Костер. Из 1999-го в 1982-й и обратно

Зимнее солнце ещё не вышло в зенит, когда, неожиданно для себя самого, решил остановиться на обед. Выбрал место поближе к сухой осинке, сошёл с лыж, сразу провалившись по колено. Несколько минут работы – и яма под костёр готова. От голой земли, примятой снегом зелёной осоки пахнуло совсем не по-зимнему. Да и то сказать, февраль на исходе.

Вдоволь помахав топором, заготовил мелких полешков, сгрёб в кучу щепки. Теперь надо бы утеплиться, а то рубаха на спине насквозь мокрая. Пока одевался, доставал из рюкзака нехитрую снедь, костёр разгорелся вовсю. Добавил дров и примостился на бревне с кружкой чая.

От трапезы отвлёк посторонний звук. Послышались голоса, затем – шелест лыж. Меж деревьев мелькнули фигуры, и вскоре показались двое лыжников, парень с девушкой. Дежурное «Привет!» и сразу - смех: лыжни-то дальше нет!

Пригласил их к костру. Пока они устраивались напротив, доставали термос и бутерброды, поправил костёр. Жуём, болтая меж делом - так, ни о чём…
Чай выпит. Дальше разговор не заладился. Но - странное дело - молчание не тяготит. Будто старые друзья рядом. А ведь я даже не запомнил их имена, названные при встрече. Впрочем, он, кажется, Виктор. Или это её зовут Вика?

В огонь летит последняя охапка дров. Сухие полешки тут же с треском занялись, пламя взметнулось. Края снежной ямы ощетинились льдистыми иглами, засочились капелью.
Парень, распахнув куртку, приобнял свою спутницу. Уткнулся лицом в её пшеничные локоны. Она слегка откинулась головой ему на плечо и рассеянно ворошит веткой угли. Потом подалась вперёд, протянула к огню ладони, чуть шевеля пальцами в потоке горячего воздуха.

Живое пламя притягивает взгляды. Переливы неправдоподобных цветов завораживают. И постепенно уходят прочь звуки. Мысли путаются…
Ощущение реальности возвращает горький дым, брошенный ветром в мою сторону. Зажмурился, вытирая мокрые глаза. Помедлив, отнял ладони от лица, сквозь смеженные ресницы взглянул на костёр. Впечатление такое, будто в далёком детстве, забавляясь, посмотрел на солнце, а потом, сквозь прикрытые веки с интересом разглядываю феерию цветных пятен.

Непроизвольно закрыл глаза, снова открыл их. Картина изменилась, но совсем не так, как ожидалось.  Цветные всполохи множатся, становятся все ярче, а темнота вокруг – гуще, она словно обволакивает меня. Очень похоже на ночное августовское небо в звёздных россыпях. Резко и ощутимо похолодало.

Так бывает, когда на гольце отойдёшь в сторону от яркого костра и разом окунёшься в стылый мрак.  Всюду – звёзды. Они сверху, вокруг тебя и даже под ногами.
Слева звёздной каймой очерчена громада главной сопки. Поднявшись сюда от ручья, мы задержались на перевальной седловине, поражённые грандиозностью ночной панорамы. Долго стоим, запрокинув головы в небо.

Пытаясь проникнуть туда, в эту запредельность, глаза и мысли заблудились в хаосе звёзд. Холод и мрак. Пустота. И вдруг – словно током прошило с головы до пят! Из этой ледяной бездны – взгляд. Прямо в душу. Одно мгновение, искра! Ощущение – не то ужас, не то восторг. Что-то вовсе непостижимое. Отчего мурашки по спине, и волосы шевелятся на голове.
Слышу шёпот: «Что ЭТО было?..»

Хрустнул лишайник под ногой, возвращая с небес на грешную землю. И сразу пришёл ветер, а с ним вернулись звуки, запахи горной тундры. Далеко внизу мерцает костёр. Рядом с ним, невидимая отсюда – палатка. А вокруг только камни и небо.

Костёр продержался-таки до нашего возвращения, маяком указывая путь среди курумов. Обменявшись едва ли парой фраз за всю дорогу с седловины, мы и здесь, в лагере, против обыкновения, были молчаливы. На душе не то, чтобы тревожно…
Но бивачные хлопоты, а главное, припрятанные на последний вечер разные вкусности незаметно вернули настроение. Несмотря на поздний час, решили ещё немного посидеть. Завтра, точнее, уже сегодня уходим вниз, в посёлок…

Костёр выстреливает искрами в небо, добавляя ему звёзд.  Задумался, а потому не расслышал вопроса. Тихий смех и холодный нос куда-то в ухо: «Эй, ты где? Ещё чаю?»
- Да, можно.
- Тогда топай за водой! - Довольная, смеётся в голос.
Ловко увернулась и, показав язык, кошкой отпрыгнула за костёр. Стоит, покачивая котелок на оттопыренном мизинце.

Ну, погоди же, сейчас получишь! Неудачно повернулся, сложенное из камней сиденье накренилось, и я съехал на землю, навалившись боком на куст можжевелового стланика. Тут уж оба хохочем до слез. Пытаясь подняться, оперся рукой о камень и…

… набрал полный рукав снега!  Чертыхаясь, трясу рукой. Поднял голову, и словно напоролся на её кричащий вопросом взгляд: «Что ЭТО было?!»
Машинально улыбнулся в ответ, а мысль запоздало колотится кровью в висках: «Что ЭТО было?!»

Мы с парнем, словно по команде, поднялись и, как показалось, несколько суетливо начали собирать вещи. Она, зябко обхватив себя руками за плечи, отрешённо стоит над умирающим костром. Вдруг ловлю себя на том, что безуспешно пытаюсь поймать ее взгляд.

Собрались почти одновременно. Защёлкали крепления лыж.
- Ну, пока!
- Счастливо!
Они двинулись назад по лыжне, я чуть задержался.  Сделал пару шагов по целине. Обернулся. Она, поотстав, стоит вполоборота. Выражение лица отсюда не вижу, но во всей фигуре, напряжённости позы чувствую невысказанный вопрос: «Что ЭТО было?!»

Поднял, прощаясь, руку. Ответный взмах пёстрой варежки.
Вот и всё…
Так не бывает?

Но почему, скажите, вечерами
Мы ближе подвигаемся к костру,
Ладонью гладим ласковое пламя,
Глаза и души настежь распахнув?..