Змей Горыныч и умение промолчать

«То, что Змей Горыныч не только силен, но и на язычок остёр был да вскользь словечком поддеть больно мог - все хорошо знали.

А то, что он людей насквозь видел - только остроты словам его добавляло.

Было время - бежали рыцари от него, не из страха мощью его физической повергнутыми быть, а из страха психологического давления…»

- Абьюз это называца, - буркнула Яга.

- Да тих ты! Дай мысль закончить! – одной из голов Горыныч строго глянул на Ягу, а другая его голова продолжала:

«Но пришел момент, когда на бой с Горынычем никто не вышел…»

- Вот то-то и оно... - Яга наконец уселась за стол, нахлопотавшись на кухне.

«И тогда глубоко задумался Горыныч. Думал он цельный лунный цикл. И к такому умозаключению пришел, что иногда где-то промолчать надобно, где-то стерпеть, где-то глаза закрыть...»

Яга прищурилась, буравя взглядом Змея.

Тот раздраженно пыхнул дымом из ноздрей, и сделал попытку исправиться:

«В переносном смысле. Ну, мол, ежели рыцарь попался косой, кривой, хромой, контуженный...»

Яга не отводила взгляд.

Горыныч тяжело вздохнул.

- Ладно. Не буду про косых и контуженных. Кикиморе ж понятно, что с такими на бой не выйду… И вообще! Мысль я потерял. Зыркаешь так, что все умозаключения в кажду голову мою помирать приходят! - Змей взял ведро с чаем и напряженно отхлебнул треть.

- Про то, что промолчать – это ты правду понял. А вот про глаза закрыть да стерпеть, это нам не надоть.

Змей задумчиво буравил взглядом тарелку со свежеиспеченными ватрушками.

Яга смахнула невидимые крошки со стола и придвинула поближе к Горынычу его любимые лакомства.

- Помню я, Горынька, одного тваво рыцаря... – Осторожно начала Яга, -Какой молодец был! Все у тебя просила, шоб ты мне его отдал. Ух, я б яво! – Яга резво подпрыгнула на стуле, изображая, как толкает что-то в печь на лопате.

Горыныч прыснул:

- Венька что ли?

- Ага! Вениамин, - протянула Яга, кокетливо подпирая подбородок ладошкой.

- Так он одним из первых был... - начал вспоминать Горыныч. - Ох и хитёр да резв был, зараза!

- Многому ты у него научился тогда... - Горыныч кивнул, подтверждая слова Яги, - Многому, да не всему. Вот он-то умел и поддеть и промолчать, когда надобно. Нервы тебе так расщекотал, что ты ни об чем больше думать не мог, акромя грядущего боя вашего.

Горыныч ностальгически заулыбался, а Яга продолжила:

- А ты сколь рыцарей без боя словом поколечил? Всё желание поотшибал с тобой связываца. А тебе надо грамотно к этому делу подойти. Поддеть ты уже умешь. Теперича молчать научися.

- Так как же я пойму-то, когда молчать? А коли пойму, так остальные головы, вдруг не поймут, что-нибудь да ляпнут! – Горыныч с недоумением смотрел на Ягу всеми тремя головами — одна из них участливо покивала.

- А ты себя контролируй! – Хлопнула по столу старуха.

- Тебе легко говорить! У тебя же не три головы, а одна! – Горыныч начал злиться.

Баба Яга раздраженно прищурилась:

- Зато знашь, скока в ней информации хранится! – Потыкала она скрюченным пальцем себе в макушку.

- Скока? – съёрничал Горыныч в тон Яге.

- Многа! – Ни секунды не колебаясь, выдала бабка.

- Эт какой? — Расстояние между беседующими уменьшалось с каждым выпадом.

- А вот такой!

Яга стала загибать пальцы, перечисляя всю информацию, что хранилась в ее единственной голове: и про то, как правильно заготавливать травы и лягушек на зиму, и про дни осеннего и летнего солнцестояния, и про то, как общаться с духами болот, рек и лесов и всякое такое прочее колдовское-ведьминское, вплоть до наизусть выученных заговоров собственного сочинения размером в три тетрадных листа…

- А ищо все обряды на красоту и благополучие, которые я на каждый рост луны сябе делаю!

- И работают? – опешив, осторожно спросил у раскрасневшейся Яги Горыныч.

- А что, не заметно?! – Развела руки в стороны страшненькая вредная старушка, живущая в покосившемся старом доме на курьих ногах посреди болот и лесов.

Горыныч долго глядел на Ягу. Одна из его голов нервно прикусила губу, другая наигранно непринужденно прихлебывала уже остывший чай из ведра, глядя куда-то в сторону, а третья, не выдержав, закатила глаза и выдала:

- Я лучше промолчу.