Первый поцелуй

Где то в глубине глаз закрадывается сон, на часах четыре тридцать, комната озаряется пламенным рассветом. Даже солнце мне говорит: засыпай, мой сладкий, время пришло. Сомкнув глаза на пару минут, я открываю их на десять часов позже.
Мысли о серийчике и лере меня не покидали даже в царстве Морфея, отчего я тут же написал в телеграмме ей.
Договорившись сегодня не ехать в стан художников и торговцами книг, мы решили встретиться на моем районе, погулять с Жорой и посидеть на кухне, облицованной в красный итальянский кирпич.
Кран в ванной предательски капал, разворовывая воду на счетчики и вгоняя нас в долги. После предупреждения, что моя прекрасная дама подъезжает, я направляюсь к выходу, попутно взяв с собой паспорт и ключи, шлейку для собаки и, соответственно, саму собаку.  Жора отныне был счастлив, ведь, главное что его ждало впереди - еда.  И я был в предвкушении чего то теплого и прекрасного. Ведь сегодня наш второй месяц построения отношений, еще маленькая капля в море, но капля несоизмеримая для нас двоих. Направляясь в проход между зелеными гаражами, потасканных и с обветшалой краской, с налетом древних художеств. Я вижу это сияние, которое вгоняет меня в заповедник теплых чувств и спиливает клетку одиночества в которой я нахожусь. Увидев ее, я распластался руками, как казак в поле, и обнял широким и любящим телом.
В связи со скоротечностью нашего диалога, такого же искреннего и, от части благоговейного, мы направились в небольшой единственный ресторанчик, находящийся в нашем захолустье. Заказав нам пищу и напитки , я только смотрел в ее глаза и проваливался в них, не испытывая ничего, кроме платонической любви.
Доев до конца свой растекшийся сыром по фольге сендвич и допив холодный чай с привкусами ягод. Я встаю из-за лакированного и гладкого стола и предлагаю ей пойти ко мне домой. После моментального раздумия, она тут же соглашается, и вот, мы уже на пути к дому, шествуем с Лерой и Жорой, который в этот момент думает только о еде, ко мне в жилище.
Долго мы сидели и беседовали в квартире напротив железной дороги, но даже она не могла заглушить ее голос, ангельский голос. И я утопал в нем, желая растечься как тот сендвич по фольге и не за что не приходить обратно в свою депрессию и одиночество.
На миг нам приходится расстаться, и вот мы стоим на лестничной клетке, я обнимаю ее и решаюсь на то, о чем давно мечтал - поцеловать ее в губы. И они были мягкие , как зефир на огне, как небесная вата, которую я вижу каждый день. И отныне, я желаю только одного - слиться с ней в вечности.