Ч. 18 Почти как Белый Клык

Предыдущая страница  http://proza.ru/2025/09/08/1204

Когда я пишу о капитане Бартлетте и его одиссее, передо мной лежат атласы, отечественные и зарубежные. Смотрю на карты и в интернете. Многие названия изменились, но пройденный капитаном и эскимосом путь поражает.

Мыс Северный, впервые обнаружил и дал ему название английский мореплаватель капитан Кук в 1778 году. Куда только англичан не заносило!

Это был важный пункт на сибирском побережье. Из одиннадцати яранг несколько занимали оленеводы.

Они приезжали на мыс, чтобы обменять оленину на мясо тюленей и моржей, а также на жир для своих масляных ламп. У этих людей, вынужденных почти круглосуточно находиться на открытом воздухе, лица были буквально обожжены дочерна морозом и ветром.

Перед сном Караев заварил чай, и, поскольку у него были сахар, молоко и немного русского хлеба, то оказался очень приятный ужин.
 
У чукчи, хозяина яранги, был четырёхлетний внук, который съел свою долю гнилого моржового мяса и выпил свою порцию чая, добавляя четыре кусочка сахара на каждую маленькую чашку.

Глаза капитана воспалились, плохие очки неважно защищали от слепящей белизны снега, глаза слезились и болели в жаркой атмосфере яранги и из-за отсутствия вентиляции.
 
Время от времени он облегчал боль, приподнимая край занавески и подставляя лицо холодному воздуху.

Температура снаружи была около пятидесяти градусов ниже нуля. Утром с запада подул почти ураганный ветер, наметая огромные сугробы.
 
Караев уговаривал Бартлетта переждать непогоду, но капитан рассудил, что ветер будет дуть им в спину, и поэтому решил отправиться в путь. Он всё время думал о людях, которые ожидали помощи на острове Врангеля.

Второй русский накормил его и Катактовика превосходным завтраком из мороженой медвежатины, оладий, какао и угостил американским табаком.

Около десяти часов утра капитан и эскимос отправились в путь. Ветер вскоре утих, день стоял прекрасный, но холодный. На закате они построили иглу, съели пеммикан и немного оленины, которой Катактовика угостили чукчи, легли спать.
 
Корабельные галеты испортились от солёной воды во время перехода по заливу Лонга, их пришлось выбросить.
 
На следующий день они продолжили путь. Катактовик жаловался на боль в руках и ногах, а у капитана нестерпимо болели руки. Собаки шли с трудом,  хотя груз на нартах становился всё легче и легче.

В полдень они добрались до места, где стояли две яранги. Мужчин там не было, они ушли собирать плавник. Бартлетт попытался объяснить  женщинам, что ему нужна собака.

Он показал на своих собак, что они чуть живые. Но женщины опасались принимать такое решение без мужчин и сделали вид, что ничего не понимают. Путники настаивать не могли.

Через несколько миль капитан и эскимос остановились у двух других яранг оленеводов. Один из них рассказал, что на берегу Колючинской губы живёт белый человек,  и что у его брата есть торговая точка на мысе Восточный.

Оленевод, с которым они говорили, был человеком порядочным и доверчивым. Он посочувствовал и дал им одну из своих лучших собак. Капитан вручил ему бритву и кирку и пообещал позже рассчитаться патронами.

Бартлетт спросил чукчу, жившего в другой яранге, не может ли он пойти с ними до Колючинской губы. Тот принял путников очень гостеприимно, но ответил, что не может оставить семью на столь долгое путешествие, иначе жена и дети останутся без еды.

Капитан, чтобы выразить признательность за тёплый приём, дал ему банку керосина для примуса. Имя чукчи, которому Бартлетт должен был прислать патроны, не поддавалось орфографии, капитан не мог его даже выговорить.
 
Но когда они добрались до Колючинской губы, там встретили американского торговца Ольсена. Тот по описанию сразу понял, о ком идёт речь, и пообещал доставить ему обещанное.

Капитан был уверен, что потом, когда он отправил с Аляски патроны, они попали к адресату. На Севере люди держали своё слово!

На следующий день капитан и эскимос дошли до очередной яранги. Там тоже были лишь одни женщины, мужчины ушли за плавником. На сей раз, путники решили дождаться мужчин.

Женщины сказали Катактовику, что они могут дать им муки. Бартлетт удивился: что они могут из неё сделать. Эскимос ответил: «Можно испечь оладьи». Он взял немного муки, смешал её со снегом, затем смазал крышку чайника моржовым жиром и поставил её на примус.

Спустя несколько минут они уже ели оладьи, которые казались капитану очень вкусными. Вскоре вернулись старик и его сын. Бартлетт попросил у старика собаку. Тот ответил, что их у него семь, но он не может расстаться ни с одной из них.

Капитан предложил ему свой бинокль, однако чукча вежливо, но твёрдо отказал. У капитана был с собой новенький «Кольт» сорок пятого калибра с оставшимися восьмьюдесятью тремя патронами, который он использовал для охоты на тюленей.
 
Сын старика стоял рядом во время разговора. Капитан передал ему заряженный револьвер и знаками предложил выстрелить. Примерно в тридцати метрах от них из снега торчала палка.
 
Юноша выстрелил в неё. Пуля разрубила палку пополам. Капитан был поражён, тем более, что вряд ли этот молодой чукча раньше видел револьвер. Сын и отец ушли в ярангу, и там парню удалось убедить отца совершить обмен.

Однако старик потребовал добавить к револьверу бинокль. Но капитан отказался и сделал вид, что уходит. Это подействовало, чукча сдался, получив только револьвер и все патроны.

Бартлетт и Катактовик запрягли собаку, теперь их было шесть. Одну, самую старую и слабую, по кличке Уайти, они раньше везли на нартах, но она достаточно поправилась, чтобы бежать рядом.

Капитан и эскимос шли пешком, а у сибиряков, которых  они встретили по пути, в каждой упряжке было от шестнадцати до двадцати двух собак. На ночь путники построили иглу, и встал вопрос, как быть с двумя новыми собаками.

Решили взять их с собой, не снимая шлейки. После тяжёлого дня Бартлетт и Катактовик крепко уснули. Температура снаружи была около пятидесяти градусов ниже нуля.

Ночью они проснулись от холода: в стене иглу была большая дыра. Собаки освободились от упряжки, прокопали отверстие и убежали. Спать капитан и эскимос уже не могли. Они выпили чаю, а когда рассвело, Катактовик пошёл к яранге, где они выменяли на кольт собаку.
 
Они даже дали ей кличку Кольт. Старый чукча привёз назад Катактовика на нартах, в которые была впряжена и беглянка. Чукче за причинённое беспокойство капитан дал банку пеммикана. Но вторая собака убежала далеко, и  они её не нашли.

На следующую ночь капитан решил, что Кольт больше не убежит. Он и Катактовик завязали ему пасть, чтобы пёс не перегрыз сбрую, и взяли его с собой в иглу. Утром они не увидели Кольта, тот снова ухитрился сбежать.

Возвращаться за ним было уже слишком далеко, и капитан потерял надежду увидеть собаку снова.
 
Продолжение http://proza.ru/2025/09/12/923