Русская дочь военнопленного немца- 62

Как всегда, каждое утро Валентина торопилась на работу, а подходя к проходной , подумала:
— Да, пролетело время, как птица над головой. Много что за год  сделано, это хорошо. Теперь и к проходной подходить приятно, насадили кустов, деревьев, разбили клумбы. А ещё много чего необходимо сделать. Склад вот нужен для комбикорма, ох как  нужен,  просто  необходим! Придумали же, между дверей, в проходе, где взвешивают, ссыпать комбикорм. А по ночам его и сторожа домой тащут, да  и вообще все, кому не лень.
 
В этом она лично убедилась, проверяя работу ночных сторожей,  каждый раз заставала воров, кравших комбикорм. Расстелив плёнку под двери, они стучат по ней, и комбикорм сыпется на плёнку. А потом мешками домой увозят на ручных тележках.
 Валентина ловила их, но не "сдавала" начальству, боролась с ними в одиночку. Поговорит по - душам, заберёт мешок с комбикормом и отправит восвояси.
А наутро идёт в центральную контору к начальству и уговаривает, и убеждает, и просит, чтобы отдельный склад для комбикорма на телятнике сделали.
— Склад просто необходим, это не дело бегать по ночам и разгонять воришек — говорила она главному зоотехнику.

— А где докладная, что ты кого-то там разогнала? — интересовался он..

— Я вам уже писала!


— Это не докладная, это филькина грамота. Где фамилии, кого ты там гоняла?

— Может ещё и свидетелей предъявить? Я же говорю, что я не знаю ещё всех людей, а они мне не скажут, кто такие. А вы бы тоже когда-нибудь сами пришли ночью и всё бы увидели своими глазами. Или давайте вместе договоримся и часа в три ночи встретимся у склада, сами увидите.

—  А жене я что скажу, что с тобой тут по ночам встречаюсь? Это тебя муж по ночам одну отпускает, а меня нет — засмеялся он —  пока такой возможности нет, склады строить, да и где его там прилепишь?
— Где? Да по левую сторону от проходной, море места. Плиту убрать и строй сколько хочешь.

— Это на раз - два не решается. Тут архитекторы нужны, ведомости и главное, разрешение председателя колхоза. Вот его нужно убеждать, а не меня.

А председатель колхоза слово в слово повторяет слова главного зоотехника,

— Я всё равно уговорю, чтобы склад сделали — каждый раз успокаивала себя Валентина, выдавая по утром комбикорм телятницам.
Как-то утром, закрывая склад-весовую, она услышала сзади себя :

— Валентина Петровна, здравствуйте .
Обернувшись, она увидела заведующая центральным складом Наталья Ципанюк.
—  Здравствуйте — ответила она ей..

— У меня к вам очень деликатное дело, можно мы где-то переговорим наедине — попросила Наталья.
— Подождите несколько минут, я скоро освобожусь —  попросила Валентина и  женщина кивнув, отошла в сторону.

Закрыв склад- весовую, Валентина  пригласила Наталью в кабинет.
 — Указав рукой на стул, она предложила гостье сесть, а сама прошла на своё рабочее.

Увидев вопросительный взгляд Валентины, женщина тут же заговорила.

— Я к вам пришла как мать к матери, думаю, вы меня поймёте .

— Что-то с детьми? Что случилось? — с тревогой спросила она.

— Воровство случилось. Муж узнает, убьёт. На складе- то платят всего шестьдесят рублей. А я не хочу дома сидеть, да и жить на одну зарплату тяжело. Дети подростки, им сейчас много чего нужно. Вы же тоже мать, понимаете, как тяжело их одевать, обувать — жалобно говорила гостья.

— Кто-то из моих детей что-то украл? — спросила Валентина и, её лицо стало багровым.

— Нет— замотала головой женщина — там следы взрослых людей — пояснила Наталья...
— Тогда почему ко мне пришли? Надо в милицию, а не ко мне — приходя в себя, уточнила Валентина.

— Нельзя в милицию. Они всё равно никого не найдут, только меня накажут за халатность. Годовые не получу, да и за молоко  платить придётся. Муж убьёт, ой убьёт — Наталья говорила через слёзы, а потом и вовсе разревелась.
— А что украли – то?— теряя терпение спросила Валентина.

— Мешки с сухим молоком со склада вынесли — рыдая,  сообщила заведующая складом —. Вот пойдёмте, я всё покажу, пойдёмте. Я честное слово не вру. Одиннадцать мешков, честное слово. Крышу разобрали и вынесли — вздрагивая от рыданий, говорила Наталья..

— А я-то что могу? Чем я смогу вам помочь, не понимаю — удивилась Валентина.

— А мой муж вам помо-о-о-г. Он вам зелёнку насыпал на площадке, чтобы вы свой скот кормили — перестав всхлипывать, протяжно произнесла гостья.
В голове Валентины пробежала мысль: " Так вот оно что"!

 А женщина продолжила:
— Он ещё и мотоцикл с зелёнкой помогал завести — гнусавя, говорила она
Валентина всё поняла и спросила:

— Что вам от меня нужно?

— Подпишите мне товарный, что я вам не пятьдесят мешков молока передала, а шестьдесят один. Вы за год по мешку в месяц и все спишите, а мне не рассчитаться — захлюпала она носом, утирая глаза беленьким платочком.

— Хорошо, я подпишу, где ведомость? Решительно произнесла Валентина. Она поняла, что если не подпишет, то её сегодня же "заложат" с зелёнкой, а это позор, которого невозможно перенести.

— У меня в складе. Пойдёмте, и подпишите, и убедитесь, что воры мешки через крышу вынесли. В крыше дыра — слёзно причитала Наталья.

— Мне это не нужно. Пойдёмте — быстро встав с места, Валентина пошла к выходу.

— Вот это я попала! — думала она, шагая за заведующей складом —   Зачем только я пошла в эти бригадиры? Выходит, специально подставили меня с зелёнкой — сокрушалась она, подходя к центральному сладу, 

Крыша у склада действительно в одном месте была разобрана. На земле возле складского помещения множество человеческих следов и нигде нет следа машины или какой-нибудь другой техники.

— Одиннадцать мешков на руках за один раз, не унесёшь, а следов техники нет. Всё же, нужно было вызвать милицию. Натоптанные следы чёткие, далеко мешки не носили, где-то вот на параллельной улице и складывали, в каком – нибудь дворе, напротив.

— А может они на той улице сразу в машину складывали, а не во двор? И где их теперь искать?— заметила Наталья.

— Может. Но кто-то же видел, что мешки в машину грузят! Милиция свидетелей нашла бы. Может кто – то номер машины успел заметить. Это же не иголка в стоге сена, это одиннадцать мешков. Даже если три человека их носили и то должны были каждый по три раза подойти к машине с мешком. Кто-то, да всё равно видел. Милиция нашла бы, это точно.

— Ага, они сюда с района только горилку пить приезжают. Никто ничего искать не будет, а с меня высчитают и всё. Проходили, знаем. Правды не найдёшь —  открывая замок на дверях склада, отвечала заведующая.

Сразу у дверей стоял стол с документами и бланками. Наталья быстро нашла товарную ведомость, вписала через копирку одиннадцать мешков сухого молока, и копированный лист отдала Валентине. Затем открыла  журнал и записала, что отпустила на телятник ещё одиннадцать мешков сухого молока и, предложила Валентине ещё раз расписаться.
С тяжёлым сердцем возвращалась Валентина на комплекс. Ей казалось, что все на неё смотрят и все уже знают, зачем она ходила на склад к Наталье Ципанюк. От стыда, что она сделала самое настоящее преступление, шла, с опущенной головой не поднимая глаз.

— Да мешки списать на телят, это не оставшуюся  зелёнку с бетонки собрать. Вот и сама не заметила, как, по сути, вором стала. Теперь что, они так и будут меня этой зелёнкой шантажировать? Нет, надо что-то придумать, чтобы отстали — твёрдо решила она.

Принимая на следующий день машины с комбикормом, Валентина обнаружила, что разгрузили восемь машин, а документы подают на подпись  на девять машин.

— А где девятая машина? Вы разгрузили только восемь! — возмутилась Валентина, принимая от водителя товарные листы.

— Так, это,  девятую - то я разгрузил председателю колхоза, половину машины и вторую половину главному зоотехнику — ответил водитель.

— А причём здесь маленькие телята? Вот пусть, кому отгрузили и подписывают вам товарную ведомость на девятую машину, а я не буду!
Водитель, ни слова не говоря, быстро сел в кабину и уехал.

В конце марта, когда Валентина готовила документы в бухгалтерию, Миша занес ей  три бланка на списание падежа трёх голов.

— Что это?

— Как что, падёж — засмеялся главный ветврач.

— Нет у меня падежа, ни одной головы нет — возмутилась бригадир.

— А куда ты спишешь три головы, которыми на восьмое марта премировали лучших работниц ? — продолжал смеяться ветврач..

— Ничего себе! Самых лучших тёлок им отобрали, а они мне их в падеж! Не подпишу, и не подходи!

— Ну, хорошо, пусть у тебя будет недостача. За три головы заплатишь из своего кармана — усмехнулся он.
.
— Почему с моего? Колхоз их взял, пусть представят отчёт, куда их дели. Пусть составляют акт передачи, продажи или покупки. Мне всё равно.  Но падежа у меня нет. Это принципиально. Ясно!

— Ты чё, какой покупки? Это что, колхоз должен сам у себя покупать? Вот ты даёшь а — рассмеялся он — Таких ещё бригадиров у нас не было. Ну ладно, если у тебя принципы, то подпиши перевод этих тёлок в старшую бригаду. А мы там их спишем — предложил Миша..

— Хорошо, напишу акт передачи, а ты сам пойдёшь подписывать

— Да, напиши акт передачи, а мы всё подпишем. Слушай, а тебя ещё не просили списать молока мешков десять, или комбикорма машины две, три, нет? — улыбаясь, спросил он.

— Просили и чё?

— Подписала?

— Вот кому разгрузили комбикорм, вот пусть те и подписывают.

— У-у-у, понятно. Эх, Валентина, с такими принципами, долго тебе здесь не работать — рассмеялся он и ушёл.

Валентина тоже собралась покинуть кабинет, но тут  раздался звонок. Звонили со школы. Лёлькина учительница  приглашала на родительское собрание.
После работы, Валентина побежала на собрание в школу.

— Вы знаете, год заканчивается, а ваша девочка так и не заговорила. Я с этим не справилась, а вы вообще никаких усилий не приложили. Даже в район к психологу не свозили девочку — упрекнула её педагог.

— Она нормальная! Она просто очень принципиальная. Сказала, что не будет у вас учиться и всё!

— Но нормальные дети в окна не выпрыгивают — парировала учительница.

— Что?

— Да вот и то. Заскочила на подоконник, открыла окно, выбросила в него свой портфель, а потом и сама за ним следом выпрыгнула. Конечно этаж первый, но всё же высокий. Все напугались. У детей был стресс.

— Ну не просто же так она в окно прыгнула! Что-то или кто-то её заставил это сделать! — вспыхнула Валентина.

—  Я ко всем детям подхожу, никто от меня в окна не выпрыгивает. Я не собиралась к ней даже прикасаться, а она в окно — обиженно произнесла учительница.
— Значит, вы оставляете её на второй год?

— Да! Я не хочу с ней мучиться. Года хватило, знаете ли.

Прямо от учителя, Валентина  пошла к директору.

— Она дома и читает и уроки делает. Скажите ей, что переводите в другой класс и проведите экзамен по всем предметам. Сами убедитесь, что  моя дочь и читает хорошо, и пишет, и считает. Хотите, я её тетради вам принесу, вы сами во всём убедитесь. Я же говорила вам, что она очень принципиальная и у Войтович учиться не будет. А вы не поверили.

— Вы знаете, а я, пожалуй, вообще вашу девочку не допущу к школьным занятиям. Отправляйте её в интернат, пусть она там обучается. Вот сейчас напишу на неё объяснительную в ПМПК и, пусть  комиссия оформляет её в спецшколу — интернат. Вот там она пусть и проявляет свои принципы — сняв очки, директор протёр глаза, а потом взглянул на Валентину..

—  Я всё поняла. Оставляйте на второй год, ни в какой интернат я  её не отдам — не прощаясь, она вышла из кабинета. Обида сжимала её сердце, но она поняла, что если начнёт поднимать волну, будет хуже, отправят в интернат для неполноценных детей.

— В Сибири такого бы не случилось. Да там бы я и до районо дошла , а тут, как в другом государстве. Как будто мы не в СССР, а где-то в Африке живём. Ничего не докажешь, ничего не объяснишь.

Когда Валентина пришла домой, она обратилась к дочери :
— Лёлька, доченька, скажи, что такое  случилось в классе, что тебе пришлось выпрыгивать в окно?

Девочка стояла перед матерью, опустив голову, и молчала.
Валентина присела перед ней и мягким голосом повторила вопрос.

— Она хотела портфель проверить.

— Кто, учительница?

Девочка кивнула.

--Она хотела взять твои тетрадки с домашним заданием?

— Нет — замотала она головой — там мальчик что-то потерял, и у всех смотрели в портфелях, а я не дала.

— А что он потерял?

Лёлька пожала плечами.

— Нашли у кого-нибудь, то, что он потерял?

— Нет.

— Ну а зачем ты убегала, ты же не брала его вещь?

— Нет.

— Ну и показала бы им портфель. А то ты убежала, а они на тебя подумали, что это ты взяла его вещь?

— Она сама хотела смотреть, а я не хотела  ей портфель давать. Я ничего ей не хочу давать и говорить с ней не хочу, она плохая. Она гадости  говорит, и про тебя тоже — Лёлька заплакала.

— Успокойся, больше ты к ней не пойдёшь. У тебя будет другая учительница, хорошая. Всё хорошо будет, не плачь.

Больше Валентина Лёльку в школу не отправляла, но Лёлька уходила в школу сама. Она садилась под окно класса, где уроки вела Людмила Афанасьевна.  Положив портфель на колени, а сверху на него тетрадь, Лёлька старалась записывать всё, что было дано на уроке.

Как-то в один из весенних дней Валентина в обеденный перерыв побежала из дома в магазин, чтобы купить хлеб и сахар.  Подходя к проулку  на центральную улицу, она увидела странные шалаши из цветных ватных одеял. В них находились семьи с совсем маленькими детьми.

— Цыгане наверно —  подумала Валентина и побежала дальше.

В магазине она услышала, что это не цыгане, а крымские татары, вернулись на свою историческую родину. Вскоре всё село заговорило о  татарских переселенцах. Люди жалели детей, старались как – то помочь и поддержать семьи, кто, чем мог.
Руководство колхоза и администрация села пыталась убедить пододеяльних
поселенцев в незаконности этого предприятия, но люди уходить не желали. Более того, их становилось всё больше и больше . Вскоре вдоль центральной улицы был уже целый одеяльный городок.

Народ шумел, возмущался, всем было жалко детей, которые жили в опасной зоне. Требовали от руководства колхоза, чтобы те  приняли какое-то решение и расселили семьи.
Какие-то семьи  подселили к одиноким старикам, каким-то выделили дома на новой улице, а кому-то районная администрация предоставила жильё в других сёлах.

 Вскоре в селе стали рассказывать, что татары солидного возраста, ходят по домам и предлагают хозяевам продать их жильё, цены дают высокие, порой в два раза дороже настоящей стоимости. А когда хозяева отказываются продавать, то сообщают, что сейчас они дают хорошую цену за дом, то потом , им придётся бежать отсюда и всё бросить.

 Кто-то, испугавшись, продавал, а те кто родился в селе, обзавёлся семьёй, домом, никуда уезжать не собирались.

К Валентине такой солидный человек тоже приходил, но не пугал, не угрожал, просто расспрашивал, откуда приехали, когда. Рассказал немного о себе и ушёл. Она так и не поняла, зачем приходил, ради чего?

— Мам, обратилась Алёнка к Валентине — а мне на лето новое платье купите?

— Постараюсь, честное слово — пообещала мать. Но в мае "выкроить"деньги на платье дочери не получилось, кредиты, выплата за дом, частое приобретение газовых баллонов и другие траты съедали все деньги.
Сама Валентина уже и забыла когда обновляла свой гардероб.

Но как всегда помогли женщины из бригады.
Как – то во время обеденного перерыва женщины разговорились о том, как быстро взрослеют их дети, кто-то едет учиться в город, кто-то идёт в районное училище и их нужно одеть и обуть, да ещё и по моде.

— А мне дочерей хотя и не скоро куда-то отправлять, а вот одеть, особенно старшую, необходимо, а денег не хватает.

— Петровна, когда старшие группы будешь объединять, так девчонку свою и поставь на группу к нам к кому-нибудь. Сама понимаешь, подбирать под кормушками совсем не тяжело, наши дети все ходили помогать нам летом. Мы тогда по две группы брали, чтобы заработать. Ну а уж если что тяжёлое сделать  понадобится, так мы и сами это сделаем. Не обидим ребёнка, не думай. Посылай.

С  первого июня Алёнка вышла на работу. Работала она с бабой Женей.
Работала с большим удовольствием, баба Женя девочкой была довольна.  По вечерам Валентина за дочь приходила сама ухаживать за телятами, а Алёнка в это время выкатывала мотоцикл и "гоняла" по садам. Она познакомилась со сторожами, и они разрешали ей брать то вишню, то абрикосы, но не много, и аккуратно.

— Дочь, ты где это взяла? — поинтересовалась Валентина увидев первую черешню у Алёнки в большом пакете.

— В саду. Мне дяденька разрешил. Он сказал, вот сколько сможешь достать, столь и бери, ветки не гни не ломай. Пакет наберёшь и будэ.

— В каком саду? В чьем-то домашнем?

— Нет, колхозном — налегая на хлеб с молоком, отвечала дочь..

— Дочь, а если начальство поймает, у нас мотоцикл отберут, а доброго дяденьку с работы уволят.

— Не-е-ет мам. Дяденька сказал, что днём никто не проверяет, только по ночам с прожекторами ездят —  отвечала Алёнка

— Ну, смотри, попадёшься, в тюрьму посадят.

— Мам, ну ты чё? Нет детских тюрем, есть только для взрослых.

— Воровать не хорошо, привыкнешь, и взрослой воровать будешь, вот тебе и будет тогда взрослая тюрьма. Баба Варя рассказывала, как одному вору надоело сидеть в тюрьме и он решил больше не воровать, знаешь, что он делал?

— Нет.
— А он шёл мимо чьёго-то  огорода  и закидывал в него свою фуражку, а потом за ней крался. Если поймают, так свою фуражку забирал, мол, нечаянно рукой махнул, она и улетела через забор. Вот так привык воровать, что без этого и жить не мог, хоть свою фуражку, да надо выкрасть.

— Когда разрешают, это не воровство — допивая молоко, отвечала дочь..

В конце августа Алёнка привезла полную с верхом коляску винограда

— Мама, мне сторож сам разрешил, он показал, где можно его брать. Там уже хороший весь собрали, этот не нужен, он так сказал. Мам, там много ребятишек, не я одна рвала, всем можно. Ну, так же как яблоки.

— Смотри, дочь, поймают, мотоцикл отберут?

— А я не беру там, где нельзя, беру, где можно — весело отвечала девочка.
.
— Ну и что мы с ним будем делать?

— Сок можно сделать!

— Понятно, что сок, но его много, я не успею весь переработать, закиснет.

— Вино сделай и всё. У всех дома вино есть и пусть у нас будет. На свой день рождения телятниц угостишь.

— Мне их вином нельзя угощать.

— Дома-то можно.

— Дома можно. Только я его никогда из винограда не делала..

— Ты и из малины делала и из виктории делала, все хвалили. Так и здесь сделай, и  тоже пить, да хвалить будут — с серьёзным видом заявила дочь.

— Ну не выбрасывать же виноград. Будем пробовать — согласилась мать....

Передавив все ягоды, Валентина отжала два ведра сока, а остальную смесь перелила в шестиведёрный лагун. Сок вскипятила и закатала в банки, на большее времени не хватило, нужно было бежать на работу.

Мятый виноград быстро забродил и, подсыпав в лагун три килограмма сахара, она заткнула отверстие  пробкой, залепила тестом, чтобы не проходил воздух во внутрь и смесь не стала кислой..
Через несколько дней, пробка вылетела, и на крышку лагуна вылезли самые настоящие дрожжи.
  Валентина собрала дрожжи в стеклянную банку и поставила в холодильник. В лагун подсыпала ещё сахара и  прикрыла вновь пробкой.
 На виноградных дрожжах поставила тесто, вскоре по дому  разлился удивительно приятный аромат. Тесто очень быстро "подходило". Оно просто не отпускало от себя Валентину и ей приходилось то и дело подсыпав горсточку муки, подбивать его. Когда тесто не стало прилипать к весёлке, женщина, вымесив его, принялась делать сдобные булочки с начинкой. Булочки поднимались на глазах. А когда они выпекались, не только дом
наполнился сдобным и очень аппетитным ароматом, но и на улице был слышен этот удивительно аппетитный  запах.
 Из духовки Валентина доставала очень нежные, очень пышные и очень румяные, ароматные булочки. . Такого теста Валентина никогда в жизни ни у кого не видела и уж тем более  ни у кого не пробовала.  Она была невероятна рада!

— Вместо вина, я на свой день рождения булочек таких вот напеку и угощу своих женщин — решила Валентина.

Поздно вечером пришёл с работы муж. Увидев румяные пышные булочки, он взял двухлитровую банку свежего молока и не садясь за стол, стоя, над столом, уплетал одну булочку за другой, запивая прямо из банки парным молоком.

Валентина смотрела на мужа радостными, горящими глазами. Не зря же говорят, что любой женщине очень приятно, когда нравится её угощения.

— Вкусно, правда? Это со свежих дрожжей такие булочки. Я сварила варенье из абрикосов специально для этих булочек..

— Вкусно-то вкусно, да берёшь большую, а она вся в рот влазит, что за булки, на один укус, никакой сытости.

— Надо было не за булки хвататься, а за кусок мяса, тут тебе и сытость и укус — обидевшись, ответила Валентина.
Зато дети были несказанно рады! Они ели булочки и с молоком и с компотом и просто в сухомятку.

Однажды пришла к Валентине председатель профсоюза Лидия Николаевна Кофанова, молодая, энергичная и очень красивая женщина.

— Мы организовали бригаду художественной самодеятельности, которая будет прямо на поле поздравлять бригады, которые первыми выполнили план по выращиванию зерновых. Приглашаем вас принять участие.

— А когда концерт?

— Думаю, что через три дня. Время на репетиции хватит, ведь вы же будете исполнять то, что у вас готово. Полеводы не ходят на концерты, так что хоть весь свой репертуар исполняйте, они ничего не слышали и будут очень рады его услышать — улыбаясь, сообщила Лидия.

— А концерт в какое время дня планируется?

— В обед. Ставить будем на полевом стане. Примерно один концерт на один час. Один час в одной бригаде и один час сразу в двух бригадах, вторую после обеда подвезут на стан. Вот и всё, и домой.

— Я не могу. Я домой прихожу то в девять вечера, а то и в десять ночи. У меня большая семья, и  нужно  в обед наготовить на весь день, а ещё и на следующее утро.

— Что ваша семья любит есть?

— Всё любят. Никто не капризничает, едят всё, что приготовлю.

— А если я принесу со столовой первое, второе с гарниром и десерт, вы примите участие? Это всё от колхоза, бесплатно — уточнила она — .
Понимаете, очень уж просили, чтобы вы приняли участие в концерте.

— Хорошо, но только один раз. А то потом ещё кого-нибудь в рабочий день поздравлять понадобится, так я и не дома, и не на работе, нигде толком не успею.

— Хорошо, значит, договорились — подвела итог профсоюзный работник.

Концерт поставили в двух бригадах под открытым небом. Сценой послужил кузов от бортовой машины.  Борта опустили, расстелили вовсю длину и ширину кузова паласт.
 Труженики полей были очень довольны, благодарили, приглашали ещё, и не скупились на комплементы.

— А вы приходите к нам во Дворец культуры, мы сразу для всех и повторим концерт — отвечала на приглашение в каждой бригаде профсоюзный деятель.
Когда возвращались, Лидия сказала:

— А концерт-то действительно был ярким, весёлым и всем понравился. Ну что, даём концерт в сельском клубе!
Воодушевлённые самодеятельные артисты, поддержали профсоюзного работника бурными аплодисментами.

В один из выходных дней был поставлен концерт для тружеников полей в сельском Дворце культуры На него вновь пришли труженики полей, кто уже видел на поле, этот концерт, но в этот раз они были празднично одеты и с букетами роз.

  Когда Валентина закончила петь первую песню, на сцену, к её ногам полетели букеты. Она не ожидала и не знала, что делать? Подбирать букеты? Но вот пошла музыка для второй песни, точнее мелодичных частушек, под которые Валентина ещё и приплясывала. Номер прошёл на" бис" и вновь зрители подбегали к сцене, а потому, как она была слишком высокой, то букеты просто кидали к ногам. Конечно же, никто не убирал шипы, поэтому капроновые чулки после первого же выступления нужно было менять.

Слух, про замечательный концерт в Емельяновке, дошёл и до соседних хозяйств, они предложили сделать обмен концертами.

В следующий выходной день, Емельяновские артисты поехали по клубам своих соседей. Первый концерт начинался в двенадцать часов
Каким  же было удивление Валентины, когда односельчане, приехали в соседнее село на концерт, да так и ездили  за артистами  шлейфом по сёлам и всякий раз подносили артистам розы. Тут уж не до чулок было, даже платье было всё в затяжках.

Концерты один за другим поставили в четырёх сёлах.,  последний концерт закончился в половине двадцати часов. Весь день артисты были голодными, не было время даже перекусить и после последнего концерта  артистов повезли в районное вечернее кафе, отметить удачное выступление. Односельчане и тут не оставили своих артистов, благо здание кафе было вполне вместительным. Вечер был весёлым, жизнерадостным, прошёл в очень дружественной обстановке. Только Валентине  было совестно на нём веселиться, зная, что семья сегодня весь день и вечер без неё..

В конце сентября комплекс посетили руководители животноводства Орловской области. Возглавлял группу заместитель первого секретаря обкома партии Марков Владимир Сергеевич на территорию первой младшей бригады они пришли в сопровождении главного зоотехника колхоза, Александра Ивановича.

— А это наш бригадир  самых маленьких, можно сказать, молочных теляток.
 Валентина Петровна — представил он бригадира, и обратившись к Валентине, сказал:
—Покажите гостям свои владения. Будут вопросы, отвечайте, не стесняйтесь. Вы же лучше меня знаете, как у вас тут. Делись опытом, не скромничай.

— Здравствуйте. Давайте с первого корпуса и начнём. Здесь у нас содержатся
двадцатидневные телятки — обратилась к гостям Валентина и повела их в первый телятник, где когда-то работала сама.
Честно отвечая на все вопросы, она провела гостей по всем корпусам, а когда экскурсия  закончилась, Марков поблагодарил Валентину за экскурсию и рассказал, что  в Орловской области разрабатывают программу"100"по организации частных животноводческих ферм.

— Это что, у нас появятся фермеры? — удивилась она.

— Пока арендаторы. Мы построим им дома, ферму, закупим племенной скот. Но прежде обучим этому делу. А дело очень интересное. Если надумаете стать арендатором, милости просим. Нам хорошие специалисты очень нужны.

— Да я ещё не очень большой специалист, только учусь. Поступила в техникум на заочное отделение.

— А мы будем обучать и ветеринарному делу и осеменению и зоотехнии, так что узнаете ещё больше, чем то, что дают в техникуме. Да и имеющийся опыт, это большое дело. Так что подумайте, если что прямо в комитет партии к первому секретарю Егору Семёновичу Строеву.
Приезжайте к нам! Егор Семёнович будет рад такому подкованному фермеру.

— Спасибо. Пока никуда не собираемся — рассмеялась Валентина..

В феврале Валентину вызвали к председателю колхоза,
— Вам нужно повлиять на своего мужа! Мы вас приняли, помогли обустроиться. Мужу новый трактор выделили, а он оказался очень не благодарным человеком. Вломился ко мне в кабинет, тычет пальцем в книгу "трудовой закон трудящихся советского сельского хозяйства" и требует два дня выходных в неделю. Объяснить ему, что это кодекс Советского хозяйства, а у нас Коллективное хозяйство и мы сами устанавливаем тот порядок, который нам приемлем, было невозможно. Он никого не слушает, стоит на своём и всё тут. Так вот, мы решили на правлении колхоза поставить вопрос об исключении вашего супруга из колхоза.

— Ясно. Постараюсь разъяснить. Он очень огорчён, ему не позволяют заработать. Семья большая, нам сложно. Он нервничает, на всех обижен.

— Ваш муж человек не надёжный, как ему доверить культуры, которые всех кормят? Загубит, и тогда все пострадают.

— Всё ясно. Я пойду?

— Да-да, идите и помните, мы нянчиться с вашим мужем не будем.

Дождавшись  Анатолия с работы, Валентина накормила мужа, а потом спросила:

— А ты зачем  ходил к председателю с трудовым кодексом советского сельхозработника?

— А чтобы произвол не творили. Закон, есть закон! Есть специальный кодекс для тружеников Советского  сельского хозяйства. А он мне втирает, что колхоз, не Советский. Я что дурак, и не понимаю, где я живу, в какой стране? Колхоз, это видите ли, не Советский! Как такое может быть? Страна Советская, а колхоз нет? Он где, на Марсе живёт? Дурит народ.

— В колхозе свои правила. Здесь и устав, и кодекс колхозники принимают сами. Они хотят исключить тебя из колхоза.

— Да хрен с ними! Я вот в соседнее хозяйство ездил, там каждую субботу и воскресенье все отдыхают. Трактористы там с руками-ногами нужны. Тебе директор совхоза, тоже, сказал, найдёт работу. Дом дадут, ещё лучше этого. Я ходил, смотрел. Там газ в дом проведён, корыто в доме, отработал, пришёл и заваливайся, мойся. Толчок в доме, а здесь в такой ветер девчушки на улицу бегают. И мыться мы на ферму ходим, а баню построить, у меня время нет. Колхоз-миллионер! Кто ещё миллионер -то! Председатель? Люди для него раб-сила. Работай и помалкивай, и всё хорошо.

— Понятно. Так что делать будем?

— Надо отпуск взять, а то выгонят, а я и в отпуске не был. К Раисе съездить надо, а то она ещё племянника не видела,  тёще внука показать. Вот и ты прям с завтрашнего дня бери отпуск и поедем.

— С завтрашнего не получится, у девчонок каникулы начинаются через неделю.

— У Лёльки-то как дела, не оставят опять в первом классе?

— Не оставят, учительница ей нравится, молодая, красивая. Жалко Оксанка в другом первом классе, хорошо бы в один класс их, сёстры ведь, так нет, не разрешили. Спорить не стала, а то Лёльку вдруг в интернат отправят
.
— А мы в новой школе попросим, чтобы их в один класс отправили.

Придя на работу, Валентина обратилась к зоотехнику:
— Валентина Ивановна, через неделю я хочу в отпуск пойти, найдите кого-то меня подменить.

— Хорошо, подумаем. А ты напиши заявление, с какого хочешь, я подпишу,  найдём замену и передачу сделаем. Ты только все документы подготовь, чтобы никакой недостачи не было.

— Перевеска была только что. Я уже документы на зарплату сдала, все на месте.

— Ну и хорошо, пиши заявление, а мы посоветуемся, кому твой скот доверить — как всегда улыбаясь ответила Валентина Ивановна..

Через неделю скот приняла младший зоотехник, Галина, при передаче присутствовал главный ветврач Миша и зав отделом кадров Валентина Степановна.

Оставив домашнее хозяйство на соседей, вся семья Валентины вылетела из Симферополя в Новокузнецк. Пробыв у Раисы три дня, заехали в Кемерово к Марии, пробыли ещё три дня и на восьмой день вылетели в Симферополь.

Остаток отпуска Валентина посвятила дому, белила, красила, стирала шторы, покрывала, занималась огородом, хозяйством. За день до выхода на работу, пришла сообщить Валентине Ивановне, чтобы она назначила комиссию для передачи скота.

При перевески оказалось, что у скота нет привесов, а даже отвес и не хватает тридцать голов.
В бригаде начались волнения. Все стали интересоваться у Галины, почему нет привеса, и куда делись тридцать голов?
.
— Откуда я знаю? Если вам привес приписывали, вот и отвес получился. А тёлок, значит и не было! Сколько Юрьева мне передала, столько и есть — отвечала Галка..

Недовольные результатом перевески, самые крикливые телятницы  накинулись на Валентину, упрекая в приписках.

— Зачем приписали? Пусть сколько есть, столько и было бы! А теперь что, я без денег целый месяц?
— Да вы что несёте! Мне-то какая разница, когда у вас привес, а когда отвес. Я для чего бы приписывала? Что-то за прошлое время не шумели и отвесов не было и приписок тоже. Я ведь не знаю, как вы без меня тут скот кормили. Чего с меня-то спрашиваете .Вы лучше скажите, когда у вас тёлки потерялись? Каждая телятница своих телят в лицо знает и что, никакая не заметила, что тёлки исчезли!

— У меня все на месте были, а оказалось пять тёлок нет —  с сожалением сказала тётя Женя.

— Да и у меня пять самых холёных нет — возмущалась телятница, ей вторила вторая:.

— У меня точно знаю, вчера были, сегодня нет.

Ещё три телятницы заявили, что и у них недостача пяти тёлок у каждой.

К Валентине в контору пришёл Миша с пачкой ведомостей на списание скота.

— Подпиши на тридцать голов падёж и всё затихнет — предложил он.
 
— Миша, но ведь падежа-то не было! У нас что, эпидемия какая-то? Ты- то как это объяснишь?

— Да придумаю что-нибудь, не переживай. А то повесят на тебя пятьдесят шесть тысяч.
— Сколько? Почему столь много?

— Скот племенной, дорогой.

— Миша, скот нужно искать! Его перед моим выходом на работу  украли, Даже телятницы не успели заметить, какой головы нет. В загонах ведь по две группы, двести голов, не сразу заметишь, какой телки нет. Милицию нужно вызывать.

— Тогда будет скандал, а его никто не хочет. Здесь все дела решаются без милиции.

— А как? Ну как ты это решишь, если не будем искать? Надо провести расследование! У нас есть сторожа! Они что, ничего не видели? Никто? Зачем тогда они у нас есть! И вообще, пусть вот они и отвечают, куда делись тёлки!

— Ну, отвечать они не будут, так как не принимали скот по акту. А вот кто ответит, решат на правлении, но ясно, что отвечать тебе.
— Почему мне? Я передала весь скот в полном составе. У каждой телятницы все головы переписаны с номерами, которые были на перевеске. Там и вес, и номер, всё стоит, и привес указан на каждую голову. Я всё сдала, ты сам видел.
— Ну, я не свидетель, я же их не считал. Валентина Степановна тоже не свидетель, она кадрами заведует, а не телятами. А Галка говорит, что передачи не было.

— Как не было! У меня акт передачи есть с её подписью.

— А где этот акт? У тебя дома?

— Почему дома, здесь в шкафу под замком.

— Ну, ну. А ключей от шкафа только у телятниц нет.Ты хоть понимаешь, что если их не списать, то всем  прилетит. Надо списать, потом искать. Найдём, хорошо, не найдём, подстрахованы. Поняла! Я на себя такое беру, чтобы тебе помочь, четверо детей, разве тебе под силу всё выплатить? Им тебя легче посадить, чем дождаться, когда оплатишь.

— Хорошо, я возьму акты на списание

— Вот и молодец — сказал ветврач и быстро вышел из кабинета.
.
Схватив акты на списание скота, Валентина побежала в контору .

— Светлана, Пал Фёдорыч у себя — спросила она у секретаря.

— У себя, но злой! Что там у вас со скотом? Скот потерялся или сдох?

— Потерялся — коротко ответила Валентина и постучала в дверь кабинета.

— Здрасте. Павел Фёдорович, вот акты на списание тридцати голов, но падежа не было, понимаете? Скот украли! Нужно вызывать милицию. Его украли перед моим выходом на работу, значит ещё можно найти.

— А у меня другая информация. Михаил Абрамович утверждает, что вы с первых дней скрывали падёж скота, вот и накопили. Если бы не ваш отпуск, так бы и копилось? Что за мания величия?

— Но у меня и правда не было падежа, можете спросить у телятниц. Они вам могут перечислить за всё время моей работы, сколько  у кого болело тёлок, сколько пало.

— Спросим, спросим.

— А потом, всё ведь легко проверить по перевескам. В бухгалтерии всё зафиксировано, сколько у какой телятницы голов и какой привес.

— А что там вы с привесом намудрили?

— На перевесках у нас всегда бухгалтер из нашей конторы и вы своего из конторы отправляете, я одна ничего не могу намудрить.

— Хотите сказать, что у вас там сговор?

— Что? Какой сговор? Зачем? Вы что, не доверяете своим людям. Я человек новый, приезжий, а вы здесь местные. Во мне сомневаетесь, так вы и  своим  людям не доверяете. Пожалуйста, поднимите документы, там всё как на ладони.

— Поднимем, всё проверим, а пока вы отстраняетесь от работы.

— Кому передавать?—упавшим голосом спросила Валентина.

— А вы что хотите, что бы ещё голов десять не досчитались? Никому передавать не будите. Сейчас у вас в конторе изымают все ваши документы. Вот и проверим, сколько вы передавали по акту и сколько вообще у вас там голов идёт по перевескам за всё время вашей работы.

— Так мне что, прямо отсюда идти домой?

—  Да, за вас там бригадир со второй бригады присмотрит. Как всё проверим, сделаем повторный пересчёт и соберём заседание правления, будем решать, что с вами делать, просто уволить или под суд отдать.

— Под какой суд? Вы что? По документам поймёте, что я не виновата — Валентина вышла из кабинета и отправилась домой. По дороге ей встретился тот дедушка, что собирал с ними вместе когда-то яблоки

- — Дочка, постой. Йдеш швыдко, я за тобою не встыгну Ты дочка пошукай своих телыць по полях. Я колысь працював сторожем на кролятнику, так бачыв, як хорошыйх дволиток телыць ховалы. Сто голив видженуть, спышуть, а потим продають, а гроши по соби подилять.

— А мои - то первогодние, их ещё кормить надо. Кому они такие нужны, их не продашь.
— А им бырки перебылы и в иншу брыгаду, що старше, видправылы, а звидты дволиток на продаж

. Звидты дволиток в поле, ось и вся арихметика, ты тут ничого не доб'єшся, краще погодься на списання и все добре буде. Не погодишся запроторити до в'язниці. Худоба племинной, дорогый, тоби не розплатытыся будэ.

-- Так за что меня в тюрьму? А почему я должна платить? Я сдала скот, при телятницах, у всех скот был переписан, вес каждой скотинки проставлен, привесы высчитаны и каждой телятницы зарплату начисляли. Всё поголовье было на месте, когда передала скот. А вот когда вернулась, вот тогда и не оказалось тридцати тёлок, и привеса нет совсем. Правильно, а откуда он будет, если у каждой телятницы на старших группах по пять тёлок пропало. Ничего не понимаю. Меня месяц не было, причём тут я вообще. В милицию поеду и отдам заявление, пусть разбираются.

- Милиция наша тоби не помичник. Воны гроши люблять. Ну ладно дочка,  допомагай тоби бог — дед свернул в проулок и пошёл к своему дому.

— Спасибо дедушка — бросила она ему вслед и пошла дальше. Всю дорогу она думала, о том, как это возможно взять и так нагло обвинить её.
 — Если милиция не помощник, может в комитет партии сообщить? Неужели здесь и коммунисты такие же продажные?

— Плохие дела Толик, сообщила она мужу, когда вернулась с конторы.

— Что за дела, что случилось?

— У меня тридцать тёлок украли и меня за них судить собираются.

— Их чё, всех перестрелять? Вот твари! Это они из-за меня. Вынуждают, чтобы ты заявление на увольнение подала, Подавай и в соседнее село перейдём работать.

— Теперь не уволят, пока всё не выяснят. А тебе на работу через два дня, ты то что ждёшь, когда из колхоза попрут?.

—  Я сейчас  в соседнее село съезжу,заявление подам на работу, а здесь уволюсь к чёртовой матери.
— Поезжай.
Возвращаясь из соседнего села, где Анатолию подписали заявление на работу трактористом, он зашёл в контору и подал заявление на увольнение.

— Вы прежде подпишите заявление у бригадира. Сдайте ему трактор, инструменты, спецовку и тогда будем оформлять увольнение.

—= Да в один миг, я же в отпуске, трактор в работе, я его уже сдал. Инструменты тоже сдал, а эту тряпку-то я сейчас ему упру, не жалко.— он схватил своё заявление со стола и сев на мотоцикл помчался домой.

Подхватив пакет со спецодеждой, быстро выскочил из дома и помчался  к бригадиру на тракторную стоянку.
Не слово не говоря, забежал в мастерскую, где обычно был бригадир, увидев его, на своём рабочем месте, он положил перед ним лист с заявлением на стол и рядом поставил пакет с одеждой.

— Увольняешься? Так, а это отнеси на склад – ткнув ручкой в пакет, сказал бригадир и подписал заявление.
Через десять минут его заявление лежало на столе председателя колхоза.

— Увольняешься с работы?

— Увольняюсь.
— Трактор передал, всё в норме?

— Передал, всё в норме.

— Куда пойдёшь?

— Уезжаю.

— Ну давай, удачи тебе на новом месте. Да, звонили с Урожайного, интересовались, что вы за работники. Ну вот мы и сказали всё как есть, жена проворовалась, а хозяин, прямо скажем, лодырь. Так что вас там не ждут — подписывая заявление, сказал председатель.

— А мы совсем уезжаем из Крыма, страна большая, на вашем Крыме свет клином не сошёлся — нашёлся Анатолий.
Вернулся он расстроенный, не успел переступит порог, как стал возмущаться.
— Хохлы проклятые, видите ли они позвонили сюда, а отсюда им сообщили, что жена воровка, ждёт суда, а я лодырь! Представляешь, лодырь! Так и сказали! Засели хохлы на всём полуострове, дыхнуть не дают, все продажное, всем деньги подавай. Что делать будем, назад в Сибирь?.

— Надо дождаться заседания правления, что там решат или уволят или передадут дело в суд. Если уволят, то в Орёл поедем. Там примут.А в Сибирь ехать куда? В Кемерово к маме?
— Когда правление –то? .
— Сказал председатель, как разбираться так и соберут правление, там и решать будут, что со мной делать.

Всю ночь Валентина не спала, она то убеждённо твердила, что разберутся и оправдают, то вдруг начинала сомневаться:
— Кто же меня оправдает? Дедушка же ясно сказал, что всегда тёлок специально отгоняют в укромное место, списывают и потом продают. Значит все в деле! И председатель и зоотехник и Миша тоже, ну и бывшие бригадиры конечно. Вот поэтому по сто тридцать голов падежа в год. Что же делать?

Ни днём не ночью она не могла думать о том, какое же решение вынесут на правлении.
— Надо подписать акты и гори оно ясным пламенем, их эти телята.  Не понимаю, если со второй бригады отгоняют тёлок для себя, то почему они там их не списывают? Я им зачем? А ну да, Толик же сказал, что специально так нагнетают, чтобы мы захотели уволиться.
Приходили женщины с работы, интересовались, как идут дела, что говорят в конторе

— А что там скажут? Меня винят, мол падеж скрывала, теперь плати за него. А падежа то никакого и не было. Миша предлагал подписать акты на подеж, так председатель видать передумал подписывать. Акты забрал и всё.

— А ты их подписала? — спросила Паулина.

— Конечно. А куда я денусь, подписала.

— Мы ходили к председателю, говорили, что ни у кого падежа не было, он обещал разобраться — сообщила Нина Севастьяновна.

— Так а они же сами знают, где наши тёлки, зачем тебя мучают? Тюрьмой угрожают — удивилась Яцик.

— Сказал мне дедушка, что здесь так принято и чтобы я  подписала и всё. Только теперь и подписанные мной акты не принимают.

— Валентина, ты осунулась вся, ты хоть держись, у тебя дети. А мы что сможем, то сделаем для тебя. Пусть с бригадиров уберут, но хоть не посадят — заверили женщины и ушли, подарив надежду на справедливость.

Глубокой ночью Валентина услышала стук в окно спальной комнаты.
Она встала с постели и подошла к окну. Увидев её мужчина замахал рукой, показывая, что будет ждать её у дверей.
Накинув на себя халат, Валентина вышла на улицу.

— Валентина Петровна, извините, что ночью, меньше глаз, знаете ли.. Ко мне приходили твои бабёнки и сказали, что вы собрались подавать заявление в милицию. Не делайте этого. У меня сват председатель народного контроля, напишите на его имя заявление, а я завтра поеду в район и ему завезу. Он человек честный. Вы только напишите всё подробно, как есть, а я здесь на улице подожду.
Валентина вошла в дом, включила свет на кухне и села писать подробный рассказ о том, что случилось и что её ждёт. Когда всё было подробно описано, она выключила свет и вышла на улицу. Мужчина, сидевший на крыльце, быстро поднялся

— Написала?

— Да.

— Давайте. Он поможет, не переживайте, всё образуется. Он не таких обламывал, а уж Фёдорыча, так и делать нечего!-- заверил ночной гость и вскоре скрылся в темноте.

Через день Валентину вызвали в контору.
она сидела в приёмной, когда шло заседание правления колхоза. Одна дверь в кабинет  была открыта, а через вторую всё хорошо было слышно. Валентина слышала знакомые голоса и удивлялась. Вот говорил главный ветврач Михаил Абрамович
— В коллективе сложилась очень сложная обстановка, я бы сказал, тяжёлая обстановка  из –за её характера. Придирчива, излишне строгая, бескомпромиссная. Мать-одиночку с двумя детьми Тину Иванову сняла с группы, и теперь она в подменных. Женщина просто плачет, что заработок упал. Ведёт себя так словно это её собственные телята. Телятниц за людей не считает, для неё скотина дороже человека. Трактористы стонут от неё. Всех загоняла.

— Ясно, кто  ещё что кажет?

— А что говорить? — услышала Валентина голос Сорокина — на работу ходит как в театр, вся с иголочки. Я же говорил, что такая телят погубит, вот и погубила тридцать голов. Вы же меня не послушали.

— Но вы точно определили, что это падёж, а не воровство? — спросил председатель у главного ветврача.?

— Совершенно точно. У бойщика тридцать лишних шкур — подтвердил Миша.

— Вот глупая, у нас и по сто тридцать голов падёж был и никто не скрывал, чего она испугалась?
  Услышала Валентина голос своего зоотехника, Валентины Ивановны.

— Амбиции. Я вот такая вся хорошая, меня все хвалят, у меня падежа не может быть — высказался главный зоотехник.

— Так что будем решать? Оставляем её бригадиром или убираем? Кто за то чтобы снять Юрьеву Валентину Петровну с должности бригадира на молодняке?

—  Угу, трое? Хмм. Ясно. Так, а кто чтобы оставить?  Та-а-а-к, большинство-о-о.
 Как – то я не понял, Александр Иванович, вы же вроде так возмущались, что амбиций много и всё такое, а почему решили не увольнять? Поясните нам, вы её непосредственный начальник. Лучше других знаете.

—  Да, скрыла она падеж. Так за это и ветврачи отвечать должны, почему они своевременно не подавали акты?  Она человек новый, работала с детьми, теперь вот с телятами. А какой порядок навела! Цветы девчата выращивают перед конторой. Каких-то ещё кустов насадили, красота. В обед не уходят, песняка дают. В телятниках чисто, тепло. За всем следит, привесы рекордные! Лучшего бригадира у нас и не было. А то, что есть недовольные, так и солнце не всем одинаково светит. Она в техникум поступила, закончит и вот тебе и ещё один специалист. Я думаю первую ошибку нужно простить. Главное ведь, что всё во время. А кто у нас без ошибок начинал?

— Так расписал, хоть икону пиши. Чё не добавил, что ещё и песни поёт и пляшет.. А что в техникум поступила, так это хорошо. Ну что , мне всё ясно. Даём шанс исправиться.
Думаю, что на этом и закончим заседание — сказал председатель колхоза Павел Фёдорович.

Присутствующие в кабинете задвигали стульями, и вскоре стали выходить из кабинета.
Валентина сидела в приёмной и ждала приглашения к председателю в кабинет.


— Ну что, Валентина Петровна, решили дать тебе шанс. Только больше смотри мне, чтобы своевременно оформляла падеж. Второй раз не прокатит — увидев Валентина, сказал председатель колхоза.

— Спасибо за шанс, только мы уезжаем, вот заявление — она прошла к столу и положила  лист бумаги — подпишите,  пожалуйста. Передавать мне ничего не нужно, вы всё пересчитали, все документы проверили, всё сами и передадите другому бригадиру.

— Зря. Место у тебя доходное. Муж тебе не помощник, мы его уволили. А вот ты бы здесь могла жить припеваючи. Всё же в твоих руках! А ещё и техникум закончишь и зоотехником поставим. Живи, радуйся, детишек поднимай.

— Без отца? Ну вы даёте. Подпишите пожалуйста, мне домой надо.

— Подпишу, подпишу, но не сейчас. Ты отдохни, подумай, прикинь что к чему и подходи-- забирая заявление, сказал Павел Фёдорович.

— Хорошо. Но моё решение не изменится.

Анатолий ждал жену у конторы. Он то, слазил с мотоцикла и подходил к окну, то возвращался и усаживался вновь на мотоцикл,а то вновь соскакивал и ходил вдоль конторы то в одну сторону, то в другую. Наконец из дверей повалил народ, но Валентины ещё не было. Через пятнадцать минут вышла и она.
Анатолий терпеливо ждал, что скажет жена, но подошла к мотоциклу, села на заднее сидение и сказала:
— Поехали.

_- Ну что ? — спросил Анатолий, когда они вошли в дом.

— Ничего. Предложили остаться и работать дальше.

— Ага, значит, сейчас не смогли посадить, так решили ещё  подложить какую-то свинью, чтобы уж наверняка получилось  запрятать. А ты что ?

— Заявление подала на увольнение .

— Подписал?

— Нет, сказал хорошо подумать.

— Что  решила?

— Поеду в Орёл к Строеву.

— Когда?

— Завтра с утра.

— Ну и правильно, чего ждать.

Место в вагоне у Валентины было в середине вагона на второй полке. На боковой полке вагона ехала пожилая женщина, она попросила Валентину принести ей кипяток и подала большую кружку. Валентина взяла кружку и набрав кипятка, принесла женщине и поставила перед ней на столик.

— Спасибо милая. А ты садись ко мне, мы чайку попьём с пирожными, не стесняйся. Меня Ольга Павловна зовут. Ты до куда едешь?

— До Орла — улыбнувшись, ответила Валентина.

— Правда?  Я тоже. А кто у тебя в Орле?

— Никого. Еду к вашему первому секретарю области Егору Семёновичу Строеву.

— А что у тебя к нему? Дело какое-то?

— Да. Пригласили меня поднимать сельское хозяйство в Орловской области, вот еду узнать куда направят-- засмеялась Валентина.

— А по какой отрасли, растениеводство?

— Нет. КРС. Крупно - рогатый скот-- подчеркнула она.

— Очень интересно, очень. А откуда вы к нам в Орёл?

— Даже не знаю, как и сказать, вроде как с Крыма, а вообще-то мы из Сибири. Переехали в Крым, да что-то нам не везёт там. Видать  не наше это место. Я думала раньше по – другому. У нас у моего дедушки фамилия так, как раньше назывался этот полуостров, когда там жили скифы. Вот я ошибочно и подумала, что если корни наши в Крыму, значит нам там будет хорошо. А получатся, что выкорчевались мы из Крыма в Сибирь вместе с корнями — засмеялась Валентина.

— О, как интересно! А как же Крым в то время назывался?

—  Скудара.

— Да? А фамилия ваша от этого слова?

— Да, моя девичья фамилия Скударнова.

— А вы  не из Новокузнецка?

— Точнее сказать, из Междуреченска.

— Ещё интереснее. Я знала Скударновых и в Новокузнецке, и в Междуреченске. Скажите, а есть среди ваших родных  родственник по имени Серафим?

— Дядя мой, он сейчас живёт на севере.

— Женат?

— Конечно, четверо детей. Дети уже взрослые. Последний сын армию отслужил.

— Где работает?

— Так он уже на пенсии. Работал связистом.

— Да, летит время. А я его знала, когда мы учились с ним в ремесленном. Сестра к нему туда приезжала, Мария. Как сейчас помню, такая яркая женщина. Его родители жили в Осинниках, потом переехали в Междуреченск

— Это моя мама, а  я в Осинниках родилась. А в Междуреченске пошла в первый класс. Там месяца два проучилась и мы с мамой в Хакасию переехали, в Балыксу.

А потом и дедушка с бабушкой туда перебрались. Дедушка пасека была,  надо было, чтобы пчёлки мёд с чистых трав собирали.

— А Серафим, он, когда на север уехал, молодым?

— Нет. Он когда ремесленное закончил, в Осинниках в шахте работал, потом женился. А когда уже дети были переехал. Вначале  к нам, в Междуреченск, устроился связистом на железную дорогу, да так и работал им до пенсии. Ездил по Сибири,  на новых дорогах связь налаживал — опять засмеялась Валентина.
 
Ей было легко с этой женщиной, хотелось с ней говорить и говорить. Она рассказала, как ездила зимой на север на свадьбу к любимой сестре Тамаре с грудным ребёнком в поезде под названием " Бичевоз". Как в Крым переехали.
-- Вот теперь нужно и из Крыма уезжать -- тяжело вздохнула она..

Так  всю дорогу и разговаривая, то Ольга Павловна что-то рассказывала, то Валентина и не заметили, как пролетело время.
Когда поезд остановился на станции Орёл, Валентина обратилась к попутчице:

— Давайте ваши сумки, я помогу, у меня – то сумак нет. Давай, давайте .

— Ну, вот если эту, она лёгкая — подавая пакет Валентине, сказала  Ольга Павловна.

 Они вышли из вагона и Ольга Павловна сказала:

— Ты должна познакомиться с моей дочерью, пойдём, мы живём недалеко.
Время ещё раннее, шестой час, так что ещё успеешь к Строеву. Дочь моя там работает, с ней и пойдёте.

Женщины подошли к дому, где жила Ольга Павловна, поднялись на второй этаж и отомкнув дверь,хозяйка  пригласила Валентину  внутрь.


—  Давай проходи, вот ванна — показала она на дверь в прихожей и пронесла сумки на кухню.
Дочь Ольги Павловны ещё спала.
Поставив чайник на огонь, хозяйка что-то выложила из сумок в холодильник, а что-то на стол. Потом поставила на огонь  кастрюльку с водой. 
— Проходи на кухню, скоро кушать будем  — сообщила она Валентине, когда та вышла из ванной.

Валентина прошла на кухню, села у окна и стала смотреть на улицу, там уже шло бойкое движение, кто-то торопился на автобус, а кто-то наоборот с автобуса бежал к домам.

Как только чайник  вскипел, женщина заварила свежий чай. Густой ароман чая разнёсся по кухни.
В это время в дверях появилась дочь Ольги Павловны.

— О, Галина, проснулась. Вот познакомься твоя двоюродная сестра, Валентина -- представила мать гостью дочери.
Валентина смотрела на Галину, как в своё отражение. Галина была моложе Валентины на четыре года, но выглядела ей ровесницей. Те же глаза, тот же волос и даже такая же причёска и нос и губы.

— Как такое возможно, ведь мама с дядькой не  очень походят, а мы как близнецы — мелькнуло у неё в голове. В это время Галина улыбнулась и спросила:
— Вижу, что похожи, а где вы встретились?

— Не поверишь, совершенно случайно оказались в одном поезде, в одном вагоне и даже в одном купе. Кому скажи, так не поверят-—раскладывая вареники по тарелкам, рассказывала Ольга Павловна.

— Похожих людей много. Я читала, что у каждого человека есть двойник. Он может оказаться в любой стране. Это доказано.

— Галинка, её дядя Серафим, твой отец. Я знала её маму Марию. Это не двойник, это твоя сестра.

— Да, интересно. Ну что, сестра, будем дружить?-- отпивая чай , весело сказала Галина.

— Валентина так была поражена случившемся, что не сразу ответила:

— Конечно.

продолжение следует...