Праздник кончился. 13

Праздник кончился.
Глава 13.

   Что касается трёх самураев дзэн, проснувшихся на следующее утро после известия о закончившемся где-то празднике (не понятно, когда и по какому поводу объявленного, и кем отмечавшимся (ибо, как оказалось, население ни слухом, ни духом о праздновании), находящихся на краю мира, то они во время отсутствия автора, то есть в безвременье, безмятежно и без мысленно пребывали в режиме «non-action». Да потому и безмятежно, что отсутствовали мысли. Их фигуры, в момент возвращения автора, напомнили ему каменных истуканов с острова Пасхи.
   - Что же мне с ними делать? – мысль сидела занозой в мозговой бороздке, посылая импульсы по нейронным связям, вызывая уже в другой бороздке в районе темечка ритмичные постукивания мысленного молоточка о кость черепа – что делать, что делать, что?
   Как вдруг заноза превратилась в иголочку, и откуда-то взялась ниточка, да и вделась в игольное ушко самостоятельно, начав плясать по канве серого вещества, из-за чего в мозгу возникали различные узоры – мыслеобразы.
   - Пришло время этих троих оживить, вывести из летаргического сна. Но для этого нужен волшебный поцелуй. Имя ему – вдохновение. (Входит Муза и начинает звучать музыка. Это женский силуэт, прекрасный и воздушный, но черт лица или деталей одежды увидеть не удаётся, просто возникает в душе радость и чувство прекрасного, возвышенного. Силуэт обходит вокруг писателя, затем слегка наклоняясь быстро целует его в темечко). – Ах! «Дыша духами и туманами она садится у окна». Эфемерный образ, порождённый эфиром.
   Писатель отвёл внутренний взор от прекрасной незнакомки, витающей вокруг его головы, а глаза оторвал от экрана, откусил кусочек от зефира и сделал глоток кефира. Нащупав контакт с психической энергией и получив энергетическую добавку от материальной пищи, он погрузился в текст.
   Кузьмич крякнул от удивления, вызванного то ли неким странным чувством, то ли мелькнувшей мыслью, и заморгал от едкого дыма. Первым должно бы было возникнуть слово, но из горла раздался кашель. – Ну и накурили, черти! – наконец-то оформилась фраза, выкашлявшаяся в дымовую завесу, после бесконечного молчания, и повисшая топором. – Следовательно, я существую, - подумал он. Впрочем, тут же засомневался. Не в существовании, а в том, что это именно «он думает». Мысли ему не принадлежали, они произвольно посещали его черепную коробку, входя без приглашения и уходя не прощаясь. – Мысли откуда-то берутся, осмысливаются и куда-то улетучиваются, заносимые эфирным ветром. Но возникают ведь в моей голове. Голова-то хоть моя? – и он покрутил головой. Голова находилась на плечах и послушно двигалась. – Фух! – послышался облегчённый вздох. В ней не было тяжести после долгого сна и выпитого накануне – за ужином он принял 3 по 100 крепкого зелья. Тело пришло в движение вслед за мыслями, включая поток ощущений. Кузьмич окинул взглядом помещение, узнавая их обитель, скользнул по ещё обездвиженным фигурам товарищей, но уже подававшим первые признаки выхода из транса.
   Все трое, включая и Кузьмича, проявлялись из не-бытия в том же составе, в тех же образах (кажется никого не подменили), в тех же условиях пограничья, как и на протяжении предыдущих одиннадцати глав. Стоило автору отождествиться с Кузьмичом, как тот сразу же оживал, превращаясь в автора записок, высокопарно именуемые «Кладбище - поприще и капище», а выражаясь проще и чуть длиннее – «записки служителя кладбищенского культа». Что касается места действия, оно было всё там же, с теми же плохо прорисованными декорациями – их рабочей бытовкой. Ну а всё, что связано со временем, является содержанием 12 главы, послужившей безсобытийным умозрительным звеном между прошлым и настоящим. Место оставалось неизменным, потому что дальше двигаться было некуда, поскольку находилось на краю мира. Дальше только глубже, но не в ширь – прах опустится на дно ямы, а душа, просачиваясь сквозь материю и проскальзывая мимо дна, устремляется в бездну. Кстати, на край мира можно смотреть из разных мест, как минимум из двух. С одной стороны, это место на краю мира, если считать мир материком и смотреть из ума, или же, с другой стороны, оно на краю бездны, если допустить, согласившись с Ницше и ссылаясь на него, что бездна тоже может всматриваться в человека. Ощущая существование потусторонней силы, неважно высшей или низшей, светлой или тёмной, мы ощущаем, как её присутствие, так и воздействие. Тогда почему «этому незримому» быть лишённым восприятия, пусть и нечеловеческого, но присущего ему? Фантазии, игра воображения, мистика? Возможно. Но ведь возможно! Не исключена и другая возможность, что кому-то попросту не дано тонких вибраций, не доступно восприятие тонких миров. Почему все должны соглашаться, что воображаемое не может существовать в реальности, если кому-то, всего лишь, недоступно видеть иные уровни или грани существования, не говоря уже о параллельных мирах.
   Человек, даже мысля абстрактное, (я про того, кто способен на такое), неизбежно вынужден создавать из чистой «мысли в самой себе» её проекции в уме – мыслеобразы и мыслеформы. А по-другому никак. Опять-таки, да и не человек их создаёт, а сам ум их порождает. Возможно, что и сам человек – лишь порождение ума. Возвращаясь к мыслям, которые разбегаются и которые нужно собрать в отару, - поместить в загон текста, чтобы настричь с них руно. Мысли самовоспроизводятся, становясь мышлением. А можно остановить процесс мышления? Смотря что понимать под мышлением. Если ментальные схемы и конструкции, то из них можно выйти, если поток Сознания, то нет. А куда же тогда отнести потерю сознания? Кто будет относить и констатировать потерю сознания? Чьё-то другое индивидуальное сознание, а индивида, потерявшего сознание, нужно побыстрее привести в чувство, а то отнесут его на кладбище. Поток Сознания продолжает быть и течь, а потеря кем-то сознания, это потеря контакта мозга (ПК) с универсальным умом (сервером). Разъединение. При том что сама щепка продолжает находиться в потоке Бытия, при наличии в организме витальной энергии.
   А чей ум сейчас воспроизводит сей внутренний монолог? Это в чьей голове – у автора или у Кузьмича? Не всё ли равно в чьей. Ум един, головы разные. Ум един, а вот устройство восприятия-считывания в разных головах разное, отсюда различия в объёме информации, в скорости передачи и обработки информации, и т.п. Разные ОС, ПО, интерфейсы. Ум один на всё человечество. И даже более, он включает в себя все виды живых существ и органических веществ. Оказалось, что ум есть и проявляется у насекомых, даже у плесени, и у грибниц. Возьмём в качестве иллюстрации обыкновенную игрушку - матрёшку. Она всегда рассматривается только как символ «предмета в предмете», сокрытие под внешней оболочкой множества подобий. Это движение вглубь – в матрёшке спрятаны ещё матрёшки, меньших размеров. Если допускаем, что матрёшка обладает умом, то он не в одной из матрёшек, а у всех, пронизывает их оболочки. А если представить, что матрёшек много, но уже двигаться вширь – то почему тот же ум у каждой из них должен быть другим по своей природе? Набор матрёшек, выстроенных в определённую структуру, будет матрицей, и ум у них будет один на всех. Универсальный УМ един, а его индивидуальные проявления разные.
   Слышно одно лишь тук-тук, тук-тук, но совсем не слышно музыки.
   Ах, да, музыка! (И автор запел:
«Ты - моя мелодия
   Я - твой преданный Орфей.
   Дни, что нами пройдены
   Помнят свет нежности твоей.
   Всё как дым растаяло
   Голос твой теряется вдали.
   Что тебя заставило
   Забыть мелодию любви?
   Стань моей вселенною
   Смолкнувшие звуки оживи.
   Сердцу вдохновенному
   Верни мелодию любви!»)
Так не твоё. Плагиат же.
Да неважно чьё авторство! К чёрту авторство! Не кто сказал, а как сказано и о чём! Это песня каждого человеческого сердца, потерявшего вдохновение и любовь, ищущего, и обретшего их вновь.

- Надо бы эту философскую идею и концепцию вложить в голову Кузьмича, он из троих самый мыслящий и рефлексирующий, да ещё и подвязался писать. Он мне меня напоминает. Видимо я подсознательно осуществил перенос своего содержания на его образ, а он мне отзеркаливает, - и автор почесал репу. – Ладно, с этим нужно разобраться, подробно обсудить этот вопрос, потому как я вложу ему свои мысли, но насколько они «мои», и откуда пришли тоже под вопросом. Матрёшка. Матрица. Универсальный Ум. Всё, песня сердца смолкла, едва зазвучав. Как быстро сапог ума наступает на горло песне сердца! За горой есть ещё гора, за дном есть следующее дно, за мыслью следует мысль… дурная бесконечность? Или – умная бесконечность? Колесо сансары, не иначе…