200 литров

Звездолёт «Ковчег Вечности» висел в багровом сиянии звезды класса М, красного карлика по имени Сцилла, которого кто-то из учёных с унылым остроумием окрестил «Старухой-обжорой». Она была невелика, но неистова, словно ядерный пожар в замкнутом пространстве. Её гравитационные лапы цепко держали корабль, а излучение, пронизывающее всё вокруг, было густым, как расплавленный металл.

Снаружи «Ковчег Вечности» походил на гигантского светлячка, приколотого булавкой к бархату адского алтаря. Внутри он был герметичной банкой, начиненной человеческим страхом, техникой и запахом переработанного воздуха, который давно уже пах не просто стерильностью, а самой что ни на есть космической тоской.

Капитан Элия Марс стояла перед главным терминалом в командной ячейке. Её лицо, обычно непроницаемое, как шлем скафандра, сейчас было бледным. На лбу блестела испарина, которую она смахивала тыльной стороной руки с нескрываемым раздражением.

— Повтори, — сказала она, и голос прозвучал глухо, почти сипло.

Инженер Шен, человек, чьё флегматичное спокойствие обычно выводило из себя, лишь развёл руками. Его пальцы были испачканы машинным маслом и какой-то синей смазкой.
— Температура корпуса в секторе «Бета» превышает критические значения. Термощиты держатся, но на пределе. Если мы не активируем систему экстренного жидкостного охлаждения, «Старуха» зажарит нас заживо, словно яйцо в микроволновке. Медленно и неминуемо.

— Я не идиот, Шен, — огрызнулась Элия. — Я спрашиваю про компоненты. Почему система не запускается?

— Потому что она не просто так «не запускается», — Шен вздохнул. — В контуре циркуляции нет хладагента. Он испарился. Или вытек. Или его выпили. Система суха, капитан. Абсолютно суха.

— Какого чёрта? Какой именно хладагент?
Шен посмотрел на неё со странной, виноватой усталостью.
— Этиловый спирт. Медицинской чистоты. Двести литров. Он хранился в герметичном резервуаре на нижней палубе. Резервуар пуст. Клапаны в норме, утечек нет. Он… исчез.

В командной ячейке повисла тишина, густая, как излучение Сциллы за бортом. Её нарушил только тихий, насмешливый голос пилота Якова.
— Двести литров спирта. Прямо как в том старом анекдоте про экспедицию на Северный полюс. Только у них, кажется, водка была. И медведи. У нас, к сожалению, лишь одна звезда-убийца и… — он бросил взгляд в сторону жилого модуля, — …один очень замкнутый коллега.

Элия сжала кулаки. Доктор Артур Финч. Гениальный астрофизик, специалист по красным карликам, ради которого, по большому счёту, и затеяли всю эту чёртову миссию. Тот самый человек, который три недели назад заперся в своей каюте под предлогом «сбора критических данных», отключал внутреннюю связь и выставлял еду, которую ему оставляли у двери, обратно нетронутой.

— Ладно, — она резко выпрямилась. — Процедура. Шен, проверь ещё раз логи. Может, он был перекачан в аварийный резерв оранжереи для опыления орхидей?
— Уже проверял, — Шен покачал головой. — Орхидеи трезвы как стекло. А антисептик… Капитан, если у нас появятся раны, их будет нечем дезинфицировать. Потому что антисептик — это тоже он. Эти самые двести литров были нашим универсальным стратегическим запасом. На охлаждение, на медицину, на… ну, знаете, на праздник, если бы мы нашли разумную жизнь, которая умеет пить.

— Отличная многоцелевая программа, — мрачно хмыкнул Яков. — И как же она называется? «Выпей себя сам»?

— Взламываем его дверь. Аварийный протокол 14-бета. Прямая угроза жизни экипажа.

По дороге к каюте Финча они прошли мимо кухни. На столе лежала забытая пачка растворимого кофе. Яков ткнул в неё пальцем.
— Вот и всё, что у нас осталось для праздника. Жрачка для ксерокса. А мы могли бы сейчас поднять тост. «За Сциллу, нашу звёздную мать! Пусть её объятия будут тёплыми!» И ведь были бы правы, чёрт возьми.

Элия не ответила. Она остановилась у двери с табличкой «Д-р А. Финч». Ни звука.
— Артур? Это капитан. Откройте. У нас чрезвычайная ситуация. Настолько чрезвычайная, что даже для вас, с вашей вечной ненавистью к социальным взаимодействиям, она покажется интересной.

Тишина.
— Чёрт возьми, Финч, я выбью эту дверь вместе с твоей учёной головой! А потом мы используем твой скелет как каркас для нового охладителя!

В ответ щёлкнул замок. Из-под двери выплыл лист бумаги. Яков поднял его.

На нём кривым почерком было написано: «Данные возвышенны. Узоры божественны. Не прерывайте таинство. Старушка шепчет. Я слушаю. P.S.: Капитан, ваш проект с моим скелетом нежизнеспособен. Плотность костной ткани недостаточна для эффективного теплоотвода.»

— О, великие звёзды, — прошептал Шен. — Он даже в предсмертном бреду педантично делает заметки.
— Он не в бреду, — Яков с интересом разглядывал записку. — Он технически корректен. Это даже хуже.

Дверь сдалась после недолгого возничества Шена с терминалом. Она отъехала, и волна смрада окатила их: перегар, вонь ночного клуба в понедельник утром, чад химической лаборатории и осязаемая космическая тоска.

Каюта была святилищем безумия. В кровавом свете мониторов виднелись десятки пустых канистр. Но это было не самое страшное. Хуже было то, что Финч использовал драгоценный хладагент для искусства. Весь периметр был расписан сложнейшими формулами и чертежами, выполненными спиртом, смешанным с чернилами из принтеров. Узоры подсыхали, испаряясь, создавая токсичный ореол.

В центре сидел сам Финч. Он был бледен и худ, но глаза горели фанатичным огнём. В руке он сжимал чертёжную кисть, которую обмакивал в пластиковую кружку с надписью «#1 АСТРОФИЗИК».

— Капитан! — просипел он. — Вы пришли как раз вовремя! Я совершил прорыв! Я понял, что наша система охлаждения — насмешка! Смотрите!
Он ткнул кистью в стену. Спирт капнул на пол.
— Система на основе квантового туннелирования хладагента! Мы будем телепортировать тепло прямо в фотосферу Сциллы! Элегантно?

— Где спирт, Финч? — голос Элии звучал хрипло. — Остатки? Хотя бы литр?
— Реагент? — Финч посмотрел на кружку с искренним удивлением. — Это был катализатор для творческого процесса! Без него невозможна визуализация! Я, конечно, пробовал для контроля качества… Напоминает плохую водку. Но эстетический эффект!

— Ты размазал наше спасение по стенам, как последний пьяный маляр?! — закричала Элия.
— Не «размазал»! — возмутился Финч. — Я провёл сакральный акт симбиоза науки и искусства! «Алкогольный абстракционизм»! Сцилла в восторге!

В этот момент корабль содрогнулся. Треснул потолок. Сирена взвыла и смолкла, захлебнувшись. Свет погас, сменившись аварийным синим.

Яков, до этого молча наблюдавший, полез в карман.
— Ну, что ж, — сказал он, доставая помятую пачку сигарет. — Похоже, аперитив окончен. Переходим к основному блюду. Поджарка по-сциллански.

Он закурил, нарушая дюжину пунктов устава.
— Знаешь, капитан, есть в этом какая-то ирония. Человечество искало философский камень, превращающий свинец в золото. А наш гений нашёл способ превращать спирт в чертежи. Жаль, что чертежи не охлаждают.

Элия бессильно опустила голову. Шен в отчаянии водил пальцем по ещё влажному рисунку, бормоча: «Но ведь теоретически… квантовое туннелирование… это же гениально…»

Воздух стал обжигать. Надписи на стенах пузырились и расплывались, превращая гениальные формулы в уродливые потёки. «Ковчег Вечности» завывал, сдаваясь на милость Старухи-обжоры.
Финч, не обращая внимания на хаос, с упоением дорисовывал формулу у себя на рукаве. Вдруг он замер, прислушиваясь к нарастающему гулу. Его лицо озарилось последним, всепоглощающим восторгом.

— Слышите? — выдохнул он. — Абсолютная тишина. Она архивирует нас! Превращает в чистую информацию! Мы станем частью уравнения!

Яков медленно выдохнул струйку дыма в раскалённый воздух.
— Отлично. Значит, в итоговом отчёте миссии мы будем значиться не как «погибшие герои», а как «коррупция данных». Вдохновляюще.

Элия уже не слышала его. Она смотрела, как по стене прямо над телом Финча медленно сползает вниз фиолетовая капля. Капля последнего спирта. Она растеклась по его затылку, образуя идеально круглое, похожее на мишень, пятно.

«Ковчег Вечности» с тихим, покорным стоном начал деформироваться. Багровый свет хлынул внутрь, и последнее, что увидела Элия, прежде чем её сознание растворилось в огне, — это этикетка на одной из канистр. Надпись на ней гласила: «СПИРТ ЭТИЛОВЫЙ. Для наружного применения».

Они так и не узнали, что Сцилла, «Старуха-обжора», впервые за миллиарды лет получив столь странный дар, на секунду задумалась о странных существах, населяющих её окрестности, и… тихо, по-старушечьи, усмехнулась. Это была первая и последняя шутка, понятая звездой.