Глава 33

Он понимал, что его притягивало к нему словно наивную девчулю не просто так, он даже ожидал фразы наподобие “Я тебя ждал!”, однако когда он присел рядом и для поддержания вида заказал ром, усатый тип за столом добавил: “лучше бутылку Diplomatico!”
– Не виделись давно, практикант. – не смотря на него сказал Золотцев.
– Честно сказать, я думал вы уже давно в СИЗО. – Лёха старался тоже не особо смотреть на своего собеседника, вряд-ли его товарищей волновал бы факт того, что они вместе потерпели на одном корабле крушение, однако зачем собственноручно рыхлить почву для будущих пересудов, верно?
– Скорее УДО, но я не получил и его! – капитан придвинул ему стакан.
– Я думал, вы не пьёте. – удивлённо заметил Лёха и тем самым удостоился уставшего, но всё еще бойкого взгляда капитана.
Молчание повисло над ними на мгновение, лишь матросы сзади гудели, – не много им понадобилось времени, чтобы посадить пару хохотушек себе на колени. Золотцев глянул на них и сморщив нос заявил:
– Если пить, то хороший ром!
– А вот и он!
Бармен с радостью принёс бутылку и хотел было откупорить пробку, однако капитан опередил парнишу и костяшкой нажал на нужную кнопку.
– Merci! – и вот уже стакан наполняет темно-янтарная жидкость. – Ну теперь и поговорим!
Лёха не пил со времен Аркадии, но часто ли ты встречаешь настолько давних “приятелей”? Дорога завернула и он всё-таки пил тот самый “Diplomatico”.
– Как там твой отец? – опустошив стакан спросил серьезным тоном Золотцев.
– В СИЗО. – коротко ответил он и плеснул себе еще рому.
Капитан кивнул и наполнив свой стакан повторил трюк.
– Андрей тоже. – заявил Лёха, нарушая молчание.
– Кто? – свёл на него взгляд осунувшийся капитан, только густо отпущенные усы напоминали про его былой запал.
– Ваш ученик. – Лёха краем глаза увидал, что к его товарищам, которые уже успели заручиться компанией других работяг, присоединился загорелый блондин с хрупкой брюнеткой.
– О-о! Бадя, ты что-ли? – Серого совсем уже развезло. – Вижу зря времени не терял-сс!
– Як сами хлопци? – подал каждому краба блудный сын.
– Где пропада-ал? – спросил здоровяк, почти до хруста его руку пожав.
– Так цей, меня на новый объект перевелы! – весело сказал Бадя. – Знайомтесь, це моя девушка, Стася! – хрупкая брюнетка не растерялась и сев рядом с Серым сразу же дала понять, чего она хочет в баре.
– Мохито, пожалуйста! – обратилась она к бармену, а затем глянула зачаровывающим взглядом на Бадю, тот был уже у неё в кармане!
Лёха оторвался от них и посмотрел направо: Золотцев сидел и на него с интересом смотрел.
– Долго вы за мной наблюдаете? – спросил Лёха, облокотившись на стойку.
– Достаточно, чтобы понять, кто ты. – ответил Золотцев, подливая себе еще рому.
– Интересно было бы послушать. – с надменной улыбкой Лёха опрокинул еще один стакан венесуэльского рома, вкус конечно было хороший, но он редко на это обращал внимание, он всегда пил как больной потерявший обоняние.
Капитан ответил на улыбку и глянул на телевизор.
– Вряд-ли наши хорьки надолго задержатся на вершине, но всё-таки они хоть туда дошли!
– Вершина - это главный евротурнир!
Золотцев поправил свои усы и спросил:
– Если бы ты поступил на бюджет во второй вузы страны, ты бы расстроился?
– Я учусь в Шевченка. – с гордостью заявил Лёха.
– И ты там счастлив?
Лёха перевёл взгляд на полку с джином.
– А сельской парниша рад лишь тому, что поступил на контракт в ПТУ! В его мире всё как никогда хорошо!
– Но это самообман! – Лёха ерзал на своем стуле в поиске лучшей позиции для спора.
– Не спорю. – одной лишь фразой Золотцев его посадил, – Однако он в это искренне верит!
Лёха облизал губы и уперся взглядом в осадок рома в своем стакане. Он понимал, что прав, однако как всё это старому волку то доказать? И когда он уже принял поражение и встал, чтобы покинуть помещение, то в памяти всплыл предпоследний семинар по философии: тот самый, где он разнес Кима и на некоторое время вырвался вперед в их состязании эгоцентризма:
– Люди прикованные цепями в пещере тоже верили теням!
Капитан не сразу отвечал, заставив Лёху поверить, что он его дожал, однако потом белоснежная улыбка Золотцева засияла как лезвие ножа.
– Это я себе представляю.
Лёха вылупил глаза, поняв что ему даровано право еще одной пули сейчас.
– Ну во-от…а если бы он выбрался на белый свет, то увидел бы как всё на самом деле обстоит!
Он был доволен своими доводами и понимал что вряд-ли можно было что-от ожидать от бывшего капитана, справляющего в гордом одиночестве свои проводы.
– Хочешь сказать, что наш парнишка смотрит на стену, а добренькие фокусники отсвечивают ему тени кукол?
– Именно так, Сократ!
“Ирония на иронию, не думай что я так прост!”
– Хорошо, то есть люди, как наш парниша, смотрят на настенные тени будучи прикованными цепями к своему “чувственному миру”.
– Да, а ещё они все солипсисты, которые думают что они особенные! – вырвалось у Лёхи.
Собеседник на него посмотрел и слегка улыбнулся.
– А ты не считаешь себя особенным, Лёша?
– Я-я-я… – вопрос сбил его с ног, но затем он все свои мысли в кучу сгреб: – я долго думал что да, но как показывает жизнь - нет.
– Ага. – Золотцев взял в руки стакан, но рома туда не наливал. – То есть нету в мире особенных людей, коль ты сам неособенный?
– Ну-у…есть же уникумы по типу Роналду и Трампа, ну и по ходу истории Македонские и Бонапарты, вот они были особенные, а большинство людей - нет.
– Хорошо, но при этом ты можешь отличить этого молодого человека от того? – капитан сначала показал пальцем на Серого, который со свойственной себе скромно-уверенной манерой рассказывал анекдот подсевшей к ним деве и на мелкого матросика, который нещадно лапал сидящую рядом даму, последний даже посмотрел на них косо.
– Конечно, Серый лучше как человек!
– Растяжимое понятие, однако ведёт себя он поприличнее, спорить не стану, но суть тут в том, что они оба уникальны, каждый в своём собственном амплуа.
– Ну-у, да.
– Возьми вещи которые пережил твой товарищ, его внешность и характер и попытайся собрать ему собрата.
– Не получится. – Лёха понимал, что таких технологий еще долго не будет.
– Да, потому что это будет другой человек, лишь копия твоего товарища!
Лёха промолчал.
– Копия хорошая, вероятно, она будет продолжать хорошо к тебе относиться и заниматься своим бытом, однако это будет не он! Это будет его перенесенное сознание, которое не сможет развиваться: оно будет ограничено собственным опытом и навсегда застрянет в вакууме своего характера, и в нём не будет главного - души. – Золотцев остановился, поняв что убежал слишком далеко от своего юного собеседника. – Но это мы забежали на шестьдесят семь лет вперед, сейчас же главное понять одно…
– Что все мы уникальны?
– А ты способный ученик!
– Знаю. – Лёха вспомнил Рожкована.
– Славно, вернемся теперь к нашему сельскому парнишке, который смотрит на тени и считает себя свободным, но это ведь не свобода?
– Конечно, нет.
– Он заключен в тюрьме?
– Именно так.
– А кто его учтивые надзиратели, которые с охотой рассказывают ему про внешний мир?
– Те, кто держат кукол перед огнём.
– Держащие кукол, хорошо, а конкретнее? Кто навязал ему его взгляды? Кто сказал, что контракт в пту - уже хорошо?
– Родители. – ответил Лёха, но по выражению лица капитана понял, что нужно продолжать список, – родственники, друзья, знакомые…
– То есть другие люди?
– Да, он поддался мнению общества! – ответственно заявил Лёха.
– Хорошо, а что тебя заставляет думать, что твоя учеба в Шевченка лучше?
Лёха задумался на секунду, ответ был очевиден:
– Престижнее…ну и еще будущее будет ярче после учебы в престижном универе. – он понимал, что говорит фразами из рекламных объявлений, но ничего не мог поделать.
– Хорошо, но ты в нём счастлив?
– Нет. – повторил он, скрепя зубами.
– А парень в пту счастлив.
– Похоже на то.
– И у кого будет ярче будущее?
Ответ был излишним.
– Ты поступал в этот вуз потому что тебе сказали, что он поможет тебе найти твоё призвание?
– Да. – Лёха не мог такое отрицать.
– А потом ты разочаровался и понял, что тебе врали? Что всё не так безоблачно и понятно?
– Так и было.
Капитан улыбнулся и отхлебнув прямо из бутылки, продолжил:
– Однако ты был не прав что тогда, когда слушал других, что сейчас, когда воспринимаешь только себя! – Золотцев увидел смущение на лице собеседника и с удовольствием преступил к трактовке своего изречения: – в “Мифе о пещере” Платон представляет “чувственный мир” как тюрьму души, людей запирают в эту тюрьму и показывают им шоу теней, то бишь лишь искаженное отражение реальности, не так ли?
– Да.
– Однако ты и сам не хуже справишься с этой задачей!
– То есть?
Золотцев скрутил свои усы в удовольствии.
– “Мы встречаем свою судьбу на пути, который избираем, чтобы от нее уйти.“ - Жан де Лафонтен.
– “Нельзя уйти от своей судьбы, от неизбежных последствий своих собственных действий.“  - Фридрих Энгельс. – Лёха не опешил.
– “Мы не хотим загонять в рай дубиной.” - Владимир Ульянов.
Он поднял брови.
– Государству, родителям, друзьям не нужно колотить тебя и запихивать в мешок, чтобы закинуть в клетку, - ты и сам без проблем сломаешь то, что не удастся оппонентам!
Юноша молчал, однако старый вожак был спокоен как удав.
– “Абстрактной истины нет, истина всегда конкретна.” – Лёха не собирался сдавать под давлением усатого.
– Что же, ты прав. – произнес тот с улыбкой, – любой мыслитель средней руки накидает тебе таких цитат водяных - хоть бери и плыви! Однако жизнь - больше нежели размышления о бренности тела и своём предназначении, жизнь - действия и их последствия, а всё это - конкретика!
Хохот девиц сзади услышали оба, восприняли по-разному, однако проигнорировали оба.
– Ты как воробей, который безрезультатно пытается взлететь. – Золотцев не планировал останавливаться, – однако чтобы высоту набрать, нужно сначала внизу побывать!
Лёха громко вздохнул и схватив бутылку от души себе в стакан плеснул.
– Хорошо, хочешь по-живому, будет ножевое! – с какой-то странной гримасой произнес Золотцев, Лёха навострил уши.
Откровение было так близко, однако тут объявился коротышка:
– Слы-ыш, ты чо на меня дзыришь, хрыщ? – в этот раз целью матроса был капитан. – не слышиш, чоли?
Лёха оглянулся назад, однако команда того с девицами куда-то ушла, да и Серый с ребятами громко какой-то хоккейный матч обсуждали, потому драке уже никто не мог помешать.
– К тибе обращаюс! Ты какую групу уважаеш? – прошипел паренёк и уже подготовил свой стальной кулачок.
Лёха наконец поднялся с места, однако всё закончилось раньше, чем в горах успели украсть невесту.
– В общем, Лёша, ты сам для себя построил забор и теперь боишься выглядывать за него! – продолжил в своей метафорической манере Золотцев, но Лёха воздержался от замечаний, ибо под его ногами лежал как камень ещё секунд десять назад задиристый парень. – Сам расставил кукол и смотрел кино, ты забаррикадировался от реальности и думал что это всё! Что истина теперь твоя, а мнение остальных - зло!
Лёха всё еще не мог отвести взгляда от разлегшегося юнги под капитаном.
– Но ни мнение других, ни система, ни даже трагические события не являются злом! – Золотцев поправил свой галстук и усы, для павшего на дно он выглядел даже очень ничего, – Зло - это когда ты позволяешь этому забрать у себя всё!
Смех Гоши и до боли знакомый поршень: теперь уже все в сборе, смех и выпивка скрашивают августовский зной, вся компания занимает центральный стол, а очередной парень идет танцевать с Соней на танцпол.
– “You can’t save humanity, you can just save yourself” – отстраненно произнес Золотцев.
– Чего? – скивился Лёха, хотя англичанка от бухого капитана едва-ли удивляла.
– Ты ведь понимаешь, что это не твои люди? – спросил Золотцев, поправляя усы как бард лютню.
Лёха поглядел на веселое лицо Серого, покрасневшую харю здоровяка, напыщенную гримасу блондина, который учил свою брюнетку курить, а также на гедоническую улыбку Гоши, который без какого-либо фальша радовался как один из вернувшихся моряков лапал его пассию.
– Они хорошие ребята!
– Не сомневаюсь, но каждый из нас несёт своё бремя на плечах: мы все будем страдать, выбора тут нам не дан, однако с кем эту участь разделять - выбирать должен ты сам! – пояснил капитан, выливая последнюю каплю рома в стакан и показывая жестом официанту достать ещё бутылку из-под стола, – И только неся своё бремя и преодолевая свои слабости мы обретем себя!
– Любомыр Иакович, это конечно хорошо, но обрели ли вы себя? – Лёха весь дрожал задавая этот вопрос, было это даже не от скорости удара которым, капитан отправил коротышку в страну грёз, а скорее от смущенности ситуацией, когда опустившийся на дно мужик рассказывает молодому как жизнь жить.
Мир Золотцева на секунду погас, он оказался в месте, откуда было возвращаться тяжелее чем Рианне из Донецка, однако “правило пяти секунд” сработало и тут: пропитанный спиртом бар обратно в реальность его затянул.
– Что же, Алексей, “Истина – как плесень, и зарождается в спорах!”, а спор с идиотом ни к чему не приводит! – он кивнул на очнувшегося коротыша, который скорчившись возле стула пытался продышаться. – Хорошо, что это не про нашу дискуссию, потому давайте “продовжимо двигатися в тому ж дусі!”
Лёха увидел резкую перемену в лице капитана и скорость его регенерации удивила бы даже мутанта.
– Хорошо, Алексей, тогда следующую книгу нашего “Государства” открою я сам! – официант наконец принёс ещё одну бутылку, однако в этот раз тот открыл ее сам, – “Моя книга грехов” начнём с того, что я как и ты считаю себя дерьмом!
Лёхин язык прилип к нёбу, он периодически осматривался на задний столик, однако несмотря на всю чудаковатость истории продолжать сидеть рядом с отставным капитаном милиции Золотцевым.
– Ты всегда будешь чувствовать себя то на вершине мира, то на дне сортира, – начал капитан сильно, особенно учитывая, что туалетные кабинки в баре были синими, – однако в обоих случаях лишь твои действия определяют картину!
Лёха подставил стакан, когда тот ром наливал и на удивление в этот раз после первого же глотка метафора капитана срезонировала с ним как должна была:
– Вы знаете, товарищ капитан, я согласе-ен! – все зашло как по заказу, – мир тебе ещё не раз нос расквасит и ты получишь ****ы-ы-ык… – ему стало совсем хорошо, словно весь мир превратился в яйцо пашот.
– Подайте ему чего-то съестного. – обратился капитан к официанту, – Бухать на голодный желудок, не думал что имею дело с дилетантом!
– Опытны-ым дилетант-о-о! – возразил Лёха, однако когда принесли картофельное пюре с маслом, то сразу же замолк и принялся хавать.
Золотцев смотрел на юношу отцовскими глазами: хотел показать ему как жить, но знал что получит в ответ лишь “отвали, мужик!”
– Та-ак во-от…такова она, жизнь! – он облизал ложку и с лязгом уронил её на стол. – Но если раньше я боялся получить от неё ****ы, то сейчас мне вообще всё до ****ы-ы! – он гордо повысил голос, однако когда ром уселся внутри, то сразу же затих, хотя со стола где сидели Они и послышался одобрительный визг.
Золотцев выдержал паузу и когда реакция толпы устаканилась вернулся с лязгом:
– Ты знаешь, мне знаком твой фатализм. – заметил Золотцев характерную полуулыбку на лице парня.
Лёха вопросительно на него посмотрел.
– “Наибольшую власть над мужчиной имеет женщина, которая, не отдаваясь ему, способна заставить его поверить, что он любим.” – гордо произнес капитан и опустошил свой стакан. – Рассказывай, кто она?
– Не понимаю о чём вы! – посмотрел ему прямо в глаза Лёха.
Золотцев улыбнулся.
– Не верю, Лёша, я знаю этот взгляд с пятого класса, когда бегал за старшеклассницей. – отмахнулся капитан и щелкнул пальцами, чтобы официант принёс ещё пюре. – Она был в седьмом классе и казалась тогда для меня всем миром: мы жили в одном доме, гуляли в одной компании, а как-то вместе в классики играли…
Лёха заметил как у капитана поднялись уголки рта:
– …ну а потом она поступила в медицинское училище и после я ее не видел.
– Короткая история. И часто вы о ней вспоминаете?
Золотцев сделал глоток и закусил ложкой пюрешки.
– Нет, конечно! – сказал капитан еще с набитым ртом, а проглотив добавил: – Только сейчас вспомнил.
– Знаете, Любомир Иакович, мой случай несколько отличается от вашего… – Лёха опустил взгляд, сжав скулы.
– Да что ты рассказываешь? – капитан неприродно закатил глаза. – Девушка хорошо к тебе отнеслась, а ты её поставил на пьедестал и она ушла? – развязно он спросил, на его усах же остались картофельные следы.
– Нет, ушёл я…а потом вернулся, снова ушёл и снова вернулся. – он посмотрел на собеседника исподлобья в ожидании очередного подъёба, однако тот лишь молча вытерал подбородок. – А в промежутках между отсутствием общения мы общались так…не с кем я ещё так не сближался, честно говоря.
Золотцев всё молчал как могила.
– Время с ней было блаженством: мы гуляли, шутили, подкалывали прямо как пара друг друга вечно. – Лёха вспоминал с улыбкой лучшие моменты. – однако как только мы прощались меня словно градом накрывало: я чувствовал себя как миллиардер у которого есть пять яхт и целый гарем, но который не мог всем этим насладиться потому что он был старый импотент.
– Её глаза, они многое обещали? – спросил Золотцев, сжав в руке стакан.
– Мир. Спокойный безмятежный мир, который никогда не существовал, но один лишь ее взгляд заставлял поверить в то, что сдвинутся острова!
– А смотрели они на тебя, словно ты был один на миллиард?
– Да.
– И даже когда отстранился, она все равно тебе снится?
– Мы гуляли по дубайским лесам…я не хотел думать про личные границы!
– Однако сколько ты не меняешься…
– …для неё так никем и останешься.
Они посмотрели друг на друга: мужик понял мужика с полузвука.
– Её звали Ника. – сказал капитан несколько приглушенным голосом. – Мы встретились на благотворительной акции, когда к нам в городок приехали раздавать пиццу шотландцы.
– Шотландцы? Те, которые носят юбки? – удивлённо спросил он, подобные традиции им воспринимались как моветон.
– Да-а, удивительно правда? Они раздавали пиццу пританцовывая в своих килтах! – засиял капитан, – Но соль в том, что эти гэлы в юбках приехали в бандитский городок и объединили на один день все группировки! Октябристы делили скамейку с Шевченковскими! Буквально ели из одной коробки разогретую пепперони! – у капитана заблестели в глазах слёзы.
Лёха дал капитану минутку, тот посмотрел на него благодарным взглядом и продолжил:
– Я тогда был в десятом классе и хоть большинство моих одноклассников принадлежали к какой-то банде я всегда соблюдал нейтралитет! Прямо как Швейцария! – он ковырял ложкой в успевшим остыть пюре. – Вот, но вернёмся к раздаче пиццы: наши друзья с островов мастерски коммуницировали с народом посредством жестов и кивков, однако часто ли заглядывали иностранные гости в наш городок? Догадайся сам, сынок! – Золотцев подмигнул Лёхе, – Ну так вот, наш центральный канал конечно же захотел задокументировать это событие: камеры взяли, людей понанимали, однако когда дело дошло до коммуникации, кто помогал им?
– Вы, Любомыр Иакович?
– Не лучший сюжетный поворот, знаю! – поставил руку на сердце капитан, – Однако я не виноват, что уже с пелёнок сказки на английском читал! Но это не повод для гордости, у меня были задатки и английский всегда был лишь инструментом, а не лейтмотивом повести!
– Однако чем больше инструментов, тем быстрее можно построить дом! – Лёха кичился своими новыми “познаниями”.
– Верно, однако если этими инструментами распоряжается не мастер, то всё это пойдёт насмарку. – поделился капитан.
– И вы были не мастером? – рискнул предположить Лёха.
– Конечно, нет, я был молод и глуп. – Золотцев остановился на пару секунд в раздумьях, но всё-таки добавил: – прямо как ты сейчас, однако я был первым парнем на деревне и заинтересовал её в тот же час!
– Нику? – уточнил Лёха, капитан сморщился.
– Да, её. – подтвердил Золотцев, однако дал понять взглядом, какую боль до сих пор ему причиняет это имя. – Мы пошли гулять на следующий же день и она показалась мне пустой и не интересной, - кого не спрашивал из местных никому про неё не было известно!
– Но потом? – он задал наводящий вопрос, чувствуя горько-сладкий привкус на языке.
– А потом мы гуляли каждый день и, хочешь не верь, но я понял что нашёл жемчужину среди гусей! – капитан отпил глоток, заметив Лёхину кривую улыбку. – Не всегда попадаю метафорами, да и стрелой купидона, как оказалось, тоже: я был парнем беспокойным и предложил встречаться не прошло и месяца с нашего знакомства.
– Люди порой женятся за неделю, а в веке так восемнадцатом вообще сначала делали предложение, а потом лишь узнавали с кем делят наследие. – заметил Лёха, его к стакану влекло, однако он понимал что если выпьет ещё, то домой на ногах сам не дойдет.
– Не настолько я стар, пацан! – засмеялся капитан, – Хотя рассыпаюсь тут рассказывая о молодости как настоящий старикан!
Лёха вежливо улыбнулся, ибо хоть усы собеседника были русые, однако морщины заполонили лицо капитана так же нагло, как наши туристы летом Турцию.
– Не суть важно, ибо она мне отказала сразу же! – почесал усы капитан и сделал ещё два глотка. – Каков был бы ваш ход? – он передал мяч своему сокоманднику, пока сам в ответ на двойную замену соперника ответил тремя ложками пюре и зубастиком.
– Уйти, отстраниться и постараться забыть! – ответил Лёха уверенно.
Капитан проглотил картофан и снизив накал спокойно припёр его спиной к дереву.
– Получилось?
– Нет.
– А у кого да?
Они посмотрели друг на друга как два хищника, которые в поиске пищи нашли лишь обглоданную антилопу: останься на её костях хоть маленький кусочек мяса и они бы загрызли друг друга как художник в сороковом году Европу, однако стоя вровень с торчащими как шипы ребрами они чувствовали себя принадлежащими к чему-то большему. Страдания ведь ведут к чему-то большему?
– Я не принял “нет” за ответ и остался рядом с ней, думаю ты представляешь как сильно я об этом потом пожалел?
– Да.
– Ты знаешь, я бы мог рассказать как мы забирались в заброшенные здания, ужинали бесплатно в элитных ресторанах и постоянно имели проблемы… с ментами. – капитан всё-таки добавил. – Но когда я вспоминаю Нику, то вижу лишь её улыбку, последнюю которую она мне подарила перед... Звучит ****ец как ванильно, верно?
– Вычурно - да, но при этом и правдиво.
Ещё одна бутылка наполовину опустела, но в этом ли дело?
– Больше не… – силился остановить Золотцева Лёха, однако рука того уже поднялась.
– Возможно, оно и к лучшему! – Золотцев поставил бутылку на стол. – Я её видел как-то, она ехала на бентли по улице Канатной. – он напряг скулы, – Она нашла себе порядочного мужа и живёт с ним душа в душу! – его улыбка выглядела как соль на улитке. – Со мной же она могла бы рассчитывать разве что на молитвы!
Только сейчас Лёха заметил, что друзей его в баре уже давно нет, а сам бармен лишь напряженно протирает стаканы. – “Интересно, насколько он из-за двух холостяков опаздывает к своей даме?”
– …я бы поглотил её как поглощаю сейчас алкоголь! За твоё здоровье, щегол! – и он залпом выпил полный стакан, бармен же закатил глаза.
– Но ведь вы потом встретили другую, не так ли? – Лёха вспомнил подслушанный разговор дяди с каким-то отставным полковником на спектакле.
– Да, и она родила мне дочь, Наденьку, такая красивая, маленькая…
– Получается, это было к лучшему?
– Я погубил их, обе мертвы. – сказал капитан с каменный лицом.
Бармен тактично удалился в заднюю комнату.
– Знаешь, Лёш… – руки капитана тряслись, словно он начал пить только сейчас, – Я недавно ехал со столицы, в Киеве тяжело что-то найти будучи замешанным в убийстве, и наткнулся на одного мужчину, он был пьяный, однако забавный: мы вместе с ним пиво распивали, когда ушла его жена. – Золотцев прикусил губу так, словно похмелиться нужно было уже сейчас. – и он мне сказал, что нужно ценить тех, кто принимает тебя таким какой ты есть…что-то там про косолапого медведя и грабли…но суть в том, что всё это - на скорую руку состряпанный мужем-алкашом для его жены-терпилы бред, ибо если ты остаешься куском дерьма, то тебя не должны терпеть, иначе как это в себе поменять? Это всё равно что добавлять в воду яд!
– Любомыр Иакови-ич, вы думаете, мы - яд? Что наша природа людей отравлять? – Лёха спросил с обреченностью приговоренного на съедение стервятниками.
– Я всегда был ядом и навсегда им останусь: у меня яркая приятная глазу упаковка, однако внутри кладовка в которой самого языкатого заставят замолкнуть. – пожал плечами Золотцев, выпил и оставил немного пюре. – Однако это не значит, что ты должен быть токсином теперь.
– Нет?
– Лучше будь апельсином!
– Почему?
– Апельсины любят только ценители ведь!
Они посмеялись, атмосфера в баре разрядилась и даже бармен вернулся с пивом:
– За счёт заведения, мужчины! – отдал тот кружки и отошёл когда его телефон зазвонил.
– Знаете, Любомыр Иакович, а любовь как жизнь ведь!
Тот кивнул впившись губами в кружку с нефильтрованным.
– Ты работаешь, а другой приходит уже на все готовое! – сказал он с горечью.
Капитал поднял брови.
– История про то как ты добивался её полгода, а случайный парень получил её в два счёта? – спросил он без удивления в голосе.
– Да. – проницательность капитана перестала его удивлять. – самое забавное, что когда я предложил отношения через две недели после знакомства она сказала, что она плохо меня знает и рано ещё, а предложение незнакомца она приняла быстрее чем физрук зачёт! – его взгляд проскользил вдоль барной стойки и поймав бармена с телефоном принялся дробить его в осколки.
– Селяви, мой дорогой друг, ибо жизнь в том, что тебе ещё не единожды сердце разобьют! – развел руками в стороны Золотцев.
– Лицо тоже, однако сердце всё равно будет болеть дольше. – сыронизировал Лёха.
– Ну, для такого случая у нас есть тост! – капитан вылил остатки рома в стаканы, получилось неровно, и он подлил ещё Лёхе.
– Какой?
– Чтоб не болело за любовь, а болело за изжогу и запой! – затянул лыбу капитан и стаканы вновь полетели вдаль.
Они смаковали колоритный вкус рома, как тут к ним вернулся бармен по имени:
– Рома! – бармен, настоящее имя которого всё-таки было не Джон, поставил еще одну дипломатическую бутылку, – Мужики, вы со мной?
Лёха глянул на капитана и понял, что убьются они сегодня капитально, а через десять минут от былых зажимов остались лишь пружины от матраса:
– …прямо по телефону, стерва-а!!! – крикнул Роман, наворачивая седьмой стакан. – Мы с ней двенадцать месяцев душа в душу, я уже и про свадьбу думал, а она к этому ушла, говорит он ее суженый! Да у него скорее очко сужено, ****ого пидора из Ужгорода!
Бывшие коллеги переглянулись, пожалуй у парня дела обстояли ещё хуже!
– “По-моему, поступать так, слышишь, Господ, нельзя!” – смазливый парень с длинной челкой был чуть ли не в слезах, – “Посмотри на нас, какие мы с ней “просто друзья”?”
И бармен снова себе в стакан холодный джин нальёт, и продолжит биться головой об этот лёд:
– “Она устала, я тоже, и что мне делать теперь?” – спрашивал он скорее у бутылки с изображением усатого дядьки, чем у собутыльников сидящих рядом. – “Ножом впиваться под кожу и резать вены себе?” – он закинулся ещё парой шотов и сделал пару глубоких вдохов сбившись со счёта. – “Кто знал, что мой бойкий дух завянет намедни и лучшее лето с тобою, вдруг, так станет последним?”
С улицы послышались крики, вероятно парни всё-таки зарубились, но никого ведь сегодня хоть не убили?
Бармен дышал тяжело и, вероятно, готовил третий куплет, но даже для откровенной хроники количество грязи на квадратный метр должно не превышать разумности предел!
– Дружище, давай-ка сбавим обороты! – Золотцев попытался забрать у того бутылку к которой они с Лёхой почти не притронулись, однако смазливый схватил её и посмотрел на него дико. – Парень, тебе бы проспаться, завтра все будет в порядке!
Но бармен достал из кармана дрожащей рукой пачку “Мальборо”, а когда не получилось закурить кинулся на них с кулаками.
Лёха словил правый в челюсть и присел, однако тут же вскочил на ноги и взял бармена в хоккейный клинч: короткие хуки по виску, затем с коленями смазливому не повезло - и вот он уже на полу упавший кубик льда грызёт.
– Отпусти, сука, я тебя убью! – бармен бартыхался поднизом, однако теперь его держал и Золотцев, который изначально хотел позволить молодняку определить меньшее из зол. – ЗЛО-О-О! КИМ, СУКА, Я УБЬЮ ТЕБЯ!!!
Агрессии в нём было много, потому Лёха наступил ему на ногу.
– Бля-ять! Больно-о! – завизжал “убийца”, – перестань, я спокоен!
Лёха инстинктивно ослабил захват и дебошир попытался сразу же встать, однако и тут опыт капитана дал о себе знать.
– Вызови ему такси. – сказал Золотцев, протирая локоть и доставая у романтика из кармана ключи.
Лёха же выудил из штанов телефон и через раз попадая по кнопкам вызвал желтую волгу. Всего пару минут и вот они уже засовывают пьяного в машину как дрова.
– Засунь и его, не оставлять же его здесь лежать!
Сложили в машину и валяющегося моряка с оторванной штаниной.
– Адрес какой, дорогой? – спросил таксист.
– Лёша.
– Слышь, поэт, адрес какой?
Лёха похлопал того по щекам и смог выжать:
– КОСМОНАВТОВ 5.
– От души, брат!
И старушка умчалась вдаль.
– Счастливо полетать, астронавт! – Лёха отдал честь, однако что придется стоять на улице при температуре +6 он забыл учесть.
– Пойдём согреемся. – поставил капитан руку ему на плечо, – тем более нам сегодня ещё и закрывать за него смену!
Проблема пустых баров была в том, что заходя в них ты видишь их оголенные изъяны, которые уже не может скрасить толпа: кто-то наблевал на паркете, за третьим столиком ни одного стула нету, а если перечислять сколько пива на пол было пролито, то можно смело записываться в “быдловатого типа”.
– Любомыр Иакович, давайте опустим тему девушек и любви, а то чем больше о них говоришь, тем больше болит и неадекватностью смердит! – признался Лёха.
– Здравая мысль, моряк! – улыбнулся капитан.
– Называете вы меня так не просто так? – Лёха подошёл к барной стойке, однако протрезвев и увидев влияние на людей настойки посмотрел на некогда соблазнительный ромчик как на покрывшийся плесенью пончик.
– Юнга у меня был такой как ты: потерянный малый, всегда косячил, однако запалу ему было не занимать! Пока в один день акула его на дно не унесла… – Золотцев причесал усы и улыбнулся. – Однако акул у нас тут нет, сюда приходят разве что рыбы-попугаи, которым дай отпор и всех их одним махом попугаешь!
– И вправду.
Теперь же действительно настала гробовая тишина, ибо не было шумных ребят и даже не было слышно лая дворняг - весь город затих как перед стрелкой братва. Никого не осталось, ничего не осталось, а роль алкоголя как проводника в мир духов друг друга как Чехословакия распалась.
– У меня был друг. – начал Лёха, смутно понимая цель предстоящего рассказа. – Когда я был в Калдовске, в перерыве между практикой, мы ходили на речку купаться .
– Козы? – спросил с пониманием капитан.
– Именно там. – подтвердил он, – Мой друг очень упёртым был, всегда только вперёд валил, ну и потому речку эту переплыть решил. Мы туда поехали с нашими знакомыми, скинулись на бензин и закуски - и в путь-дорогу мы! Людей было немного, пляж так себе обустроен, однако окунаться здорово, даже сальтухи в воде можно поделать вдоволь! Однако с нами вместе поехали моего друга бывшая девушка и её новый парень с которым мой кореш был в терках, но при этом и бизнес вёл с ним. И в общем смотрит он как купаются вместе они и мне говорит: “Отчего жизнь ощущается так, будто меня кто-то постоянно пырнуть норовит?”. “А какое лучшее средство защититься от раны ножевой? Сделать что-то героическое и понять что ты живой!” – Идиотизм, правда?
– Под пивко бы пошло! – капитан растерянно глянул на разбитую кружку, которая лежала возле стула.
– Ну и залез он в реку и сколько мы не кричали “вернуть её у тебя шансов нету”, а он забил и грёб руками против ветра. Пока он плыл мы часто теряли его из поля зрения, боясь что ему кранты мы скакали с темы на тему, однако каждый раз он выныривал на поверхность и наконец доплыл до другого берега. Назад было тяжелее, я видел в полкило от него, что его рукам уже всё: он потеряет ритм и о своём безумном решении пожалеет вмиг. Однако он всё плыл. Все уже стали понемногу из воды выходить, брать сладкой воды и по пляжу бродить, а он всё плыл. Чем ближе он приближался, тем лучше было видно как устал он, что лишь на силе духа держался. Знаю, моя история звучит как недоваренная каша, однако когда он наконец сошел на берег, то на мой вопрос “как ты это сделал?” он ответил: “Я просто продолжал плыть, даже когда тело этого не хотело. Я смирился что потону ещё на полпути, а держал меня на плаву лишь инстинкт.” – Лёха остановился и начал распутывать сети повествования, которые так старательно сплетал он.
– То есть он потерял надежду? – спросил Золотцев, облокотившись на стол.
– Полностью, выйдя из воды он выглядел как пёс обмотанный водорослями. – Лёха поспешил уточнить, – Нет, он хороший парень, не думайте что он - позор, просто его взгляд скорее походил на памятник, чем на человека взор.
– А как на это отреагировала его бывшая девушка? – поинтересовался Золотцев.
– Она удивилась, что он всё это время где-то был. – сказал Лёха с примесью горечи.
– А ему до этого было дело? Вернувшись на сушу что он делал?
– Он пил, только пил он квас, вместе со мной, я тогда алкоголь не особо… – замялся Лёха.
– Понял. – с полуулыбкой принял Золотцев. – Что я хотел спросить так это то, как он после этого продолжил добиваться своей бывшей девушки?
– Никак, после этого у него не было много времени…
– Но были ли в нём какие-то перемены после такого забега?
– Он не говорил больше про неё, а когда мы с ними пересекались, то поздоровавшись он сразу же отводил взгляд.
– Думаешь, он наконец потерял надежду?
– Нет, надежда всегда есть, лишись её - и что у тебя останется?
– Жизнь.
– Чего?
Капитан вытер пот возле усов:
– Надежда мешает жить, Лёша. – сказал он спокойным, практически мелодическим голосом. – Лишись её и ты полной жизнью заживешь!
– Но-о…это бред, Любомыр Иакович! – он многое сегодня от капитана выслушал, но это было совсем вычурно. – Как чего-то добиваться, если у тебя нет надежды на успех?  Как переживать тяжелые периоды жизни, если нет надежды на свет в конце туннеля? Как вообще можно что-то делать без надежды?
Золотцев чувствовал горячую кровь молодого, весь мир казался тому новым и хоть для него самого он был тоже не до конца понят, однако излишнюю наивность парня он видел как слон видит свой хобот.
– Скажи мне, Лёша, что помогло твоему другу переплыть реку? – спросил капитан.
– Хмм…широкая спина, дыхалка…ещё это ведь было изначальной его целью…
– Именно, целью, но не надеждой! – Золотцев улыбнулся, для его заготовки подошёл бы даже мусор, –  Когда он плыл направляла его цель, а подлая надежда своими пустыми обещаниями ему не мешала, он лишился ее как художники лишиться своего дара, умирая!
– Но… – Лёха начало тошнить при одной лишь мысли о его могиле. – Он был тогда жив.
– Физически - да, однако морально он был на грани, он был готов уплыть с концами. – капитан начал пританцовывать ногами, – Кто-то назовет это отчаянием, однако я считаю это лучшим для человека состоянием! Когда твоя смерть становиться для тебя чем-то непримечательным, когда ты понимаешь что Господь может забрать ее в любой момент, да даже ты сам можешь обвить шею петлёй и прыгнуть вверх, то всё остальное перестаёт быть таким непонятным и печальным. Зачем обижаться на кого-то или скулить о том, что ты не получил ожидаемый результат, если ты можешь просто взять и убить себя? – лицо Золотцева приобрело дичайший азарт, впервые за этот вечер Лёха вспомнил, что он был тем самым злом, против которого они тогда боролись с отцом.
Капитан пригубил паузу.
– Лёша, ты должен лишиться надежды, чтобы выжить: лишиться надежды на то, что она когда-то станет твоей, надежды на то, что ты найдешь своих людей, надежду на то, что тяжелые вещи когда-то станут проще, надежды на то, что ты кому-то нужен вовсе! – Золотцев взял бутылку рома и вновь плеснул себе, однако Лёху он оставил за бортом. – Твоя жизнь повторяется: за успехами следуют неудачи, после победы ты лежишь на ринге и не можешь дать обидчику сдачи, а отомстив ему ты не сдашь экзамен и уйдешь в армию! Всё закручивается как плетёная булка с маком на хлебозаводе с утра, всё это напоминает…
– Спираль! – крикнул Лёха так, что на концерте “Linkin Park” его голос бы перебил Честера вокал. – Те же места и люди всегда!
– Точно, но ты ведь другой?
– Да, однако как понять что ты изменился, если ты как Бафомет всё продолжаешь попадать в сатаниста эскизы?
– Задай вопрос и получи на него ответ. – спокойно рассудил Золотцев. – Ничего проще в этом мире нет!
– Но получив его мне сдаться что-ли? Сказать “будет что будет” и жить в разочаровании до остатка своих дней?
– Ты сам решаешь что твое “будет что будет”. – капитан бахнул еще стакан, – Мое будет что будет сейчас - пустить все на самотек, твоим может быть - сделать все от себя зависящее и наплевать что будет потом!
– То есть вы утверждаете, что вы слабый человек? – возразил Лёха.
– Я никогда не претендовал на венца истины! Я чертовски много потерял, а сейчас ищу счастье на дне стакана виски…да даже не виски, а напитка, который забрал последнее что у меня было! – еще пару глотков, – И может я слаб физически и просел морально, однако даже я понимаю что больно мне не из-за боли как таковой, а из-за непринятия реальности, от чего я и ухожу в запой! – зрачки капитана напоминали кошачьи, словно он пил не ром, а “белую ласточку”. – Потому, Лёша, что бы с тобой не стало, как бы тебя по пути жизнь не покромсала всегда помни, что ты реален! Что такова реальность и избежишь петли ты лишь её принимая! Просто понимаешь, такие как мы сгорают рано, а главных поджигателей мы знаем заранее!
Золотцев хлестал ром прямо из бутылки, его глотки звучали как закрытие гроба крышки, однако Лёха ждал его так, как девочек ждут со школы мальчишки.
– Помни, человек познается только в боли! – капитан прервал свой спринт, – ведь когда счастье привалило, то добрыми станут даже воры!
– Это прямо как камни на море… – Лёха решил задержать капитан в этом мире ещё на немного. – волны ударяются о них снова и снова, однако если камень стоит плотно, то это лишь сглаживает его углы и делает его более ровным…
– И скользким! – добавил капитан, поставив бутылку на стол, этот мир еще держал его, не позволяя впасть в беспамятный сон.
– Именно, Любомыр Иакович! Люди постоянно пытаются потоптаться по тебе, как по дорожке, но чем больше волн ты выстоял, тем более скользким ты становишься. И потому…
– Они упадут, ибо в отличие от тебя они не переживут такую же волну!
Лёха улыбнулся, впервые в его жизни алкоголь привел его к чему-то хорошему!
– Любомыр Иакович, то есть нужно всегда стремиться к трудностям или к боли?
– И то, и другое находятся в одном направлении.
– В каком?
– Где истина восседает на высоком троне.
– Вы когда-нибудь видели её?
– Нет, каждый раз когда я подбирался к ее ногам, то стража выкидывала меня прочь как толстого черного кота!
– Но почему так? Как по мне, то вы уже достойны сидеть у неё в ногах!
– Потому что, брат, истина не сидит на одном месте в ожидании принца на белом коне, она ездит вдоль деревень рассеивая гибель, голод и антисанитарию весь день и только лишь самый отбитый сможет такую девицу стерпеть! – капитан глянул на юнца, – И не смотри на меня такими глазами, истина от меня всегда ускользала, ибо для меня были непреодолимыми ее испытания…
– Но вы пытались! – хотел приободрить его Лёха.
Капитан улыбнулся.
– Я лучше разобьюсь в лепёшку пытаясь, чем позволю катку жизни превратить меня в неё заранее! – устало сказал капитан и что-то в его виде подсказало, что в этот раз он было точно в ауте: Золотцев впервые за их разговор сгорбил спину, словно давая понять что жизнь наконец и его сломила.
Мысли в голове Лёхи пролетали мимо, однако фраза “уходи вовремя и красиво” заставила его искать выход. В глазах начало кружить, он осознал, что исключительно интеллектуальная нагрузка держала его прямо по курсу, однако теперь, когда сброшен был груз, его судно заносило как на убитой дороге школьный автобус. Он подошёл к месту, где, насколько он помнил, раньше находилась дверь, однако лишь ударился головой о стенку.
“Как такое возможно?” – это всё учитывая то, что они так и не закрыли ее. – “Даже по ветру не определишь, хотя на улице холодно ****ец!” – подумал он, однако подмога пришла откуда не ждёшь: в коридоре засветился неоновый знак “EXIT”, однако на месте, где по идее должна была быть дверь под номером 707 ведущая понятно куда, была панельная дверь самолёта улетающего в далёкие края. Полагаться всегда можно только на себя? Может и не так, однако лучшего результата точно не принесет коктейль из надежды и отчаяния!
– Еще успею я! – сказал Лёха вслух, сделав ментальную заметку проверить, где он оставил документы и свой заграничный туз. – Ну что, дорогой друг, компенсируем напоследок ещё раз нашу реальность? – обратился он к Золотцеву, однако мало что подтверждало, что тот все еще оставался в сознании.
– Стоя на месте истину не познаешь, присядем! – выговорил капитан не отрывая головы от барной стойки.
Никто теперь не помешает им забыть что и когда, а главное – сколько!