Цивилазционный подход

В университете им говорили, что человеческая цивилизация началась с того, что однажды один человек случайно сломал ногу, а второй сидел с ним, пока кость не срослась. Это звучало логично. Сначала тот, первый, не мог уползти в силу своих временных физиологических особенностей, а потом у него начался стокгольмский синдром. И все стало бесполезно. По крайней мере, Ира так всегда это себе представляла. Ибо, как известно, люди зло, а единственный ад – это другие. Да и реальная жизнь неизменно подтверждала эти мысли.

Их было видно издалека, еще от пешеходного перехода. Волей случая из них возникла четкая, идеально контрастная пара. Парень был худым, высоким, бледным. На нем были черные джинсы, тяжелые черные ботинки, черная, не по погоде теплая косуха, из-под которой выглядывала черная же футболка со странным, фантасмагоричным рисунком. Его длинные черные волосы были собраны в небрежный хвщост, перевязанный черной же ленточкой. Она же была блондинка с идеальным, явно искусственным, проступавшим сквозь топик бюстом, накачанными губами и преувеличенно-мерзким, нишевым ароматом духов, из модной линейки запахов, в народе именуемых «кто сдох, тот лох».  Парень то ли слушал музыку через беспроводные наушники, то ли весь погрузился в своим мысли, а потому на Иру никак не прореагировал. Блондинка же, словно почувствовав на себе взгляд, картинно повернулась, инстаграмно смерила Иру презрительным, сканирующим взглядом и снова отвернулась.

«Что, на тюнинг насосала, а на машину нет?» –  мысленно поинтересовалась Ира и мысленно же показала ей фак. 

–  Кто последний? – преувеличенно-громко спросила она.

–  Я крайняя, – явно подчеркивая последнее слово, манерно сказала блондинка.

«Оно и видно», – подумала Ира, но промолчала.  Долгоиграющий срач всю дорогу был последним, в чем она нуждалась после тяжелого рабочего дня. Хотелось тишины, покоя и поскорее добраться до пункта назначения.

Становиться третьей в столь банальной группе «инь, янь, хрень» Ире не хотелось, потому она остановилась чуть в стороне, в нескольких шагах от странной парочки, достала телефон и уставилась в него. За изобретения этой штуки уже потому можно было быть благодарной, что в любой непонятной ситуации больше не нужно было поддерживать бесполезные разговоры или изображать фальшивую вовлеченность, зато можно было имитировать крайне важную и очень срочную переписку. Я весьма занята, выкусите, уродцы!

–  У нас тут вообще-то очередь, – громко процедила блондинка и прицокнула. Ира не смотрела на нее, но по произносимым звукам прям видела, как та растягивает рот на гласных.

–  И? – не отрывая взгляд от телефона, спросила Ира. 

–  Очередь для всех, – продолжила блондинка. – Мы же цивилизованные люди. Должны придерживаться порядка, чтобы понимать, как в транспорт садиться.

«Стояла бы ты последней, я бы посмотрела на твою цивилизацию», – подумала Ира, но спросила другое:

–  И?

–  Встаньте за мной! – уже почти возмущенно сказала блондинка.

–  Так я и не перед вами стою, – со всей возможной надменностью парировала Ира.

– Но и не четко за мной!

– Мы ж не в армии на построении, – пожала плечами Ира. – Говорите о цивилизации, а требуете диктатуру!

–  Сейчас другие подойдут, – продолжила блондинка, –  должен быть порядок!

–  Кому должен, тому будет, – философски парировала Ира.   

– Вы асоциальны! – возмутилась блондинка. – Так нельзя! Есть общие правила, для всех. Вот парень стоит, я за ним, вы за мной…

Ира хотела ответить, где она видела эту ее социальность и пионерское желание ходить (и стоять) строем, но не успела.

–  Кто крайний? –  к остановке подошла женщина средних лет.

«Да у них тут эпидемия!» –  подумала Ира. 

–  Я последняя, – помахала она рукой.

Подошедшая скривилась. Блондинка не могла этого не заметить и тут же постаралась заполучить союзника. 

–  Да, эта женщина, – старательно подчеркнув последнее слово, сказала блондинка, – крайняя. А в нормальную очередь становиться не хочет!

–  А где я, по-твоему, стою? – фыркнула Ира. 

Блондинка ничего не ответила, только сделала глаза пострашнее.   

–  Нельзя так говорить – последняя, – поучительно сказала женщина, глядя на Иру. – Какая вы последняя, если на вас ничего не заканчивается?

Ира мысленно призвала кары египетские на своих попутчиков, но промолчала.

–  Вот именно! – горячо согласилась блондинка. – Сначала последними себя называют, а потом всякие проблемы из-за них случаются! Никакого уважения к окружающим!

«Так а зачем вы меня окружаете?!» - мысленно взвыла Ира.

–  Ладно бы только у них, – поддержала новоподошедшая, – это их выбор. А так все страдают! Не понятно, как мы теперь доедем! Или маршрутка не наберется, или будем ее последними пассажирами, тьфу-тьфу-тьфу, – женщина легко постучала по своей голове.
 
Ира горько пожалела, что утром поленилась и не стала возвращаться за наушниками. Лучше бы сейчас слушала песни о смерти и самоубийстве, чем вот этих вот с их философско-лингвистическими беседами. 

– Вот именно! Люди думают только о себе! О том, что рядом другие, что им тоже что-то нужно, они не думают! – согласилась блондинка. – А человек без других не выживет!

«Ты смотри, какая радетельница за общественное благо!» – мысленно фыркнула Ира.

– Кто тут крайний? – к очереди подковыляла вполне бодрая бабуля.

– Я крайняя, – отозвалась женщина за спиной Иры, – за мной будете.

Иру так и подымало сказать, что бабуля будет не крайняя, а последняя, что на ней закончится очередь, цивилизация и человечество в целом, а вся солнечная система схлопнется в черную дыру, которую после этого засосет квантовое пространство. Словно прочитав чужие мысли, блондинка покосилась на Иру, ожидая провокаций и ища повод на нее нажаловаться. Но Ира решила промолчать, а бабулька, наоборот, поговорить.

– Это я, получается, пятая буду? – спросила она, пересчитав пассажиров. – Или еще кто-то занимал?

– Пятая, – согласилась блондинка, потыкав наманикюренным пальчиком в стоявших.

– Пятая, – подтвердила женщина.

Ира многозначительно промолчала.

– Это уже места во втором ряду, – вздохнула старушка. – Если не в третьем. Смотря как кресла стоят.

– Да, для передних мест вы немного опоздали, – чуть высокомерно согласилась блондинка.

– А что, разные места в салоне приезжают в разное время? – негромко, но глумливо поинтересовалась Ира. – Или пассажиров с задних мест высаживают по дороге? Или там разница в цене выходит?

Но ее дружно проигнорировали.

– Поэтому и придумали очереди, – важно сказала блондинка. – Чтобы каждый знал свое место!  И очередность. Чтобы по справедливости. Какой пришел – такой и сел. А то стараешься,  терпишь, ждешь, места добываешь – а тебя потом совестят, уступить просят. Нет, все по-честному. Как говорится, каждому воздастся по плодам его рук!

–  Сейчас люди злые стали, – вздохнула старушка. – Никакого уважения к старости! Никто не пропустит никого, место не уступит!

–  Да, раньше было лучше! – поддержала ее женщина. – Раньше люди добрее были. Делились, уступали… а сейчас у всех личные границы.

Очередь понемногу росла. За старухой пристроились две подружки, за ними – мать и дочь. Чуть позже подошли несколько парней.

– Очередь – это правильно, – согласилась старушка. – Но и про человечность забывать нельзя! Мы же цивилизованные люди!

Сделав несколько неуверенных шагов, возле них остановился молодой мужчина весьма банальной наружности.

– Привет, я Костя, –  мило улыбаясь, представился он.

«Крайних надо искать с другой стороны», - почти сказала Ира, но не успела.

– Я знаю, что конец очереди в другой стороне, - все так же обезоруживающе улыбаясь, продолжил он. – Но тут такое дело… Мы едем с беременной женой и двумя маленькими собачками к маме погостить. И, если это конечно возможно, хотели бы попросить оставить нам места впереди, сразу за водителем. Я понимаю, что очередь и все такое, вы тут уже давно стоите, но… Жену из-за ее положения укачивает, да и собачки... В общем, мы будем вам очень, очень благодарны. 

–  Ой, сыночек, конечно! – затараторила бабка. – Конечно! Беременным надо уступать! Дети наше все! Какая жизнь без детей!

–  Само собой, – пожала плечами блондинка. – Женская солидарность и все такое!

–  Как скажешь, брат, – парень в черном важно кивнул.

–  Я бы на вашем месте стала в стороне, а когда маршрутка подъедет, заняла такие места, какие нужно, –  честно сказала Ира. – На нашу публику мало надежды. 

–  Нет, я так не могу, – улыбнулся парень. – Я лучше попрошу. И буду надеяться на добрую волю.

–  Ничего не выйдет. Природа. Кто сильнее и быстрее, тот и прав, – пожала плечами Ира. – Борьба всех против всех. На этом стоит мир.

– А я верю в людей, – упрямо сказал парень и улыбнулся, легко и светло, лучезарно – как писали раньше в книжках. – Я за цивилизационный подход.

– Так это и есть цивилизация, – закатила глаза Ира.

– Нет, цивилизация – это уважение, понимание, помощь! – не согласился мужчина.

– Ваше дело, – пожала плечами Ира.

–  Вот зря ты так, – укорила Иру старушка. – Хорошего человека обижаешь! Молодой, вежливый, семейный, в людей верит!  Наше будущее!

– Люди должны помогать друг другу, - высокомерно сказала блондинка. – На этом цивилизация и стоит! Куда мы без этого!

- Такой  хороший, такой вежливый как не помочь! Дугой хам бы дрался, требовал, а это просит! С уважением!

Ира промолчала. Если верить часам, до развязки их философского спора оставались считанные минуты.

Женщина за ней еще что-то рассуждала на тему взаимопомощи, но Ира ее уже не слушала, напряженно вглядываясь вперед.

Маршрутка появилась из-за угла совсем внезапно.

И Ира, наблюдая за плавным ее приближением, внутренне хмыкнула.

«Надо будет сесть где-нибудь у входа, – подумала Ира, – посмотреть на лицо того мужика с женой и собачками, когда все места разберут! Может, тогда о цивилизации начнет по-другому думать! Или действовать!»

Как там было у Высоцкого? Жизнь проучит? Жизнь накажет?

Чтобы убедится в своей правоте Ира оглянулась на конец очереди. Парень, его беременная жена и две собачки смирно стояли в самом коне очереди, чуть в стороне, полностью положившись на добрую волю других.

«Так вам вообще мест не достанется!» - внутренне хмыкнула Ира. 

Маршрутка плавно подкатилась к остановке, начала притормаживать. Очередь в одну секунду развалилась, сломалась, из стройной ниточки превращаясь в неуправляемую, ведомую инстинктом толпу. Сначала та, словно волна, хлынула вправо, потом влево, погружаясь в воинственный ритуальный танец, пытаясь поймать нужный ритм. Цивилизационный налет слетел с будущих пассажиров в один миг. Толпа напряглась хищно, остро, словно гепард, выслеживающий антилопу. И стоило маршрутке остановиться, все хаотично рванули вперед, занимать вожделенные места впереди, возле окна, поближе к водителю. Все, кроме молодого парня, его жены и двух собачек, скромно ожидающих от толпы цивилизационного отношения.

Едва маршрутка начала замедляться, Ира почувствовала, как от азарта начинают чесаться ладони.  За свою долгую жизнь она тысячи раз ездила  в общественном транспорте, далеко не таком комфортном, как этот, когда приходилось нахрапом, силой, умом и ловкостью добывать себе даже не сидячее место – а просто шанс втиснуться в салон, чтобы не стоять на жаре или морозе еще несколько часов.

Ира проследила глазами за траекторией маршрутки, мысленно высчитывая путь.  И  стартанула в тот самый миг, когда остальные замерли, пытаясь понять, где именно будет дверь. Мастерство и отточенный годами опыт не подвели. И у двери Ира оказалась первой, влетела в салон, одним точным ударом забросила пачку салфеток на сдвоенное место за водителем и плюхнулась на одиночное чуть поодаль.

–  Куда! Занято! – зычно крикнула она, когда влетевшая вслед за ней в салон блондинка попыталась примоститься на сдвоенное переднее сидение. – Занято там, что, не видно, что ли, –  прикрикнула Ира  уже на бабку. Та что-то забормотала и двинулась дальше.

–  Занято! – третьим в салон протиснулся парень-неформал. Ира на него не ставила, а зря.

– Занято! Занято! Занято!

Цивилизационный подход таки работал. Да, тот первый человек таки не мог уползти. Но у того, второго, тоже ведь была какая-то своя мотивация? И какая разница, какая она была, если все сработало?