Полуостров. Глава 85

Глава 85.
- Вы спасли мне жизнь, господин Клейнмехер... - Эльза щипцами снимала нагар со свечей. - Я хотела бы вас отблагодарить. Матушка научила меня вышивать, я могу вышить для вас покрывало в спальню?..
Я поморщился.
- Ты потеряла много крови, не стоит сильно утруждать себя работой... Вот зачем ты пришла сегодня? Тебе бы стоило лежать...
- Сестра убьёт меня, если я не буду приносить в дом деньги...
- Я же говорил уже, что я выплачу жалование за весь месяц...
- Вы так добры, господин Клейнмехер... - она с трудом, как старуха, передвигалась по комнате. - В городе говорят, что вы, не жалея сил, помогаете тем, кто в этом нуждается...
- Это мой долг, Эльза... - сказал я.
- Люди ещё говорят, - она понизила голос, - что вы можете достать человека... Ну, оттуда...
- Оттуда не могу, - возразил я. - Туда путь только в один конец...
- Но вы можете остановить его на этом пути... Того, чьи часы ещё не пробили... Говорят даже, будто вы - ангел, спустившийся на землю...
Я почувствовал, что краска заливает мои щеки.
- Не говори глупостей, Эльза, ну, какой из меня ангел...
Эльза пошатнулась и схватилась за изголовье кровати.
- Иди домой!
- Я не хочу домой, господин Клейнмехер... Он вчера прижал меня к стенке, когда я спускалась в погреб, и сказал, что, когда у меня пройдёт женская хворь, мы снова вернёмся к ночным утехам... Сестра спит крепко, устаёт за день...
- Почему она не выдаст тебя замуж? - вырвалось у меня. - Возможно, муж был бы добр к тебе... В этом городе ещё не все прогнило насквозь, мой тесть был достойным человеком...
Эльза посмотрела на меня с удивлением.
- Я не могу родить... Какая из меня будет жена?.. Она отдала бы меня в монастырь, чтобы там обуздали демонов, нашептывающих мне, как совращать чужих мужей... Но тогда я не смогу приносить денег...
Я оторвал взгляд от записей, которые читал, и швырнул их в камин.
Все, что применяли здесь до меня в акушерстве, не работало...
Абсолютно все. Роженицы умирали в проклятом городе гораздо чаще, чем у меня на родине.
- Наверное, я не должна говорить вам о таком, господин Клейнмехер, - продолжала Эльза, - но у меня никого нет, кроме вас и фрау Анны... Она сказала, что, когда родятся дети, - о, я верю, это будет двое прекрасных малышей, - вы возьмёте меня нянькой, и я смогу жить в этом доме... Если вы не возражаете, конечно, мастер Пауль...
- Почему ты назвала меня так?.. - я пристально посмотрел на неё. - Я же не состою в общине.
- Я слышала, как на рынке один старик сказал другому, что есть и иная община. Община избранных Господом...
... На часах было три часа дня, а в "телеге" лежали два сообщения: одно от Маши, что она не смогла меня добудиться и поехала к маме, а второе - от Коновалова.
Сергей Васильевич пришёл в себя и, хвала Господу, ничего не вспомнил. Вообще ничего.
Я дописал статью до половины, когда упало новое сообщение.
"Павел Александрович, наверное, мне не стоит вам писать, но..."
Я с глухим стоном закрыл текстовый файл. Этого ещё не хватало...
"... но я должна сказать об этом хотя бы кому-нибудь. Я думаю, что лучше будет мне уйти из жизни, я всем только мешаю..."
"Телега" показывала, что отправитель находится в сети. Манипуляторша хренова...
"Хочешь поговорить? - написал я. - Можем пересечься. Когда, где?"
"Можно я к вам приеду?"
Я посмотрел на часы. Шесть часов вечера. Время детское...
"Хорошо", - написал я.
"Только не сейчас, а вечером. Меня бабка в комнате заперла, вечером она к подруге пойдет..."
Упало ещё одно сообщение, от Марии Борисовны. Она прислала мне изображение какой-то церкви. По-видимому, мне следовало восхититься, хотя, на мой взгляд, в церкви не было ничего особенного. Не самый лучший образчик типовой архитектуры 18 века, в те времена они были понатыканы на всем протяжении государства российского. Я послал ей огромный улыбающийся смайлик. Потом, подумав, выдавил из себя: "Классно".
Упало следующее сообщение, из которого выходило, что они с мамой поехали к крестной в Иваново.
Я искренне понадеялся, что больше она мне ничего не пришлет.
И вот так я должен жить.
И вот так они все живут...
Через три часа я поел суп, приготовленный Марией Борисовной на выходные, по-видимому, она полагала, что за два дня я помру с голоду. Вали даже на горизонте не планировалось.
Интересно, когда у бабули начинается время, обозначенное как вечер?..
Ожидая Зайчикову, я дописал статью до конца, распечал её на принтере и хотел закинуть в стол.
Ящик не открывался, что-то мешало. Я вытащил его и обнаружил книгу запретных заклинаний, застрявшую поперёк тумбы. Видимо, я слишком глубоко её запихал.
Я провел рукой по переплёту, как Шварценберг.
Книга молчала, скрывая свои тайны. Генератор боли. Что случится со мной, если я прочитаю какое-нибудь заклинание: до сих пор я пробегал их глазами по диагонали?
Я открыл первое попавшееся, шестнадцатое. Исцеление от душевной боли. Чтобы исцелить кого-то от душевной боли, нужно самому испить чашу с ней до самого дна...
Я прочитал заклинание восемь раз, прежде, чем символы сложились в ряд, имеющий смысл.
Зачем ты делаешь это, Пауль? Чтобы понять, что лежало за её возможностями?..
Зачем он вообще вбивал ей это в голову? Есть же нормальное шестнадцатое...
Осознание вдруг осветило мой мозг, словно зарево того пожара Город.
Учась по этой книге, ты быстро подходишь к вершине. Она для самообучения, не для Наставничества.
Вот почему путь Коновалова был резвее моего. Плата за это - ад, разверзшийся в душе. Ад непрощения.
Костер, которое требует, чтобы ему поставляли новые и новые жертвы.
Зайчикова отворила дверь заклинанием.
Я быстро зашвырнул книгу обратно в тумбу и, не успевая закрыть на ключ, поставил защиту.
- Что ты себе позволяешь?
На ней были все те же джинсы и футболка. Волосы заплетены в косу, глаза красные и распухшие.
- Павел Александрович, простите...
- Валентина... - смягчился я. - Что случилось-то?.. Что за бред ты несёшь...
- А вы не понимаете, Павел Александрович, что случилось?.. - она снова расплакалась. - Как мне жить, если от меня шарахаются люди?..
- Кто от тебя шарахается... - я пошёл на кухню, показав ей, чтобы она следовала за мной. - Пойдём, чайку попьём, успокоишься... Могу тебе коньячку накапать... В терапевтических дозах.
- Ванька! Вы ему запретили со мной встречаться!..
- Это решение Куратора, - я ошпарил заварочный чайник кипятком и начал медленно всыпать в него заварку. - В нашей иерархии решения вышестоящих не оспариваются...
- Но почему?! - Зайчикова опустилась на стул, на котором обычно сидела Мария Борисовна.
- Потому что ты выкачиваешь из него энергию, - терпеливо пояснил я. - А он не может тебе сопротивляться. Вернее, не хочет. Человек не может отключить чувства по взмаху волшебной палочки. Во всяком случае, не в его возрасте и не при его уровне стабильности...
- То есть мне найти другого? - горько усмехнулась Зайчикова.
- Ну, в общем, да... - осторожно сказал я, подталкивая к ней чашку.
- Например, Владимира Артуровича?..
- Как вариант, но лично я против... Слушай, по планете Земля ходит столько мальчиков. При твоём чародейском очаровании ты можешь склеить любого... - я замолчал, поняв, что моё заявление прозвучало не слишком-то корректно.
- Павел Александрович... - Зайчикова грела на чашке руки, хотя в кухне было, на мой взгляд, даже жарковато. - Вы всегда говорите правду?..
- Ну, стараюсь...
- Иногда это очень обидно...
- Ну, извини, Валентина, никто тебя ко мне в гости не тащил... - я развёл руками.
- Я, правда, не могла там оставаться... - она царапнула ногтем картинку на кружке. - Она орала на меня, говорила, что я - шлюха, скоро в подоле принесу...
- Ну, слушай, если бы моя дочь приехала бы на такси в три часа ночи, я бы тоже, наверное, на потолок залез... - возразил я. - Днем не могли встретиться, прости великодушно...
- Днем он решиться не мог... Павел Александрович... - замялась Зайчикова. - Я могу остаться до утра?..
- Разумеется, нет! - с избыточной резкостью ответил я. - У меня есть другая женщина!
- А сейчас она где? - поинтересовалась она.
- К маме уехала... Какая, впрочем, разница? Это что-то меняет?!
- Павел Александрович, я прошу вас... - из её глаз снова полились слезы. - Можно я до утра останусь? Я вообще не об этом... Я просто не хочу сейчас обратно, если вы не пустите, я на лавке буду сидеть или пойду в канале утоплюсь...
- В канале сложно утопиться, - заметил я. - Он мелковат...
- Павел Александрович! - Зайчикова выпрямилась на стуле, и конец её косы хлестанул по столу, как плеть. - Вы с Ванькой так же разговаривали?..
- Нет, разумеется, не так! - со злостью ответил я. - Просто потому, что, когда ему было хреново, он пошёл и вскрыл себе вены, а не угрожал самоубийством. Это, несомненно, ужасно, но уж, во всяком случае, честно!.. Короче! - продолжил я прежде, чем она успела раскрыть рот. - Оставайся, конечно, если тебе это так важно! Могу тебе даже кровать уступить, постельное белье возьмёшь в шкафу! Сам лягу в гостиной. А на дверь повешу защиту, учти...
- Вы что же считаете, я приставать к вам буду?.. - как-то недобро усмехнулась Зайчикова.
- Я ничего не считаю, - отрезал я. - Просто я смотрю на тебя и на Коновалова. Ты - очень привлекательная девушка, - я не покривил душой, - а на него смотреть, честно говоря, тошно... Поэтому вот как-то так.
- Хорошо, - вздохнула Валя.
Она прошла в спальню и пошла к шкафу.
- Что можно брать?..
- Понятия не имею, - я пожал плечами. - Это Маша складывала... Вернее, Мария Борисовна, - поправился я.
Валя провела рукой по пододеяльнику и прикрыла глаза, словно прислушиваясь.
- Отойди отсюда, - сообразил я. - Я сам тебе сейчас дам...
Я кинул ей на руки несколько сложенных предметов.
- Они от разных комплектов, - заметила Зайчикова.
- Тебе не пофиг?
- А Марии Борисовне?.. - Валя смотрела на меня с прежней усмешкой.
- Сейчас уберешься отсюда к чёртовой матери, - негромко произнёс я. - Можно подумать, утром что-то изменится...
- Утром бабка ничего не вспомнит, - пояснила Валя. - Они с подругой в дупель нажираются...
- А мама твоя где, Валя? - поинтересовался я.
- Так в дурке же, - она посмотрела на меня с недоумением.
- Так долго?.. Её не выпускают?..
- Раньше выпускали... Только она опять принимать начинала... Ну, разное... Её один её мужик подсадил...
- Иди спать, Валентина... - вздохнул я. - Что-то мне подсказывает, что этой ночью ты не ложилась...