Обитатели села Купелькино

Обитатели села Купелькино.
Черничный пирог.

-Ой-ой-ой! - вдруг раздался громкий писк.
Надежда Александровна уронила занесённый над черничным пирогом нож.
- Что это? - потрясённо прошептала она.
Свежеиспечённый её собственными руками пирог, отчаянно голося, отпрыгнул на другой конец стола.
Женщина схватилась за сердце и медленно опустилась на стул:
- Я, что, сошла с ума?
Тут на пороге появился девятилетний мальчик, Славка, её двоюродный внучатый племянник.
- Что за шум?
Он подошёл ближе и удивлённо присвистнул. Пирог между тем осторожно двигался к краю стола.
- Вы где муку взяли, тёть Надь?
- В чулане, на полке,- не сводя изумлённого взгляда с активной выпечки, шёпотом ответила Надежда Александровна.
- Ну тогда понятно,- кивнул Славик,- это же папа из лаборатории в прошлом году мне принёс. Я тогда ещё был маленький и лепил из неё человечков. Они были забавные, так смешно прыгали. Но теперь я уже вырос и у меня появились другие дела,- важно произнёс он.
- Пры-гали-и? - жалко протянула Надежда Александровна,- как прыгали, как этот вот?
- Ну почти,- Славик ткнул пальцем в черничную начинку.
Пирог взвизгнул и спрыгнул на пол, разбрызгивая варенье.
- А-а-а-а,- тоненьким голосом заверещала Надежда Александровна, поджимая под себя ноги.
- Что тут происходит? - в комнату вошёл сердитый Славкин папа, Игорь Альбертович. Он всё утро мучился над своим новым изобретением и никак не мог сосредоточиться.
- Тётя Надя испекла пирог из экспериментальной муки,- облизывая пальцы, промычал Славка.
- Ах, чёрт, совсем забыл предупредить...
Надежда Александровна, поджав под себя ноги, не сводила глаз с ползущего по полу пирога.
- О чём вы забыли меня предупредить?
- Ничего не берите в папином чулане без разрешения,-хихикнул Славка.
- Ну, да,- подтвердил его отец.
- Я только хотела испечь пирог, а на кухне не оказалось муки, Игорь Альбертович-прошептала растерянная женщина.
Пирог, между тем, потихоньку двигался в сторону маминой комнаты, оставляя на полу крошки и липкие следы.
Игорь Альбертович с опаской покосился на дверь спальни и сделал попытку схватить сбежавший пирог. Но не тут то было! Тот отчаянно взвизгнул, взбрыкнул и побежал по комнате, разбрызгивая вокруг темные сгустки варенья.
- Держи его! - крикнул папа Славику, стараясь зайти с фланга, чтобы отрезать путь шустрому пирогу. Но черничный не сдавался. Он метнулся к книжной полке и стремглав забрался наверх.
- Что за шум? - из-за двери послышался недовольный женский голос,- я же просила! Могу я после дежурства спокойно отдохнуть?
Игорь Альбертович вытянулся в струну, когда на пороге появилась довольно эффектная женщина, Славкина мама - Ольга Константиновна. Она работала в больнице и только недавно вернулась с ночного дежурства.
- Тетя Надя испекла пирог из папиной экспериментальной муки и он ожил,- тут же доложил Славик.
- Я не специально,- глаза Надежды Александровны наполнились слезами,- я же не знала.
Было видно, что все немного побаивались Ольгу Константиновну. Несмотря на свою красоту, она была женщиной строгой и даже временами жёсткой.
- Я же просила не таскать домой всякую гадость! И почему эта дрянь до сих пор хранится у нас в доме? Я ещё от Славкиных человечков в себя не могу прийти!
Она неприязненно оглядела заляпанный вареньем пол, потом подняла глаза на победоносно урчащий пирог, расположившийся под самым потолком и погрозила ему пальцем.
- Надеюсь, вы дадите мне выспаться! - она осторожно шагнула назад и всё же ее розовые бархатные тапочки с пушистым меховым помпончиком оказались замазаны вареньем.
- И уберите здесь! - властно приказала она, как следует хлопнув дверью, показав этим крайнюю степень раздражения.
Надежда Александровна облегчённо вздохнула. Неизвестно чего она испугалась больше: оживший пирог или гнев хозяйки дома. Дело было в том, что она, попавшись на удочку мошенникам, осталась без жилья и средств существования. Помыкавшись какое-то время, стала планомерно навещать родственников в надежде найти кров. Повезло ей только в этой семье. Игорь Альбертович приходился ей племянником от почти забытой двоюродной сестры, с которой у Надежды в юности были весьма сложные отношения. И каково же было удивление несчастной женщины, когда сын этой самой сестры любезно пригласил её к себе в качестве домоправительницы. Несмотря на то, что семейка была несколько странноватой, да и жили они в посёлке в весьма странном месте, Надежда Александровна обрадовалась безмерно. И только, вечно чем-то недовольная хозяйка дома, встретила её довольно холодно, практически не удостаивая вниманием. Это глубоко беспокоило Надежду. Дом ей нравился. Хороший дом, просторный. И комнату ей выделили большую, красиво обставленную. И работа была в удовольствие, техники полный дом. Правда, её Надежда Александровна ещё не всю освоила, но и без неё уборка была не в тягость, а готовка вообще доставляла наслаждение. На продуктах хозяева не экономили, заказывали что душа пожелает. Со Славиком тоже проблем не было, послушный мальчик, умный, весь в отца. И сам Игорь Альбертович, видно уважаемым человеком стал, машину за ним присылают, когда на работу надо, но он по большей части в домашней лаборатории своей пропадает, чем занимается неизвестно, наукой наверное. Ольга Константиновна же работала в сельской больнице обычной медсестрой, но вела себя так, как будто она министр здравоохранения, не меньше. Особенного в ней была только её красота, но вечно злые голубые глаза портили это необыкновенное лицо, обрамленное золотистыми кудрями. Хозяин дома обожал свою жену, но и побаивался. Она редко бывала в хорошем настроении и он всячески старался угодить ей, хотя сказать по правде, ему это редко удавалось. Надежде Александровне казалось, что у неё существует какая-то вторая тайная жизнь, где она мила, приветлива и весела, а дома её всё раздражает и тяготит. Не по годам рассудительный Славик относился к своей семье вполне философски.  Мамину раздражительность принимал с иронией, отца уважал, хотя в душе считал подкаблучником, а себя, несмотря на свои девять лет, считал взрослым мужчиной.
- Я уберу, уберу,- Надежда Александровна выхватила из папиных рук швабру и с опаской косясь наверх, стала быстро протирать липкий пол. Пирог сидел наверху, беззаботно покачивая тоненькими ножками. Иногда с него капало, размазанное по бокам варенье.
- Ты б, слез уже, чего уж,- примирительно произнесла Надежда Александровна.
Пирог завибрировал, показывая полное отрицание, разбрызгивая при этом сладкие капли.
- Но, но,- вскипела женщина,- все стены запачкал, слазь тебе говорят! Никто тебя не тронет. А не то я тебя сейчас шваброй!
Пирог стал осторожно спускаться. Надежда Александровна расстелила на подоконнике газету и велела ему тихо сидеть и смотреть в окно.
- Чудеса, да и только! - усмехнулась она, наблюдая, как черничный устраивается на подоконнике.
- И что нам теперь делать с тобой, ума не приложу,- ей вдруг вспомнилась сказка об убежавшем колобке и она с надеждой глянула в окно.
В гостиную снова заскочил Славик. Он оглядел комнату и увидев пирог, бросился к нему. Тот настороженно заворчал.
- Ну, привет! Можно я буду звать тебя Черик?
У черничного возражений на это предложение не возникло, поэтому Славик продолжил:
- Ты меня не бойся. Давай дружить? Хочешь я покажу тебе наш дом?
Черик привстав на свои тоненькие ножки согласно кивнул. У него с самого начала этот вихрастый мальчишка вызывал наименьшее опасение.
А Славик притащил откуда-то большую обувную коробку и усадил туда черничного.
Надежда Александровна с умилением смотрела на мальчика, когда он, проходя мимо, с важностью экскурсовода рассказывал Черику про обитателей дома.
-Это тётя Надя, она недавно у нас живёт.  Это она тебя испекла, так что относись к ней с уважением, как к своей маме.
- Какой умный мальчик! - глаза пожилой женщины наполнились слезами, своих детей у неё не было и ей стало невероятно приятно, что кто-то сможет назвать её "мамой", пусть даже это будет черничный пирог. И она с нежностью глянула в коробку.
Славик и впрямь был умным мальчиком, он понимал, что тётя Надя после его слов будет относиться к Черику, как к собственному ребёнку и никому не даст в обиду.
- А там лаборатория моего папы,- поднимаясь по деревянной лестнице к мансарде, пояснил с гордостью Славик,- он изобретатель-волшебник. Ты скажешь такого не бывает? А вот бывает! И ты тому подтверждение! Давным-давно, когда меня ещё не было на свете, в этой местности упал метеорит и стали происходить разные чудеса. Местные жители разъехались кто куда, а здесь стали селиться  учёные, чтобы изучать происходящие необычные явления, а вскоре и сами научились создавать чудеса. Вот так село Купелькино стало всемирно известным, в области магии и изобретательства. Сюда и пригласили  моего папу. Ты его тоже не бойся, это он придумал волшебную муку, но она пока еще не доработана, экспериментальная,- Славик вздохнул, очевидно он знал, чем заканчивался каждый мучной эксперимент. Пирог немного напрягся, уловив в тоне мальчика нотки печали.
- Вот только не советую попадаться на глаза маме. Она работает в больнице и в чудеса предпочитает не верить, а верит только в науку,- вздохнул Славик.
- А теперь я покажу тебе свою комнату.
Комната юного изобретателя была завалена разнообразными поделками.
- Я вот тоже пытаюсь что-нибудь создать, но у меня пока не получается. Папа говорит, что маловато знаний.
Мальчик поставил коробку на стол и Черик, выбравшись из неё, с интересом стал бродить по комнате, пока Славик показывал ему результаты своих неудавшихся опытов.
Вскоре Надежда Александровна позвала домочадцев ужинать и Славик спустился вниз, а Черик улегся в коробку отдохнуть, впечатлений на этот день у него уже было достаточно.
Семья собралась за столом. О произошедшем никто не говорил, что несколько удивляло Надежду Александровну. Но видно это событие не считалось чем-то необычным в этой семье. И только Игорь Альбертович за чаем неожиданно спросил:
- А где собственно...?
- Всё в порядке. Он у меня в комнате,- успокоил его Славик,- я назвал его Черик.
- А можно мне будет зайти, пожелать ему спокойной ночи? - неуверенно спросила Надежда Александровна, на что Ольга Константиновна, хмыкнув, закатила свои красивые голубые глаза.
- Ну, конечно, тёть Надь! Я думаю, ему будет приятно!
Чуть позже, все кроме папы уместились на огромном угловом диване за просмотром турецкого сериала. Славику было немного стыдно, что он, вместе с женщинами увлекается сериалами. Поэтому он делал вид, что сидит в телефоне и лишь изредка скашивал глаза на экран телевизора.
- Что тут сидишь? Шёл бы гулять,- сердито произнесла Ольга Константиновна.
- Пусть посмотрит,- вступилась за покрасневшего мальчика Надежда Александровна,- ему тоже интересно узнать: жениться ли в конце концов Исмаил на Айше.
Ольга Константиновна хотела бросить в адрес сына какую-нибудь едкую насмешку, но вдруг отчаянно завизжала, показывая на уютно пристроившего у неё в ногах Черика. Она пнула пирог измазанной ногой, так, что он улетел на другой конец комнаты, откуда раздался жалобный плач и стоны.
Надежда Александровна и Славик наперегонки бросились к несчастному пирогу. Черик лежал на полу, один бок его отломился и истекал черничной кровью.
- Мама! - с укором воскликнул Славик.
Надежда Александровна забыв свой страх, возмутилась:
- А ещё медик называется!
Сверху спустился Игорь Альбертович, укоризненно качая головой, посмотрел на жену.
- Подумаешь, сколько крика из-за какого-то пирога,- пробормотала Ольга Константиновна.
- Он ведь живой и ему больно! - расплакалась Надежда Александровна.
- Ну, простите, я хотела передвинуть ноги, а тут он... весь в варенье,- виновато пробормотала Ольга.
- Я же предупреждал тебя насчёт мамы,- Славик пытался успокоить стонущего Черика.
- Спокойно,- строго приказала Ольга Константиновна,- положите больного на стол, а вы уважаемая Надежда Александровна, принесите сюда варенье, сделаем ему переливание крови.
Все молча и сосредоточено наблюдали, как Ольга Константиновна чайной ложечкой осторожно выкладывает варенье, потом прижимает отвалившийся липкий бок и, наконец, перевязывает пирог крест на крест розовой атласной лентой.
- Ну вот, теперь ты стал красивее, чем был раньше! - любуясь своей работой сказала Ольга Константиновна.
ОбновлённыйЧ ерик с благодарностью потёрся об её пальцы.
- И не смей больше мазать меня своим вареньем! - она отдёрнула руку, но голос её почему-то дрогнул.
- Ой, а Исмаил всё-таки сделал предложение Айше! - воскликнула Надежда Александровна, радуясь так, как будто предложение сделали ей самой. Все заулыбались. Папа тоже хмыкнул, разглядывая своё семейство и тихонько удалился наверх. А Ольга Константиновна впервые в жизни занялась обсуждением сериала с Надеждой Александровной. Они горячо спорили быть ли свадьбе или злодейке Фатьме удастся её сорвать. Славик, забрав с собой Черика, ушёл к себе в комнату спать.

Вскоре все привыкли к черничному, воспринимая его почти как домашнего питомца. Славик часто носился с ним по дому на перегонки. Варенье загустело, засахарилось и плотно сидело на его перевязанной лентой голове, но твёрдея, Черик стал крошиться. И очень часто на полу образовывалась дорожка из хлебных крошек, в местах, где пробегали друзья. Надежда Александровна, ворча, прибиралась за своим любимцем. Когда не было Славика, она усаживала Черика на стол и рассказывала грустные истории про свою жизнь. Черничный слушал, иногда сочувственно покачиваясь в так её речи. Она собирала в горсточку летевшие во все стороны крошки и приговаривала:
- Вот ведь и не человек, а жалеет меня! А люди-то какие есть! Звери, а не люди! Не побоялись оставить одинокую женщину на улице ни с чем!
Черик подбирался ближе и ласково тёрся своим горелым боком об её мозолистые руки. Вечерами они так же, вместе смотрели сериал. Надежда Александровна стелила на колени салфетку и сажала на неё черничного.
Ольга Константиновна тоже как-то подобрела к Черику, да и вообще к домочадцам. Иногда за столом, она даже рассказывала, что происходит у них в больнице, какие пациенты поступили. Черик внимательно прислушивался к её рассказам и хотя он ещё не забыл про пинок, разворотивший ему бок, всем своим видом он показывал восхищение и преклонение перед прекрасной дамой. Надежда Александровна даже чувствовала лёгкие уколы ревности в своем сердце.
Игорь Альбертович интересовался Чериком с чисто научной целью. Он частенько наблюдал за поведением черничного и удовлетворенно крякал.
Однажды в дом забежал соседский спаниель Ричард. Он и раньше наведывался и всё время его встречали радостными возгласами и угощали чем-то вкусненьким. Вот и сейчас он обнаружил на полу угощение. Но стоило псу подойти ближе, как Вкусняшка взвизгнула, подпрыгнула и понеслась по комнате. В Ричарде тут же проснулся охотничий инстинкт. Он бросился следом и, конечно, настиг бы и порвал добычу, но тут случилось непредвиденное. Откуда-то с кухни выскочила толстая женщина и с криком накрыла угощение своим дородным телом. Тут же появился мальчишка, который раньше всегда с радостью встречал спаниеля и потом долго возился и играл с ним на лужайке. Сейчас же он схватил упирающегося Ричарда за ошейник и потащил к выходу. Сбитый с толку пёс лишь, радостно махал своим куцым хвостиком и преданно заглядывал Славке в глаза. А потом, бесцеремонно выдворенный за дверь, обиженно потрусил домой.
Так Черник, опекаемый всеми членами семьи, провел лето. Но он уже был мало похож на тот сдобный румяный пирог, который когда-то Надежда Александровна вынула из печи. Он усох, искрошился, розовая лента истрепалась (и хотя Ольга Константиновна не раз пыталась её заменить, Черик всякий раз не давал ей этого сделать). Он уже не бегал наперегонки со Славиком, а передвигался медленно, с трудом перебирая тоненькими ножками. А когда он вдруг стал покрываться сероватой плесенью, Надежда Александровна, горестно вздохнула:
- Вот и поседел наш Черик...
С каждым днём он всё больше походил на пушистый клубок с зеленоватыми проплешинами. Кряхтя, как старик, больше не слезал с окошка, грустно грея бока под лучами уходящего лета и однажды замолчал совсем. Напрасно его пытались тормошить и Славик и Надежда Александровна, Черик не подавал признаков жизни. И вышедшая на шум из своей комнаты опытная Ольга Константиновна деловито сообщила о его смерти, хотя в какой-то момент и ее голос предательски дрогнул.
Пирог хоронили в саду всей семьёй. Даже Игорь Альбертович отвлёкся от своих важных опытов, что бы почтить память черничного. Ольга Константиновна сначала довольно скептически отнеслась к организации похорон, но потом вдруг воодушевилась и взяла всю организацию на себя. Надежда Александровна, всхлипывая, с удивлением обнаружила три маленьких холмика.
- Здесь я похоронил своих человечков в прошлом году,- пояснил безутешный Славик,- и вот теперь Черик...
- Надеюсь ты вынес из дома эту ужасную муку? - шёпотом спросила мама Игоря Альбертовича,- хватил уже травмировать ребёнка!
И пока тот, испуганно кивая головой, напряженно вспоминал куда он, подевал чёртов пакет, она предложила пройти в дом, помянуть Черика.
- Я заказала отличный черничный пирог в кулинарной лавке!
Все с ужасом посмотрели на неё, а Славик, всхлипывая, помчался куда-то за дом.
- Извините, я думала...
- Думала, думала, не додумала,- проворчала с укором Надежда Александровна, медленно направляясь к дому.
- Оленька, надо бы как-то поделикатнее быть,- заметил расстроенный Игорь Альбертович.
- Ну я же хотела чтобы было символично,- Ольга Константиновна тоже расстроилась, она никак не ожидала такой реакции. И только спаниель Ричард был полностью доволен. Пока все были в саду, он пробрался в кухню, стащил пирог и радостно нёсся на свой участок, держа в зубах аппетитную свежую выпечку.

Клон.

- У Анны Сергеевны кто-то завёлся!
- Кто завёлся? Мыши?
- Да какие мыши! Мужчина! Сама видела как он вечером по двору шастал...
- Ой, а как убивалась: "Мне, кроме моего Валерочки никто не нужен!" А какой он?
- Не знаю, не видела. Она его по ночам гулять выводит. Скрывает видно.
- Скрывает? А зачем?
- Стыдно наверное. Сама ж говоришь, по Валерке убивалась!

Анна Сергеевна схоронила мужа ровно три года назад. Умер он внезапно и оттого потеря её была особенно болезненна и мучительна. Пришёл человек с работы, сварил себе пельмени, налил стопочку, поднял, да не выпил, сердце внезапно остановилось, плюхнулся носом в тарелку с горячими пельменями,  так и остался  лежать. И всего больнее было Анне Сергеевне, что задержалась она в этот день на работе. Не по делу задержалась, а так со злости. Накануне вечером крупно поссорилась она с супругом своим, Валерием Михайловичем и решила принципиально домой не торопиться. А поторопилась бы, может и успела спасти благоверного.
Первое время свою вину и безутешное горе Анна Сергеевна топила в слезах. А потом вдруг от людей отдалилась, перестала общаться и всё больше дома отсиживалась. Напрасно увещевали её соседки:
- Нельзя так себя хоронить Аннушка. Ты ведь не старая ещё, встретишь кого-нибудь!
- Мне, кроме моего Валерочки никто не нужен, — отвечала вдова и по привычке, всхлипывая, прикладывала к глазам носовой платочек.
И вот надо же, некоторое время назад соседи стали замечать вечерами во дворе Аннушки гуляющего мужчину. И соседка справа, Тамара Ильинична как будто бы услышала, как она уговаривала  его:
- Я тебя Христом богом прошу: не выходил бы ты на улицу! Ведь, если узнают...
Мужчина якобы досадливо буркнул что-то и нехотя вошёл в дом. И облик этот таким знакомым показался Тамаре, что она всю голову сломала над разгадкой Аннушкиной тайны.
И поползли по селу слухи. Так как посторонних лиц в Купелькино быть не могло, к вдове явно ходил кто-то из местных . Жены подозрительно вглядывались в лица мужей, надеясь разглядеть в их глазах признаки измены, следили вечерами и ночами, но прелюбодейца обнаружить не удавалось. А Анна Сергеевна, как назло, ещё больше отгородилась от мира, и сколько любопытные подружки не старались напроситься к ней в гости, все усилия были тщетны. Аннушка крепко держала оборону. И всё же в доме у неё определённо кто-то бывал. И это несомненно, был мужчина

А тут как-то раз Фёдор Фёдорович, местный охранник, делая вечерний обход, завернул на речку-искупаться и увидел на берегу сидящего незнакомца. Дело в том, что село их с некоторых пор имело статус секретной территории и посторонним на ней находиться не полагалось. Фёдор решил немедленно приступить к своим непосредственным обязанностям, а именно: выявить нарушителя и препроводить его в сторожку для передачи компетентным органам.
- Вы кто такой, гражданин, и как сюда попали? - строго спросил охранник.
Мужчина повернулся и Фёдор Фёдорович замер на месте.
- Валера? -в изумлении прошептал он, а потом в испуге попятился, поскользнулся и упал в воду. Когда выбрался на берег, незнакомца след простыл. Он суеверно перекрестился и опрометью побежал к сельскому старосте.
- Петрович! Там... там…
- Ну что там? - недовольный староста выглянул в окно.
- Там Валера...
- Какой Валера?
- Покойник. Валера. Муж Анны Сергеевны. Явился.
- Ты чего мелешь? Выпил опять? - пытаясь разглядеть трясущегося охранника, сурово спросил староста.
- Вот те крест, с понедельника в рот не брал. Она... это... Аннушка загуляла, так он и явился.
- Допился до белой горячки,- проворчал Иван Петрович,- погоди, выйду сейчас.
Фёдор, обхватив себя руками, пытался унять дрожь.
- Ну, кого ты видел? Постороннего? Почему не задержал?
- Так как? Покойник же!
- А ну дыхни,- наклонился к нему Петрович,- а мокрый то чего?
- Так упал я. В реку упал. Как Валерку увидел, так и упал. А он пропал...
- Ты иди, переоденься, да проспись,- староста легонько подталкивал незадачливого охранника к выходу.
- Разберёмся. Завтра разберёмся.
- Ну, как же так, Петрович? Я ведь как тебя его видел,- неуверенно бормотал Фёдор, он уже и сам стал сомневаться в произошедшем.
И остался бы этот случай для Феди загадкой, для остальных обитателей села Купелькино пьяной фантазией незадачливого охранника, если бы не Тамара Ильинична, которая собственными глазами видела, как тем же вечером в калитку входил покойный муж Анны Сергеевны. Сначала подумала: почудилось, но после того как она негромко окликнула его по имени, он обернулся, ничего не сказал, лишь слабо улыбнулся.
Тамара Ильинична была убежденным атеистом, в привидения не верила и сразу поняла, что-то здесь не так.
Едва дождавшись утра, побежала с докладом к старосте. И если к словам Федора Иван Петрович отнёсся с предубеждением, то увиденное уважаемой Тамарой Ильиничной не на шутку встревожило. В Купелькино каких только чудес в последнее время не происходило, недавно у Кудиновых пирог ожил, что уж о покойниках говорить. Собрали делегацию и двинули все вместе к Анне Сергеевне. По дороге к ним присоединились любопытные и к дому Аннушки подошли толпой.
Взволнованная хозяйка долго не хотела никого впускать.
- Ты ж понимаешь, Сергеевна, мне придётся в соответствующие органы доложить,- укоризненно увещевал её Иван Петрович.
- Ну хорошо. Тебя впущу, а остальные пусть здесь ждут.
Староста вошёл в дом следом за расстроенной женщиной и невольно крякнул, когда увидел, сидящего на диване мужчину. Тот невозмутимо смотрел телевизор и лишь слегка улыбнулся вошедшему.
- Валерий?-не смог удержать удивления Иван Петрович.
- Будто-то не знаешь, Петрович, что Валера мой на том свете.
- А это тогда кто?- староста пристально вглядывался в лицо мужчины. Сходство было потрясающим, но всё-таки различия ощущались. Покойный Валера был как будто старше, да и выглядел похуже, сказывался не самый примерный образ жизни. Этот был словно с картинки. Лицо чистое, румяное , ни морщинки, ни малейшего залома, взгляд ясный, как у ребёнка.
- Брат это Валерочкин...
- Подожди, Сергеевна.  Как он попал сюда незарегистрированным? Не пойму я что-то. Зачем же ты скрываешь его? Документы есть?
Аннушка вздохнула.
- Потому и скрываю, Петрович. Нет у него документов. Не в себе он.
- Ой, Сергеевна, темнишь ты что-то! Нет документов-можно новые сделать, запрос послать, всё чин чинарём оформить. Не в розыске ли твой голубчик?
- Да что ты, Иван Петрович, ты посмотри на него, он безобидный совсем. А документы... будут. Попозже будут, мне их переслать должны, тогда и оформлю.
- Ты извини меня, Анна Сергеевна, но я должен всё же доложить куда надо. У меня на секретной территории неучтенный человек без документов! - рассердился староста.
- Умоляю! Умоляю!- кинулась в отчаянии к нему женщина,- день, два подожди. Будут, будут документы.
Отчаяние женщины было так велико, что Иван Петрович растерялся.
- Ну, а как же, люди ведь пришли, ждут?
- А ты скажи, всё нормально, брат Валерочкин нашелся.
- А если с головой у него плохо, да выкинет что-нибудь за это время?
- Не выкинет, не выкинет, я его под замком держать буду.
И так глянула на Ивана Петровича своими огромными влажными глазищами, что у того сердце сладко ёкнуло. Он давно неравнодушно поглядывал на вдову и лелеял в душе смутные надежды. Но уж больно горевала Аннушка по своему ушедшему мужу, а  когда слухи пошли, что кого-то завела она себе, то сильно  расстроился. И убедившись сейчас, что объявившийся родственничек никакой ему не соперник, вздохнул с облегчением. Да и вправду, тот сидел молчаливым болванчиком, тараща глаза. И не похож он на Валерку совсем. Тот болтун был, кого хочешь заговорит. Вон и Аннушке голову  заморочил, хотя не ей чета. Она - ученый человек, доцент, а он так - слесаришка обычный был.
- Ну смотри, Анна Сергеевна, не подведи. Два дня тебе даю на оформление.
И уходя, вдруг замешкался:
- А может, зря ты так? Лечиться ему, наверное, нужно. Сдала бы  его, да и дело с концом.
- Ну как можно?- урезонила его Аннушка,- не чужой он мне. А полечить-полечим.
Она ласково тронула Ивана Петровича за руку, отчего он совсем разомлел.
Народ вроде бы успокоился, но не надолго. Тут же снова поползли слухи:
- Всё таки что-то не сходится. Откуда-то брат этот взялся. И зачем из этого тайну делать?
И тут Тамара Ильинична выдала невероятное:
- А я знаю, почему Аннушка его прячет! Вы вспомните, где работала она до приезда сюда? В лаборатории клонального микроразмножения. Это сейчас она местные растения изучает, да в теплице гибриды разводит, а раньше она животных клонировала. И мужик этот, не кто иной, как клон Валеркин!- многозначительно заключила она.
- Так ведь людей клонировать запрещено...
- То-то и оно! - Тамара подняла вверх указательный палец.
Иван Петрович машинально поднял глаза туда, куда указывал палец. Он вдруг почувствовал, как лысина его покрылась потом, который собираясь тоненькими ручейками, потёк сначала за воротник, потом по спине. На какой-то миг лицо его стало растерянным и даже жалким, но всё же Иван Петрович смог взять себя в руки, недаром он был бывшим кадровым военным.
- Ну, Сергеевна! Подведёт она меня под монастырь.
И опрометью бросился в правление, только и видели его мокрую спину.
А на следующий день в дом к Анне Сергеевне пожаловали люди из компетентных органов. Что там происходило неизвестно, да только наблюдали односельчане, как через какое-то время вывели "Валеру" под пронзительные рыдания Аннушки и увезли в неизвестном направлении.
Сердобольные соседи завели бьющуюся в истерике Анну Сергеевну в дом и даже непреклонная Тамара Ильинична, почувствовав угрызения совести пришла утешить несчастную вдову.
- Как так получилось Аннушка?-участливо спросила она.
- Вот так и получилось,-всхлипывала та,- день и ночь работала над биоматериалом. Вывела. А вы... предатели. Он ведь, как ребёнок ещё. Вырос быстро до Валерочкина возраста, а умом слаб. Учить и учить надо. Что с ним будет-то теперь? В лабораторию на опыты увезли-и-и-и,- она опять зашлась в рыданиях.
У сидевших рядом женщин в глазах блеснули слёзы и только стойкая Тамара Ильинична, стукнув ладонью о стол, твёрдо произнесла:
- Хватит реветь! Мы тут тоже люди не последние в научном мире, отстоим Валерку! Петицию напишем, что будем наблюдать за развитием эксперимента и докладывать. Записи у тебя есть какие?
- Изъяли, всё изъяли.
- Ну изъяли-значит так нужно было. Слава богу, тебя не тронули.
- Сказали: мы пока  оставляем вас дома, под присмотром Ивана Петровича, а там может и меня...,- она опять всхлипнула.
При имени Ивана Петровича Тамара негодующе вскинула брови. До этого момента в душе она ощущала смутную вину, но сейчас появилась возможность свалить эту вину на плечи Петровича и она с презрением изрекла:
- Вот кто Иуда! Он, предатель и сообщил. Теперь под арестом ещё держать тебя будет!
А в это время несчастный Иван Петрович одиноко сидел в правлении и размышлял о той неловкой ситуации, в которую он попал. Не доложить об Аннушкином клоне он не мог, но и доложив, заслужил презрение и неприязнь односельчан. И ладно бы люди обычные жили в Купелькино, а то всё сплошь, академики, профессора, да доценты. Ссориться с такими людьми не следовало. Но больше всего огорчен был Петрович тем, что Аннушка вовек ему этого предательства не простит. И как ей теперь в глаза смотреть-то? Да, наделала она делов. А не дай бог, разнесётся эта весть по миру, начнут осаждать Купелькино родственники умерших с надеждой на воскрешение.
Но вскоре, под давлением научной среды, клона Валеры вернули в село. Не просто так вернули, а так сказать, для продолжения эксперимента. С купелькинцев взяли расписку о неразглашении и обязательстве сообщать о результатах наблюдений за объектом. Официально же его зарегистрировали, как единокровного Валеркиного брата Валериана Михайловича. И разрешили свободное перемещение, в пределах села, разумеется.
И стал Валериан нарасхват. Всем хотелось пообщаться с клонированным человеком. Хотя общаться с ним было нелегко. С виду то он был взрослым мужчиной, а разум имел, как у ребёнка. И тут за дело взялась неутомимая Тамара Ильинична. Она имела опыт педагогического преподавания в университете и захотела лично обучать Валериана. Хотя это имя так и не прижилось, его по-прежнему односельчане звали Валерой. Анна Сергеевна с благодарностью приняла это предложение. Уж больно она намучилась с клоном. Всё таки Аннушка ожидала, что из него получится настоящий Валера, точь в точь, как его предшественник, но надежды не оправдались. Валериан был абсолютно другим.
Валеру она любила всю свою сознательную жизнь. Ещё будучи школьницей, безоглядно и безнадёжно влюбилась в шустрого хулигана одноклассника. И трудно было в него не влюбиться: нагловатый красавчик мог заговорить любую, даже молодые учительницы застенчиво замирали под его синим взглядом. Учиться Валера не любил и не хотел, но благодаря своему неистощимому обаянию успевал по всем предметам. Аннушка страдала молча, никто не догадывался, что строгая отличница сохнет по первому школьному ловеласу. Но если бы кто-то и догадался, это не вызвало большого удивление. Все женские туалеты были исписаны его именем с пронзённым неровной стрелой сердцем.
После школы Аннушка поехала поступать в столичный университет, после окончания осталась в аспирантуре, потом занялась наукой. Из неприметной девчушки превратилась в статную, уверенную в себе женщину. Было несколько романов, но всё как-то не складывалось. И вот однажды, возвращаясь из командировки, в вагоне поезда она встретила свою первую любовь. Это был уже не тот ухарь Валера. Жизнь и разгульный образ жизни прилично потрепали внешний облик парня. Но он остался всё тем же неутомимым балагуром и болтуном.
Аннушка с млеющим сердцем слушала, как распинается перед ней её первая любовь. А он по привычке, увидев красивую женщину, включил всё своё обаяние, даже не узнав в ней тихую одноклассницу. И только когда она прерывающимся от волнения голосом, напомнила об этом, он на миг смутился, но потом с новой силой стал очаровывать попутчицу.
Эта пара у окружающих вызывала недоумение. Красивая, умная, ухоженная женщина и спившийся, потускневший, провинциальный ловелас. Но Аннушка будто не замечала этого. Она видела перед собой всё того же обаятельного мальчишку. В Купелькино к её выбору отнеслись с иронией, но видя с какой нежностью новобрачная ухаживает за супругом, лишь прокачивали головами: любовь зла. Надо отдать должное Валере, он отвечал ей взаимностью, полностью пренебрегая женским полом. Но в одном лишь изменить себе не мог: любил  выпить. И если поначалу держался, то с годами эта привычка всё больше укоренялась, чем вызывала непомерное огорчение и недовольство Анны Сергеевны.
После его смерти Аннушка вытащила все свои старые разработки в области клонирования, поставив себе целью вывести для себя нового Валеру, непьющего, работящего и культурного. И её усилия увенчались успехом. Валера появился на свет младенцем, но, как в сказке: рос не по годам, а по часам и вскоре превратился в вполне половозрелого мужчину. Вот только в развитии сильно отставал. Она с трудом научила его ходить, одеваться, самостоятельно кушать, произносить какие-то фразы.  Особыми усилиями удалось приучить Валеру к туалету. Вообщем, получилось совсем не то, что она ожидала. Да и отношение у неё к нему было, как к собственному ребёнку. Тем не менее, Аннушка верила, что когда-нибудь  клон всё-таки станет настоящим Валерой, только нужно приложить к этому усилия. Она выбивалась из сил, но новоиспечённый мужчина стал тоже выказывать характер. В какой-то момент ему надоело сидеть взаперти и он стал рваться наружу. И уследить за ним было невозможно. И если сначала он прогуливался  по двору, то в один прекрасный вечер сбежал на речку, где его и застал бывший Валерин дружок и собутыльник Фёдор.
Произошедшая встреча сначала обернулась для Анны Сергеевны катастрофой, но и  большим облегчением. После заступничества односельчан, клона можно было не прятать, жить спокойно. А уж после того, как Тамара Ильинична предложила свою помощь, так и вовсе полегчало. Она видела, как Валериан меняется на глазах. Общение с научной братией, а так же педагогические способности Тамары сотворили чудо. И Аннушка уже мечтами уносилась в далёкое будущее, когда заживёт, как прежде со своим Валерой. Только в отличии от предшественника, клон дичился Аннушки. Он с удовольствием ходил в гости, общался с жителями села, но дома был молчалив и мрачен, как ни старалась Аннушка ему угодить. И чем больше старалась, тем меньше всего получалось. И как то во время ужина, вяло ковыряя вилкой в салате, Валера раздражённо бросил, подобострастно подававшей еду Аннушке: - Ну что ты вертишься передо мной? Вздохнуть не даёшь!
Она виновато заморгала глазами и от этого её пристыженного взгляда Валера совсем вскипел, бросил вилку, встал из-за стола со словами:
- Пойду прогуляюсь. Сил нет на тебя смотреть!
Долго в этот вечер ждала его Аннушка, да так не дождалась. Оббегала все окрестности и уже глубокой ночью кинулась она к старосте. С того памятного дня, когда забрали Валеру, Анна Сергеевна с Иваном Петровичем не общалась, игнорировала. Он слал отчёты в соответствующие органы, но заходить к ней боялся. А тут сама постучала в дверь. Староста слушал Аннушку, а сам не сводил глаз с её заплаканного лица, такого милого и желанного. Анна Сергеевна стараясь унять тяжелое дыхание положила руку на высокую и упругую грудь и от этого жеста у старосты приятно колыхнулось внизу живота, он сглотнул пересохшим ртом и хрипло спросил:
- Что случилось, Анна Сергеевна?
- Беда, Петрович!
Она заплакала и склонила голову ему на грудь.
Иван Петрович боялся шевельнуться, пока Аннушка выплакивала ему на грудь свои слёзы.
- Валера пропал... Ушёл после ужина и не вернулся. Боюсь я, утонул в речке или ещё что приключилось. Я уже всё обыскала.
- Ну, не рыдай Сергеевна! Может засиделся у кого. Ты по дворам-то бегала?
- Боюсь я Ваня...
И оттого, что назвала она его просто и ласково- Ваня, совсем сомлел Иван Сергеевич. Не выдержал, поднял её лицо и осыпал поцелуями.
Анна Сергеевна не ожидала ничего подобного и сначала даже растерялась, подставляя жарким поцелуям заплаканные щёки. Но вдруг спохватилась и отодвинулась.
- Ты чего это, Ваня?
- Ах, Аннушка! - шептал взволнованный староста,- жизнь бы за тебя отдал, а ты всё: Валера, Валера... Да на кой он сдался тебе? Пропади он пропадом.
- Так ведь если с ним, что случится и нам не поздоровится,- зашептала Аннушка. Она всё еще не могла прийти в себя от внезапного проявления чувств отставного вояки. И самое удивительное, вдруг поняла, как ей приятно находиться сейчас в его крепких и сильных руках. А Иван Петрович вспомнил вдруг, что Валера существо подотчётное и ответ за него придется держать перед соответствующими органами.
- Так как, Аннушка? По дворам ходила?
- Нет, Ваня. А вдруг с ним, что случилось? Не хочу, чтобы люди узнали, донесут сразу же...
После слов о доносе Иван Петрович слегка смутился.
- Ты б Петрович, прошёлся по домам по долгу службы.  Уж придумай причину.
- А если с ним и вправду что-то стряслось? Как выкручиваться будем? - взволнованно зашептал староста.
- Нового сделаю,- в тон ему зашептала Аннушка.
И будто связанные недавними поцелуями и образовавшейся между ними тайной они почувствовали, как внезапно сроднились и сблизились.
Шли по тёмному селу рука об руку, расходились лишь тогда, когда видели светящееся окошко. Аннушка пряталась на улице, а Иван Петрович заходил под надуманным предлогом и убедившись в отсутствии Валеры, брал за руку Аннушку и вел к следующему двору. Притихшая женщина словно примеряясь к вдруг возникшему новому чувству, доверчиво прижималась к мужскому плечу.
Так обошли они почти все дворы, Валеры нигде не было. Молча подошли к дому Аннушки.
- Может он у Тамары? - пытаясь  оттянуть расставание робко спросил Иван Петрович.
- Свет не горит,- вздохнула Аннушка.
И не сговариваясь, подошли к открытому окошку, просто для того чтобы подольше побыть рядом. Луна была яркой, а ночь светлой.
- Ах,- Аннушка заглянула в окно и отшатнулась. Иван Петрович с трудом оторвал взгляд от лица женщины, и тоже глянул внутрь.
Там на широкой кровати покоилось распластанное мощное тело Тамары Ильиничны и на богатырской руке её мирно посапывал Валера. Женщина шевельнулась, оголяя внушительное белое  бедро и староста отпрыгнув от окна, испуганно посмотрел на Аннушку. Лицо её сморщилось, глаза уже были готовы налиться слезами.
Он сочувственно обнял сгорбившуюся женщину и повёл к дому.
- Ты только не расстраивайся, Аня,- все сильнее прижамая её к себе приговаривал он. А Аннушка, преодолев горечь, вызванную внезапным открытием, вдруг почувствовала облегчение.
- Ты знаешь, Вань, у меня будто гора с плеч свалилась. Не ладилось у нас с ним. Совсем не ладилось. Я ведь ничего, кроме вины к нему не чувствовала. И страшно мне так было, что это теперь навсегда, на всю жизнь. А теперь пусть Тамара его к себе забирает.
Иван Петрович заворожённо смотрел на Аннушку.
- Выходи за меня, Анюта! На руках носить буду!
- Ты, Вань иди домой сейчас. Не могу я так сразу. Мне разобраться в себе надо. И Валеру пристроить. Может и несерьёзно у них это всё.
А через месяц в Купелькино праздновали свадьбу Аннушки и Ивана. Свадьба была богатой и весёлой. Домработница Кудиновых сама испекла и преподнесла молодожёнам огромный торт. Только он почему-то сбежал и ещё долго блудил по окрестностям, пугая людей.
Валера остался жить у Тамары Ильиничны. И жили они судя по всему неплохо, во всяком случае Тамара не жаловалась, да и он был доволен. Вот что значит сила правильного педагогического воспитания!

Русалка.
 Фёдор сидел на берегу реки и грустил. Одолевали невесёлые мысли. Ему исполнилось сорок лет, а ни семьи, ни дома у него так и нет. Прилепился он к этому селу, живёт два десятка лет, а никаких перспектив  личного и служебного роста. Когда-то Купелькино охранял целый штат охранников, было повеселее. А потом новые технологии вытеснили людей и остался Фёдор один. Повсюду понатыкали камер, датчиков, ни одна мышь не проскочит, сиди-наблюдай за мониторами. Да и сидеть не обязательно, всё на планшет выводится, ходи, где хочешь. Хотя Федя технике не очень доверял, на каждое дерево камеру не навесишь, делал ежедневные обходы и утром и вечером, как полагается. И каждый раз на речку заглядывал, посидеть чуток. Тянуло его сюда, в тишину. Хотя и в селе не шумно,общаться особо не с кем. Народ в основном учёный, с Федей лишь поздороваться, да о самочувствии спросить, и то из вежливости, а больше о чём с ним говорить? Был у него дружок -  Валерка. С ним не скучно было и поболтать и выпить. Хотя  староста Иван Петрович и грозился за пьянку выгнать, но каждый раз прощал. Да Федя и не злоупотреблял сильно. Так, от тоски иногда. Потом Валерка внезапно умер, и совсем Фёдор скис. А недавно вдруг ожил его друг.  Только совсем другим человеком. Да и не человеком вовсе, а клоном его. А кто ж знает, что это такое ? Фёдор долго к нему приглядывался, потом решил в гости пригласить. Валерка пришёл, сидел молча, глазами хлопал, стопочку даже не пригубил. И какой с него толк? А с тех пор, как Тамарка за него взялась, так и вовсе за ней, как собачонка бегать стал.
 Фёдор даже сплюнул от отвращения.
 У Кудиновых домработница поселилась. Вот она со всем уважением к нему: "Доброе утро, Фёдор Фёдорович! Как здоровичко Фёдор Фёдорович?- и улыбается смущённо.
 Только Феде она не особо пришлась. Уж больно  "в теле". А ему нравились девушки высокие, худенькие, как тростинка. Он вздохнул.
 Вдруг почудился ему как будто смех. Нежный такой смех, девичий. Он встренулся, прислушался. Нет, показалось! Видно так он размечтался, что и впрямь померещилось.
 На следующий день, когда стемнело, Фёдор снова сидел на бережке,уныло кидал камешки в речку. И тут опять вроде смех услышал. Словно колокольчик прозвенел. Федя замер. И вдруг всплеск в тишине.
Он привстал, вглядываясь в речную гладь. Ночь выдалась тёмной, сколько не всматривался Фёдор, ничего не смог разглядеть. И тут, словно по волшебству, на небе появилась луна, щедро освятив землю.
И явственно в воде увидел Федя голое женское плечо, чуть оголившуюся грудь, прикрытую длинными распущенными волосами и в смущении отступил.
 Девушка плыла тихо, не издавая ни шума, ни всплеска. И Фёдор, затаив дыхание, наблюдал за ней из-за прибрежных кустов, стараясь угадать, кто такая.
 -" Может, Редкоземельных дочка? Да нет, та вроде стриженная... Полипова? Тоже не похожа... "
 Луна снова скрылась в тучах и, вздохнув,охранник поплёлся к себе. Девушка взволновала его сердце. Ночью его мучили бессвязные виденья. Незнакомка плескалась в воде и звала к себе. Во сне он так и не осмелился войти в воду. А утром с сожалением вспоминал свой сон, корил себя за робость.
 Следующим вечером он, едва дождавшись темноты, снова поспешил к реке, надеясь вновь увидеть прекрасную купальщицу. И надежды его оправдались. Эта ночь выдалась достаточно светлой, чтобы разглядеть девушку.
 - Не местная,- понял он и приступил к своим непосредственным обязанностям.
 - Я извиняюсь,- он кашлянул, прочистил горло и как можно громче спросил:
 - Вы кто такая? Здесь посторонним находится запрещено!
 Девушка повернулась к нему лицом и тихонько засмеялась своим переливчатым нежным смехом. Федор старался разглядеть её лицо. Могло статься, что это местная жительница. Поди - разбери этих женщин, сегодня они такие, завтра другие.
 - Не могли бы вы выйти на берег, мне бы удостоверить вашу личность.
 Девушка опять рассмеялась, нырнула, и вынырнув, закачалась над водой.
 - Господи, она опять голая,- Федор отвёл глаза в сторону, не понимая, что ж ему предпринять в этом случае. И всё же долг взял вверх над стыдливостью.
 - Гражданка, попрошу не шутить со мной, это особо охраняемая территория, и если вы не местная, мне нужно препроводить вас отсюда.
 Незнакомка, не слушая его увещеваний, резвилась в воде. Вдруг, высоко подпрыгнув, она снова ушла под воду и Фёдор явственно увидел, как над водой сверкнул огромный серебристый рыбий хвост.
 - Русалка,- зачарованно подумал Федя,- настоящая русалка!
 Он не отрываясь смотрел, как она плещется в воде . И когда, нарезвившись, речная девушка поманила его к себе, он как под гипнозом, разделся, аккуратно сложил вещи и осторожно ступил в реку. Холодная вода будто отрезвила его, Фёдор замешкался и сделал шаг назад. Русалка манила его к себе, а он, обхватив себя руками, дрожжа от  холода, так и не решался войти в воду. Тогда она сама поплыла к нему и Фёдор, внезапно опомнившись, подхватил свою одежду и стремглав бросился наутёк.
 Всю ночь он прометался в бреду, путая сон с реальностью. И только под утро, придя в себя, решил доложить о происшедшем старосте.  Набрал его номер и с облегчением узнал, что Иван Петрович отъехал на несколько дней и доклад можно было отложить до его приезда. Ему отчего-то не хотелось, чтобы его тайну кто-то узнал. Хотя мучила совесть: а вдруг русалка утащит кого-нибудь на дно, отвечай потом. Но дни в последнее время выдались холодными, купаться желающих не было. На всякий случай Федя установил на берегу табличку : "Купаться запрещено!" А по какому поводу, никто и не спрашивал. Сам  так же на реку ходить прекратил. Лишь утром издалека смотрел, как над водой клубится туман и вздыхал, не зная, почему.
 Через несколько дней, к КПП подъехала машина. Из неё вылез Иван Петрович радостно крикнул:
 - Открывай, Федор! Вот, племянницу свою привёз,- он передал разрешение на въезд и проживание Сорокиной Анастасии Владимировны, после того, как открылся шлагбаум.
 -  Федя, знакомься, Настя, племянница моя. Двадцать лет не видел,- Иван Петрович открыл дверь машины и Фёдор обомлел:
лицо девушки показалось очень знакомым. Она неудачно попыталась выйти из машины, подвернув ногу.
 - Ну, что ты Федя, стоишь? Помоги Настеньке!
 Зачарованный охранник подал руку девушке, взглядываясь в зелёные раскосые глаза.
 - Спасибо,- улыбнулась она ему. И тот час он узнал её голос.
 - Ну, Настена,- рассмеялся староста, - совсем Фёдор растерялся! Что, Федя, красивая у меня племянница?
  Фёдор в ответ лишь икнул. Он с удивлением покосился на свою руку, которой он минуту назад придерживал гостью. Она была мокрой.
 " Русалка. Племянница старосты русалка? А сам он знает об этом? " - размышлял охранник, но спросить постеснялся,-" Знает наверное, как не знать". Девушка отошла от машины, оставляя за собой мокрые следы.
 - Мы пройдемся, а ты отвези машину к дому, передай Аннушке.
 Анну Сергеевну Фёдор недолюбливал ещё с тех пор, когда Валерка, муж её жив был. Много тогда крови им повыпивала.
Она тоже отвечала ему взаимной неприязнью. Но в этот день была улыбчива и приветлива.
 - А где сам-то?
 - Повел гостью село показывать.
 - Вот ведь как, он её ребёнком в последний раз видел. Как она тебе?
 - Мокрая,- угрюмо пробормотал охранник.
 - Чего? - не поняла Аннушка.
 - Да я так. Красивая она,- он отдал ключи от машины и пошёл к себе. По дороге встретил старосту с девушкой.
 - Ты чего это, Фёдор знак повесил : "Купаться запрещено"? Или случилось что?
 Федя исподлобья поглядывал на улыбающуюся девушку.
 -  Уберу сегодня. Холодно купаться уже. Ещё потонет кто... - хмуро пробормотал он, не отрывая взгляда от незнакомки.
 - Да нет, пусть стоит. И, правда, похолодало. Это ты правильно сделал,- согласился староста, прощаясь.
 С появлением в Купелькино этой странной племянницы, Фёдор совсем потерял покой. Она быстро перезнакомилась со всеми односельчанами, покорив их сердца. Её радушно принимали в каждом доме и только Федя, как мог избегал девушку. А она приветливо махала ему рукой, едва завидев. И всё же сердце его каждый раз щемило, когда он видел как она мило разговаривала с кем-то из жителей. Он отчаянно ревновал Настю, но сам боялся даже подойти к ней. Она пришла к нему сама, села на скамеечку возле КПП, а когда он вышел спросила:
 - Вы избегаете меня, Фёдор?
 Он смутился.
 - Нет, отчего же?
- Я вижу, вы избегаете меня. Я вас чем-то обидела или не нравлюсь?
 Фёдор совсем стушевался.
 - Нет, отчего же, нравитесь,- и шёпотом добавил,- даже очень. А, скажите, это вы там на реке были?
 - Не понимаю я вас,- невозмутимо ответила она.
 - Ну тогда, ночью... Это вы плавали?
 - Ночью? - удивилась Анастасия - что вы, холодно, да и плавать я совсем не умею...
 - А я подумал, что вы русалка,- Фёдор растеряно заморгал глазами.
 - Странный вы, Федя,- засмеялась девушка. И усмехнулась, смех ее был, ну точь в точь, как у той, на реке.
 - Может вы просто не помните? - с надеждой спросил мужчина.
 - Русалка? Ну, конечно, русалка я. Меня так все из-за моих зелёных глаз звали, ещё в школе. Но вы меня с кем-то спутали, я не люблю воду.
 Сердито встала и пошла. Федя бросился за ней.
 - Вы обиделись? Не обижайтесь! Это я, болел наверное, и мне привиделось. Идёмте, я вас чаем угощу.
 Настя внезапно остановилась.
 - Чаю я пожалуй попью.
 Федя смутился. Он просто так брякнул первое, что пришло на ум, у него и к чаю-то ничего не было. Но делать было нечего, он пригласил девушку к себе в сторожку, заварил чай и бросил на блюдце несколько найденных в столе сушек.
 К сушкам Настя не притронулась, а чай стала пить жадно. Федя даже испугался, что она обожжётся.
 - Значит вы, Федя, любите купаться по ночам? - спросила она, отодвигая от себя чашку.
 - Нет, это я так. На берегу люблю сидеть, на воду смотреть.
 - А вы знаете: если долго-долго смотреть на воду, то может исполнится ваше заветное желание.
 Федор отрицательно покачал головой:
 - Нет, не слышал никогда ничего такого.
 - А какое ваше заветное желание?
Федя молчал.
 - Наверное вы хотели встретить девушку, полюбить её? Вот вам и привиделась русалка.
 - Так она же не девушка...
 - А кто же ?
 - Рыба...
 - Глупый вы Фёдор,- рассердилась Настя,- нужно свои желания конкретнее формулировать!
 Она ушла, не прощаясь, а Фёдор молча смотрел, как за ней потянулся мокрый след.
 - Так это я её воплотил? - он вдруг ясно осознал, что именно эта девушка была его мечтой, его тайной грезой.
 - Так как же... а хвост? Как быть с ним? Или она теперь всегда будет с ногами?
 У него сладко забилось сердце. Не может быть, чтобы такая красавица выбрала его! И всё же это было так невыносимо приятно, что Федя даже зажмурился.
 - Но ведь она всё-таки русалка. Затащит его куда-нибудь на дно и поминай как звали. Он читал, как в древности ундины заманивали сладкими речами моряков в морскую пучину.
 На следующий день Фёдор долго крутился у дома старосты, пока не увидел вышедшую Анастасию.
 - Я пришёл вам сказать, что у нас ничего не выйдет с вами. Хоть вы и отказываетесь, что русалка, но я вас видел там, на речке. И хвост ваш видел и то что вы заманить меня хотели и утащить на дно! Не выйдет у вас ничего, хоть вы и раскрасавица!
 Девушка молча покрутила у виска пальцем и вернулась в дом.
 А вечером к Федору прибежал взволнованный староста.
 - Ой, Федя, беда! Позвонил я сестре, успокоить, что с племянницей всё хорошо, доехала, приняли её. А она мне: так вот она ,Настя, дома, вернулась с пол дороги. Хотела она позвонить ему, да связь в деревне плохая, не дозвонилась. Ой, Федя, неужто я шпионку собственноручно на секретную территорию привёл? - он застонал,- и ведь как испарилась, чертовка! За КПП не выпускал ты её?
 - Нет, Петрович, не было никого здесь.
 - И где мне теперь искать-то?
 - Так на реку она наверное пошла.
 - Зачем на реку?
 - Потому что русалка.
 - Какая ещё русалка? - недоуменно спросил староста.
 - Обыкновенная,- и Фёдор рассказал старосте о событиях последних дней.
 - Что ж ты... Что ж молчал, ты, олух?
 - Да, как же я догадаться мог? Вы ведь сами её привезли и племянницей своей назвали. Я ж думал, что вы всё о ней знаете, просто говорить не хотите. За клона Валеркиного тоже все расписки писали, чтобы помалкивали.
 - Сестра мне позвонила, встречай племянницу, вагон, место указала, ну я и встретил, привёз. Откуда я мог знать, что это не она?- сокрушался староста.
 - Ты, Петрович, не паникуй, на речке она наверное, где ж ей ещё то быть?
 И они побежали на речку. Возле покосившегося столбика с табличкой "Купаться запрещено" одиноко бродил мальчишка, Славик Кудинов. Он испытывал игрушечную моторную лодку на воздушной подушке, которую изобрёл сам. Лодка на какое-то время поднималась над водой, потом плюхалась обратно. Расстроенный Славик что-то сердито бормотал себе под нос, не обращая внимания на подбежавших взрослых.
 - Пацан, ты тут девушку не видел, племянницу мою? - с надеждой спросил Иван Петрович.
 - Это ту, что русалка?
 - Ну, да. А ты откуда знаешь?
- Как будто сразу не видно было,- пробормотал Славик,- уплыла она. Посидела здесь со мной, потом ноги в воду опустила. Они сразу чешуёй покрылись. Красивой такой,- Славик вытащил лодку из воды.
 - Ну, и что дальше? - не сговариваясь, спросили мужчины.
 - Да, ничего. Сказала, что надоело ей здесь, к своим поплывёт. А вам просила передать,- он сурово посмотрел на Федора.
 - Что?
 - Зря вы её потревожили.
 - Я же не хотел. Если б я знал, что так будет...
- Уплыла, значит,- облегчённо вздохнул староста,- у меня, Славик, просьба к тебе будет, не рассказывай никому. А то приедут люди, разбираться начнут.
 - Очень мне надо,- пожал плечами мальчик. А Иван Петрович строго посмотрел на охранника:
 - А тебя предупреждать об этом, я думаю, не стоит!
 - Само собой, Петрович!
 С тем и разошлись по домам. Вскоре о девушке все забыли. Один Фёдор вздыхал иногда, вспоминая чудный нежный смех. А на речке больше не сидел, не мечтал. Кто его знает, какая ещё нечисть оживёт! Места то тут непростые, волшебные!