Непосильная ноша

Была у него сумка, а в сумке были камни. Не валуны, но солидные минеральные образования разных цветов. Таскал он эту сумку годами, не забывая жаловаться на её тяжесть. Ходил и ныл. Ныл и ходил. Из города в город, из года в год он показывал увесистые каменья из сумки и со страдальческим благоговением рассказывал о каждом из них.

Так однажды он рассказал о большом солидном рубине, багрово сверкавшем в лучах закатного солнца. Пряталась в нём история о свете бледного фонаря, о белом пальто, об объятиях холодной мартовской ночью. Счастливый трепет, обернувшийся сожалениями и грустным признанием вины.

Рассказывал он ещё о тусклом сапфире. О слезливых грезах и разрушенных мечтах. Каждую он помнил, до сих пор лелеял, оплакивал их несбыточность. В глубине души надеялся, что продолжая тащить сапфир в сумке, он выплатит кровавую дань — и даже самые смелые желания воплотятся в жизнь.

Кто-то видал в его сумке мрачные аметисты. По слухам, они хранили самые тяжёлые воспоминания, и их было больше всего. Да и дорожил странник ими особенно сильно, продолжая волочить массивную сумку. Из города в город. Из года в год. Плечи надрывались, спина уже покрылась кровавой испариной. А он всё тащил и тащил, ныл и ныл о тяжкой ноше каждому встречному.

Приключился однажды трактир на пути из одного города в другой. Остановился в нем и наш путник со своей тяжёлой сумкой. Принялся заливать своё каменное горе спиртным, хлюпая носом и глотая солёные слезы. Тогда-то и присел рядом с ним другой не менее загадочный путешественник, предложивший обмен камней на их подробную опись. Носильщик сумки долго противился, но алкогольный яд затуманил разум. Дальше он уже ничего и не помнил.

Путь он продолжил без сумки, но с исписанной тетрадкой. Уже не было отягощающей спину тяжести камней. Теперь уже сами камни стали историей, написанной на бумаге. Он и не ожидал, что от этого его жизнь станет настолько лёгкой.