Привратники Сатаны. Совет профессионала

24 сентября 1943 года

Берлин, Великогерманский рейх

Генрих Мюллер был ровесником рейхсфюрера (чуть старше) – он родился 28 апреля 1900 года в Мюнхене в католической семье... бывшего чиновника жандармерии (как говорится, кто бы сомневался).

Юный Генрих был прилежным учеником, однако его классный руководитель нашёл его избалованным, подозрительным и склонным к вранью. Просто идеальные качества для будущего карьериста-чиновника... и шефа тайной политической полиции.

Окончив восьмой класс школы в 1914 году, он, как ни странно, не стал учиться дальше (хотя способности очень даже позволяли), а пошёл работать... учеником-подмастерьем на авиационный завод в Мюнхене. Видимо, из похвального стремления к финансовой независимости и самостоятельности.

Но грянула война, а Мюллер уже тогда был горячим патриотом и Баварии, и Германской империи. Поэтому, ещё не достигнув и восемнадцати, он 11 июня 1917 года записался добровольцем в баварскую армию.

Причём не куда-нибудь, а в авиацию – наглядно продемонстрировав, что безбашенного авантюризма ему было не занимать. Ибо любой самолёт того времени был деревянно-полотняной этажеркой, которую можно было легко сбить одной (!!) зажигательной пулей самой обычной пехотной винтовки. А к тому времени передовая была буквально напичкана зенитными пулемётами, да и зенитные орудия уже имели место быть.

Мюллер оказался «авантюристом в квадрате», ибо первое время летал... на самолёте-корректировщике артиллерийского огня. А это смертники однозначно. Как он умудрился выжить – не знает, наверное, даже он сам.

Возможно потому, что его вовремя заметило начальство... и перевело в лётчики-бомбардировщики. Впрочем, его авантюризм никуда не делся – незадолго до окончания войны он... совершил налёт на Париж. В одиночку.

Подобного рода эскапады в кайзеровской армии ценились, поэтому неудивительно, что Мюллер был награждён Железным крестом второго и первого классов, а также баварским Орденом за военные заслуги (в те годы Бавария была полунезависимым королевством в составе Второго рейха). За полгода. В семнадцать лет.

В РСХА не без оснований поговаривали, что именно лётные подвиги (самые настоящие, без иронии) Генриха Мюллера впоследствии сподвигли его шефа Рейнгарда Гейдриха на почти двухлетнюю службу в люфтваффе.

Однако, на Западном фронте Германия Великую войну в конечном итоге проиграла, и вице-фельдфебель Мюллер после вынужденной демобилизации предсказуемо вернулся в гражданскую авиацию (небо, оно такое – не отпускает).

До ноября 1919 года Мюллер работал на неприметной (и совершенно бесперспективной) должности экспедитора при мюнхенской инспекции по аэронавигации... но потом, видимо, отцовские гены взяли своё.

Ибо в конце 1919 года Мюллер поступил на службу в уголовную полицию Мюнхена в качестве помощника детектива. В мюнхенском Крипо (криминальной полиции, то есть) он проработал аж десять лет, после чего его перевели на работу в политическую полицию – формально в отдел уголовной полиции, который занимался «красными экстремистами».

Сиречь коммунистами. Назначение это состоялось случайным образом, ибо Генриху Мюллеру было глубоко фиолетово, кого ловить – хоть красных, хоть коричневых; хоть коммунистов, хоть национал-социалистов.

Несмотря на шесть лет верной службы нацистской Германии, в 1939 году на собеседовании при приёме в НСДАП (он был членом СС, не будучи членом партии) он честно сообщил гауляйтеру Берлина Геббельсу, что ему по-прежнему абсолютно всё равно, какому режиму служить и кого ловить.

«По крайней мере, честно» - буркнул Геббельс. И подписал заявление Мюллера о приёме в партию. Которое его (на шестой раз) наконец-то заставили подписать. По слухам, чуть ли не лично фюрер...

Говорили, что Мюллер играет в шахматы чуть ли не на гроссмейстерском уровне. Колокольцев в шахматы играть не только не любил, но и вообще не умел (к великому огорчению его мамы, которая и великого Капабланку заставила бы изрядно с ней повозиться), поэтому проверить это был не в состоянии.

А вот что Мюллер восхищался Сталиным и его ОГПУ/НКВД/ГУГБ (а также лично Лаврентием Павловичем Берией), ему было хорошо известно. Как и то, что восхищение это было совершенно по делу (он был близко знаком и даже не раз работал с обоими с 1938 года).

Колокольцев Генриха Мюллера несколько недолюбливал, считая (не без основания) прусским служакой без воображения. Чувство было взаимным – Мюллер считал Колокольцева (точнее, конечно, фон Таубе) выскочкой, авантюристом... да и вообще донельзя мутным персонажем.

Мутным потому, что все его попытки выяснить, откуда «загадочный Роланд» свалился на его голову (в дела гестапо личный помощник Гиммлера вмешивался регулярно и бесцеремонно), были безжалостно пресечены лично рейхсфюрером. Что Мюллера, мягко говоря, не порадовало совсем.

Его отношение к Колокольцеву несколько смягчилось лишь после Ванзейской конференции (Третьей Ванзейской, если быть точным), на которой группенфюрер был участником, а тогда ещё штандартенфюрер фон Таубе наблюдателем... непонятно от кого (памятуя прошлую взбучку от шефа, Мюллер на этот раз даже не попытался выяснить, от кого именно).

Смягчилось потому, что отношение обоих у происходившему было примерно одинаковым. И тот, и другой считали операцию по истреблению евреев Европы не только чудовищным преступлением (к этому уже привыкли – ибо экзистенциальная война).

Но и совершенно бессмысленным уничтожением ценнейшего человеческого материала (особенно учитывая его просто жуткую нехватку). Не говоря уже о просто ужасающем расточительстве важнейших ресурсов – людей, транспорта, угля и так далее.

Они были не единственными «диссидентами» на этой конференции – впоследствии сформировался целый «клуб диссидентов по еврейскому вопросу». В весьма представительно составе – помимо личного помощника рейхсфюрера СС и (на минуточку) шефа гестапо, в него входил Вильгельм Штуккарт (статс-секретарь МВД и ... автор антисемитских Нюрнбергских расовых законов).

А также Эрих Нойман (заместитель Геринга в его ипостаси «председателя нацистского Госплана» и де-факто министра экономики) и Фридрих Критцингер (зам руководителя Имперской канцелярии – «параллельного правительства» рейха). И даже Генрих Гиммлер (курячий фермер всегда курячий фермер)

Толку от их «диссидентства» было, правда, ровно ноль. Ибо стараниями Рейнгарда Гейдриха, Освальда Поля и примкнувшего к ним Мартина Бормана «машина Катастрофы» так завертелась ещё в середине октября 1941 года, что остановить её не могли даже столь влиятельные персонажи в Третьем рейхе.

Всё, что смог сделать Мюллер – это в некотором роде самоустраниться от всего этого кошмара, спихнув массовые убийства сначала на Одило Глобочника (начальника СС и полиции в польском округе Люблин), а потом на начальника «еврейского отдела» гестапо (IV-B4) Адольфа Эйхмана. Ну, и начальников СС и полиции на соответствующих территориях, разумеется.

Благо массовыми расстрелами евреев занимались эйнзацгруппы СД, а истреблением евреев в лагерях смерти - Главное административно-хозяйственное управление СС (SS-WVHA) и начальники СС и полиции.

Никоим образом Мюллеру не подчинявшиеся – первые подчинялись непосредственно Гейдриху (после его смерти – непосредственно рейхсфюреру СС), второе же было параллельной РСХА структурой (в ранге Главного управления) и, таким образом, тоже подчинялось напрямую Гиммлеру. Как и Глобочник и прочие начальники СС и полиции.

Это крайнее нежелание пачкать руки в крови было, разумеется, достойно определённого уважения (учитывая, мягко говоря, небольшой выбор вариантов поведения для чиновников Третьего рейха – особенно служб безопасности).

Вежливо поздоровавшись (никакого Хайль Гитлер – и тот, и другой официальное нацистское приветствие – по разным причинам – не жаловали), Колокольцев проинформировал своего в некотором роде очень малого шефа (Колокольцев был начальником совершенно секретного отдела IV-H, организационно входившего в структуру гестапо), что прибудет к нему вот прямо сейчас.

Ибо к шефу гестапо у него было дело особой, чрезвычайной важности для рейха, причём не терпевшее даже минимального отлагательства. Что было правдой.

«Как будто у тебя бывают другие» - буркнул Мюллер. «Жду». И повесил трубку.

Ибо имевшийся у Колокольцева мандат Гиммлера требовал от подчинявшегося организационно рейхсфюреру Мюллера бросить всё и выполнять приказ (если называть вещи своими именами) его личного помощника.

Шеф гестапо внимательно выслушал Колокольцева и усмехнулся: «Ну кто бы сомневался… это мы тут мелочёвку ловим, которая всего-навсего фюрера хочет свергнуть – а ты ловишь злодеев, которым власть над целым миром подавай…»

«А если серьёзно?» - осведомился Колокольцев. Ибо почувствовал.

«Если серьёзно» - спокойно ответил Мюллер, «то есть ещё одна очень важная деталь.  Он не просто хочет власти над миром; он считает себя Помазанником Божьим, у которого такое право есть по рождению…»

«Ты знаешь, кто это?» - изумился Колокольцев.  Шеф гестапо кивнул:

«Под твоё описание – с моим дополнением - подходит один-единственный человек в вермахте… вообще в рейхе»

Мюллер обладал фотографической памятью (положение обязывает), и потому знал наизусть чуть ли не всю картотеку гестапо. И потому продолжил:

«Его зовут Георг фон Гогенберг – полковник генштаба… причём, по отзывам, блестящий штабист – вполне может и захват всего мира спланировать; унаследовал от отца огромное состояние; женат на дочери психиатра Курта Гангхофера… который, скорее всего, его и свёл с доктором Крюгером…»

О докторе Гангхофере Колокольцев слышал от доктора Шварцкопфа. Мнение которого о коллеге было… неоднозначным.

Шеф гестапо продолжал: «Всерьёз интересуется оккультом… даже слишком серьёзно…». Колокольцев усмехнулся: «Ибо поэтому он до сих пор не получил генерала… хотя, по идее, уже давно пора?».

Мюллер кивнул: «И поэтому тоже… хотя и не только»

Колокольцев удивлённо посмотрел на него. Шеф гестапо ответил загадочно:

«Об этом чуть позже». И продолжил: «По неясной причине, он считает себя одним из рода Гогенбергов. Насколько обоснованно считает, я не знаю – я не специалист в генеалогии… но он искренне в это верит…»

«Почему это так важно - его принадлежность к роду Гогенбергов?» - спросил Колокольцев. Мюллер объяснил:

«Гогенберги - старшая морганатическая ветвь Габсбург-Лотарингского дома, идущая от австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его неравнородной супруги Софии Гогенберг, убитых в Сараево летом 1914 года. После брака Франца Фердинанда и Софии Хотек в 1900 году император Франц Иосиф возродил для неё древний габсбургский титул светлейшей княгини Гогенберг, дозволив передать этот титул будущим детям»

Колокольцев сразу всё понял – ибо по диплому МГУ был всё-таки историком. Ибо Габсбург-Лотарингский дом — императорская династия Европы, члены которой были потомками Франца I и великой Марии Терезии.

Они были императорами Священной Римской империи, затем Австрии и Австро-Венгрии с 1765 по 1918 годы. Для Колокольцева (и для полковника Георга фон Гогенберга) важнейшее значение имело первое. Ибо – хоть и с огромной натяжкой – давало основание считать себя вправе управлять всем миром.

Шеф гестапо предсказуемо предложил: «Пойдём погуляем…»

Вероятность прослушки его кабинета была практически нулевой, однако паранойя при его службе была неизбежна. Поэтому Колокольцев кивнул.

Когда они вышли из здания штаб-квартиры РСХА (и гестапо) и отошли на расстояние, недосягаемое для посторонних ушей, Мюллер совершенно обыденным тоном продолжил:

«По слухам — это только слухи, так что никаких мер я предпринять не могу…»

Ибо вермахт обладал в рейхе достаточной властью, чтобы защищать своих от гестапо. А чтобы открыть официальное расследование в отношении полковника генштаба, необходимы были очень серьёзные основания. Которых не было.

«… сентябрьский заговор 1938 года с целью свержения режима был полностью спланирован полковником… тогда ещё подполковником Георгом фон Гогенбергом. Которого впоследствии заговорщики изгнали из своих рядов…»

Сделал гейдриховскую паузу – и закончил: «… ибо всерьёз опасались, что в своём стремлении к власти над миром он их всех под себя подомнёт…». Кивнул Колокольцеву - и откланялся.