Кинельская лыжня. 1987 год

Зима в тот год была снежной, с частыми метелями. Поэтому, планируя поход, уменьшил километраж маршрута в расчете на то, что придётся много идти по глубокому снегу. Тропёжка для нас, нужно признать, была делом непривычным: хотя на лыжах по выходным все ходили часто и помногу, но – в основном, по готовой лыжне в пригородном лесу. А это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Тем более, что широкие лыжи «Турист» были только у нас с Валентинычем, у остальных – беговые и прогулочные.

 Но когда, проехав электричкой полтора часа от Куйбышева, сошли на пустынной платформе, я с удовлетворением обнаружил, что опасения мои были напрасны. Как оказалось, за прошедшую неделю мороз и ветер так занастили поле, что мы по нему, как по мёрзлому асфальту – вжик, только лыжи гремели!
А тут ещё свежий восточный ветер – vpopuwind! Не заметили, как и проскочили открытые участки.

Только, вот, с лесом незадача вышла. Пойменный чертолом, что тянется по обоим берегам Кинеля, оказался серьёзным препятствием. Несколько раз пытались это препятствие преодолеть, но раскидистые деревья и плотный кустарниковый подлесок в сочетании с рыхлым снегом глубиной до пояса не пропускали нас на лёд речки. Пришлось долго идти краем поля параллельно берегу, пока не обнаружили, очевидно, рыбацкую дорожку, ведущую через лес к воде. Вот здесь немного потропили.

Зато по руслу Кинеля снега было мало; местами – открытый лёд, почти без надувов. Мимо подмороженных лунок и вешек во льду протянулся чёткий след широких лыж. Катились по этой лыжне вниз по течению, как по проспекту.
------------------

Ночевать устроились на высоком берегу близ впадения в реку незамёрзшего ручья. Удобно: не нужно было растапливать снег для котлов.
Под шатёр вырыли яму до земли, а сверху палатку накрыли тентом, присыпав его края снегом. Потом утром никто не жаловался, что замёрз: в самодельной шестиместной палатке свободного меса места не было, поэтому мороз снаружи ночевал.

Назавтра проснулся первым, высунул нос из спальника. Уже светло, и прямо над головой со скатов свисает игольчатый иней в ладонь толщиной – в смысле, от запястья до кончиков пальцев. Ну, может, чуток поменьше. Или не чуток… Но тогда мне именно так показалось. 

Вылезал наружу, стараясь не задевать головой это искрящееся великолепие. Почему-то в тот момент подумалось, что в Кунгурской пещере, наверное, такие же красивые своды. Не знаю, в Кунгуре не был. Помню, собрался было в парму, да узнал, что хребет Басеги зазаповедили. А после кинельских ночёвок в палатке без печки и ехать на Урал не стоило. Что я там мог увидеть после эдакой красоты раннего утра в сугробе возле закуржавленного устья ручья Гремячка? Да, и не спелеолог я совсем.

Потом снова шли по льду Кинеля. Заиндевелый лес по обоим берегам – сказка! Ясно, морозно, тихо, только лыжи хрустят. И тут вдруг по левому склону в лесу – какое-то шевеленье. Словно, из воздуха материализовалось стадо (нет, грубо!) … стая (ну, это уж слишком!), в общем, голов десять косуль. Очевидно, они ночевали в снегу, и мы их потревожили.
Эти красавцы с перепугу ломанулись вниз по склону, нам наперерез. А снег-то глубо-окий! Они тонут, пытаются прыгать, грудью прокладывают дорогу в сугробах. Мы остановились, пережидая, пока звери перебежали русло и скрылись в лесу правого берега.

А дальше – совсем нездешняя картина: белая река в белых берегах, покрытых белым лесом, зрительно упирается в перегородившую нам путь белую стену - гору, которая лысой макушкой упирается в глубокое синее небо. И на горе той – ни кустика.
Тогда – отчётливо помню – возникли северные ассоциации: всхолмлённая тундра, стынь, солнечные брызги в воздухе.
Странно, ведь ни на Кольском, ни на Полярном Урале мне зимой бывать не довелось, да и летом тоже. Может, в прошлой жизни?..