Милость Императрицы - 12

Постскриптум

Ранее в своих скромных очерках мы отмечали, с каким небрежением отечественные историографы относились – да и относятся, - к зарубежным источникам, касающихся отдельных моментов российской истории. При наличии - пусть и сомнительной достоверности, -  «наших» свидетельств, приоритет в большинстве случаев отдается источникам отечественного происхождения. С одной стороны, это, безусловно, оправдано: мало ли что могли  «сфабриковать» эти иноземные записные авторы?  С другой,  почему – при отсутствии адекватной отечественной альтернативы, -  не прибегнуть к иностранным «заимствованиям»?
Вот, к примеру, упомянутая выше «третья записка» Алексея Орлова, посланная Екатерине II из Ропши? Княгиня Дашкова справедливо отмечала явную неадекватность автора в момент её написания. Да и подлинность текста весьма сомнительна. Но ведь же нет – до сих пор это письмо считается  основным свидетельским показанием о случившейся в ропшинском дворце трагедии. А ведь это, можно считать, поворотный момент российской истории второй половины XVIII века: смена правления недооцененного Петра III на воцарение признанной в её величии Екатерины II.
Так почему бы нам не восполнить этот пробел и не обратиться к «Записке» секретаря датского посольства Шумахера? Реалистичность свидетельства Андреаса Шумахера мы уже определенным образом оценили, да и то, что тогда еще великая княгиня Екатерина Алексеевна была «на связи» с датскими дипломатами, они сами же засвидетельствовали. Являлось ли это с её стороны предательством национальных интересов, мог оценить, видимо, только Петр III …
Нас же сейчас может интересовать вопрос, насколько секретарь Шумахер сам оценивал серьезность и реалистичность своей трактовки событий конца июня – начала июля 1762 года, приведших к прекращению (видимо, это  подходящий для данного случая термин) царствования незадачливого Петра III. Что же, предоставим слово самому Андреасу Шумахеру, записка которого называется «История низложения и гибели Петра Третьего».
Во вступлении к своей 20-ти страничной рукописи, написанной на немецком языке и изданной лишь в 1858 году в Гамбурге, А. Шумахер пишет (цитируется по переводу М.А. Бойцова: «Со шпагой и факелом», Москва, издательство «Современник» 1991г.):
«Последняя революция в России справедливо привела Европу в изумление и стоила слабому и несчастливому императору Петру III трона и жизни. Её история настолько поразительна, что заслуживает избежать забвения и дойти до потомков в беспрестанном изложении. Некоторые авторы же отважились на это, но источники, которыми они пользовались и откуда заимствовали материал для своих сочинений, слишком сомнительны и написаны слишком недавно, чтобы можно было поверить тому, что в них говорится. Неудивительно поэтому, что они неполны, малодостоверны, односторонни, а местами состоят просто из выдумок. Чтобы по мере сил восполнить этот пробел и не остаться в долгу перед грядущими веками, я желаю выдавшиеся мне теперь часы досуга использовать для записи всего того, что сам я видел и слушал, либо же узнал от людей, которые являлись если и не участниками, то уж по крайней мере свидетелями той или иной сцены. Эти показания тем более заслуживают доверия, что я самым тщательным образом сличал их между собой и счел возможным использовать лишь те из них, которые полностью согласовывались друг с другом …  Если я выполню своё намерение и нечто подобное же совершат, как хотелось бы надеяться, и разные другие наблюдательные люди, оказавшиеся в России в то достопамятное время, то вряд ли будущий историк при общем недостатке источников сможет найти что-либо более подробное, чем сообщение современника.  Они окажутся ему тем полезнее, если учесть, что немногие были бы в состоянии провести столь точное исследование, как я, поскольку этому способствовала занимаемая мной тогда должность и ТЕСНЫЕ СВЯЗИ, которые я поддерживал в то время с РАЗЛИЧНЫМИ ЛЮДЬМИ. Кроме того, в моем сочинении нет ни одной неточности – я могу похвалиться, что ничего не оставил без проверки, чтобы добраться до истины, а найдя её, беспристрастно изложить на бумаге».
С одной стороны, перед нами попытка Шумахера воздать должное своему авторскому тщеславию. С другой – фактическая «явка с повинной»: признание дипломатического резидента страны, не вполне дружественной правящему Россией монарху – Петру III, в том, что у него имелись «тесные связи» с «различными людьми». Кто были эти персоны, мы могли понять из депеши датского посла, процитированной в главе VIII нашего очерка.
Отдав должное серьезным намерениям А. Шумахера, позволим себе процитировать заключительные фразы его «Истории …» и тем закончить наше повествование:
«… Впрочем, оставим судить потомкам, заслужил ли и в какой мере или же не заслужил вовсе этот государь (Петр III) столь тяжелую судьбу! Счастливой почитаю я страну, которую не тяготят подобные убийства. Величайшим благодеянием всевышнего признаю я то, что на протяжении столь многих веков он посылает нам лишь таких государей, которых мы по справедливости почитаем – они были отцами своим подданным. Пусть и впредь иные народы завидуют этому преимуществу Дании! По крайней мере, в этом состоит желание патриота, да и услышат его небеса!»