такие. Вот, Иоанн Кронштадтский даже говорил: «Не отчаивайся, чувствуя в душе твоей поднимающиеся волны злобы». Не отчаивайся. Это не ты. Это просто надо претерпеть. Это просто надо пропустить мимо. Не всё, что мы чувствуем, - это мы. Пройдет – и не вспомнишь. Но родительские слова нужно воспринимать с другим чувством. Должна быть и благодарность за вразумление, и, если ты говоришь, что ты ни на что не претендуешь, вот надо доводить эти слова до конца – они правильные слова, но враг, он всё может исказить, всё может передернуть: не должно быть амбиций. Нужно уметь смиряться. Как к Батюшке, какой человек ни подходил, к нему за благословением, он сразу менялся в лице. И даже весь вид менялся. И он раз – и видишь, что перед тобой ребенок. Ребёнок. Он делался дитем. Когда подходил к Батюшке. Точно так же и дети, даже взрослые, должны снова становиться детьми, когда подходят к родителям. Тогда всё на свои места встаёт. Не нужно быть перед нами взрослыми. Это совсем не надо. С родителями нужно быть всё время дитё. Пока мы живы. Вот когда уйдём, вам волей-неволей придется быть взрослыми. Хотите вы или не хотите, а придется. Пока мы живы, с нами можно быть детьми. Это правильная позиция по отношению к нам. И по отношению ко всем влияниям, которые от нас исходят. И если тебе не удастся встать на эту позицию, о которой я тебе говорю, мы с тобой вместе не сможем быть. Это бешенство победит. И что бы там кто в тебе ни говорил, ты всё равно как пробка из-под бутылки вылетишь. Но это тоже будет во смирение. Это тоже тебя смирит. Будешь всё время помнить, что ты оказалась настолько злобной, что не смогла вместе с родителями быть. Будешь думать: «Я недостойна вместе с родителями быть. Я такая макака. Я должна быть одна». Вот так вот, Соня. И тут ты не объедешь эту горку, это препятствие. Никак ты ее не пересечешь. Можно только донести до конца. Отношения с отцом и с матерью. Чтобы не потерять благословения. Чтобы действительно стать человеком. Это большая беда – отсутствие взаимопонимания, отсутствие нормальных добрых чувств. Почитания. Ну, враг, он только этого и хочет. Он вообще, вот, чувствуется, замыслил разрушить нашу семью. Но мы с матерью не отчаиваемся, потому что это обычное дело. Дети вырастают – и уходят. Остается только тот, кто действительно хороший. Праведный человек, который, и выросший, может сохранять смирение перед родителями… Так вот, всё наперед я сказал – как есть. Предупредил, и утешил, и ещё раз говорю: правильный если будет выбор, со временем жизнь не будет такой трудной, и ощущение жизни. И каждый день будет даваться не так тяжело. Гораздо легче. Ну а пока человек незрел, он должен опираться на родителей. Надо прям опираться на родителей. Не в смысле, что им на шею садиться, а опираться – на их слова, на их пример… На послушание родителям. Послушание – вообще безпечальная жизнь. Тот, кто отдает себя в послушание – у него на душе так легко, так хорошо… От Луки святое благовествование. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
(«Онема же отверзосте очи и познаста его, и той невидим бысть има. И рекоста к себе: не сердце ли наю горя бе в наю, егда глаголаша нам на пути и егда сказоваша нама писание?».) Представляете, вдруг стал невидим. Был с ними, шел с ними… Следы, наверное, оставлял! Хлеб пред ними преломил! То есть был абсолютно физический! Плотный! И ел! И вдруг раз – и нет. Как это? Что это? У! У! У! А значит, так и было. Вот такой вот Господь воскресший – любой облик может принять. Так что осторожнее надо быть. Не знаем мы вообще, кого мы встречаем, что это за люди такие, кто перед нами ходит… Ну, вообще, жизнь – это глубокая тайна, чудная. Знаем только, что Бог есть. Что надо Ему угодить. А больше мы ничего не знаем. На самом деле.
(«Сия суть словеса, яже глаголах к вам еще сый с вами, яко подобает скончатися всем написанным в законе Моисеове, и пророцех, и псалмех о Мне».) Видите, Он говорит: «Пока ещё был с вами, говорил вам». То есть теперь Он, хотя и явился им, но уже не с ними. Он уже в другом состоянии. И как в это ни трудно поверить, но каждого из нас ждет это состояние, в которое попал Господь наш Иисус Христос после Воскресения Своего. Меня неоднократно посещает мысль такая. Что скорее всего, всё настоящее, настоящая жизнь, она начнется после смерти только. На этой земле всё вот так вот будет трудно. Каждый день – с болью, с кровью, с огромным терпением. Но этих дней не так много, как кажется. И поэтому у Бога надо просить терпения. Главное, чтобы было терпение. Чтобы был внутри мир. Чтобы ты не тяготился этими днями – да, трудными, неподатливыми, но чтобы ты, <громкий скрип стула, звук причиненной кому-то боли> наоборот, утешался. (Как бес недоволен моими словами!.. ) Чтобы ты утешался. Не воспринимал жизнь как проклятие. Наоборот – как преддверие рая. Чтоб ты даже никуда не торопился. Да, эта жизнь – это предощущение, предвкушение. Предвкушение должно быть рая. А не ада. Можно так жить, чтобы уже здесь на земле начинать правду Царства Небесного, правду Царства Божиего. В творчестве, любовью, трудом, семьёй, богослужением… Всеми вот такими светлыми, добрыми, хорошими вещами. И работать сердцем, сердцем работать в добрую сторону. Каждый день. Это будет светлая жизнь. Хорошая. И тогда ничего страшного не будет в том, что всё начнется только после смерти. Всё начнётся, но ты уже сейчас начинаешь. Сейчас, день за днем, если ты правильно живешь! Господь будет помогать тебе. Не скучать, а наоборот, утешаться каждый день! Сердцем питаться от Божией пищи! Это совсем другая жизнь. Когда есть и терпение, и мир, и доброта, и любовь, и вера. И всё это зависит от того, смирится человек или нет. Есть в нем это богоугодное смирение и сердце сокрушенное доброе или нет. Всё зависит от этого. Да, гордость дает некоторое утешение, такое кажущееся. Если вы увидите в жизни какое-то уродство, которое человек с яростью отстаивает, даже с каким-то куражом, - это точно имеет основанием гордость. Всё уродливое – оно от гордости. Этим утешением надо пренебречь, выкинуть его в помойку. Потому что это большой очень обман – всякое ощущение, что ты что-то из себя представляешь. Что ты что-то такое значишь. И не малое. А чувство собственной греховности и ничтожества – это целительная такая, плодородная почва. Для того, чтобы всё хорошее в твоей жизни произошло. Потому что дело не в нас, а в Боге. Чтобы мы не мешали Ему. Чтобы мы, да, вот с этим чувством собственного ничтожества, творили волю Божию. Когда ты-то сам ничтожный, но ты будешь ощущать величие Божие!.. И через это Божие величие ты сам начнешь являть это величие Божие. И вот тогда-то ты и станешь ВЕЛИКИМ. Не своим величием, а Божиим величием. Бо-жи-им! У нас нет никакого своего величия! Мы станем великими, если станем простыми – вот, прям, простыми - совсем простыми! И исполненными чувством собственного ничтожества. И вот тут-то величие и начнет прорастать. Понимаете, какая диалектика! Какая, вообще, мудрость! Это вот всё так и есть, как я говорю. Перестанешь мешаться сам себе, у себя под ногами, и станешь самим собой. Забудешь о себе – опять, станешь собой. Убедишься в своем ничтожестве – и станешь великим. Вот, жизнь, она вот и состоит из одних таких сплошных парадоксов. И если это поймешь, вся тягота уходит, всё становится просто, легко. И светло. Так что вина тяжелых состояний – на самом человеке. Сам человек виноват в своих тяжких состояниях, больше никто не виноват. Вон как всё просто! Смири себя, сокруши, да!.. И все проблемы уйдут.
Да, очень утешительно читать эти главы после Воскресения Христова. Прям, так легко на сердце от них! Это вот и есть правда – то, что там сказано. Вообще, Евангелие – это абсолютно незаменимая книга, и Христос – это абсолютно незаменимый Человек. Я раньше удивлялся: как можно вместо Бога сосредоточиться на человеке, пусть самом великом, пусть самом хорошем? А потом я понял. Что Бог настолько велик, настолько всемогущ, что вот Он ради нас, чтобы мы Его поняли, взял, и стал Одним из нас. Как бы Его Лицо, обращенное к каждому из нас. Вся эта гигантская бездна космоса, вся эта непостижимость!.. С одной стороны, букашки какие-то, совершенно непонятные, морские глубины – каких там только тварей нет! Всё вот это вот так устроено!.. И сердце человеческое – тоже непостижимое! Вот эта вот огромная непостижимость Божиего мира! Какой же великий Творец! Как Его понять?.. А с другой стороны, так, Он взял – и снизошел до нас. К нам. Просто явив Себя. Он остался таким же непостижимым, но Он показал нам, какой Он. Поэтому, сосредоточившись на этом Человеке, - якобы, человеке, а на самом деле это Бог, - мы спасаемся, мы входим в Самого Бога. Это вход в Бога. Для каждого человека. Человек по имени Иисус Христос. Это такой портал для нас… И неважно, что он жил 2000 лет назад. Он и сейчас живет. Только разница в том, что когда-то это был один Христианин, Иисус Христос, а теперь их много. Много, много, много, много христиан! Если это причастник Христов, особенно если священник, соприкасаясь с ним, ты входишь в контакт с Самим Христом. Почему так важно, чтобы в жизни был батюшка? А это твоя связь с Господом Иисусом и подтверждение того, что эта связь есть. Что ты к нему ходишь, исповедуешься, причащаешься, он тебя благословляет… Он тебя любит, принимает… Значит, есть надежда, что ты спасаешься. Конечно, это правило не абсолютное, но пренебрегать этим не стоит.
(«Тем же приемлете друг друга, якоже и Христос прият вас во славу Божию».) Так же и мы друг друга должны принимать, как каждого из нас принимает Христос. Никого не отвергая, никого не отталкивая.
(Начинаем читать «Обломова».) Началось самое интересное. (Маруська: «Я, наконец-то, воочию услышу».) История любви. Началось. Это самое интересное. Ну, Марусь, ты можешь и сама, я не буду читать повторно… Я не знаю, с какого времени… (Маруся: «Я немножко потерялась…») Да… С какого времени ты заснула… (Маруся: «Я помню, там была девушка, с которой он диалоги вёл… А… Вот.» Смешок.) Её зовут Ольга. («Она пела ему!») Пела, да. А больше ты ничего не помнишь. («Ну, там что-то ещё было! Короче, я…») Маруся, ты моя хорошая!.. Ты моя симпатичная!.. Какой же ты хороший зайка!.. Как я вас всех люблю!.. А Соня, Соня даже ухо вынула! У Сони какой-то, посмотри, Марусь, у Сони даже лицо добрым стало! У нее нос поехал куда-то вниз… (Алеся: «Соня всегда добрая…») Нет! А я видел, что она бешеная была! («Соня?!») Да! («Соня?! Да что ты говоришь?! Как у тебя такое…») У нее было лицо… Неприступное! («Да что ты такое говоришь?! У тебя очень буйное воображение». Смех.) Вы меня успокаивайте!.. Успокаивайте меня! Проявляйте лояльность! («Представить такой можно кого угодно, но только не Соню!») Смирение проявляйте!.. («Мы все к тебе крайне лояльны».) Да. Вот! Сейчас я вижу, что носик поехал вниз!.. Стал добрый… У тебя, Сонь, носик-то добрый… Понимаешь, какое дело? Ты вообще, на самом деле, добрая! (Алеся: «Интересно, а как это – злой нос?» Смеётся. Маруська: «Мама, тебе не угодить». Соня: «Долго тебе объяснять…») Наверное, когда он заостряется как-то так… Наверное… (Маруся: «Может затупляться, может заостряться».) Соня, но дело в чем… Э, Марусенька... Я так и буду теперь. Вы как, это, матрёшка! Обращаясь к кому-то, надо перебрать всех тех, кто… (Маруся: «Это бабушка Наташа…») Да… («Ой, Сашенька! Ой, Вассочка! Ой, Настенька! Ой! Сонечка! Серафимчик! А, Маруся!..») Да!... (Смеюсь.) Да. Но Настю я уже не чувствую своим дитём… Я уже о ней не вспоминаю. А вот вас – да. Так вот в чём здесь было дело-то. Что он ей невольно объяснился в любви, под действием этого пения. Он сказал, что почувствовал любовь. (Маруся: «Ну да, он сказал, что…») И убежал от нее. «Почувствовал любовь», - сказал. «Нет, я чувствую! Не музыку, а – любовь». И ушёл. И после этого он ее стал избегать. Потому что он стеснялся. Он был хороший человек. Она сначала подумал, что он наглец, а потом смотрит – его нет. Ну, чувствует, он стесняется, ему стыдно – значит, это была не наглость, это была правда. И она стала перебирать – а как же так получилось. Почему, да? А ей отрекомендовал этот Штольц Обломова. Как увальня... Который, там, от жизни оторвался… И его надо расшевелить… И она попробовала. А он не реагировала сначала. Она ещё раз попробовала. И ещё… И старалась как никогда, когда пела! И кого же винить, что в нём расшевелилось чувство, как не ее саму? И она почувствовала, что она виновата. Что это она всколыхнула в нем все эти чувства. Что он тут вообще ни при чём! Что она его, получается, соблазнила! (Продолжаю читать роман.)
(«Что я скажу? Месье Обломов, я виновата: я завлекала». Смех.) Как, оказывается, женщина может завлекать! Это совершенно ужасно! Когда завлекают! Да. Если ты завлекаешь, значит, надо, извините, всё сразу предоставлять… А если ты завлекаешь – не предоставляешь, ты поступаешь подло. А предоставлять можно только мужу. Значит, вообще никого нельзя завлекать. Потому что если до женитьбы соединяются муж и жена, это очень болезненные потом последствия. Очень тяжело потом выстраивается… Надо всем объяснять, что «нам надо быть вместе»… Ведь пока не расписаны мужчина и женщина, никто не понимает, что им надо вместе быть. Никто. «А с чего это? С какой это стати вы вместе? Ну-ка, пошли! Ну-ка, пойдём, с нами, в свою семью…» Вот свадьба – после этого все понимают, что муж и жена должны быть вместе. А в венчании даётся благодать на это. Чтобы не ссорились, любили. Чтобы Сам Бог был между любящими. А не какой-то нечистый дух страстный. А вообще самое глубокое определение любви – это когда мужчина и женщина вместе ходят в церковь и молятся Богу. Вот это самое глубокое определение любви, это действительно любовь. Когда это есть, можно и детей рожать сколько угодно, и трудности терпеть, и в вечности вместе быть. В вечной вечности. (Дальше читаю.)
Ландыши любит Обломов…
Вот, ключевое слово – что «у меня нет самолюбия». Что он «не стыдится сердца». Таких людей мало.
Вечерняя беседа с семьей 10.05.2021.
(Читаю Евангелие от Иоанна. «В начале было Слово, и Слово бе к Богу и Бог бе Слово»). Вот в этих словах заключен очень глубокий смысл. Дело в том, что Слово, о котором говорится здесь, оно имеет отношение и к человеческому слову тоже. Здесь имеется в виду Слово Божие, а потому оно и названо Словом, что оно подобно слову человеческому. Всё, что касается Бога, Бог – это Абсолют. Абсолют. Безотносительно. Есть такая, такие слова популярные, у людей безсмысленных. Как правильно говорит Соня теперь. «Всё относительно». Но это слова совершенно безсмысленные, свидетельствующие о полном неверии ни во что. Нет, не всё относительно, потому что есть Абсолют. Бог. И всё, что касается Бога, получает абсолютное значение. Слово Божие – это такое Слово, которое рождает весь мир. Он сказал – и становится так, как Он говорит. Чем страшно и захватывающе радостно слово священника, потому что священники – они часто Божии словеса произносят, по благословению Божиему, и родители тоже. Родители, для своих детей, очень близко, похожи на священников. Представляете? Как всё это рядом, все эти чудесные вещи! Родительские слова тоже могут быть словами Божиими по отношению к своим детям. И человек, если говорит слово с верой, он тоже может произнести Божие слово. В этом вообще, вот, объяснение феномена творчества. Очень часто – Соня, вот, из вас самая культурная, она должна знать, - что очень часто бывали такие случаи, когда поэты ли, писатели ли, описывали в своих произведениях свою будущую судьбу. Как это могло быть? У Лермонтова, там, в одном из стихотворений, точное описание собственной гибели. У Достоевского, в ранних его произведениях, точное описание того, что он потом переживет в жизни. Как он свою собственную любимую будет отдавать другому человеку, как будет улаживать их отношения друг с другом… Он это написал в одном из ранних своих произведений. Я не помню, как оно называлось… А, по-моему, «Униженные и оскорбленные», кстати. Там это – что он реально потом пережил, в жизни, спустя буквально несколько лет. Вот. Но есть и более возвышенные случаи. И человек, который верит в смысл жизни, и в силу слова, он очень осторожно употребляет слова. И произносит слова с верой в Божию помощь, Божию силу, особенно это касается стихов… Но любое произведение, вдохновленное высоким, возвышенным настроением, оно является поэзией, в общем-то, даже если не зарифмовано. Это очень даже может быть, что ты не просто предсказываешь своё будущее, а ты его в этот момент творишь, вместе с Богом… Если ты в этот момент, произнесения слов, испытываешь возвышенное, приподнятое, светлое настроение, исполненное веры в благость Божию, с молитвой это произносится, с благоговением, скорее всего, так и будет, как ты говоришь. Только не прямо сейчас, и не завтра. И даже необязательно на этой земле. Ну и что? Ну и что! Кто вам сказал, что то, что будет после этой жизни, менее реально? А я скажу. В миллионы раз более реально! В миллиарды раз более реально!
Эта жизнь нереальна! Вам это кажется неправдоподобным, потому что у вас очень маленький опыт. По мере течения лет вы увидите, что эта жизнь не имеет реальности. Почему? Объясняю наперед. Потому что никакие надежды, по большому счету, не сбываются в этой жизни. Человек чего-то ждёт-ждёт, ждёт-ждёт, а жизнь проходит, и проходит – и проходит. И даже то, что Господь, по великой милости Своей, осуществляет – а может и не осуществить, - иногда осуществляет – то, что осуществляет, то счастье, которое Он дает, оно требует очень больших трудов. И – делает человека беззащитным по отношению к горестям этой жизни, этого мира. Счастье – оно, по определению, хрупкое. Требует больших трудов для своего поддержания, и смирения. А если не сумеешь его удержать, какое у тебя было счастье, такое постигнет горе. Так что плохо приспособлена для блаженства эта земная жизнь. Но, чем дальше ты живешь, тем больше ты понимаешь, что истинная жизнь – она в каком-то другом месте находится. Не вовне тебя. И тем не менее, когда милость Божия совершается, это действительно чудо, потому что воплощается твой собственный внутренний мир. Семья – это что такое? Это продолжение твоего внутреннего мира. В этом ее чудесность. И в этом её блаженство райское. Семья – это осколок райского блаженства, семья. Раньше человек сидел один – там, плакал ли, думал о чем-то, читал… А теперь их несколько. И все слова, которые раздаются в семье, они подобны мыслям внутри одного человека. Вот такое чудо. И это подобие, образ будущего блаженства. Где весь мир станет такой, как семья. Весь мир! Вся вселенная! Вот во что мы верим! И ради чего мы терпим… Всю эту жизнь.
И видите, вот это евангелие читается на Пасху, в самый светлый день церковного года, в самый большой Праздник. Почему-то именно эти слова. Может быть, это самые великие слова вообще?.. Всего Евангелия?.. Они имеют огромные, огромные и очень-очень различные смыслы. Вот эти вот слова.
И вот на Пасху людям свойственно вспоминать прошлое. В светлые дни, которые наступают – умерших людей, на Радоницу, какие-то моменты истории, музыка какая-то старая, фильмы какие-то старые… И когда люди с этим соприкасаются, они чувствуют, что всё это живо… Что всё это никуда не ушло… И в этом очень большая правда! Господь всё сохраняет. У Него всё предельно живо. У Него нет никаких смертей. Вот какое нужно великодушие человеку, чтобы он так сумел… умел воспринимать текущую жизнь. С такой вот верой. Тогда действительно, не страшны ни потери, ни лишения, никакие кражи, никакие обиды, оскорбления – всё это становится нестрашно. Если верить вот в такие вещи… (Продолжаю читать Евангелие.)
«И свет во тме светится, и тма его не объят». Но этот образ ещё, так сказать, бледен… Да, светится свет во тьме, и тьма не объяла его… Но суть та, что только этот свет и реален. Тьма не может объять. Потому что тьмы нет! А есть только этот Свет. Это нам, по грехам нашим, кажется, что есть тьма. Грехи наши, они ужасны тем, что они порождают безконечную бездну между нами и Богом. Вот чем ужасны наши грехи. Они нам так привычны… И они… Нам не кажется, что это нечто значительное. На самом деле, грех имеет отрицательную значительность, отрицательную: он порождает бездну между нами и Богом. Между безконечными нами и безконечным Богом пролегает бездна из-за наших грехов. И они настолько серьёзную проблему представляют собой, наши грехи, что Христу, Богу, пришлось вочеловечиться и принять смерть на кресте, чтобы перекинуть мост между нами и Богом. То есть мост над бездной греха.
Но в то же время действуют и такие слова, что «наши грехи для Бога не проблема» - ну, очевидно, если мост перекинут – всё, проблема снята… Нам нужно только постоянно по этому мосту ходить. Мост есть! Какие бы ты ни совершал грехи… Неверующие люди часто укоряют христиан: «Вот, хорошо устроились! Пошел, согрешил, чего хочешь наделал, поисповедовался – всё. Забыл. Дальше греши». Но это далеко не так. Это далеко не так!.. Хотя частичная правота в их словах есть, - что грех снимается полностью. При каком условии? При условии искренности покаяния. Но если покаяние есть, грех больше не повторится. Вот в чём дело! Признак прощения Богом греха именно в том, что больше этот грех никогда не повторится. И у человека появляется отвращение – прямо вот такое вот… До тошноты. К тому вот, что раньше его влекло. Вот это значит, что Бог его простил. А если нет этого отвращения, значит, и не было настоящего покаяния. Во какая тонкость! Но наши грехи, при условии покаяния, не представляют для Бога никакой вообще, никакой проблемы. И если земное правосудие, допустим, оно наказывает за какие-то тяжёлые преступления – такие, как убийство, там, очень большое мошенничество, предательство… У Бога другая арифметика. У Него ведь нет смерти, и нет никаких потерь. Если человек принес глубокое покаяние, Господь за три дня – это я не сам выдумал, это у святых написано – за три дня прощает любой, даже самый тяжёлый грех. За три дня! Человек будет нести наказание, может, пожизненное, по законам, но, если у него есть покаяние – за три дня уже прощён!.. Вот попробуйте в это поверить. У Бога нет ничего непоправимого. Потому что у Него нет смерти. Что непоправимо? Смерть. А у Бога нет смерти!.. Значит, у Него ничего нет непоправимого! Что ещё непоправимо? Ад. А Он разрушил ад на Пасху. Значит, даже ад для Него – не непоправимо! Но чтобы нам так весело шествовать по бытию, должна быть очень надёжная с Богом связь. Мы должны стать лучами, от Него исходящими. Как вот лучи неотделимы от солнца, так и мы должны быть по отношению к Богу – стать Его Святыми. И тогда будет для нас так, как для Бога. И что нужно сделать, чтобы это воплотить в жизнь? Всю свою жизнь подчинить стремлению к Богу!.. Прям вот лететь, лететь, лететь к Нему, сквозь всю жизнь лететь! И тогда этот полёт продолжится в Вечности – мы вечно к Нему будет лететь! С одной стороны, никогда не достигнем, а с другой стороны, вечно будем достигать. Никогда не насытимся – вечно будем насыщаться. Никогда не станем Им Самим – в то же время никогда из Него и не выпадем. Будем Его частью. Вот такая удивительная тайна стоит за нашим бытием.
И ум человека – смотрите, какой он огромный. Вот, по тем словам, которые я вам говорю. Ведь я говорю правду. Откуда я это знаю? Да я вижу это. У меня ум так устроен – он всё видит. Ум – огромный, безконечный просто ум! Всепроникающий! Но это же, очевидно, дело Божие, не моё… У меня в любой момент, я могу обезуметь полностью. Полностью! Могу утратить это всё. Я не могу этим гордиться. То, что я говорю – правда. Вам Бог говорит, через мой ум. Но это ещё не значит, что всё со мной, вот, будет хорошо. Обязательно. Раз я эти вещи говорю. Я говорю правду. Я очень много правды сказал! Очень много! Это да, надежда моя, что Господь меня спасет, раз я такие вещи озвучил. Но гордиться этим я не могу. И никаких достижений у меня, на самом деле, нет. Никаких! Много очень всяких падений и постыдных вещей за мной числится <тут услышал: «Треплете»…>, а достижений, пока Господь не подтвердит Свою печать, поставит: «Да! Вот это Я принимаю» - я знаю точно, что у меня никаких достижений нет. Такая вот диалектика, опять же. Которую я призываю вместе со мной вас разделить. И понять, о чем я говорю.
Каждый день всё сначала. < «Я знаю… Это проповедь у тебя… Смех… Но заходи…» А когда стал это записывать: «Не заходи"…> Это есть спасение, путь спасения. Никаких достижений, никаких заслуг, всё время стремись – пока не достигнуто спасение. То есть пока не упразднена смерть, пока не уничтожено страдание. Горе, печаль, непонимание, одиночество, всяческий негатив, тяжкие чувства... И я, временами в своей жизни, чувствовал, что спасение есть. Оно меня касалось. Я понимал. По молодости я не понимал, я даже не мог поверить! Это через какой-то надрыв было. Но с течением лет я понял, что такие состояния могут быть. Состояния полной безопасности. Это связано со смирением. Это связано с полным доверием Богу. Это связано с какой-то абсолютной жертвой самого себя Богу. В ответ на эту жертву Господь показывает вот это бытие – полностью безопасное. Блаженное! Исполненное утешения! Такого утешения, которое непредставимо для нас на этой земле. И которое снимает все, всяческие проблемы.
А у Бога есть ещё такие слова: «Се, творю всё новое». В Апокалипсисе Он говорит. Это один из величайших принципов Его Божественного Бытия. Его бытие, там, где всё по Его воле, - это безконечная новизна! Всё время всё новое! Почему невозможно соскучиться в раю? Потому что там всё время всё новое. И мы даже представить себе не можем, что нам Господь ещё сотворит. Что Он вообще ещё будет творить, в чём мы будем участники. Но человек, который живет духовной жизнью, у него уже и на этой земле так. Если вы понаблюдаете за духовными людьми, тем более за святыми людьми, вы увидите, что они живут в постоянно новой жизни, от них всё время свежие чувства, непредсказуемые. Вот, отец Димитрий Смирнов, допустим, сколько он проповедей говорил? Сотни! Он однажды сказал, записей его – на несколько лет непрерывного звучания. Только одни видеозаписи с его участием – на несколько лет непрерывного звучания. И вот куда ни воткнись – очень сильно интересно. Прям, всё время как будто что-то новое. Новое, новое, новое!.. Вот это признак человека, живущего духовной жизнью. Вот он каким-то образом, так сердце его заряжается, что из него постоянно исходит жизнь. И эта жизнь всё время нова. Как это контрастирует с нашими блеклыми состояньицами ежедневными, в которых мы ни во что не верим, никого не любим, еле-еле себя тащим – как мы далеки! Как мы далеки от того, в чём мы должны быть и чем мы должны быть. Это не значит, что есть только это. Это значит, что мы пока свиньи-скотины. И мартышки. Есть эта высота. Есть этот смысл. Есть эта жизнь – безконечно новая, безконечно радостная! И Христос действительно воскрес, и действительно Живой!.. Нам нужно к этой реальности стре-мить-ся! Мы ее никогда не сможем себе присвоить. Чтобы к ней приобщиться, нужно жертвовать собой – всё время приносить себя в жертву! Забывать себя. Самого себя себе под ноги класть и по самому себе идти, дальше. Самому себе на плечи взбираться – и дальше, и дальше, и дальше – вот на самого себя, много-много раз на самого себя подниматься. Ведь фактически это происходит в церкви. Когда ты стоишь там особенно долго, в какой-то момент возникает ощущение, что ты от усталости просто падаешь. То есть ты стоишь, но как будто внутренне ты уже упал. И ты на себя этого упавшего встаешь. И дальше стоишь. Вот приблизительно так в духовной жизни происходит. Всё время по самому себе взбираешься, взбираешься, взбираешься, всё время принося себя в жертву. И в какой-то момент Господь начинает тебе помогать… Когда Он видит, что это у тебя действительно серьёзно.
А когда Он начинает помогать? Вот так реально? Это вот по нашему опыту с мамой. Это когда люди уже не могут помочь, когда ничто не может помочь… Бывают такие моменты – когда уже ничто не поможет. И никакой помощи от людей ты не ждешь. Тогда начинает помогать Бог. А ты просто отчаянно продолжаешь стремиться идти по тому пути, альтернативы которому нет. Бог приходит на помощь. Это наш опыт. Так оно и есть. Видите как? Это наш опыт. Если бы мы жили по-другому, мы не смогли бы создать такую семью. И даже Настя, она живёт на основании вот этого нашего опыта. Даже её жизнь была бы невозможна, если бы мы с матерью не прошли вот этот наш путь длиной в четверть века. Вроде, кажется, долго – 25 лет – нет… Не долго. Это только начало. 25 лет – это только начало.
Слушайте, впитывайте, что я вам говорю. Вы больше нигде таких слов не услышите. Они касаются лично вас. Запоминайте! Усваивайте! Видите, я говорю с болью о вас, с желанием вам помочь. Чтобы ваша жизнь не прошла впустую. Тем более, вы девушки. Вы не можете сами до всего этого достичь. Вам нужно слово мужчины. Чтобы потом беречь его, хранить и следовать ему. И эти мои слова потом пригодятся ещё вашим мужьям. Вы должны их сохранить для своих будущих мужей. Должны будете им рассказывать – что «папа нам говорил то», «папа нам говорил это»… Может, сначала не поверят, а потом пройдет время – прислушаются. Увидят, что… Я ж не своё говорю. Я говорю то, что, вот, я познал как истину. А познал почему? Потому что отвергал себя. Я очень рано понял, что ради истины надо уметь отречься от себя. Это я очень рано понял. И, если хотите, если есть какая-то основная черта моей личности – вот, в вашем отце, - хотя я в повседневности веду себя иначе, но на самом деле, вот, главная отгадка – что такого во мне особенного? А вот это. Постоянное отвержение себя. Во исполнение заповеди Божией. «Кто хочет следовать за Мной, кто хочет быть Моим учеником, отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной». Вот я старался эту заповедь исполнять, всю жизнь. Ну, как уж получается… Я за то, чтобы ничто не бросалось в глаза. Чтобы нечем было гордиться. А то скажут: «О, герой, понимаешь ли…» А зачем это? Это только в гордость. Ничего не должно бросаться в глаза. Но. При рассмотрении этой жизни целиком становится понятно, что никак по-другому эта жизнь не могла бы состояться. Если бы она не была одушевлена именно этими словами Христовыми. А мне гордиться нечем. Я только слушался Бога, вот и всё. Старался слушаться, как сын отца. (Дальше читаю Евангелие.)
Ну что Он сказал? Что «увидите небо отверсто». «И ангелов Божиих, восходящих и нисходящих на сына человеческого». Это не значит, что… Хотя и это тоже может значить. Что прямо им откроется небо для физических глаз, и они всё это увидят. Но небо – что такое? Как говорят, вот, «браки совершаются на небесах»… Небо – это там, где царствует любовь. Небо – это там, где истоки судеб человеческих, там, где Промысел Божий творится, в духе. А ангелы – это духи, которые волю Божию творят, которые ощущаются людьми во всяких чувствах, и мыслях. То есть Он говорил о каких-то чудесных событиях, от Бога исходящих. Которые совершаются с помощью ангельскою. Этих событий было много. Которые все происходили с ангельской помощью. Источником которых было Небо. Вот Он об этом говорил. Он предрекал им многие чудеса. Свидетелями которым они будут, вместе с Ним.
Говорят, что Евангелие от Иоанна – самое глубокое из всех. Самое содержательное. Написал его любимейший ученик. Любимый ученик Христа. И он написал своё Евангелие уже после тех трёх первых. Сначала, по-моему, было от Матфея… Потом от Марка и Луки… <Кажется, ошибся: первое – от Марка.> Потом уже от Иоанна.
(Дальше читаю послание к Римлянам.)
Вечерняя беседа с семьей 11.05.2021.
Ну что, ребята. Наступила теплая пора. Приближается лето. Когда я был в вашем возрасте, мне казалось, что это время каких-то новых возможностей. Что что-то в жизни изменится. Когда, вообще, молодой человек, у него нет ясного представления о той жизни, в которую он попал. У него очень много иллюзий. Прекрасно-несбыточных. О той жизни, в которую он вошел. Мечтаний, которые, он считает, что они осуществимы. И до какого-то момента, до какого-то момента, эти представления – они, ну, кажется, что жизнь более-менее соответствует им. Но наступает предел, как правило, неожиданно, - человеку кажется, что это случайно, - когда его мечты и грёзы разбиваются о действительность. Похожая метаморфоза бывает в детстве. Когда совсем маленький человечек – ему кажется, что он вообще в раю… Все его любят, всё хорошо… Этот маленький раёк разбивается о встречу с каким-нибудь там – либо злым взрослым, либо мальчиком злобным, либо – родительское наказание. Похожая метаморфоза происходит у молодого человека. Он думает, что очень много чего может получиться хорошего в жизни, и ему тоже не до конца ясно, чем же эта жизнь отличается от Рая. На самом деле, жизнь эта очень сильно от Рая отличается. По молодости кажется, что это, прям, преддверие Рая. А вот в моем возрасте, чем дальше, тем больше, кажется, что это, наоборот, преддверие ада. И это не мрачный взгляд, это… Это реалистичный взгляд. Одно из самых болезненных впечатлений зрелого возраста – это полное разочарование в иллюзиях юности. Иллюзии бывают все рассеяны. Я говорю вам наперед это, чтобы избавить вас от очень тяжелых переживаний, связанных с вот этим вот развеиванием иллюзий. А потом, точно так же неожиданно и, якобы, случайно, может случиться и просто смерть. Сначала смерть каких-то близких людей, а потом и твоя собственная. Я не хочу у вас вызывать безысходных чувств отчаяния, даже уныния. Нет! (Алеся: «Тем не менее у тебя получается это очень хорошо! У меня уже всё…») Но я хочу, чтобы вы поняли: все надежды – они отсрочиваются… Все наши надежды – они имеют основание для существования, но относительно нашего целокупного бытия. А не вот этой жизни земной.
Я сегодня встретил такую фразу в интернете, мне она показалась очень глубокой. Одна тетечка на своей страничке написала, что «Бог – Он не просто близок, Он безконечно близок». Почему мы не воспринимаем Его? Почему мы не можем настроить с Ним связь?.. Потому что мы не можем себе представить, до какой степени Он близок к нам. Настолько к нам близок, что просто неразличим, для нас. То же самое можно сказать о райской жизни. Рай – он настолько к нам близок, что просто неразличим, неотличим. А вот эта жизнь, которую мы живём, они далека от нас. Эта жизнь, которая кажется нам близкой и понятной, она, на самом деле, от нас очень далека – вот эта внешняя жизнь. Если что-то здесь может случиться хорошее, только как чудо. Но чудес много. Наша семья – это больше чудо. Это чудо, в котором вы родились. Которое вам нужно постараться сохранить, сберечь. А вот эти вот завлекающие моменты, связанные с погодой, с какими-то новыми знакомствами, встречами, приключениями, впечатлениями – они могут разрушить то, что у вас есть.
Вот, Настя – почему она ушла? Потому что ей показалось, что её ждёт что-то лучшее. Она в этом интернете с кем-то познакомилась, кто-то ей сказал хорошие слова, кто-то её там пожалел, и она устремилась. В результате что? Жизнь оказалась разрушена. Остался какой-то осколок, который только чудом, по какой-то величайшей милости Божией, может вырасти во что-то стоющее, хорошее… Коля – тоже прельстился, кадетским корпусом. Ему показалось, что может быть что-то лучшее, чем то, что у него было. «Мама, помолись, помолись <смешно копирую его>, попроси, попроси матушку Феодосию… (Алеся: «Эденька, у него были благородные устремления. Он говорил: «Если я спасу хотя бы одного человека…») Да. Поэтому Господь с ним поступил не так жестко, как с Настей! Однако, этот момент, обольщения, в его жизни присутствовал, и мы, как родители, были об этом извещены! Маленькое такое чудо – книга про подземных жителей. Помните, да? Погорельского. «Черная курица». И там в иллюстрациях – кто помнит? <слышу: «Я…»> - а, Сонь, ты помнишь? – был мальчик, один в один похожий на Колю. И было видно, что он обманут – по этим картинкам было видно, что его обманули. Эти же самые силы подходят к каждому из вас. Механизм я вам раскрыл.
Не хотите разочаровываться, не очаровывайтесь. Ничем вообще не надо очаровываться. И никем не надо очаровываться. И мной тоже. Но вы мной, понятно дело, что не очарованы. Никем и ничем в этой жизни земной не надо очаровываться. Не будут разочарования. «Чаю жизни будущего века» - «воскресения мертвых и жизни будущего века». А иначе вон как кот будете (слышится мяукание Пушеля) – он вон тоже куда-то рвется, что-то хочет. (Маруся: «Пушель, мы тебя не бросим…». Дальше продолжаю, видимо, реагируя на нетерпение супруги.) Мамочка, если тебе тяжело… (Алеся: «Да. Пошла отсюда».) Да. Лучше иди. Я почитаю. Я говорю то, что я считаю важным сказать для моих детей… (Алеся: «Лучше бы ты что-нибудь хорошее сказал…» - неразборчиво, по общему смыслу.) Это всё хорошее. То, что я говорю, это хорошо. Потому что я говорю правду. Правду. Настройтесь на этот лад терпения, на этот лад упования на Бога. Старайтесь стать такими вот… Ну, маленькими такими старчиками. Старчиками… Ничего в этом плохого не будет. А когда Господь вас решит помиловать, вдруг, действительно, вы это ни с чем не спутаете… Это случится очень просто. И жизнь изменится к лучшему. И я надеюсь, что это произойдет в жизни каждого из вас. Я об этом молюсь – чтобы так было, у каждого из вас… Чтобы так стало однажды, нужно с очень большой осторожностью к этой внешней жизни относиться, беречь себя, свою семью, и свою жизнь. То, что я хотел сказать – мне кажется это важным. Старайтесь сберечь то, что есть у вас. Не потерять. (Дальше читаю Евангелие, о Кане Галилейской).
Недавно мы слушали как раз, в церкви читалось это Евангелие… И батюшка, который толковал его, говорил, что неслучайно первое чудо Христа было не исцеление больного, там, бесноватого, не воскрешение мертвого – короче, не связано ни с какой человеческой скорбью. Связано с радостью. Такое удивительное чудо, знаменовавшее собой, ради чего пришел Господь на эту землю – чтобы привести людей к радости. Вино, вино – само по себе, хороший напиток, не зря ваш папа его пьёт, вино. Но – в меру. Когда его в меру употребляешь, оно и здоровье укрепляет, и приносит утешение… Вино – это образ будущего чистейшего опьянения, которое будет одновременно и величайшей трезвостью – блаженство в Боге… Я хочу повторить ещё раз, что это будет состояние, настолько близкое к нашей душе, оно будет такое простое, что это просто будет нормой, просто… Просто это будет норма. Из которой мы, здесь, на этой земле, вытащены, как улитки из ракушек своих. Мы здесь повытасканы. Как улитки из ракушек! И что такое есть смирение? К которому призывает нас Бог. Это попытка защититься. Попытка улиточки этой как-то обратно в ракушку залезть. Чтобы мир нас не поранил. (Снова читаю.)
«Сам бо ведяше, что бе в человеце». Это единственное место в Евангелии, в котором вот так прямо говорится, что Господь знал, ещё даже будучи в теле, всё, что происходило с теми людьми, которые с Ним встречались. По чистоте Своего сердца, по Своему Божественному достоинству, Он всё знал. Это, конечно, вот как это может быть, что человек одновременно является Богом?.. На этой земле, я думаю, нам не понять. Но мы обязательно это поймём, обязательно и непременно. Если мы постараемся, усилие предпримем! Чтобы к Богу привиться! Конечно, каждому человеку это трудно сделать. Почему? Потому что мы родились в ловушке. На этой земле, в ловушке… Когда-то мы все были хорошие – и стихийно верующие существа! Но по мере вхождения в подростковый возраст и оживания нечистых желаний… И каждый из вас – ну, может быть, Наташа ещё не успела, - каждый из вас успел немножечко извазюкаться, в грязюке. Соответственно, веру свою подорвать. Помимо нечистого своего собственного нутра, индивидуального, есть ещё мощный родовой дух, который в нескольких поколениях у нас с вами, точно не могу сказать, в скольких, но очень сильно омрачился – он требует своё. Там сила инерции большая очень. Если деды, прадеды, там, водку пили, в церковь не ходили, гуляли – то же самое он будет требовать от вас тоже. В Бога не верили – вам будет тоже тяжело уверовать в Бога. Надо его побеждать. Не потому что мы такие сильные, а потому что Бог это велит, мы должны Его слушаться. Мы должны склониться перед силой правды, которая исходит от Церкви. От родителей. От батюшки. Мы должны склониться и слушаться. Не бунтовать. А быть послушными, до конца своих дней послушными Богу. Тогда всё получится, и все эти тайны в своё время перед нами откроются. Мы узнаем, что Евангелие – это правда, высшая правда. Кто такой Христос, какое Он имеет отношение к нам, как мы можем, действительно, спастись через Него и что означает это спасение – мы всё это узнаем. И в этом отношении, наша с мамой жизнь, пусть и бледный, но некий пример вам, как надо жить.
То есть жизнь по Богу, она должна быть точно связанной с самоотвержением. Человек должен отвергнуть себя, взять крест свой и следовать за Христом. А если есть это самоотвержение, не самоугодие, не эгоизм, не так, чтобы всё для меня, - наоборот – находить радость, радость! – в постоянной жертве собой. Вот ключ. И, мне, конечно, не хочется себя оправдывать в ваших глазах, - вы видите, что я дома не особо заставляю себя что-то делать, но в тех вещах, в которых я действительно должен участвовать, я участвую. И общий смысл моей жизни – он целиком и полностью в самоотвержении. Я всё делаю для того, чтобы вам было хорошо. И о себе стараюсь не думать при этом. А чтобы у меня были силы так жить, здесь дома всё должно быть по-моему. Должно быть уютно, сытно и тепло – всё по сердцу мне должно быть. Понимаете? Это мой раёк, частица моего рая. Значит, и вашего!.. Потому что каждый из вас – моя частичка. Я ничего невозможного от вас не требую и не прошу. Я хочу, чтобы у нас сохранялась любовь, доверие, единомыслие – то, что вот осталось от нашего сообщества, это надо сохранить. Я вам говорил уже не раз, что идеальное продолжение вашей жизни, чтобы ваши семьи будущие были бы продолжением нашей семьи с мамой. Чтобы ваши мужья с глубоким уважением относились к нам и были бы готовы к послушанию мне, своему новому папе. Тогда всё будет очень хорошо. И я думаю, что я, по своей вере, ну, не то чтобы заслуживаю, но смею надеяться на то, что так будет. И это не должно вас тяготить. Наоборот, должно радовать. Жизнь в послушании – это жизнь беспечальная, это жизнь блаженная. Это жизнь светлая, хорошая и добрая. Я это прошел. Я слушался больше 20 лет, я знаю, о чем говорю. И я перестал слушаться только тогда, когда это стало невозможно. Когда это стало угрожать той же самой моей семье. И моей душе, послушание дальнейшее… (Далее читаю 1-е послание к Коринфянам.)
«…Иже утвердит вас даже до конца неповинных в день Господа Иисуса Христа.» День Христа. Это тот день, когда Он придет судить живых и мертвых. Это тоже будет день. Такой же день. Такой же серый день. Это, на самом деле, всё один день продолжается. «День сурка» вот этот вот. Один день. И вот в один из этих дней придет Господь. И что случится? Духовный мир просто поглотит весь этот, который кажется нам таким незыблемым, воскреснут мертвые, а живые преобразятся. Те, которые на тот момент будут жить, в том числе наши потомки какие-то… И в этих потомках будем жить и мы с вами…
«Аз же Аполлосов, аз же Кифин, аз же Христов». Сейчас в новостях был сюжет о гонениях на Украине на председателя оппозиции Медведчука, и об этом высказывался тамошний депутат, очень симпатичный, по фамилии Кива. Слышь, Алесь? Заметила, такой хохол, очень симпатичный?.. Крепкий такой мужик... Наверное, эта его фамилия от Кифы происходит – Кива. Не от фрукта же - киви…
«Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть». Очень глубокое слово. Человек, который не спасается, для него вот эти слова веры – просто безумие. А спасаемые люди, которые ощущают, о чем речь идет, они чувствуют, что тут какая-то таинственная духовная сила, сокрытая в этих словах веры, - сила, на которую можно опереться в жизни своей. Да, вера – это действительно то, на что можно опереться и на что нужно опереться. И в критические моменты жизни, которые у вас обязательно будут, по-другому не бывает, ни на что больше, кроме веры, опереться нельзя. Вот это вот да, это вам запомнится надолго, такие вот моменты. Прежде всего, для женщины – это роды. Ну, и для мужчины много всего – на работе, и всего остального, бывает. А также роды жены, тоже, - это один из таких критических моментов. Когда семья, вся семья, встает на Божий суд – чего она заслуживает. И происходит колоссальное очищение всей жизни семьи. Всё, что касается вот этого вот процесса, родового – зачатия, рождения и смерти, - это всё Божия лаборатория, в которую человек не должен вмешиваться. Которая приводит семьи к непосредственному общению с Богом. Поддерживает благодать, в течение их жизни. Хотите верьте, хотите нет, это именно так. Это испытанно.
«Зане буие Божие (безумное Божие) премудрее человек есть. И немощное Божие крепчае человек есть». То, что Божие, оно чаще всего несет на себе печать немощи. Вот Он так захотел – чтобы Его сила являлась в немощи. У каждого святого была какая-то печать немощи. У каждого Божиего человека есть печать немощи. Несмотря на которую является в обилии сила Божия. Батюшка Серафим был согбен. Матушка Матрона – слепенькая, ходить не могла. Кого ни возьми Божиих людей, у них у всех вот что-то такое немощное. Немощное. Ну, о себе я давно уже решил, что это происхождение – полукровка. Это тоже большая немощь. Ослабляющая человека. Так сразу не скажешь, а это точно так. Полукровки – это такие, немощные существа…
Вечерняя беседа с семьей 13.05.2021.
Только смирение может победить. Эти психические проблемы. Потому что смирение – это касание Бога. Человек смиряется, погружается на самую большую возможную глубину, где есть соприкосновение с Богом. А Бог – Он всемогущ. Если ты прикасаешься к Нему, Он помогает тебе справиться. Со всеми проблемами. То есть это никакое не… прятки, там, не бегство от проблем, не увиливание от них… Это как раз и есть самое сильное средство, абсолютно победоносное. Отражение натиска вражиего. Смирение. На этой глубине оказывается, что вообще никаких проблем нет. Что они все кажутся. Но только на глубине смирения. Человек, который не умеет смиряться, он запутывается в проблемах, не может их распутать. Человек, который смиряется, даже не замечает проблем. Они проходят мимо него. Представляешь? Вон там один духовный человек сказал, как бороться с помыслом. Говорит, представьте себе, что, вот, плывет по реке бревно, или доска какая-то. И ты не будешь думать о том, что это за доска, откуда она, кто ее запустил, куда она приплывет, из чего она сделана, и что это значит… А просто пусть она плывет, и всё… Пусть доска – плывёт. И проплывает мимо. Вот такое отношение, и не только к помыслам, к мыслям то есть неприятным, но и ко всем проблемам. Не только внутреннего порядка, но и внешнего.
Жизнь премудро творится Богом. День за днём. Всё очень разумно. Все проблемы сами собой решаются. Всё так или иначе устаканивается. Ну, в свой срок. Даже подчас и без нашего участия. Самые трудные проблемы развязываются без нашего участия. В отведенный им срок. В том числе и проблемы внутренние. Которые мы не можем сами самостоятельно решить. Надо жить чем-то другим… А не тем, что связано с проблемами, которые ты сейчас не можешь решить. (Читаю Евангелие от Иоанна. Затем 1-е послание к Коринфянам.)
«Сам же спасется, такожде якоже огнем». Вот из этих слов, что каждое дело, которое человек делает на земле, будет испытано огнем. Которого устоит, тот примет награду. А которого не устоит, тот потерпит ущерб, но сам спасется – так, как будто из огня… Из этих слов делают вывод, в частности, о том, что вот эти муки адские – они не безконечные. Что всё-таки человек, душа, будет спасена, как из огня. Всё сгорит, но какая-то суть человека всё-таки оттуда выскочит. Богу угодная. Потому что в каждом человеке всё-таки есть что-то, Богу угодное. Какая-то формочка, которую Он создал. Но одновременно говорится, что адские муки вечны. Ну вот, как вот, опять же, Алексей Ильич Осипов говорит, что… Далеко не все с ним согласны в Церкви… Некоторые говорят, что он еретик… Вот… И вам самим придется с течением жизни… Вам сейчас кажется, что всё это не так важно… Если вы люди осмысленные, вы будете разбираться сами, с течением жизни, как же обстоят дела. Потому что человеку же свойственно как-то рассчитывать на что-то, думать о будущем… Смерть может настать в любой момент. В любой момент. Чем дальше вы будете жить, тем больше вы будете чувствовать ее приближение, и совсем не знать, что будет после этого – как это возможно?.. (Ну что ты глаза-то закрыла?.. Только что были открыты, я заговорил, и они закрылись… - Алеся: «Я ей сказала: «Закрывай глаза»… Я ей сказала… Ты меня слышал?...» - Нет, я не слышал. Я о важных вещах говорю.) Просто кто из нас может быть уверен, что он избежит ада? Ни у кого такой уверенности быть не может. Потому что, опять же, чем дольше человек живет, тем больше открывается ему его немощь. Греховная. Что мы действительно все большие грешники. Если нас по строгости судить, то нам не на что рассчитывать. Никакой святости в нас нет. Есть какая-то… Стремление к хорошему. Любовь к нему, тяга… Но самой по себе святости нет. Вот, духовные люди, они всё время об этом думают, всё время. Они понимают, что ничего не стоит вся эта внешняя жизни, со всеми ее декорациями. Внешними. Всё это скоро мимо преходяще. Душа плывет одна сквозь эту жизнь. Одна. Никто с ней не может разделить это плавание. Ну, кто-то может, в какой-то степени, утешать, облегчать… Всё равно душа сама будет отсюда уходить, одна… С ней этот путь никто не сможет разделить. Хотя, конечно, легче, если тебя любят, если о тебе заботятся, о тебе молятся, за тебя переживают… Но мы странники на этой земле… Можем очень неожиданно быть отсюда отозваны. Вот искусство жизни в том, чтобы жить на этой земле, и все обязанности исполнять, и быть исправным семьянином, и гражданином, и христианином, и просто человеком, - и безукоризненным, по возможности, со стороны других людей. По отношению к другим людям. И в то же время в любой момент быть готовым предстать пред Богом. Не быть привязанным к этой жизни земной. И даже к самому телу – этому телу. Но, с другой стороны, больше слов. Всякий раз, когда ты засыпаешь, ты испытываешь образ смерти. Ты касаешься к чему-то, похожему очень на смерть. И сон – он зависит от прожитого дня. Как и посмертие зависит от прожитой жизни. Как повлиять на сон – чтобы он был светлый, чтобы он был утешительный?.. Может быть, всего несколько раз за всю жизнь нам снятся по-настоящему блаженные сны. Когда прям очень хорошо во сне. Так хорошо, как не бывает наяву. А как сделать так, чтобы вот уйти в такое состояние? И я даже больше скажу. Что мир снов – он более реален мира яви. Хотя кажется наоборот. А то, что сны такие безсмысленные бывают, это по жизни. Если безсмысленная жизнь, безсмысленное внутреннее устроение – и сны тоже безсмысленные. А вот я, чем дольше я в церковь хожу, тем больше мне начинает сниться церковных снов. И все церковные сны - они очень осмысленные. Какая-то благодать в Церкви есть, которая проникает в сны, делает их упорядоченными. Ну, не какая-то, а именно Божия благодать. И мы, получается так, что отдавая себя Церкви, с большим трудом, и в чем-то ущемляя себя, мы оздоровляем свою личность, свою жизнь и свои сны. И своё посмертие – очищаем, просветляем…
«Аще кто мнится мудр быть среди вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет». То есть хочешь если быть мудр по-настоящему, будь как безумен, потому что эта жизнь – она безумна перед лицом Божиим. И если человек приближается к духовному, душевному здоровью, он начинает напоминать людям безумца.
Вечерняя беседа с семьей 16.05.2021.
Ну что, ребята. Сегодня мы с вами пережили. Самое главное. Соприкосновение с храмом. Причастие Святых Христовых Тайн. Я хочу вам рассказать, очень кратко, как это всё начиналось у меня. Чтоб вы поняли, какого рода эта материя. Сначала я, ну, как вы знаете, прочитал «Розу Мира»… Положительное значение этой книги было в том, что он там хорошо отзывался о Церкви и настаивал на необходимости таинства крещения. И под действием этой книги я пошел и крестился. Но когда я попробовал походить туда, а у меня был друг, который был согласен со мной ходить, я почувствовал, что совершенно к этому не готов. У меня тогда уже были молитвы, я молился, как мог, - ну, я вставал, начинал молиться, и я чувствовал, что мне мешает хор. Ездил я с ним в Данилов монастырь – это ближайший был к нам храм. Очень сильно болели ноги. Никто меня не приучал к необходимости, вот, так долго стоять. Я выстаивал, но никакого утешения не чувствовал. А друг мой, которого звали Денис, он сейчас покойник, он говорил: «Я, - говорит, - как на крыльях лечу после службы. Мне хорошо очень». И звал меня ехать с ним… Но это очень рано, надо было в 7 утра вставать… Мы с ним поездили – ну, я не знаю, раза три, может быть. Может, больше… Каждое воскресенье. Я был совершенно к этому не готов. А он крестился, под влиянием моим. Это друг моего детства, с которым я очень сильно дружил, где-то с 12 до 18 лет. Он мне был как родной брат. Я за него поступил… Сонь, я тебе рассказываю, Сонь! Я поступил за него в институт! За него сдал экзамены. С ним вместе ходил и за него сдавал. (Звуки салюта. Наташа говорит: «А может, это на жен-мироносиц?» - «Да нет», - отвечаю. Возгласы Жени: «Красиво!.. Сейчас…» - «Всё. Всё. Хватить. Ложись обратно.») Так вот. Но он не смог учиться в институте, хотя я за него поступил. Институт был приборостроительный. Вот… Там же надо было учиться… А он не в зуб ногой. Причем, когда он был маленький, он учился хорошо – четверки, пятерки… А потом запустил, где-то в шестом классе, и уже очень трудно было. Хотя я ему пытался помогать, там, занимался с ним… Парень очень хороший, обаятельный… Вот я о нем вспоминаю часто – Денис. На него, кстати, внешне очень похож отец Андрей. Помните отца Андрея? Вот этот вот там, с такими седыми длинными волосами… Помнишь, Марусь?.. Вот, на него похож. (Наташа: «Я знаю только отца Андрея Ткачева». – Ну, молодец, что ты его знаешь. Тоже полезно… За каждым батюшкой стоит хорошая часть. Даже если сам лично он в чем-то и погрешает, пока он батюшка, за ним стоит Господь.) Потом мне надо было учиться. У меня было очень много заданий. Он пытался ко мне обратиться несколько раз, чтобы я ему помог. Мне было совершенно не до того. Ну, он связался с дурной компанией, стал наркоманом. Занимался он этим лет, наверное, десять, потом соскочил, но здоровье было подорвано… Он перешел на водку… Я его встречал на улице – ну, такой, погасший. Был. Погасший. Вот… Там у него была несчастная любовь… И после одного, очередного выпивона, с похмелья, умер. Его собственный папа не успел донести на опохмел дозу. Его стала бить крупная дрожь, и он отошел, прямо у него на руках. Представляете, какая история? 30 лет парню. Вот как после таких впечатлений не пойти в храм?.. М? Парень был хороший. Девушки его любили. Сердечный такой. Хороший. Но так как он был неверующий, он не понимал границу добра со злом.
Если вас предоставить самим себе и лишить нашего давления, в какой-то момент вы перепутаете добро со злом. Вы что-нибудь такое сделаете – что вы и делаете с нами, тут тоже, но постольку-поскольку мы рядом, вы не можете какую-то черту переступить. А если нас не будет рядом, вы эту черту переступите. И обязательно сделаете что-то, что вам будет казаться невинным, а на самом деле будет преступлением. Вот в чем опасность вашего возраста. Вы ещё не поняли, насколько мы грешные существа. Как нас с огромной силой тянет не туда. Грех всегда под рукой, и к нему тянет! Вот в чем наше бедственное положение. Просто мы в бедственном положении находимся, чрезвычайно бедственном! Каждый из нас! А добродетель, святость и всё хорошее очень трудны и отвратительны для нашего грешного нутра, которому хочется грешить. Нам хочется грешить всем! Нам хочется гадости! И это наша огромная беда! И для этого нужны все эти труды, все эти напряги – и учёбы, и молитвы, и всё горькое, неприятное, скорбное – и болезни, и всякого рода огорчения, - чтобы нейтрализовать вот это наше испорченное нутро, которое мы все несем в себе, от Адама. От Адама! От Адама! Даже не просто от мамы с папой – от Адама.
(Алеся: «Пожалуйста, почитай Евангелие, спать надо…») Потом. («Но ты же уже много раз рассказывал!») Потом. Потом. Потом. Было общение у меня с хорошей девушкой. Как я вам уже говорил. С которой я вместе крестился. Таня ее звали, Володина. На которую мама похожа. Вернее, она была похожа на маму. У нее были карие глаза. Она была не такая красивая, как мама. Но она была хорошая. Она меня тоже звала в храм. Она ездила в Оптину Пустынь. Я с ней хотел съездить в Оптину Пустынь, меня мама не пустила. Это было на новый 92-й год. Если бы меня мама пустила, я бы уже, может быть, в 92-м году пришел бы в храм… И вот она ездила в храм… Я уж не помню, в какой храм она, кстати, ходила… Но я чего-то такое запомнил – Андреевская церковь… И чего-то такое – на «Проспекте Мира»… Может, я путаю? Это был где-то 93-й год. Я туда пару раз приходил – то же самое впечатление. Невозможность выстаивания, хор отвлекает, молиться лучше дома… Опять неудача. То есть я был взращен в совершенно другой среде! Где никто никогда не учил – благоговейному отношению к Церкви, необходимости выстаивания церковных служб, необходимости послушания Церкви, благоговейному отношению к священнику – никто меня никогда ничему этому не учил. Слава Богу, Господь посылал мне православных людей. Посылал, вот, Аллу Александровну Андрееву, Владимира Борисовича Микушевича, Саню Митина… И, я знал, Достоевский – православный, даже Бердяев был православный, Соловьёв… И, постольку-поскольку я тянулся к Богу, мне важна была Истина, я постепенно узнавал все эти порядки православия, установления, и Таня мне рассказывала, как это важно всё – выстаивание церковных служб, посты, молитвы… И очень медленно, но я созрел до этого. Вот, в том числе благодаря таким опытам, как с этим Денисом. Меня очень поразило, что он был нормальный парень, хороший, стал наркоман… И в результате умер! Вы понимаете, что, если вы не свяжете свою жизнь с Богом, вас ждет что-нибудь вот в этом роде? Слышишь, Маруся? Вот прям считайте, что на каждого из вас раскрыта диавольская пасть. Чтобы вас сожрать. И каждого из вас ждет свой грех. И своя гибель от этого греха. Каждого из вас – и девочек, и мальчиков. Как только вы выйдете из-под нашего родительского крыла, как только вы сбросите с себя этот гнёт, вас этот грех настигнет. Ни больше, ни меньше – такое положение дел. Мы с матерью тормозили. Каждого из вас с безумной силой влечет в эту сторону! С безумной силой! Побыстрей извазюкаться в грязюке сладкой. Вот это ваш портрет. Не только ваш – каждого человека! Думаете, я какой-то другой? Я другой, потому что могу откровенно это сказать. Если я могу вслух это произнести, значит, всё-таки действительно что-то изменилось. Но я такой же абсолютно. Все такие! Все!
У нас осталось, у каждого из нас, воспоминание о райском блаженстве. Нам кажется, что всё время должно быть очень хорошо. Это большое заблуждение. Райское блаженство ушло. Мы находимся в изгнании из рая. В стране греха, мрака. Где хозяин, хозяин, повелитель сластей, - рогатый. Если мы будем есть эти сласти, - это говорит человек, сам любящий сладости, вы знаете, сколько я сладостей ем – ну, я знаю, что есть одни сладости, более-менее ещё простительные, а есть сладости, которые вообще нельзя даже трогать. Если будет есть те сладости, которые доступны, греховные, потом появится этот рогатый. И скажет: «Ел из моей тарелки? Ел моих этих рожков? Теперь пойдём со мной». Вот что он скажет.
Так что, ребята, не расслабляйтесь, мы на войне. Странно, что никто не говорит таких простых слов, которые я вам говорю. А не говорят потому, что действительно идет война, и каждый боится, если скажет лишнего, чтобы ему не дали за это. Не побили и даже не убили. Вмешаешься в чью-нибудь жизнь, попробуешь кого-нибудь предупредить, защитить, сразу придет месть, от демонов, которые хотят этого человека погубить. И я терплю. Почти каждую ночь надо мной издеваются. Каждую ночь! За то, что я стараюсь быть с Богом, и вас управить в Божию сторону. Вон, Настю потерял. Колю – ну, пока не потерял, но я не знаю, что с ним дальше будет. И я не знаю, что будет дальше с каждым из вас. Я не знаю, через что вам придется пройти. Я вам говорю, не надо грешить, не надо нарушать Божии законы. Не надо нарушать эти запреты. Иго это Христово, которое Он нам дает, и бремя, - как Он сказал? – оно легко. Привыкнешь его тянуть, и будешь чувствовать себя в безопасности. В безопасности! Внутри всех этих Божиих установлений. И молитвенных, и богослужебных, и по посту… И по послушанию. Если меня ослушаетесь, не захотите меня слушаться, я, во-первых, во-первых, буду драться – это точно совершенно! Во-вторых, выгоню. Будете безобразничать в других местах. Вот всё, что я могу для вас сделать. Чтобы вас защитить и спасти – от самих себя. От самих себя… От той погибели, которая зреет внутри каждого из вас. И ждёт, подходящего моментика. Чтобы проснуться и погубить. (Алеся: «Папуль! Давай читай, мне уже плохо!..») Вот мама, слава Богу, она, может, даже до конца не понимает, что я говорю. У нее гораздо более благополучная внутренняя природа. Каждый из нас гораздо хуже, чем она. С гораздо худшей наследственностью! По сравнению, вот, с нами, она просто святая. И вы потом осознаете, до какой степени вам повезло с мамой. (Алеся: «Папочка, я не буду никого разубеждать… У меня ведь нет смирения…») Да. (со смешком) Ладно. Вы всё поняли, что я сказал. Это был очень серьёзный текст… Вот. Я практически как со взрослыми с вами разговаривал. И мне кажется, что, например, Соня в значительной степени меня уже поняла. А, Сонь? А, Сонь? А, Соня? Чего «у»? Понимаешь? (Тихий шёпот: «Уж лучше б я ничего не понимала…») А Маруся понимает, но с другого конца.
Вот такая моя история, вот так я пришел. Как только я созрел, чтобы Церковь слушаться… А я созрел! Я уже Сашу Митина спрашивал: «Куда мне ходить? Вот, каждую неделю, всё, я понял, я каждую неделю должен ходить!» Как только я к этому решению пришел, мне тут же Господь послал маму. Если бы не она, я бы в Церкви не задержался. Если бы не мама, я бы в Церкви не остался. Ну максимум, на что бы меня хватило – ну, месяц! Как только мне Батюшка бы сказал бы первую неприятность, я бы вылетел, как пробка из бутылки! И погиб бы, наверное. Погиб. Времена были суровые. Ох, суровые!.. Лихие девяностые, вы знаете? А мы как с мамой друг в друга уткнулись, и мы ничего не заметили – ни бандитов, ни наркотиков, ни… Ничего мы не заметили! Мы рожали, одного за другим, - вас! – и тем спасались. И вам предлагаем тот же самый путь. Будьте послушны Церкви. Церковь пошлет вам мужа. И жену. Обязательно, так и будет! Церковь пошлет! И будете спасаться, как мы с матерью. Конечно, для этого надо созреть. Надо понять. Какая опасность угрожает. И какая милость Божия - вот такой путь наш с матерью. Может быть, Настя уже поняла, я не знаю… Она много чего испытала. У нее даже были такие откровения… Осенения. Она звонит и говорит: «За мной гнались собаки, я такое пережила… Мама! Мне показалось, что я очень, очень плохой человек!.. Что я сделала что-то очень, очень плохое!..» Это ещё в Питере было. Так вот. А так оно и есть. Только надо донести теперь это сознание до конца жизни. (Дальше читаю Евангелие от Иоанна.)
«Зане сия творяше в субботу». Совсем они свихнулись с этой субботой. А почему они свихнулись с субботой? Потому что человеку всегда проще остановиться на внешних вещах. А живой Бог требует живого общения с Собой. Живого сердечного устремления, живого покаяния, живой молитвы, живого болезненного чувства, ежесекундного, по сути дела. Вот вы знаете, что правда нашей жизни состоит в том, что, просто живя на этой земле, просто вот здесь живя, участвуя вот в этом процессе жизненном, мы каким-то образом совершаем преступление перед Богом. Вся эта жизнь – она пред Богом глубоко преступна. Почему? Потому что здесь властвует холод, нелюбовь, здесь безверие – самое вообще естественное состояние… Любовь – как чудо… И – отсутствие блаженства. А Господь создал только блаженство. Он не создавал ничего грустного, тяжёлого и мрачного. Эта жизнь Его очень сильно огорчает. Она против Божиего сердца. Да, Он всё это поддерживает, потому что Он Бог, без Него ничего не может быть… Но это не соответствует Его воле. А это соответствует тому греху, который тайно в нас живет и который не дает нам вместе с Богом быть. Говорят, что как только человек готов, как только он по-настоящему покаялся, Господь его забирает с этой земли. «Всё, хватит». Поэтому никогда не надо роптать. Если кто-то умирает. Это хорошо. Смерть – это всегда хорошее событие. И грешника, потому что кончается грех и мучительство этого человека над другими людьми, и праведника, потому что это награда, возвращение человека домой. Смерть – это всегда хорошее событие. Бывает, оставляют человека, если он приносит много пользы окружающим. Вот маму нескоро заберут, потому что мы без неё все загнемся. Мама должна долго жить. Хотя, может быть, она готова была уже давно. Может, лет двадцать назад уже была готова. Отчалить. Её не взяли, - потому что мы без неё погибнем все… И так далее, и так далее.
«Аминь, аминь, глаголю вам, яко слушаяй словесе Моего и веруяй пославшему Мя имать живот вечный и на суд не приидет, но прейдет от смерти в живот». Какое удивительное обетование Божие – что если слушать, что Он говорит, то мы даже не пойдём на Суд, нас там не будет. Мы просто от смерти войдём в жизнь. Как хорошо было бы, если бы это сбылось. Над каждым из нас.
Вечерняя беседа с семьей 18.05.2021.
Так. Напоминаю вам. Что сейчас стоят самые светлые дни в году. Самые лёгкие. Самые незаметные. Вот самые-самые, какие только могут быть. Мы сейчас с мамой ходили и думали, что, наверное, так только в раю. Именно в это время, особенно в мае, рай касается земли. И ветерок, и зелень, и вот этот свет, и теплота, тепло… Прям, какая-то райская жизнь. Там, конечно, есть отличие, но, я думаю, всё очень похоже. Это всё гораздо ближе, чем кажется. Гораздо ближе. И значит, те чувства, которые мы испытываем в этом время, они подобны тем, которые вот после причастия бывают – самые настоящие, те, которым нужно верить больше всего. Запоминать. Чтобы, когда будет плохо, а плохо будет ещё, обязательно, может быть, ещё и очень плохо, чтоб мы помнили, что было хорошо. И не верили этим чувствам плохим. И поднимающимся из них плохим мыслям. Мы не должны верить. Потому что когда мы верим плохому, - Наташа! А Наташа! Я тебе тоже говорю! – мы Бога предаем.
Я в своей жизни очень много думал. Если Бог всемогущ, почему же бывает так плохо? И Он есть Любовь… Почему же бывает так плохо? В ранней молодости я понял, что вся жизнь делится на моменты света и моменты тьмы. Когда светло, кажется, что нет никакой тьмы. Когда тьма, кажется, что нет никакого света. Откуда эта тьма? Зачем она? Наверное, у меня до сих пор нет окончательного ответа на этот вопрос. Как это так? Бог всемогущ, а нам бывает так плохо, а Он есть Любовь. Как это так? Конечно, вот это причина ропота человеческого. Укора – сначала по отношению к родителям. А родители – такие же жертвы, как и вы. Мы очень и очень незначительно от вас отличаемся. Но поймете вы это только тогда, когда станете такими же, как мы. И тогда будете нас вспоминать. И думать: «Ну что мы на них так взъедались?.. Тащили бедные мама с папой воз свой как могли, из сил выбивались… А теперь я такой, такая, как они». Но объяснение есть. Если хорошенько подумать. Вот, мудрые люди говорят, что причина всего плохого – это мы сами… Не Бог, и даже не диавол, хотя вина его, конечно, очень велика. Но, оказывается, каким-то ужасным образом, каждый из нас сам запустил механизм, по которому пришел этот мрак, которого не должно было быть. И вот если взять на себя вину за всё то плохое, что мы в этой жизни встречаем, пусть даже до конца мы не понимаем, как это так – как такой маленький я могу так всё испортить сильно? Включая град, грязь, плохую погоду и так далее, мучения животных, насекомых уродливых всяких… Болезни, и так далее – голодающих Африки. Как я могу всё так испортить? Но утешение такое. Если я всё так испортил, я же могу и исправить. И отсюда начинается покаяние. Покаяние. Человек начинает каяться. Во всём том плохом, мрачном и тяжёлом, что он видит. Это очень глубокая мысль, она очень таинственная, и это, скорее всего, правда. Что каждый из нас виноват. Что мы не в блаженстве находимся. Что ты, конкретно, не в блаженстве находишься. Ты виноват. Вот как сделать так, чтобы кончилось всё плохое? Надо исчезнуть из этого мира. Сама эта жизнь, со всем тем плохим, что здесь есть, с хорошим, конечно, тоже - она зиждется на чём? На факте нашего существования здесь. Что у нас вот это тело. Через которое мы сюда смотрим. Соответственно, я есть виновник всего этого мира. Представляете? Вот какая глубина! Глубина какая! Я умру – и всё… Этот мир кончится. Хуже будет или лучше – это уже другой вопрос. Но этот мир – он кончится.
Сонь! Я вот в первую очередь тебе это говорю. Ты там пёрышки красишь, а я тебе говорю, тебе, как серьёзному существу! Серьёзному! (Алеся: «Одно другому не мешает». Соня: «Можно быть умным человеком и думать о красоте ногтей».) Ты мой хороший!.. Ты золотой!.. Ты миленький!.. (Алеся: «Соня начала сыпать цитатами из классиков»). Ты миленький-миленький!.. (Алеся: «У нее на все случаи они есть»). Ну, молодец, молодец!.. Я принимаю!.. Я Александра Сергеевича люблю!.. Ты мой хороший!.. Ты мой дорогой!.. (Алеся: «В человек должно быть всё прекрасно…») Я так беспокоюсь, мамочка, чтобы она удачно вышла за муж… Так беспокоюсь!.. (Алеся: «Помолись об этом. Завтра поеду к… художнице на Пречистенку, представляешь?»). Но ты главное не торопись. Этот плод – он чем зрелее, тем лучше. Ты знаешь, Сонь, я не верил в молодости, что пятидесятилетние женщины – они могут быть очень привлекательными. Мы посмотрели в 25 лет, когда нам было с мамой, фильм такой… (Алеся: «Эдя!..») Очень сильный! (Начинаю сильно хохотать.) Да. (Алеся: «Папуль…») Очень сильный! (Снова хохочу. Алеся: «Не надо!») Называется, «Американский пирог»… (сквозь смех) (Алеся: «Фу, гадость, отвратительно!..») Там есть такая мысль! Мысль! Там был один повернутый старшеклассник, который интересовался зрелыми очень женщинами… Там была такая мысль, что женщина – она чем зрелее, тем она интересней! Говорит: «Сорокалетние женщины - просто как вино, - говорит, - хорошо настоявшееся! Но если, - говорит, - ты встретишь настоящую пятидесятилетнюю!..» И там судьба над ним подшутила! На него действительно обратила внимание женщина этих лет! (Алеся: «Он не знал, куда от нее деться…») Американские фильмы – конечно, они… Смотреть их невозможно! Да. Но если смириться… (Алеся: «Никогда их не смотрите!..») Да. Этот фильм не надо смотреть. Но если смириться с той обильной грязью, которая льётся… (Да, этот фильм не надо смотреть.) Этот фильм сложным может быть, в семейной жизни… («Не надо!») Детей укладываете, а сами тихонечко… («Нет, не надо, Соня. Не надо».) Так вот. Эти слова сбываются! Мама – она чем дальше… (Алеся: «Это бывает с теми, кто смотрит Тарковского! Того ждёт наказание, Соня, за любовь к кинематографу хорошему! Представляешь, какие я испытывала муки!») Но есть зато теперь, что вспомнить! Какая мысль! Её ведь нигде больше не встретить! Только вот в таком фильмеце! Настоящая пятидесятилетняя женщина. Так что, Сонь, чем зрелее будешь, тем будешь привлекательнее для серьёзных мужчин! Ей-Богу! (Алеся: «Так, папуль, читай Евангелие».) Так что ты не отчаивайся, Сонь! Правда! Не отчаивайся! Чем женщина зрелее, а если она ещё никем не опробованная, - это вдвойне интереснее для мужчины. Так что ты не торопись, Соня, и не думай, что «время проходит, я никому не…» Нет, это не так. Вовсе не так! Серьёзным людям будешь интересней. А тебе именно надо созреть. Тебе нужно эти острые углы закруглить, болезнь преодолеть, навести в душе гармонию… В конце концов, для чего это? Чтобы принести себя в жертву. В жертву Богу – детям, Богу… В жертву Богу не приносится абы чего. В жертву Богу приносится только самое красивое, самое лучшее. Самое сладкое.
Мы с мамой сегодня подумали: мы всю нашу молодость потратили на что? На вас. Вся наша молодость, с двадцати с небольшим лет, с двадцати одного и двадцати двух – и до сегодняшнего дня. Всё прошло под знаком рождения, выкармливания, воспитания детей. Всё! Мы все свои силы отдали на это. То есть очевидно, мы начало уже положили. Остаётся только это всё продолжить и закончить. И я ни секунды не жалею, что сделал такой выбор. Что я самые-самые золотые дни – вот, физически – я всё отдал на это. Ни секунды не жалею! Потому что моя жизнь – она, на настоящий момент, по крайней мере, - я ещё не успел испортить, - получилась похожей, действительно на жизнь… (Алеся: «Папочка, у нас назревают каникулы, и ты можешь рассказывать про свою жизнь сколько угодно, хоть до утра! Сейчас, Евангелие – Натаха, вот, видишь, ужё всё». – «От Иоанна святое благовествование. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!»)
«Се есть дело Божие, да веруете в Того, Егоже посла Он». Вот, кстати, это евангелие было либо вчера, либо сегодня… Вот этот епископ говорил… Как его… Кто помнит, как зовут епископа, который Евангелия толкует?.. (Женя: «Протоиерей…») «Нет! Протоиерей – это священник. Епископ. Там один епископ, Переяславльский и Угличский. На Ф… (Женя: «Фоокти…» - Алеся: «Феоктист».) Феоктист – во! (Алеся: «Молодец, Женя! О! О! Молодец!») Вот он, он, говорил, что вот Иисус на вопрос: «Что нам делать?» - да, это сегодня было… (Алеся: «Да?..») Да, сегодня… Да-да-да… Он сказал, что надо веровать в Него… Он никаких инструкций не дал. «Что делать, чтобы угодить Богу?» - «Веруйте в Меня». Это самое лучшее дело. Оказывается, это нужно. Чтобы к лучшему наша жизнь изменилась. К луч-ше-му. Чтобы, когда застала нас смерть, чтобы она нас препроводила в лучшее место. Мы должны веровать во Христа. Понимаете?.. Из всех возможностей этой жизни, возможность спасения – это Господь Иисус Христос, и всё, что с Ним связано. Почему мы всё время о Нём вспоминаем. Почему почитаем Святых, которые освятились Им. Никакой святой никем не может освятиться – только Господом Иисусом Христом. Единственное святое, что есть на нашей земле, в нашей жизни, в нашем мире – это Господь Иисус Христос. Запомните эту истину. Всё, что есть святого на этой земле, освящено Им. Без Него даже материнство не было свято. Матерь Божия освятила материнство – потому что родила Его. Представляете, насколько была проклята жизнь? Без Него. Люди, осмысленные, жили только ожиданием Его. Больше ничем. А теперь Он пришёл. И каждый человек, кто хоть сколько-нибудь осмысленный, должен жить Им! Христом.
Если мы хотим, чтобы у нас была семья светлая, если вы хотите, чтобы у вас была жизнь добрая, ваши собственные семьи и ваши собственные дети были похожи на людей, надо жить Господом Иисусом Христом. Это Истина в последней инстанции. Это аксиома, которая не подлежит обсуждению и не нуждается в доказательстве. Это просто так, и всё. Это просто ТАК. В этом смысл того, что мы являемся членами Церкви Христовой. Потому что Церковь – это Его Тело. Которое и мы тоже составляем. Да, Маруся? Причащаясь Святых Христовых Тайн, мы входим в это Тело. И сами делаемся его членами.
Вот смотрите. Какие папа гладкие слова говорит. Да? А я ведь это не выучил. Это у меня из сердца идет. Я понимаю, о чем я говорю. Советую вам подумать об этом. Подумать! Это единственный выход из той ямы, которую представляет из себя каждый из нас. Яма. В которую он может завалиться навечно. В эту яму. («Спокойной ночи» - похоже на Соню.) Спокойной ночи. (Звуки чмоканий. Алеся: «А меня? А меня?... Благослови тебя Господь…» Далее читаю.)
«И грядущего ко Мне не изжену вон». Это очень важные слова. И все, кто имеет отношение какое-то к Господу Иисусу Христу, никогда не прогоняют тех, кто приходит к ним. Если вы, вот, подумаете про Настю: «А как же ты, папа, выгнал Настю?» А я не выгонял её. Я направил её во второй свой дом. К маме родной. М? Как уж она это поняла – её дело. И она до такой степени отвыкла от послушания, - а, Соня? – до такой степени демонизи-ро-ва-лась, что она не могла послушаться, ей легче было подняться и вены себе перерезать!.. Вы понимаете, до какой степени дошло, а? Вы на меня не обижайтесь, дети. Очень она много преступлений совершила. Которые мы с матерью совершенно не заслуживаем. Хотела подчинить себе. (Алеся шепчет: «Эденька, дочитай… Дочитай. А то сейчас…») Если кто-нибудь из вас что-нибудь подобное учудит, ответ будет очень жёсткий. Я всё равно заставлю слушаться себя. А нет – тогда расстаемся. Может быть, даже навсегда. Поэтому, чувствуете – не можете слушаться, лучше по-хорошему. По-хо-ро-ше-му. Не портить друг другу жизнь. Ну, что поделать? Люди слабые. А по слабости бывают предателями. Предателями. Потом, может быть, когда-нибудь покаетесь. Но жить с отцом можно только в послушании у отца. Иначе это надругательство, вообще, над всеми порядками, Божиими законами… Над всем. В конце концов, я заводил семью не для того, чтобы потом быть в подчинении у своих собственных детей! Которых я видел такими маленькими, безсмысленными, кричащими, вопящими, беспомощными – и тут вдруг я должен слушаться! А? А, Сонь? Ну как это так?! А? А, Марусь? У-у. (Алеся: «Ну дочитай…») Вот так вот, Женя. И ты запомни… Ну, на то оно и Слово Божие, чтобы всё сказать, и своё тоже. Что нужно. Но вот, такой закон. «Грядущего ко Мне не изжену вон». Поэтому никогда не бойтесь идти - к духовному отцу, и просто к отцу… Настоящие отцы – они не прогоняют. Ещё раз повторяю. Я Настю не прогонял. Я отправил её в свой второй дом, к своей родной матери. И это оказалось оправдано. Помните, как она говорила? «Я даже, - говорит, - не знаю, что бы я делала без Насти?» А действительно, а что бы она делала?.. Подруга бы что ли там какая-нибудь была бы?.. (Алеся: «Я бы приехала…») Ты уверена, что она бы к тебе обратилась бы?.. Она бы не обратилась. Там была бы какая-нибудь тетя Надя Горшкова… Или ещё кто-нибудь. Потом бы к ним бы, может быть, и квартира бы… Всё что угодно могло бы быть. А так там Настя. Так что я сделал так, как надо было. Понимаете? Господь, через меня… Вот такое сопротивление было! Потому что этот дух родовой, жестокий, гордый, демонский дух – он не хотел от нас отстать просто. Мы защитились от него с мамой двумя ее выкидышами… Когда нам было не до неё! Не до её фокусов! Как такое простить?.. (Алеся: «Эдя, пожалуйста, почитай Евангелие…») Заткнись. Как такое простить?.. Только через покаяние – глубокое… Сокрушение – сильное… Никто и никогда её не примет – ни как вождя, ни как героя, ни как даже человека. Нет. Она этот статус утратила, последовательно, всё. Живёт там, как собачка в конуре, так где-то, при нас – на поводочке… А я ей с самого начала сказал, когда увидел, как она стала себя вести, в четырнадцать лет, я ей сказал: «Не хочешь быть дочерью, будешь собакой». И не по злобе это сказал. А я почувствовал, что будет. Я же отец, мне и открывается. Хотите верьте, хотите нет, а я иногда даже мысли ее слышу. Среди вот всех этих голосов, которые я по ночам слышу, есть и мысли Насти. И я слышу: «Папочка-папочка, ту-ту-ту-ту-ту… Папочка-папочка…» Вот так. Я за неё молюсь, конечно… Чтоб совсем она не погибла. Но там злобка большая. Злобка. И до сих пор она не улеглась до конца. До сих пор живёт злобА. А как можно на родного папу злобствовать? Что это такое?.. Вот до каких вещей доходит… О-хо-хох!.. (Дальше читаю Евангелие.)
«Се же есть воля Пославшаго Мя, да всяк видяй Сына и веруяй в Него имать живот вечный, и воскрешу его Аз в последний день». То есть когда мы будем умирать, это будет не навсегда. Нас Господь воскресит. И эта милость Его, по восстановлению бытия, по воскрешению умерших, - что всё с начала начнётся! – она превышает милость по Его сотворению. То, что нас сотворили – огромная милость! И очень грешит тот, кто не дорожит своим существованием. Ему кажется, что лучше бы он не был. Но когда нас воскресят, это будет милость, бесконечно превосходная. Представляешь, Соня, какие горизонты?.. Разве ради этого не стоит потерпеть?.. Ты веришь в то, что я говорю?.. И я верю… И я поэтому живу. Да более того! Всё только тогда и начнётся, когда мы воскреснем! Представляете? Вот только тогда всё и начнётся. А это – всё, что мы терпим, и даже то, что после смерти будет – это всё присказка!.. Присказка! Это всё самое-самое начало!.. Вот я в этом начале живу уже сорок семь лет. Да, много, конечно, неприятного, и огорчительного, но Господь даёт терпение! Если ты чувствуешь эту тайну, ты можешь терпеть. Ты можешь уступать… Ты можешь прощать… Прощать можешь!.. Ты можешь великодушно снисходить к тем людям, которые не веруют.
Да, мамочка? Правда? (Алеся: «Кто? Я? С Соней мама.» Прыскает.) Мамочка. Отец, как ты знаешь, должен настаивать на правде. Прощение – это одно. А, извините, недопущение повторения и усугубления того, что уже было, - это другое. Я отвечаю за то, чтобы это не повторилось. Чтобы не было хуже. Меня Господь предупредил: «Смотри, какое бедствие. Будь осторожен, как бы не было хуже…» А что «хуже»? Поубивает она нас что ль?.. Чего хуже-то? Вот так вот, мамочка. Вот над такими вещами приходится думать. (Читаю далее.)
«Никто не может приити ко Мне, аще не Отец, пославый Мя, привлечет его, и Аз воскрешу его в последний день». Как я вам говорил, один из этих дней будет последним. Не только в нашей жизни. Но и для этого мира вообще. Один из этих дней… Они все похожи. Они все как один день! Вот этот «День Сурка» - очень мудрый фильм! Все дни – как один... Один и тот же серый день. Серый – но он только кажется серым. С нас потом спросят по пунктикам, за каждое-каждое-каждое-каждое!.. И ответ будет нешуточный. А чем мы отвечать будем? Чем?.. Самими собою. Это значит, из нас будут истязать! Что? А что?.. Вот, что есть… Какие-то светлые наши силы, представления, желания… Всё то, что нам Господь дал. Ведь ничего нашего же нет. Способность любить, способность надеяться, способность мыслить! Говорить! Терпеть! Вот это вот всё – это же тоже какое-то богатство… И вот этим всем нам надо будет отвечать. Откуда ад? От того, что полностью человек обнажится от своих даров. И узнает, что он представляет из себя на самом деле. Помните, как это, «Мои посмертные приключения»? Как она попала в ад и перестала вообще что-либо соображать. Думала, что устроит там философский кружок!.. А? А попала, и… и… и… и даже перестала понимать, что это за «дылда» такая рядом с ней… «Что это за дылда? Стоит и говорит чего-то. Как мешает мне!» Там очень реалистичное описание! Она не могла это просто выдумать. Очень похоже на правду! Вот как придется отвечать… Отвечать! Мы же не просто в небытие погрузимся, если нам придется ответить. Просто деградирует жизнь. Она останется, но очень сильно деградирует. Наше существование – оно никогда не перестанет. Но оно может деградировать, и снова деградировать, и снова, и снова, и снова – безконечная деградация. Вот я бы на вашем месте испугался. Я сам этого боюсь. Более того, я знаю, что я, я, своими собственными руками, могу это всё приблизить к себе. Что я тот человек, который может сам себя погубить. И если мы это делаем, даже не осознавая этого, потому что все злые реакции, всё плохое из нас выскакивает само по себе, мы даже не задумываемся! Эти злые люди, которые ходят, вы думаете, они понимают, что они злые?.. Они просто не могут по-другому… Они одержимы злом. Они считают, что виноваты кто угодно, но только не они. И я такой же… Так если ты ещё не будешь молиться, если ты ещё не будешь в храм ходить, если ты не будешь причащаться, если ты не будешь трудиться, - на что тогда вообще рассчитывать?.. На что? Вот мы стараемся…
На что у нас с матерью хватает сил? Не поубивать вас. Что делают другие люди? Они таких, как вы, просто убивают в животах. Если б мы были обычные родители, у нас бы была наша Настя, там, и Соня. А может, Настя – и Коля. А может, Настя – и Маруся. Например. А может, только Настя! Или только Коля! Все остальные не увидели бы свет, если б мы были обычные. Это то, что мы могли сделать. Просто дать вам родиться. На это нанизалось большое количество добрых дел. Потому что ради каждого из вас нам многим приходится жертвовать. В жизни нашей. Очень многим! Мы даже это не воспринимаем как жертву. Я просто знаю, что это так. Но я не считаю, что это жертва. Это такая жертва, которая несет радость с собой. Радость! От того, что ты освобождаешься от своей гнусной рожи. А заботишься о невинных малышах, о зайчиках. Вот вам рецепт светлой жизни. Просто дайте, дайте, чтобы жизнь через вас продолжалась! Не мешайте им! И ваша жизнь просветлеет. Ей-Богу! А сначала вымолите себе супруга, чтоб был Божий человек, чтобы спасался вместе с вами. Чтобы семья была христианская - как у нас с мамой. Потому что настоящая любовь между мужчиной и женщиной – когда они вместе молятся… Вот она любовь. Вместе идут в церковь, и молятся. Тогда они действительно любят друг друга – и не предадут. А там тема основная такая – предаст или не предаст. Кинет или не кинет. А если кинет, то когда?.. Уж лучше б быстрей… А то если кинет через двадцать лет, нарожав детей, это будет предательство в квадрате, в кубе. Предательство, предательство, предательство… Чтоб ты сначала воспользовался, высосал все соки, оставил своих этих – потомство, и слинял. (Алеся: «Смотри у меня… Ты у меня весёлый – и толстый!» - «Да…» - «Папочка! Смотри мне! Ты у меня парень хоть куда! Мужчина видный, курпулентный…») Если я говорю о настоящей 50-летней женщине, мамочка… Ты такой сарафан купила… (Смеюсь.) (Алеся: «Папе очень понравился!» - «Такой сарафан!» - «Мы так редко покупаем облегающие вещи! (с большим юмором) Папе очень понравилось!..») Вот так вот, ребята, устроена жизнь. (Алеся: «Ты дочитаешь или нет?!..»)
А вот, Маруся, для тебя эти слова все – они самые, самые животрепещущие. Потому что ты в том возрасте находишься. Ты уже основную грань, добра со злом, ты уже перешла. В тринадцать лет. Но теперь надо утверждаться в добром выборе. Это, конечно, нелегко – всё время себя обуздывать. Хочется быть главной, хочется свободу, хочется того, другого, третьего… Сладости побольше от жизни получить… Это всё надо обуздывать, это нелегко, но награда за это будет большая. Великая награда будет – за то, что ты сама с собой справишься, Маруся. Уверяю тебя. И всё то доброе, что в тебе есть, - оно расцветё-ё-ёт!.. М-м-м!.. Такая радость будет!.. Когда ты войдёшь в силу. И будешь, действительно, доброй, хорошей, терпеливой девушкой… Светлой, молитвенной… Вот дай Бог, чтобы так и было, чтобы Царевна Мария за тебя помолилась, и ты действительно была на неё похожа – на Царевну Марию, на свою Святую… Дай Бог!.. Вот видишь, папа за тебя помолился. (Дальше читаю Евангелие.)
«Аще кто снесть от хлеба сего, жив будет вовеки». А что значит «жив будет»? Ведь все мы знаем, что нас ожидает смерть. А наверное, не будет никакой смерти… Если мы веруем во Христа, мы уйдём просто на лучшее. Как это будет, в каких это формах будет – а кто его знает?.. Батюшка Серафим, когда был на небе, он говорил: «А я не знаю, в теле я там был или не в теле…» И апостол Павел говорил, что был на небе, непонятно, то ли в теле, то ли не в теле… Представляете? То есть будет продолжение телесного существования – так получается?.. Может быть, это будет такое же земное существование, только по всем фронтам лучше! И погода будет лучше, и люди лучше, и всё лучше. Всё просто лучше! А всё то же самое. Но только всё лучше. Мне иногда кажется, что так будет. Общее просветление! Не деградация жизни, а наоборот – подъём её, на новый уровень! Расцвет её – по всем фронтам, во всех отношениях! Вот что будет! Если мы правильно эту жизнь проживём. Во Христе Иисусе. Вот Он нас поведёт вот в такие места. (Далее читаю.)
«Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь имать живот вечный, и Аз воскрешу его в последний день». Это всё о Причастии. Представляете, что это такое мы кушаем?.. В храмах.
«Ядый хлеб сей жив будет во веки». Вот что такое Причастие. Хлеб вечной жизни. «Тело Христово примите, источника безсмертия вкусите». Да, мамочка? «Источника безсмертия вкусите». О какие слова поют на причастии… Источника безсмертия вкушаем.
«Жестоко есть слово сие, и кто может его послушать?» Действительно, тогда не было ещё причастия. И никто не мог понять, что Он имел в виду. Он говорил о будущем. Он требовал к Себе безусловного доверия. Господь Иисус… (Заканчиваю.) Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Святый отче, апостоле и евангелисте Иоанне, моли Бога о нас! Всё, мамочка? Ну, слава Богу!
Вечерняя беседа с семьей 20.05.2021.
Ну что, дети, завтра память того святого, чьё Евангелие мы сейчас будем читать. Иоанна Богослова. Апостол любви. Память его принято отмечать розами, розовыми. Потому что там, где он скончался, - он был очень-очень старый – он попросил учеников его засыпать его живьем – представляете? Но когда через день пришли они, откопали – там его не было. Исчез. И кто он, и где он, никто не знает. Тело не нашли. И с тех пор, как я читал, каждый год в этом месте выделяется тонкий такой прах. Ну, порошок, или как это сказать… Вот. Там, я не видел, но я верю. Тому, что пишут. Православные издания. И в честь этого, розового цвета того вещества, которое выделяется там, принято праздновать память Иоанна Богослова розовыми розами. Это настолько важный святой… Ведь каждый из нас усыновлен Божией Матери именно через него. Господь усыновил весь род человеческий на кресте, через Иоанна Богослова, сказав ему, что «это твоя мать». А Ей сказал, что «это твой сын»… И по многим другим причинам. Это был единственный из Его учеников, который Его не предал, не убежал, он был бесстрашный, ничего не боялся. Он был такой кроткий, что никому в голову не приходило его обижать. И на него руку поднять. Как на саму Матерь Божию. Её ведь тоже никто не обижал. Вот он был такой… Есть такие люди, которые самим своим видом, всем своим впечатлением, которое они производят, они исключают какую бы то ни было агрессию. И он был знаком даже Первосвященнику. Он был знаком, там, знатным людям, и его пускали без всяких – как будто он невидимым был. Его пускали во двор Первосвященников… Вот, к апостолу Петру были вопросы, «кто ты такой», а к нему не было никаких вопросов. Он везде, получается, был свой. В этом свойство истинной любви, которой заряжен был этот человек.
Тот, кто несет в себе любовь, для него нет разделений между людьми. Он всех любит и для всех свой. Я бы сказал, что достижение этого – это высшее состояние, которое вообще для человека возможно. Вот такое соединение с любовью, чтобы человек мог жить, не обращая внимания на границы, которые между людьми есть.
Но даже и такой человек, как Иоанн Богослов, понес искушение очень сильное – от кого? От женщины злой, к которой он нанялся в услужение – банщица. И которая – ну, он, наверное, уже не такой был молодой – ну вот, в среднем возрасте, и она его очень сильно обижала, и даже била. И это продолжалось в течение десяти лет. Десять лет вот такое испытание нес. И действительно, те люди, которые пытаются идти путем смирения, кротости, они на своём пути обычно встречают тётушек. Которых жизнь смиряет невольно. Потому что женщина – она не может жизнь прожить и не смириться. Вы увидите это сами. Само женское естество – оно смиряет женщину, по множеству причин. Особенно если женщина выходит в мир – ну, она должна смириться. Но это смирение часто бывает невольное, и затаивается при этом большая очень злоба. И когда на этом своём пути женщина встречает человека, который добровольно смиряется, который мог бы не смиряться, но ради Бога он смиряется, она всю, весь этот заряд своей злобы – может быть и зависть к мужчинам, там, из-за того, что нет возможности реализовать свою властность, вот эти обиды, потому что… «А почему, собственно говоря, я должна быть женщиной? А? Что это такое – Бог меня создал – а я хочу мужчиной быть. И почему это я должна смиряться? А я хочу быть человеком! А я хочу властвовать! А я хочу быть сильным! Что это такое?» И вот этот мотив - он, на самом деле, очень сильно распространен, и это причина огромного количества злобы в мире, когда женщина не может смириться перед мужчиной. А так заповедал Бог, Он так сказал, что жена создана в помощь мужу. Неважно, что это чужой муж, важно, что это чей-то муж. Если ты женщина – должна перед мужчиной смиряться. Хотя бы символично, хоть как-то! Должна помнить, что у него там либо должна быть, либо есть уже жена. Может быть, и дети. Женщина, которая не хочет смиряться перед мужчиной – она расчеловечивается, она становится демоноподобной. По юности это может быть достаточно мило, вроде как, и несерьёзно, но с течением времени всё становится всё более и более серьёзным. Принимает всё более отталкивающие черты. И к годам сорока это уже просто какой-то монстр получается. Самый настоящий. Не говоря уже о пятидесяти, шестидесяти – там всё дальше хуже и хуже. Так устроена жизнь. И вот бедный Иоанн Богослов это вот всё терпел. Но так как он был святой, действительно святой, он эту злобу в ней переборол, он ее сокрушил. Она стала его последовательницей. Такое произошло чудо в его жизни. Потребовалось терпеть десять лет. Чтобы женскую злобу сокрушить.
Ну и потом в жизни его были большие чудеса. Его тоже хотели убить, как и всех остальных апостолов. И пытались это сделать. Господь его сохранял. Его бросали, допустим, в кипящий котел – то ли ртути, то ли, я не знаю, чем он там кипел – оловом… Господь его сохранял. В это трудно поверить, но, если так говорят, значит, так оно было. Не стоит испытывать правдивость подобного рода сведений. Когда такие вещи совершаются, это из ряда вон выходящие ситуации. И свидетели этого чуда, они понимают, что по-другому не могло произойти. Хотя это совершенно невероятно может казаться. В общем, я приблизительно представляю, о чем я говорю.
Дожил он до глубокой старости. Все его очень сильно почитали в Церкви. Когда его не смогли убить, отчасти потому, что Господь его хранил, отчасти потому что он действительно был очень любвеобильный человек – его не могли долго мучить и пытать, - сослали его на остров Патмос, где были какие-то то ли рудники, то ли каменоломни, - короче, на работах там решили его заморить, и вот на этом острове было ему явление, которое ученик его записал как Апокалипсис. Там был у него ученик. И то Евангелие, которое он написал, это было самое последнее Евангелие. Остальные три были написаны раньше. И он их все три прочитал. И написал своё, уже старенький. И вот это Евангелие Иоанна Богослова, оно самое глубокое, самое таинственное. Оно просто совершенно такое, улётное. Его называют «апостол любви». Именно он сказал: «Бог есть любовь». Именно от него мы услышали эти слова. Что Бог есть любовь. Этим христианство отличается от всех других религий. Больше нигде таких слов нету. Что Бог есть любовь. Это вот именно черта христианской религии. Это ведь очень многое меняет в жизни. Если в это по-настоящему верить. Что Бог есть Любовь. Поэтому если ты почитаешь саму любовь, если любишь любовь, ты не можешь не любить Иоанна Богослова. И не можешь его не почитать. Потому что он покровитель любви. Именно потому, что он был преисполнен любовью, он быстрее других учеников понимал, во-первых, то, что говорил Спаситель, верил… И он лежал на Тайной Вечери на груди Спасителя… И достиг такой близости к Богу, будучи в очень молодых летах.
Любовь – она превосходит закон, это исполнение закона. Она, ну не то, чтоб беззаконная, она выше всякого закона, любовь. И вот сплошные исключения, когда она действительно есть. Но на это не стоит равняться и не стоит наглеть под видом любви… Но когда она есть, всё действительно вот так. Ну, и она очень тесно связана со смирением. У каждого человека в жизни такой поворотный момент наступает, когда он должен выбрать: либо гордость, либо любовь. Либо гордость, либо любовь! Любовь связана со смирением. Если не смиряется человек, любовь уходит. Часто в слезах. Человек плачет-плачет, плачет-плачет, плачет-плачет, и от этих слёз делается всё злее-злее, злее-злее, злее-злее… Бывают такие слёзы, в которых выходит любовь. Она жива. Но человек оказался её недостоин. И потерял. И она в слезах вся вышла. Вот так бывает. Хочешь сохранить любовь – смиряйся. Не хочешь смиряться – любовь будет утрачена. А вместе с ней и жизнь. Станешь мертвый, при жизни. Вроде как, ходишь, бродишь, говоришь, дышишь, а ты труп. Труп для Бога и перед Богом. Труп. Потому что в тебе нет любви. Но если в такое состояние вошел, иногда бывает без особой вины, а просто такое испытание, нужно согреваться памятью о любви. Ведь она была. И тебе было с ней хорошо. Нужно верить этим впечатлениям любовным, верить в то, что это была правда. И вести себя так, как будто ты испытываешь эту любовь. Потому что, когда ты ее испытывал, тебе было очень светло. Утешительно!.. И ты всеми фибрами души понял, что это состояние – это правда. Значит, когда любовь уходит, это ложь… Надо эту ложь презирать. И быть верным своей любви. И если ты будешь верным любви, она обязательно вернется. Сколько бы времени ни прошло, сколько бы времени ни пришлось ждать. Да не так уж и важно, лишь бы только она вернулась. И она обязательно вернется.
И жизнь наша, она полна вот такими испытаниями. Очень многое зависит от СВОБОДНОГО ВЫБОРА ЧЕЛОВЕКА – что он выбирает. Если ты выбираешь Бога, никакая сила тебя не приневолит остаться без Бога. Нужно быть упорным и упрямым в тех вещах, в которых действительно нужно быть упорным и упрямым. Есть доброе упрямство и доброе упорство. В добром, в светлом. В этих вещах нужно быть совершенно несокрушимым. Вот таким был Иоанн Богослов. Который казался нежным, может быть, и слабым, кто-нибудь, может быть, его презирал, а на самом деле он был настолько силен, что он победил всех своих мучителей, победил годы – он прожил больше ста лет, как говорят, - пережил всех апостолов и даже победил саму смерть. Потому что его любимый Учитель не дал ему умереть. И говорят, что он снова придет на землю. Когда явится антихрист. И он примет от него всё-таки мученическую смерть. Но сразу после этого воскреснет. Так я слышал, и я в это верю…
Представляете, в каком мире я живу?.. Мы с мамой живём… Мы в эти вещи во все – верим! Для нас это реальность. Вы скажете: «Ну а жизнь-то, она совсем другая!.. Во что вы такое верите?» Но мы же с мамой долго живём. Долго. И веру эту несем долго. И мы знаем, что всё проходит, а вера остаётся. Всё проходит, а Церковь – живёт. Всё проходит, а любовь и вера – они не проходят. И духовная жизнь, и духовная реальность, она как предстояла нам в юности, так и продолжает предстоять, и она становится только всё интереснее и интереснее. И мы всё более и более убеждаемся, что это никакие не выдумки. Да, конечно, очень большое разочарование – прежде всего в самих себе. Просто ниже плинтуса мнение о себе. И это вас тоже ждёт, каждого из вас. Глубочайшее разочарование в самих себе. Но не в Боге. Чем больше разочаровываешься в себе, тем больше стремишься к Богу. Потому что всё то хорошее, что было когда-то в тебе, что, может быть, ты не удержал, потому что был недостоин, имеет своим источником Бога. Если ты не потеряешь стремление к Богу, ты ничего не потеряешь, Он тебе воздаст сторицею, Он тебе всё вернёт.
Я сегодня с Марусей разговаривал, я ей сказал, что так как мы с матерью уже долго идём по этому пути, уже немножечко состарились на нём, то все наши, так сказать, жизненные отправления, они приобрели совершенно другое достоинство, совершенно другое значение, гораздо более весомое. Что мы даже невольно стали гораздо более настоящими, чем были в юности. Много трудов позади, много скорбей, иногда очень-очень тяжких скорбей. Просто даже смертельно опасных. И Господь нас, и Господь нас, и Господь нас ПРОВЁЛ сквозь них. Защитил, покрыл… И с каждым таким испытанием наш образ жизни становится всё более весомым. И наши слова, и наши поступки, и наши чувства, и наши мысли – всё более и более становились настоящими. В этом смысл вот таких слов, что: «Оттерпимся, и мы тоже людьми будем». Сразу не придёт. Даже если ты будешь делать вид, что ты человек. Всё равно не будешь человеком. Человеком будешь по достижении определенного возраста. Если ты живёшь правильно. Хочешь быстрее? Пожалуйста. Перегрузки. Непосильный труд, тяжёлая болезнь, предстояние перед лицом смерти. На войне люди быстро взрослеют. В тяжёлой болезни смертельной тоже люди очень быстро взрослеют. И в непосильных трудах тоже очень быстро человек взрослеет. Но никто же не хочет так быстро становиться настоящим. Господь милостиво эти сроки растягивает. И не требует от нас быстроты. И мы не должны от Него требовать. Понимаете? Чтобы нас сразу все уважали, сразу все ценили, сразу все почитали… Подожди, придет время. Вся жизнь ляжет на твои плечи. Что сделаешь, то и будет. А не сделаешь, и не будет. Ничего не будет. Если ты Евангелие не почитаешь, оно и не прозвучит. Если ты Богу не помолишься, Его и не будет в твоей жизни. Понимаете? И это ответственность. Её довольно тяжело нести.
Если бы мы с матерью не были бы вдвоем, мы бы не удержались бы на этом пути. Вот такая огромная милость Божия нам дана – что мы есть друг у друга. Чудо! Чудо чудное! Диво дивное! И у меня нет гарантии, что это чудо повторится с кем-нибудь из вас. Нет. Я знаю, почему это произошло в моей жизни. И у меня нет гарантий, что это повторится в жизни вашей. Думаете, у всех так? А может, один случай на тысячу. А может, на несколько тысяч. Чтобы вот такое созвучие было душ. Хотя мы друг друга не совсем понимаем и не во всём. Но Господь благословляет. Вот это взаимное стремление к Богу и спасению – это, оказывается, главное. А не что-то другое. (Дальше читаю Евангелие от Иоанна).
«Яко время Мое не у исполнися». То есть ещё пока не пришло время. «Сия рек им, оставль в Галилеи. Егда же взыдоша братия Его в праздник, тогда и сам взыде, не яве, но яко тай». Видите, Он, получается, их обманул. Сказал, не пойдёт, а сам пошёл. Ну вот, такой пример мы имеем в Евангелии. Что Сам Господь так поступил, с людьми, которые достойны были такого обхождения. Оказывается, есть люди, которым и Сам Господь не считал грехом… Ввести в заблуждение их. Почему? Сказано в псалмах: «Всяк человек есть ложь». И если ты обманываешь человека в его лжи, в его злобе, в его гордыне, в его страстях, это не ложь. А наоборот, правда получается. Минус на минус даёт плюс. Когда, там, гонятся за человеком, и ты не раскрываешь, куда он спрятался, куда он убежал, это же не ложь. Потому что ты говоришь эти слова в лицо убийц, в лицо негодяев, ты защищаешь. Это не ложь, а защита. Защита. Во какие тонкости, очень большие, в этой вот премудрости человеческой. Тонкости. Но когда ты защищаешься, тебя совесть не обличает. Совесть спокойной остается совершенно. А если ты говоришь ложь из эгоизма, а при этом себя оправдываешь, что, якобы, там, защищаешься, у тебя совесть не остается спокойной. Она тебя тревожит. Начинает потихонечку грызть, угрызать тебя. Ну ты, конечно, хорохоришься: «Я всё равно прав!» - но Бога же не обманешь…
«Веруяй в Мя, якоже рече Писание, реки от чрева его истекут воды живы». Видите, я верю в Господа, Господь дал мне эту веру, - я каждый вечер могу вам столько всего вещать. Это тоже чудо. Попробуйте вы вот так вот, каждый вечер, да что-нибудь новенькое, да от сердца чтобы было, настоящее… Попробуйте. А, Сонь? Получится у тебя? А? (Соня: «Неиссякаемый источник премудрости»…) Вот… Правильно говорите… Наконец-то я слышу какие-то слова хорошие от Сонечки. Что? Даже, может быть, любишь меня? А? Сонь? Что? Может? Ну, вот это совсем другое дело, Сонь. Даже совсем другое дело! М? А так, а как же папу не любить? Папу стыдно не любить. Вот такое чудо, что папа может говорить. И всё это по делу. А почему? Потому что Господь зарядил меня. Как Батюшка о себе говорил: «Я, - говорит, - заряжённый»… И я теперь заряжён. Я с ним пообщался больше двадцати лет, двадцать три года, и тоже зарядился. И я думаю, хватит этого заряда на всю оставшуюся жизнь. Веры. А что в нём было главное?.. В чём была главная его наука? Смирение. И из смирения, из вот этого сердца сокрушенного, черпаются силы, непрестающие. Вроде, кажется, человек повержен. Что такое сокрушение? Поверженный на землю, поверженный! И встать не может. Всё! Но вот как этот античный богатырь, Антей, когда он земли касался, он силы обретал и становился вообще непобедим. Вот так же и человек, любой, если он смиряется, сокрушается, у него открывается непресекаемый, неиссякаемый источник сил. И источник этот – сокрушенное сердце, смиренное, сокрушенное… Так всё устроено… Очень странно, таинственно.
А ты знаешь, Сонечка, если ты папу действительно будешь любить, я тебе такое пророчество – что будет у тебя счастливое замужество, да. И будет у тебя муж хороший!.. Чего ты говоришь? Я не слышу… А, ты не хочешь семейных, ты хочешь карьерных?.. (Соня: «Можно и того, и другого».) А!.. Ну, это уж вы договоритесь друг с другом. Пожалуйста! (Алеся: «Да пожалуйста! Конечно! Замечательно!») Главное – это семейный успех, Сонь, карьера – она приложится. Да, фортуна… Главное, чтобы было на кого опереться в жизни. Карьерные успехи!.. Ты главное не считай, что дети мешают карьере. Слышишь, Соня? Не считай детей помехой в карьере. Не считай никогда! Дети ничему не помешают никогда! (Алеся: «Да мы уж с дедушкой Эдиком воспитаем»…) Хочешь два образования? Пожалуйста, получай два образования. Да хоть три! Пожалуйста! Если с папой будешь дружить, если с папой будешь дружить – пожалуйста! Полный тебе карт-бланш. Только меня не огорчай. Ну смирись ты перед папой… Ну да, папа, Коля сказал, что «ты болен» - мне. Ну даже если и болен. Всё равно надо не огорчать. Всё равно надо смиряться. Не растравливать эту болезнь, по наследству ко мне перешедшую. А смиряться передо мной, щадить меня. Я же ваш папа. Я не чужой человек, с улицы. (Алеся: «Мы стараемся».)
Святый апостоле и евангелисте Иоанне, моли Бога о нас! Пошли нам завтра весточку от любви Божией и от Его спасения!..
(Дальше читаю послание апостола Павла к Коринфянам, 1-е). «Предати такаваго сатане, во изможение плоти, да дух спасется в день Господа нашего Иисуса Христа». Вот это, как говорят, крайнее наказание, которое употребляется к согрешающим. Что значит «предать сатане?» Это значит, человека начинает распирать желаниями. А желания эти такие, что они разрушают его. Он не может их обуздать, а они разрушают всю его жизнь, здоровье, душу… В конце концов, измождается сама плоть. Представляете, что происходит с человеком, который подвергается такому наказанию – предаётся сатане, «во измождение плоти»… Но в итоге он смиряется, сокрушается, и дух его может быть спасен. Вот, никому такого не пожелаешь, но нужно знать, что такое бывает. Можно такое сказать, наверное, и о пьяницах, и о наркоманах, и о всякого рода таких пропащих грешных людях, которые не могут обуздать своих неправильных желаний. И о блудниках… Это люди, преданные сатане. По гордыне своей. Обычно Господь попускает вот такие грубые грехи, некрасивые, смиряющие человека, именно по гордости. Гордость накликивает вот такие-то грехи. Понимаете? Я вас всё время от этого остерегаю. Это ваш самый страшный враг – гордыня. Лютый враг! Которого нужно просто безжалостно – безжалостно! – каждый день втаптывать просто в грязь. Прям, без всякой жалости! Свою собственную гордость. Чем вы ее будете успешнее побеждать, тем вы будете счастливее в жизни вашей. И блаженнее в вечности. Поэтому, опять же, говорю: я вам не враг. Я ваш ДРУГ. И то, что я ваш друг, как раз проявляется в том, что я вас смиряю. Всех. И даже тех, кого здесь рядом нет с нами, я их тоже смиряю, хотя бы тем, что не пускаю их сюда, в их собственную семью. А делаю я это не по капризу своему, а потому что я вижу и чувствую, что невозможно, невозможно такого человека запустить в свой дом. Без опасности того, что он разрушит здесь всё. Я просто вижу, что по-другому нельзя.
«С таковым ниже ясти»… То есть даже есть вместе нельзя с такими людьми.
Видите, «внешних судит Бог», как я вам говорил. Пока вы здесь, со мной, я своим словом управляю то, что с вами происходит. Я и накажу, и смирю, и утешу. Помилую. А если вы во внешний мир уходите, то там уже Бог начинает судить, во всех событиях, которые будут происходить. И вы помните, что всё, что происходит с нами в жизни, это не безсмысленно. Ни один волос с головы человека не падает без воли Божией. Ни одна встреча, ни одно испытание… Ни один автобус, во время не пришедший, ни одна дождинка, ни один порыв ветра, ничего не бывает без воли Божией. А как это может быть и какое это имеет смысл и значение, мы на этой земле не поймём. Бог так велик, что нам невозможно судить о таких вещах. Но во всём, верьте и знайте, во всём есть смысл. Во всём!.. О какая жизнь, в которую мы попали!.. Во всё глубочайшая тайна! И правильное отношение к жизни – это благоговение. Понимаете? Если в человеке есть это – благоговение, ощущение тайны происходящего с ним, значит, есть и терпение, есть и смирение, есть и любовь, есть и спасение. А если он теряет это благоговение, а это бывает и от гордости тоже, - всё ему становится тупо, безсмысленно, гадко, отпратительно, и… Брюзжит-брюзжит, брюзжит-брюзжит, и что? Погибает, в ропоте вот в этом. Это черта неверующих людей, они вот так живут. Всё время брюзжат, ропщут, всего им мало, никогда не бывает благодарности, никому и ни за что. Это черта гибели. Вот так, ребята… Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе.
Вечерняя беседа с семьей 22.05.2021.
Конечно, мы надеемся с мамой, что мы привьем вам вкус к духовному чтению. Но это настолько большое благо, что ничего страшного, что вы даже и из-под палки с этим знакомитесь. Очень много в этой жизни из-под палки к нам приходит, хорошего, потому что если бы оно не приходило из-под палки, оно бы вообще никак не пришло бы никогда. Потом уже человек вырастает и понимает ценность того, с чем сначала он соприкасался из-под палки. Вот, духовное чтение… Пока живете в нашей семье, каждый наш ребенок каждый день должен читать что-то своё. Духовное, православное – своя какая-то книжечка должна быть. Находить время, хотя бы десять минут, но каждый день. На сон грядущий, или с утра – как кому удобно. В этом большой очень смысл.
Всё духовное, оно имеет такую особенность. Оно кажется ничего не решающим, кажется и скучным, и трудным, но если это продлится в течение всей жизни, будет плод и будет результат. Опять же, я знаю, о чем говорю. Я знаю, о чем говорю. Там накопительный эффект. Вот, есть такая наука в медицине – гомеопатия. И как она строится, кто знает, кроме мамы? (Алеся: «Лечение ядами».) Да, в микроскопических дозах, в крайне микроскопических дозах. Регулярные принятия достигают целительного эффекта. Вот это очень похоже на то, что в духовной жизни происходит, и даже то, что вот здесь «яд», в духовной жизни тоже: лекарства – это микроскопическая порция яда. И любое средство, которое в Церкви есть, в общем-то, оно, если переусердствовать, оно может и убить человека. Если, допустим, неготового человека взять и заставить его каждый день на литургию ходить. Каждый день. Каждый день заниматься только духовным чтением. Каждый день. Каждый день всё время по паломничествам ездить. Или молиться круглые сутки. Всё то, что хорошо в своих каких-то порциях, и целительно, если переусердствовать, можно душу надорвать, и она перестанет быть живой. Можно и с ума сойти, и вообще, и веру потерять… (Наташа: «Вообще перестать куда-то ходить».) Да, и вообще перестать куда-то… Правильно, Натаха! (Со смехом). (Наташа: «Можно так надорваться…») Можно и не надрываясь перестать ходить! (Алеся: «Вообще просто!») Без всякого надрыва! (Алеся: «Наташа всю службу отстояла, Сонь».) Правда? Наташа отстояла?! Молодец, Наташа… (Алеся: «Правда, она руки в карманах держала, я всё переживала за неё…») Руки в карманах?... Надо учиться, дети. Правда! Вот, представьте себе, как это трогательно, среди вот этого мира, - вот мы сегодня увидели дядю, там такой есть Олег, прихожанин, с которым мы здороваемся… Здороваемся почему? Потому что однажды я его встретил в скверике вот этом, у оврага Машкинского, просто так, он там гулял. Так как я его видел в храме, я подошел к нему решительно, поздоровался и поцеловал его. Потому что так положено христианам. Мы не можем делать вид, что мы друг друга не знаем. Это не по-христиански будет. С тех пор он каждый раз ко мне подходит и здоровается со мной. Наверняка будем общаться. Это дядя, у которого один глаз. Там есть такой человек в приходе, у которого один глаз… Не знаю, когда будем общаться… Трагедия какая-то произошла в его жизни… Это очень тяжело – человеку потерять глаз… (Маруся: «Это рыжеватый такой?») Там один такой. Я с ним всё время здороваюсь. (Маруся: «Он с четочками ходит».) Да. Очень крупный мужчина, но он ниже меня ростом, но очень такой крупный, здоровая такая спина… И я когда его увидел, что он идёт, один, без семьи, один идёт… Прям, что-то у меня в сердце дрогнуло – насколько это трогательно… Причем, ходить не от случая к случаю, а каждый раз, всё время! На что человек надеется. Олег, в крещении Анатолий. На что надеется? (Алеся: «На то же, что и мы с тобой, папочка».) Да, на то же, да, совершенно верно. На то же, что и мы. Но для окружающих людей это совершенно бессмысленно! Для окружающих людей – для этих толп, которые ходят вокруг! – для них это совершенно бессмысленно, понимаете? Потому что никакой практической пользы как бы нет. И вы, наши дети, если вы поверите, если вы прельститесь, пойдете на поводу у окружающего мира, вы так же начнете к этому относиться. Но это не так, они заблуждаются, они ошибаются. А правы те, кто ходят. Правы те, кто молятся. Правы те, кто не забывает о Боге. Почему? Потому что Бог, видя настойчивость – настойчивость! – стремления к Нему, в какой-то момент обязательно наступает перелом. Когда человек уже, может быть, и не ждёт…
Вот, Соня, я тебе высылал цитату Исаака Сирина… Высылал? Вот там об очень важной вещи сказано. Это говорит святой, который знал! «Первые двадцать пять лет, - говорит, - я не ощущал никаких польз от своих молитв». Ничего вообще, двадцать пять лет! «Через двадцать пять стал приходить покой. На двадцать восьмом, говорит, году покой резко усилился. Через тридцать лет не было меры покоя». Слышите? Это из опыта. Это говорит человек святой, Богу угодивший, в раю сейчас находящийся! Вот такой вот путь. Всё Богом испытывается!.. Испытывается… А это не только касается отшельнической жизни, монашеской, это касается всей жизни... Монахи – это такие же люди, как и мы. Не думайте. Многие из них и хуже нас, даже. Потому они и идут в монахи. Я хочу, чтоб вы поняли, что я говорю. Это важно, это действительно важно. Но если вы будете чуткими, вы почувствуете уже сейчас тонкую разницу. Она едва заметная, но она очень решающая. Жизнь с Богом и жизнь без Бога. Вот это ощущение того, что Бог благословляет твою жизнь. Что ты не сам по себе живёшь, что ты с Богом живёшь. По началу, когда человек в начале своего жизненного пути, все эти духовные чувства, они, как вам сказать, они кажутся незначительными, они кажутся почти случайными. Почему? Потому что Бог бережет свободу вашу. Он никогда не будет вам насиловать. У нас с матерью уже не так. Мы уже чувствуем… Вот как сказать? С годами, Божия длань – она всё крепче и крепче ложится на наши спины. Как будто бы Господь всё сильнее и сильнее Свою ободряющую Руку кладёт на нас. Мы уже почти физически ощущаем Его присутствие в нашей жизни. Но потому что мы доказали… Двадцать пять лет уже как раз идем. А я, может быть, и больше, я тридцать. Если считать с крещения… А если считать с первых молитв, то уже больше тридцати. Я думаю, где-то с 89-го года я молиться начал. Искренне. Когда Фёдора Михайловича читал. А может, и ещё раньше. Это всё трудно очень проследить. Я думаю, что я уже вот эти все сроки исполнил… Лет тридцать продолжается моя духовная жизнь. Поэтому всё, что я говорю – это очень серьёзно. Это тоже слова человека… Вот, у меня он уже есть. (Алеся: «Да?..» - «Да». – «Ты уверен?..» - «Да».) И когда я сержусь и гневаюсь, это из состояния очень глубокого покоя исходит. Поэтому я могу позволить себе и гневаться, и сердиться. Я сразу же успокаиваюсь после этого.
Господь не неволит вас. Он хочет, чтобы вы свободно к Нему шли. Если Он вам пошлёт совершенно несомненные ощущения, тогда ваша свобода отменяется. И вы как на военном плацу. Как в тюряге. Общеобязательно – построение, подъём, стройся, смирно, литургия… Он не хочет так. Хочет, чтобы всё было свободно. Хочет, что вы, чтоб вам понравились эти чувства, которые приходят в результате этого всего. Чтоб вам было хорошо с Ним. Чтоб это был ваш свободный выбор. И тогда уже, постепенно, ощущение Его присутствия будет нарастать. И в конце концов оно так усилится, что оно полностью – полностью! – поглотит всю вашу жизнь, ваши жалкие душонки! Они полностью потонут в Боге. И каждый из вас по-своему начнёт Его являть. Самого Бога. Вне зависимости от вашего пола, от немощи вашей телесной или душевной…
Вот что происходит в храме? Человек там сокрушается. Во-первых, сокрушается физически. Потому что стоять так долго и не устать невозможно. Во-вторых, сокрушается душевно, потому что атмосфера там очень смиряющая… Очень смиряющая… И толкотня, и, в общем-то, как бы такая внешняя незначительность каждого человека, который там стоит… Какой бы он ни был – богатый, бедный, здоровый, больной – мы все там равны. И, как бы, такое ощущение, что нет дела до нас. Стоим, как это… Как в стаде. Но! Но. Когда сокрушается человек, физически и душевно, тогда наступает черед духовного. Оказывается, что это не конец – сокрушение тела и сокрушение души. Начинает действовать дух. И вот дух-то как раз – он поднимает – поднимает… Поднимает нашу жизнь на новый уровень. Тело сокрушается, душа сокрушается, а духовно человек поднимается… Поднимается!.. Вот что происходит! При каждом посещении храма! Вот почему, когда мы выходим оттуда, никогда не жалеешь! Прям вот стопроцентное правило! В церковь пришел – никогда не пожалеешь, что сходил. Никогда! Ощущение, что ты из одной жизни приходишь в храм, а выходишь в другую. Всё меняется! Всё! Причем всё светлеет! И ты сам светлеешь! И когда ты однажды – однажды – это действие заметишь, этот механизм, как он срабатывает, ты будешь туда всё чаще и чаще ходить – что Церковь и говорит. «Как только можете часто, так и ходите туда». Именно благодаря вот этому духовному действию, безотказному, когда меняется настроение, когда меняется смысл того, что с тобой происходит, - в лучшую сторону! С минуса на плюс! – Именно поэтому Церковь и говорит, что «не пропускайте служб церковных, ходите как можно чаще». Церковь – храм, это небо на земле. Это то место, где вы можете стряхнуть с себя морок этой жизни, со всей её тяготой, суетой, ожесточением, бессмыслицей, и в общем-то, пленения нашего греховного. Пленения! Там мы освобождаемся. Там мы получаем силы для дальнейшей жизни. И сила, стоящая за Церковью, так велика, что ничего не может враг сделать с храмами – они стоят и стоят. Но только очень трудно! Жить с Богом. Это требует больших сил. Душевных и телесных. Так что остаются с Богом только очень серьёзные люди. Проверенные, отборные, испытанные войны! Другие – не могут. Но каждый человек – он призван таким стать. Вне зависимости от того, женщина или мужчина. Не думайте, что если вы сейчас слабы, вы всегда останетесь такими слабыми. Нет. Это не так. Будете Богу послушными – сделаетесь сильными. Сильными! Крепкими! Вон даже, если Коля наш, цыплёнок, - он был очень хил! – когда в кадетский корпус пошел – ну – орёл! Орлик! А нам так и сказали: «Получите обратно орлов». Это так оно и вышло. Вот, приблизительно, то же самое в Церкви. Только там не только на физическом уровне, и душевном, как у Коли, - там, главное, духовно человека делают орлом. Духовно. Вот такое это волшебное место – Церковь. Что вот через преодоление, через этот постоянный труд над собой – совершенно безотказное действие.
Пример – священники. С каким священником ни соприкоснётесь, это просто сверхчеловек какой-то. Любой! Любой! Вот сколько ни будете видеть в жизни священников, вы будете поражаться, с какой силой эти люди. Какие они настоящие, какие они красивые, какие они глубокие! Мудрые! Ну, ладно… (Читаю Евангелие от Иоанна.)
(«Отец Мой свидетельствует о Мне».) Что Он имеет в виду, что Отец Его свидетельствует о Нём? Что – чудеса, которые Он делает и которые никто больше не может делать? Кроме того, наверное, было и воздействие внутреннего характера. Каждый человек внутри себя ощущал, что это не простой человек и что это не простые слова он слышит. А вообще Христос являет собой суть каждого из нас. Когда человек говорит о себе, о том самом значительном, что в нём есть, не о себе, как об индивидуальности какой-то, а вот о своей сердцевине, то часто слово «я» пишут с большой буквы. «Моё Я». «Моё Я». Или в кавычки берут. Или пишут с большой буквы, чтобы подчеркнуть, что это самое настоящее, что есть в человеке. Я. Самосознание. Ощущение своего бытия. Вот о Христе это «Я» – всё время с большой буквы, и «Он «– с большой буквы. То есть, что бы Он ни делал, куда бы ни пошёл, что бы ни сказал – там, лёг спать, не знаю, говорит с кем-то – везде Он с большой буквы, везде в Нём действует вот это большое Я. В нас оно ощущается только в самой глубине нашей личности. Только очень глубоко. А в Нём оно выступило на поверхность. Он был полностью охвачен этой Сущностью.
Если вы вдумаетесь, вы поймёте, что принципиальных отличий между нами и Христом, вообще-то говоря, даже и нет. Это просто явление внутренней сути каждого из нас. Вот что такое Христос. И когда мы соприкасаемся со Христом, и когда мы погружаемся в Него, и когда мы встречаемся с Ним, освящаемся Им, мы, по сути дела, сливаемся с нашей глубинной внутренней сутью. Если можно так сказать, Христос – это будущее Я каждого из нас. Это образ того состояния, в которое, ну, можно сказать, неизбежно войдёт каждый человек. Каждый человек. Что уже видно по Святым. Каждый из Святых – он похож на Христа. Иногда просто фотографически. А иногда видно, что на нём та же печать, что и на самом Христе. Будь это женщина, или мужчина – они все похожи на Христа. А святость – это призвание каждого из нас. Сказано, что «ничто нечистое не войдёт в Царство Небесное». То есть туда войдёт только святое. Но это не значит, что мы туда не войдём. Это значит, что нас сделают святыми. Мы всё равно будем святыми. Но только какой ценой. Либо ты сам стремишься – вот, как я только что говорил: ходишь в храм, стараешься заповеди Божии исполнять, молишься, либо придут тяжкие очень скорби и болезни, потому что Господь – Он же видит доброе в человеке. Он не хочет, чтобы человек погибал. И Он будет посылать очищающие всякие вещи. Страдание очень сильно чистит, очень сильно. До такой степени человек будет страдать, что станет святым в своих страданиях. Сколько угодно таких случаев. Знаете что, всякие такие места, с которыми вы ещё соприкоснётесь в жизни, очень тяжёлые. Всякие, вот, больницы, где люди мучаются реально. И всякие другие места, очень тяжёлые. Они небезысходны. Там как раз происходит очищение душ. Но даже если человек не очистится на этой земле, окажется неисправим, некоторые говорят – я, конечно, не могу ручаться, полностью целиком – некоторые говорят, что и в аду можно очиститься, но только при этом что останется, конечно… Останется, допустим, полугодовалый младенец. Наверное, это безболезненно не получится. Всё остальное будет удалено. Как уродливый нарост. Потому что некоторые люди, они только младенцами были добрые. Совсем маленькими. Тоже, зависит от… Некоторые, там, двулетними, трёхлетними… А некоторые в полгода последний раз добрыми были. Но очевидно, что они будут приведены обратно – в состояние святости. Вот такие всё это тайны. Каждый вернётся в Царствие Небесное – но в каком состоянии?.. Либо это будет личность, сознательная, свободная, красивая, либо это будет какой-то зародыш… И, вот никто не может в точности разграничить и разделить, где кончаются мытарства и начинается ад. Мытарства – понятно, это испытания, на которых душа испытывается, - а некоторые говорят, что это последняя возможность покаяться. Исправиться.
Очень плачевно, конечно, что есть люди, которые вообще не думают об этих вещах. И не понимают даже, зачем. Но такие люди задумываются, очевидно, только в аду. Перед вами тоже пройдёт достаточно много бессмысленных жизней. Вы увидите, как бессмысленно живут люди. И тоже не отчаивайтесь на их счет. Господь всё приведёт в порядок. Вы даже не беспокойтесь. Нам нужно управить самих себя. Самим не быть бессмысленными! Самим с Богом жить! Да, можно прожить без всякого смысла. Но потом всё равно, смысл – он очень жестоко за себя мстит. Очень жестоко. По-всякому. Страданий на земле очень много. А в духовном мире, я думаю, ещё больше. Я никому этого не желаю. Но я знаю, что самое страшное – это жить без Бога. Лучше страдать, но всё-таки с Богом. Чем радоваться и наслаждаться, и при этом Бога не знать. Так мне кажется. Что это за радости такие, если человек Бога не знает?..
Вот я слушаю иной раз музыку – вроде, она и хорошая, милая, такая какая-то, и трогательная, а потом чувствуешь – очень бессмысленность большая. И ощущение какое-то приторной какой-то грязи остаётся. Сначала даже, может быть, нравится, потом прослушаешь разок, другой, чувствуешь – она совершенно пустая, совершенно бессмысленная. И ты удаляешь. Вот есть такая группа – «Адо». Была довольно-таки популярная в моей юности. Некоторые песни мне нравились. И вот мне Сережа Матанов выслал одну песенку, «Пассажир», я послушал – мне понравилось. Я переслушал всё творчество, - вроде как, много таких милых песен, а сейчас вернулся, слышу – а там пустота. Там, вроде, под видом умиления, какое-то… Тлен, вообще. Приторный какой-то тлен. То есть все вот эти радости без Бога – бессмысленны. Они могут иметь оболочку сладкую, а внутри яд. Яд. Потому что есть такой принцип, что все, кто сеют не в Бога, они пожнут тление и смерть. А тот, кто сеет в Дух Божий, пожнёт жизнь вечную. Жизнь вечную. Всё проходит, всё выветривается, всё умирает, всё как-то прекращается. Только духовная жизнь в Боге – она никогда не пройдёт. Никогда не выветрится и никогда не прекратится. Тот, кто в этом укореняется, в Божией вот этой жизни духовной, тот сохранится в жизнь вечную. А кто об этом не заботится – что от него останется?..
Ну вот сейчас пошел дедушка Гера, допустим, на тот свет. Понятное дело, что если он хочет с Богом жить в вечности, ему всё равно придётся все эти духовные формы освоить. Я не знаю, как он это будет там делать. На том свете. Он там встретит, наверняка, и те же храмы, в каком-то другом виде, и литургию, и батюшек, и святых… И он вспомнит: «Ага, да, я это на земле знал, я видел это, мне, вот, сын рассказывал…» Но он не будет там свой, ему, как бы, придется учиться… Всё это описано и в некоторых книгах… И некоторые свидетельства есть. Матушка Феодосия, когда она пришла в себя после комы, она сказала, что «мы там учились, меня там учили»… То есть там можно учиться. И мне одна женщина из интернета написала о моей маме, что моя мама в хорошем месте, - не знаю, что это за женщина была, - что она там учится. Учится. Но мне кажется, что учиться лучше на земле. (Дальше читаю Евангелие.)
«Вы от нижних есте, аз от вышних есмь». То есть, мы из разных миров с вами. Вы всё судите по плоти и своих вот этих греховных бессмысленных смыслах, земных, а я вам говорю о духовных вещах. О чистых, о Божьих. Как нам понять друг друга? В такие ситуации вы тоже очень часто будете попадать. И как можно остаться с Богом, соприкасаясь с такого рода людьми? Только через смирение. Всем всё уступить. Такие люди обычно грубые, никому уступать они не могут, любят командовать… Пропустить, как стихийное бедствие. Вот когда гром гремит – мы же не боремся с грозой, и с ветром, с дождём… Мы терпим. А люди – это тоже самое. Это то, на что мы не можем повлиять. Если мы начнём бороться с грозой, или со стихийным бедствием, - ну, плохо будет. Надо переждать, надо смириться, надо пропустить мимо. Вот многие люди – они как стихийное бедствие. Им прежде всего плохо самим, от того, что они в таком состоянии. Но вы им ничем не поможете. А Бог – поможет. Он и смирит этого человека, вне сферы вашего обозрения, вне сферы вашей видимости… Все вот эти люди, которые вам не нравятся, они будут исправлены, но вы об этом не узнаете. А Бог попускает вам встретить их, чтобы смирились вы. Чтобы вы получили пользу, от того, что смиритесь. Для этого же и плохая погода – в принципе, тоже для этого – чтобы мы смирились. А вообще, внешний мир для чего нам дан? Такой тяжёлый. А чтобы мы устремились к Богу. Да погорячее. Понеудержимей. Чтобы мы устремились к Нему. Увидев, как ужасно устроен этот внешний мир, чтоб мы бросились к Богу, как маленькое дитё к родителю, спасаться. Вот зачем этот внешний мир, очевидно. Я много об этом думал. Я думаю, это правильный ответ. Этот внешний мир для того, чтобы мы горячей спасались. А спасение – оно внутри. И в храме то, что происходит, - оно для внутреннего мира и имеет внутренний источник. И все грехи – почему они страшны? Потому что они омрачают наш внутренний мир. Начиная от обжорства – опять же, я знаю, о чем говорю. Кончая любой страстью – любым раздражением, гневом, злобой, тем более… Увлечениями всякими бессмысленными… Потом остаются следы, во внутреннем мире. И вся эта внешняя жизнь – она схлопнется. И даже не будет важно, была она или не было ее. До такой степени всё это обман – всё вот это внешнее, что с нами происходит. Но следы ее внутри себя мы понесем. Следы. И грязь, и наоборот, хорошее – свет. Всё мы понесем внутри. Поэтому прежде всего нужно следить за своей душой. За внутренним миром нужно следить. За теми следами, которые оставляет внутри нас происходящее с нами. Всё остальное неважно. Те люди, которые это понимали, – были такие, - которые понимали это хорошо, - они просто брали и уходили. Говорили: «А! Вся эта жизнь – сон. Вертится, как колесо». И шли куда-нибудь, затворялись… (Алеся шепчет: «Папочка, ты не покинешь нас ?») Я – с одной стороны, не покину, а с другой стороны, уже покинул… И вас призываю покинуть. И все вот эти образы – Макариев Великих, Антониев Великих, вот этих вот пустынников – и Серафим Саровский, Сергий Радонежский – это на самом деле, то, чем неизбежно должны мы стать и уже являемся, где-то глубоко – Ксения Петербуржская, Матронушка Московская – это всё внутри нас!.. Почему люди так тянутся к этим образам святых? Да потому что они являют душу каждого из нас. Наша душа – она как раз и представляет собой вот таких вот людей. Это наша душа. Они отбрасывают всю ложь, - всю ложь отбрасывают, - и являют то, чем является человек внутренний. Какой он на самом деле. (Далее читаю снова Евангелие.)
(«Ты кто еси? – Начаток, яко и глаголю вам».) Начаток. Представляете? Начало. Он – это то, чем станем все мы. Он начало. Начаток. Вот только представьте себе, какой силы и масштаба эти слова. «НАЧАТОК». В каком контексте они произносятся… Вы нигде больше не встретите таких огромных слов. Таких, вообще, могущественных – как вот, Священное Писание. Это Он о Себе говорит… Я прям чувствую, как будто Он мне это говорит – настолько живо это всё. И всё время, когда вы будете читать, вы всё время вот к таким чувствам будете приходить. Потому что это обращение Самого Бога к каждому из нас – к каждому из нас… (Снова читаю.)
(«Аще пребудете в словеси Моем, воистину ученицы Мои будете, и уразумеете истину, и истина свободит вы».) Представляете, все эти слова говорил тридцатилетний человек. Чуть старше тридцати лет. Это тоже очень чудесно.
(«Отвеща Иисус: «Аз беса не имам».») Видите, в чем Он должен был оправдываться? Что в Нём беса нет. Это всё стандартные, на самом деле, вещи и ситуации. И как вот здесь описано в Евангелии, так и в жизни бывает. Уж я и о себе слышал не раз. Если я это слышал про себя, значит, я уже близко подошел ко Христу. Я так думаю…
(«Аминь, аминь глаголю вам: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети вовеки».) Смерть. Приходит к людям. В образе человеческого скелета. Отсекает им руки и ноги. С разными инструментами. Даёт вкусить нечто горькое. Многие видят. Называют ангелом смерти. Ангел смерти. Это страшное дело, и люди, которые, там, на футболке носят изображение с черепом – да? – человеческим, - это всё… - они напоминают о смерти… В таком виде они приходит. И мама видела… К маме приходила, однажды – ну, на грани сна и бодрствования. Представляете, какие вещи? Вот как надо жить, если в конце знать, что придет вот такое существо? От нее страшный холод! Ужасный холод! И полная безжалостность. И это существо властвует там, где нет Христа. Христос – Он ею повелевает. Но если вы не соединитесь со Христом, она вас пожнёт, и всё. А в аду, если помните, на иконе Страшного Суда, там это существо с косой показано, и вокруг- образы умирающих людей – умирающих и не могущих умереть. Это ад. Там люди испытывают одну смерть за другой, и смерть никогда не прекращается. Это ад. Это умирание, растянутое в бесконечность. И те люди, которые живут плотью – плотью, телом, - они вот в этом умирании застревают и так и остаются в нём. Поняли или нет? Чтобы этого избежать, нужно жить духом. Духовной жизни нужно учиться. И если вы будете дружить со Христом, повелителем ада, смерти, победителем, разрушителем ада, вы можете даже не вкусить смерти и не увидеть этого существа никогда. Придет к вам Христос, или архангел Гавриил, когда умирать будете, а никакая не смерть. Вот о чем надо думать, пока мы живем на этой земле. Не о той хрени, о которой нас заставляет думать окружающий мир, которому на нас наплевать, начихать. Если сегодня умрет кто-нибудь из нас, завтра абсолютно та же самая жизнь продолжится. Как будто нас и не было вообще. Этому миру на нас на-пле-вать. И вы наплюйте на него. Да, все эти правила нужно соблюдать. Чтоб тарелку супа получить. Думать надо о душе. О том, куда мы пойдем, когда отсюда выйдем. На лучшее или на худшее. И это вам скажу только я один, больше никто. Даже в храме не услышите. Там всё так – около да около… А правду-то никто не говорит по-настоящему, потому что она опасная, правда эта. Она знаете какая взрывоопасная? Если правду до конца сказать, всё взорвётся. Все эти порядки, телепередачи – всё это прахом пойдёт. Если бы люди понимали правду, все бы в храм бежали. Никто бы службы не пропускал бы. И храмы стояли везде бы, на каждом шагу. И люди только и заняты были бы, чтоб молились. Трудились и молились, и всё. Никто ничего не понимает, все обмануты. Обмануты. И идут они в место вот этого мучения. Вот об этом, кстати, этот фильм «Дурак». Он об этом. Один человек сообразил и стал всех трясти: «Ребята, вы что, куда вы идете? Дом рухнет!» Рухнет этот мир, и все окажутся в преисподней. Если не научатся жить Небом, ещё на этой земле. Небом. Небом – любовью, красотой, молитвой, мудростью – всеми этими небесными вещами. Чтобы душа была лёгкая! Лёгкая, светлая! Чтобы когда она освободилась, чтобы она, как птичка, вспорхнула и улетела в рай.
(«Кого сам себе ты твориши?») Реальные такие слова… Реальных людей… Неверующих.
(«Прежде даже Авраам не бысть, Аз есмь».) О какое в Нём было - Богосознание! Он знал, о чем говорил. Нам очень трудно понять – вот, как Он ощущал Себя, жизнь… Но вот Он сказал, что «Я есть», ещё до Авраама… Он, вот, понимал, что Он Бог. И вместе с тем, Он был человек. Вот, человек, который соединится со Христом ещё в этой жизни, - то есть раскопает свою собственную природу! – до предельной глубины, где является эта святость, - у него такие же начнутся озарения! Он поймёт тоже, что он всегда был… И всегда будет… (Далее заканчиваю Евангелие.) Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Святый отче Иоанне Богослове, моли Бога о нас!
Видите, дети, как важно всё это читать? И все эти вот истины обновлять в своем сознании. Это очень важно! И если мы будем упорно и последовательно, каждый день, об этом обо всём вспоминать, наша жизнь притечет туда, куда надо. Несмотря на наши слабости, на наши страхи, на наши грехи, на наши уклонения… Каждый день, снова и снова – каждый вечер, каждое воскресенье, каждый праздник возвращаться к Богу. И умереть в Боге. И будем надеяться, что Господь примет нас. (Алеся: «Ну, «Апостол» уже всё…» - Да, я понимаю… - У нас есть свой. – Я превысил…)
Вечерняя беседа с семьей 23.05.2021.
Ну что, ребята, кончились ещё одни выходные… Ну, у вас уже каникулы, да? (Наташа: «Да, я уже… Как хорошо не замечать, когда будни, когда выходные – это очень хорошо».) Слава Богу. А ты завтра, Соня, учиться идёшь? (Алеся: «А во сколько, Сонь?» Соня: «У нас экзамен завтра… Что я буду делать… Ни бельмеса, вообще…» Алеся: «Молиться, Соня, будешь!».) Но это же твой экзамен, Соня! По определению, значит, ты должна отвечать за свой экзамен. Это твой экзамен, ты за него должна отвечать. (Алеся: «Ладно, читать, Эдь… Конечно…») Нужно требования выполнять, которые тебе предъявляют. А если не выполняешь, то нести ответственность. Так устроена жизнь. А вообще, основное правило, которому учит нас вера – это ценить то, что у нас есть. Ценить те мелочи, которые нам кажутся мелочами. То, к чему мы привыкли, но то, чего, на самом деле, могло не быть. Всё самое простое, самое привычное, самое ежедневное – вот это всё нужно ценить. И не требовать большее, не быть неблагодарными. Ещё очень важное правило – иметь доверие Богу. Не бояться, не заглядывать вперед, не пытаться выяснить то, что пока от нас сокрыто. (Алеся: «Это точно».) Нужно доверять Богу. (Алеся: «Да…») Который всё знает, и всем руководит. И всех ведёт, каждого человека. Каждого. В своё время всё нам будет открыто. Рост – это очень постепенный процесс. И многие вещи становятся понятны только по мере роста. Сейчас непонятно, пройдёт лет двадцать, посмотрите – и всё понятно будет. То есть Богу надо доверять, и не спешить. Потому что наше существование, оно имеет начало и не имеет конца. Очень масштабное оно. Всё будет, но не сразу. И если что-то не будет в рамках этой земной жизни, это не значит, что этого не будет никогда. Это будет в более реальной жизни. Эта жизнь не есть самая реальная жизнь. Хотя так иногда кажется. Но это не так. Потому что она такая навязчивая и такая самоочевидная… Это не значит, что она, вот прям, абсолютно реальна. Как раз то, что так мало внимания обращается на нашу душу, на наш внутренний мир, на наши желания – как раз это и есть признак нереальности этой жизни. Нереальности. Но она зачем-то дана. Нам. Именно в плане реальной жизни дана. Очевидно, для того, чтобы мы очистились. Чтобы научились с Богом в вечности жить.
Вот, я сегодня посетил зубного. Было, конечно, неприятно, но очень, прям, сильные ощущения, что очищение происходит. (Алеся: «Ну, папочка, у тебя теперь будет улыбка и, знаешь, это – блёстки будут сверкать. Когда ты будешь улыбаться, переливы будут!.. (Со смехом.) Сколько в тебя вгрохали! («Да?») Жуть! Сколько мы тебе зубов отремонтировали? – «Ну, меньше, чем я зарабатываю?» - Соня: «Зубы – это лучшее вложение».) Да, зубы – это важно. Вы в своё время оцените, насколько это важно. Пока я к Инессе Валентиновне не пришел, 25 лет к зубному не ходил. Они все посыпались. (Алеся: «Слышь? О чем мне говорить? – Я семерых родила. Она сказала, что у меня весь кальций из зубов на детей ушёл… Ещё завтра она мне напишет. Если будет свежее, я ей просто покажу… Потому что очевидно, что ничего срочного нету…». – «Ну у тебя ничего не болит?» - «Ничего не болит, но у меня там скол тоже есть… Ещё один зуб рассыпался…» - Наташа: «Мама делилась с каждым из нас своими зубами»… - Алеся: «Да».) Да, так оно и было, дети. (Алеся, со смехом: «И волосами!») И очень обидно потом встречать неблагодарность. (Алеся: «Да ла-а-адно!.. Они потом своим детям будут зубы делать…») Но тем не менее… (Алеся: «Да ла-а-адно, пап, не жа-а-алко!..) Не жалко? («Не жа-а-алко!..») Нужно найти в себе великодушие, чтобы не бросить престарелых родителей. Это я говорю не из-за эгоистичных соображений, это просто такой закон духовный. Если вы бросите своих родителей, почему ваши дети должны с вами оставаться? (Алеся: «Но мы же бросили своих родителей, папочка…») Это было не так. Они нас прогнали. (Алеся: «Да. Дети, мы их не бросали! Ей-Богу! Они сами нас прогнали!») Мы их не бросали – ни тех, ни других. Они сами нас прогнали. (Алеся: «Мы их не бросали. Такой уникальный случай, когда родители нас сами выгнали…») Они нас прогнали. И те, и другие! Своими собственными руками. Нас прогнали. А Господь дал нам жильё». (Алеся, смешным голосом: «Почему-то они не захотели с нами жить… («Да…») Непонятно, почему… («Да…») Я всё помню, как возмущалась женщина, в больнице лежала… Значит, они жили в доме со своей бабушкой. У них было трое детей, вот… Это была бабушка мужа… Она уже лежачая была и она вредничала. Она бросала памперсы в туалет, который был рядом, приходилось периодически менять всю систему, и ненавидела детей, которые мотались везде по дому, нарушали ее покой... И эта женщина всё возмущалась: «Ну первый раз вижу человека, который ненавидит своих ПОТОМКОВ!» (Смеёмся.) – «Потомков!» - «Да!» - «Это она по отношению к внукам так себя вела?» - «Да…. Да-да-да…») Да… Ну, сейчас что угодно может быть: когда веры нет в людях, всё рассыпается на составные части. Просто в порошок жизнь рассыпается без веры. Потому что непонятно вообще, все установленные вещи, от века, - они становятся непонятны. «А зачем это? А какой в этом смысл? А почему я это должен делать?» Если веры нет, как у Фёдора Михайловича Достоевского написано, «то какой же я капитан?» «Если Бога нет, какой же я капитан?» Там один говорит… Всё сразу теряет смысл. Поэтому вопросы веры – они должны стоять на первостепенном месте. Даже Чехов, Антон Павлович, говорил, что если веры нет, то ее надо искать. Нельзя соглашаться на жизнь без веры. (Алеся: «Соня! Это откуда папа знает?» - Соня: «Это из «Чайки»… - Алеся: «Ты мой хороший… Я вот забыла эти слова». - Молодец! Не читал, но знаю. Соня. Я не читал, но знаю.) Но путь к вере… Её нельзя, оказывается, передать по наследству. Нет, конечно, если вы будете очень сильно нас почитать, то вместе с почитанием нас какая-то вера будет. Раз мама с папой верили, то и вы должны. Но ваша личная вера не придет просто. Это тяжёлый болезненный процесс – обретения веры. И обязательно нужно пройти и через отчаяние. И настоящая вера – она всегда подпитывается даже этим отчаянием – отчаянием во всём земном. Во всём видимом, очевидном… (Алеся: «Ещё немножко, и мы отчаемся. Если ты будешь каждый вечер нас к этому подводить, то мы отчаемся».) Вот вера – это опора на невидимое. Когда душа убеждается, что невидимое реальнее видимого. Вечное реальнее временного. Это очень всё не просто. Не просто. Потому что когда человек рождается на этой земле, он очень быстро забывает свой опыт вечности… Мы все пришли оттуда, но мы не помним этого. И перед ним предстает вот эта временная жизнь, эфемерная. Где много очень зла, страдания и кажущаяся бессмыслица. Человек постепенно это понимает и – отчаивается. Отчаивается. Он не понимает смысл: «Какой смысл в этом во всём?» Вот чтобы обрести смысл, нужно обрести веру. Без веры не будет смысла. И вера нужна не только церковная. Церковная-то – конечно, обязательно! Но должна быть ещё своя, личная вера. Вера выстраданная, всеми фибрами души – вера в Бога и вера в бессмертие души. Слышишь, Соня?.. Это должна быть твоя вера. Твоя – выстраданная, сердечная. А вера церковная, православная – мы с любовью её принимаем, исповедуем, изучаем, впитываем, погружаемся в неё, ищем через неё спасение – это само собой. Но её мало, как оказывается. Как оказывается, вот этой общепринятой веры – её мало. Должна быть твоя личная ещё. Не противоречащая православной. Как бы даже её подпитывающая. Потому что если есть Бог и есть бессмертие души, значит, и неслучайна эта вера, которую нам Господь дает на этой земле. Ведь это же не может подвиснуть в безвоздушном пространстве – твоё собственное бессмертие и Бог, который создал весь этот мир. А это значит как-то проявляется в нашей жизни, а проявляется вот как. Это всё не обман – Церковь, Православие. Это правда.
А если начинаются вопросы: «А почему столько вер? Откуда столько разделений, вероисповеданий, религий?..» Есть такие люди, которым это очень важно. На это тоже есть ответ. Это условие нашего земного существования. На самом деле, вера одна, как говорили мудрые люди. И чужих вер даже не бывает!.. Вера всегда только одна. А на земле всё вот так распадается. Нужно уметь найти, и увидеть, и ощутить присутствие Православия в жизни каждого народа, в жизни каждой группы людей. В жизни даже каждого человека. Будь это какой-нибудь индус, негр или вот русский православный христианин. Православие как воздух, оно везде есть. Но мы верим. Что наибольшая его концентрация – вот, в Православии. (Алеся: «И поэтому ты нам почитаешь Евангелие») Да, и поэтому я вам почитаю… Извините, простите… (Алеся: «Ничего…») Что я говорю много от себя… Потому что я должен. Одного Евангелия тоже, получается, мало. Без комментариев… (Дальше читаю Евангелие от Иоанна, об исцелении слепорожденного.)
Вот я вам сегодня говорил, дети, что сегодня исполняется 45 лет мученику Евгению Родионову. Который прожил всего 19 лет, и в день своего рождения был убит. Причем, зверским образом: ему вживую голову отрезали пилой. Мальчику, который не захотел крест снять с себя. Обычный нательный крестик. И в этом, в образе смерти – трудно даже вообразить себе, что такая жестокость встречается – но бывает. И вы, пожалуйста, не благодушествуйте в этой жизни. Есть очень страшное зло, жестокое, циничное, беспощадное. Оно действительно есть. Потому что есть больные люди. Одержимые злом. И потому надо ещё смиряться и тихо вести себя в этой жизни, чтобы не сделаться заметным вот этому настоящему злу. Которое не знает никаких границ и пределов. Вот так же убили Царя-Мученика, ему так же вживую отрезали голову. Это было открыто в видении людям духовным. Это было сделано в глубокой тайне, чтобы никто не узнал, но Бог открыл, как это случилось. А в древности так был убит, насколько я помню, ветхозаветный вот этот евангелист, пророк, один из самых великих, Исайя. Это такое место в Ветхом Завете, где практически многие места евангельские изложены. Проречены заранее Исайей. Вот такая есть жестокость на этой земле, жуткая. И вот интересно, что отец Леонтий на этой неделе собирается ехать отмечать 45-летие своего друга, отца Александра. То есть, какое-то подтверждение. Вместо того, чтобы встречать этот праздник, который знаменует собой сохранение общения благодатного с людьми, важными для тебя, вместо того, чтобы встречать его с прихожанами, он едет к этому другу. Ну, как бы вот так, символически можно понять, постольку поскольку Евгению Родионову 45 лет – значит, он встречается со святым. Он хочет остаться со Святыми. Ну, наверное, это правильный выбор. Если так понимать.
Видите, говорил отец Димитрий Смирнов, что в каждом приходе есть несколько настоящих христиан. Которым очень тяжело. Вести на себе остальное стадо… Ну вот, там, конечно, очень трудовая жизнь у отца Леонтия, Фотинии Леонидовны, Фотинии Михайловны… (Алеся: «Там сегодня была прихожанка, из Молдавии, Маруся… И отец Леонтий ей спел на молдавском! «Многая лета». Представляешь? И хор подхватил. Не знаю, откуда он, специально выучил или знает…» - «Так может, знает…» - «А, он ей сказал: «Христос Воскресе!» на молдавском, она ему ответила по-молдавски «воистину воскресе», а потом он говорит: «Вот, расскажете в Молдавии, как мы её любим в России». – «Любим Молдавию».) (Дальше читаю послание к Коринфянам апостола Павла.)
Верующие не должны идти в мирские суды. Все свои разногласия они должны решать внутри Церкви.
(«Почто не паче обидими есте? Почто не паче лишени бываете?») В христианском отношении более выгодно оставаться обиженным. Чем допытываться справедливости. Как Батюшка говорил: «Бог всегда на стороне обиженного». И Бог знает, кто обижен. И лучше потерпеть обиду, чем самому обижать. Лучше потерпеть клевету и предательство, чем самому клеветать и предавать. Лучше потерпеть зло, чем самому причинять зло. Это трудно, конечно, так жить. Но только такая жизнь как раз и имеет смысл.
(«Хищницы… царствия Божия не наследят».) Видите, какой смысл в том, чтобы терпеть зло. Что если ты начинаешь нести зло, ты лишаешься Царства Божия. Это уже сейчас ощущается внутри твоей души. Оттуда уходит радость, уходит свет, уходит утешение. Вот что бывает с людьми, которые пользуются злыми методами для достижения своих практических земных целей. Они вредят своей душе.
(«Тело же не блужению, а Господеви, и Господь - телу».) Оказывается, наше тело – оно тоже предназначено для Бога. И когда человек блудит, это тяжкий грех против Бога тоже. Потому что тело наше – оно должно Богу быть предназначено. А лекарство против блуда – это не девство в первую очередь и даже не воздержание, хотя пока нет мужа, жены, безальтернативно нужно воздерживаться. Но лекарство, пристань от этого страшного бедствия, блуда, - это брак. Который приводит к очень большому целомудрию. Именно брак. «Брак честен, ложе нескверно» - говорит Апостол. Это сама чистота – отношения мужа и жены. Которые ничем не помешают спасению и духовной жизни. Тем более, если дети будут рождаться, один за другим. Да, блуд – это тяжкое бедствие, упаси Господь вас от этого.
Вечерняя беседа с семьей 25.05.2021.
Ну что, ребята… Прошел ещё один день. Двадцать пятое мая. День памяти Симеона Верхотурского, один из дней памяти этого святого. (Алеся: «А завтра день рождения твоей мамы, да?») Да, завтра день рождения моей мамы. («Хорошо помянуть ее будет завтра. – Да.») Симеон Верхотурский – такой святой, замечательный. Он происходил из древнего рода, Рюриковичей. Поэтому он был очень благородного происхождения. Ну, мы пока с мамой о нем много не знаем… Завтра день рождения мамы… День рождения Серёжи Агабекова. Попадает… Сорок семь лет. Я помню, когда мы к Батюшке стали ездить, Сергею Константиновичу было 47. Я у него спросил, сколько ему лет, он говорит: «Да вообще-то порядочно. Сорок семь». (Алеся: «Да?! Он нам казался таким старым!.. ») Сорок семь… («О-о-о!..») Симеона Верхотурского мы узнали ещё в Солнцево, в первый раз. Нам Галина Георгиевна подарила его иконочку, эта иконочка, Соня, если помнишь, висела там у нас на шкафчике, приклеенная… Помнишь, да?.. Симеон Верхотурский. Вот по такому совпадению, в день памяти Симеона Верхотурского родилась эта моя сотрудница. Наталия… И дядя Дима Привалов. Какой-то особенный святой, Симеон Верхотурский, что-то он значит. Именно, вот, на его земле приняла мученическую смерть Царская Семья. Верхотурье – это Свердловская область. Ну, то есть, рядом с Екатеринбургом. Всё неслучайно, всё символично в этой жизни. Духовная реальность, она проявляется через символы.
Человек входит в этом духовный мир через многие труды, через многие труды, вот, как я вам говорил. Как соприкоснуться с духовной реальностью? Нужно много трудиться. Должна сокрушиться наша плоть, наше тело. Вот эти все наши животные чувства – они должны отойти на второй план. За ними уходят и душевные чувства низшего порядка: самолюбие, гордость, всякие смешные страсти, смешные наши душевные несовершенства. И тогда выходит на первый план ДУХОВНОЕ. Духовное. Но не обязательно в такой последовательности. Хотя, как я понимаю, очень желательно. Я лично всегда в своей жизни шёл, начиная с духа. Но как-то так получилось, и у нас в семье это было, никто, конечно, от трудов не уклонялся, но никто не хотел трудиться ради духовного – в Церкви так принято. В Церкви невозможно соприкоснуться с духовным, не потрудившись. Вы уже заметили это, да? Просто так – нельзя. И церковный подход, он именно такой – через физические усилия, и даже святые говорят, что если ты помолился и не затратил при этом физических сил, считай это всё бес толку, абсолютно бесполезно. Ну, у меня вот с детства жила такая… Я с этим не спорю, и согласен, всё это правильно, но у меня с детства, и с подросткового возраста, и с юности, жила такая интуиция, что можно каким-то образом… Не каким-то образом, а вполне конкретным, именно активизировать духовное своё начало, не задействуя никак ни плоть, ни душу… Просто по факту реальности духовной жизни. Вдруг, вот, ощутить, ощутить совершенно явственно, эту духовную бесконечность, которая нас ожидает. Эту предстоящую нам Вечность. Которую не надо выдумывать, она и так есть. Со всем её бесконечным разнообразием. И непредставимостью.
Я вам говорил уже, что чем в больших масштабах ты ощущаешь жизнь, тем более светло она видится. Враг – он действует в маленьких, маленьких, маленьких масштабчиках. Чем опасен быт, об который мы всё время с вами… (Алеся: «Дмитрий Балашов первый отреагировал на Раису». – «Да? Кто это такой?» - «Один из двадцатки человек. Кстати, Денис Давыдов тоже у меня там…) Ну, вот этот подход, о котором я вам говорю, наверное, он имеет право на существование. Но он чреват, очень чреват ошибками. Что человек может обмануться в своих представлениях. В духовном. Если он отталкивается, сразу пытается оттолкнуться от духовного. Его могут обмануть. Потому что нам это не открыто, мы можем только фантазировать. И ты не можешь до конца понять, где правда, где нет в этих твоих ощущениях. Многие люди, например, думают о посмертной реальности, что там какая-то мощь ожидает, величие… А что если там, наоборот, ожидает смирение?.. Смирение, смирение и ещё раз смирение. Но сами размышления на эти темы – они глубоко целительны. Они человека возвышают над текущей действительностью. Греховной. Поэтому думать об этом полезно. Философствовать – полезно. И размышлять о запредельных вещах тоже полезно. Но при этом нужно помнить, что высокоумие – это великий грех, что всё это чревато очень большой гордыней, и если ты думаешь о таких вещах, ты должен себя и одновременно очень сильно смирять. Любые выводы на эти темы – они никогда не будут окончательными. Никаких заслуг ты не приобретаешь. Помогает это тебе жить – ну, размышляй. Но ни в коем случае не надмевайся. Ни в коем случае! Вообще, крайне глупо чем-либо гордиться, пока ты не спасён. Когда спасён – там невозможно будет гордиться. Находясь в таком бедственном и нищем положении, в котором мы находимся на этой земле, на чём-то успокаиваться - предельно безумно. Предельно безумно! Радоваться каким-то успехам суетным, которые тебя не избавляют от ада, от тех опасностей, которые нам угрожают… Наша цель – это спасение души. Пока мы её не достигнем, пока мы не достигнем этой безопасности, пока нам не перестанут угрожать смерть, болезнь, зло, несправедливость, отчаяние, одиночество, непонимание, тоска, уныние, депрессия, печаль – любой негатив! Пока мы не войдём вот в это блаженство, которое никто никогда не сможет у нас отнять… Не счастье – блаженство… Чем отличается счастье от блаженства? Счастье зависит от внешнего, блаженство – нет. Счастье связано с текущим моментом. Блаженство – навсегда.
фото ноября 2020г - с главными слушателями
Вечерние беседы-2021. май-июль
© Copyright: Эдуард Вайнштейн, 2025
Свидетельство о публикации №225091001937
Свидетельство о публикации №225091001937
Рецензии