Реабилитация

Реабилитация
С годами человек стареет, и я не исключение. А эта так называемая старость, как правило, приходит со своими друзьями — с болезнями. Вот и ко мне она пришла тоже не одна. Привела с собой всякую хрень. И одна из них — то ли артроз, то ли артрит, я ещё не выучил. А может, и забыл, ведь склероз ко мне тоже захаживает иногда в гости. Хорошо, что хоть не маразм.
Но не всё так плохо! Для борьбы с этими недугами у нас в Москве ремонтируют поликлиники и вводят разные оздоровительные программы.
И многие, кто поактивней и кто дожил до этих светлых дней, туда ходят и получают свою порцию активности. И, как говорят, тем самым пытаются прогнать друзей старости – болезни.
А мне ещё как страдальцу, который уже второй год жалуется докторам на свою болезнь, даже дали направление в реабилитационный центр. Конечно, эти два года они, врачи, боролись со мной и не пускали туда. И уколы делали, и магниты ставили, и таблетки прописывали. Но не помогло.
Наверное, по этой причине решили направить меня туда в надежде, что там, в этом центре, меня точно залечат.
Ну что ж, решил я, реабилитационный центр буду осваивать.
Но он, центр, сразу не дался, за него пришлось побороться и подождать.
В апреле мне дали направление, и я, как почти законопослушный гражданин, дозвонившись в центр, смог записаться на июнь, чтобы меня принял их центральный доктор с комиссией.
Я спросил ещё тогда диспетчера, а комиссия зачем?
— Как зачем, — строго ответила девушка-диспетчер, — для порядку. А вдруг вы притворяетесь?
Ладно, подумал я, пусть комиссия, пусть июнь, я же не притворяюсь.
И недолго это совсем, всего пару месяцев.
Вот я где-то слышал или читал: на Западе в какой-то буржуазной стране человек  рентген или КТ аж год ждал — и ничего, дождался. А тут всего-то два месяца, да ещё весной. Весной-то много дел у пенсионера, даже если он и не здоровый. Одна дача сколько времени и сил требует. А спроси нас, пенсионеров, мол, зачем нам это мучение — дача? Так мы до хрипоты будем отстаивать и отвечать на это «зачем».
Ну вот, опять отвлекся, не о даче же я хотел сказать.
Прошло два месяца, вернее, пролетело, и артрит или артроз тоже переждали эти два месяца, каждый день напоминали о себе и не ушли.
Всё — июнь, комиссия, доктор.
Вроде готовился к этому дню, а приехал неподготовленный, и всё началось с регистратуры.
— Так, — говорит девушка в регистратуре, — что вас привело сюда, дедушка?
— Направление, — говорю, — привело.
— Так давайте, — говорит она.
Взяла, долго что-то искала в  своём компьютере. Я со своими друзьями артритом или артрозом даже устали стоять — пошли на скамеечку сели. Но не смогли отдохнуть — девушка регистратор зовёт и говорит:
— Несостыковочка у вас в документе. Вы числитесь при поликлинике №22. А у вас направление от поликлиники №2. Почему так? — спрашивает она.
Я даже растерялся и не знал, что ответить. В голове крутились разные мысли и то, что доктор, гад, ещё где-то подрабатывает. Ошибся — не ту печать поставил и бланк не той поликлиники дал.  Но потом вспомнил, что он хоть и бланк давал, но печати другие ставили, да ещё к заведующему ходили. Что, они все, что ли, вместе где-то халтурят? Вряд ли.
Единственное, что смог сказать в свою защиту:
— А я-то откуда знаю?
И хотел уже начать возмущаться, даже пожалел, что палочки у меня нет инвалидной — я бы ей, как саблей, мог помахать для убедительности.
Но не пришлось ничем махать и слюну от волнения пускать.
Видимо, тут уже был выработан иммунитет на таких, как я, махателей и слюнопускателей.
— Ну вы не переживайте, доктор вас примет. А вы просто потом переделаете направление и принесёте. Как оно будет готово, я вас опять к доктору запишу.
— Что же, мне опять два месяца ждать? — хотел я начать слюной брызгать.
— Нет-нет, вы сразу в течение недели к нему попадете, не переживайте. А сейчас идите на комиссию.
Опять, думаю, подвох: раз бумага не та, значит, могут на этой комиссии и завернуть моё лечение. И вежливо послать далеко и подальше. Мол, извини, дед, ты не наш профиль.
Ладно, пойду на комиссию. Буду возмущаться по мере поступления проблем.
Сижу, жду. Передо мной двое экзаменуемых и жаждущих чуда.
И тут я вдруг вспоминаю, что я сегодня в «семейниках», на которых Дед Мороз нарисован. Мне их жена как-то на Новый год подарила. Но сейчас же не Новый год, а лето. И если я разденусь, а на комиссии обычно раздеваются, я ещё по военкомату помню — там аж догола раздевали, то мой вид с трусами от Деда Мороза, мягко сказать, не очень кстати будет.
И вот тоже повод поменять мне профили лечебного заведения. Мол, вы сначала, товарищ, к психиатру сходите, а уж потом к нам.
Ну надо же — так оконфузиться, а я этого светлого дня два месяца ждал. И жена, зараза, подсуропила — не переодела в парадные трусы с лампасами.
Много чего в голову лезло, даже хотел сам уйти и не позориться. Бог с ним, с этим реабилитационным центром. Но потом решил остаться: ладно, думаю, в конце концов, я могу и как в военкомате — без этих смешных трусов.
Всё обошлось — раздеваться не надо было. Они вообще много не спрашивали: мол, код болезни присвоен поликлиникой, по этому коду и будем лечить. Я хотел что-то сказать, добавить, мол, у меня ещё...
— Это потом, — сказал строго доктор. — Давайте сначала по коду вылечим. И у вас неправильно оформлено направление. Я вам карту открою и все процедуры выпишу, но вы в ближайшее дни его привезите, только после этого девочки в регистратуре вас смогут записать на эти процедуры.
— Ладно, — сказал я. — Хорошо, привезу новое направление. Должны же мне его дать, раз ошиблись.
Вышел из кабинета и как-то даже расстроился. Вроде всё нормально и понятно. Но я столько переживал из-за этих трусов с Дедом Морозом, а им ничего и не надо.
Потом посмотрел на очередь из жаждущих комиссии и лечения и понял: наверное, и я бы не хотел на них смотреть в их нижнем белье, а без белья и подавно.
Направление мне переписали, всё оказалось ещё проще: за эти два месяца поликлинику №2 переименовали в поликлинику №22 и я как раз попал на эту эпоху перемен.
Всё, опять у доктора с новым направлением, за полминуты росчерком пера я был зачислен в ряды членов команды по реабилитации.
Ну всё, думал наивно я, закончилась моя борьба, начнутся наслаждения.
Но наслаждения с июня пришлось перенести аж на первое сентября. Как сказала девушка-регистратор, до сентября всё занято.
Ладно, опять сказал я сам себе. Сентябрь так сентябрь, всего-то два месяца. И опять вспомнил ту историю про западную страну, где пациент год чего-то ждал.
Единственное, не знаю почему, но спросил у девушки-регистраторши:
— А если я не доживу ?
Она мне в ответ бодро:
— А вы постарайтесь и доживите.
Наверное, у них действительно уже заготовлены шаблоны ответов на все случаи.
Два месяца опять прошли. Я дожил и первого сентября, пожертвовав праздником отведения внучки в школу, приступил к обязанностям  по лечению. Встал на тернистый и сложный путь выздоровления.
Расписание тут прям как в санатории. Только тут не санаторий — тут не кормят и тут не живут. В 8.50 самая сложная процедура — зарядка. На которой в первый день, думал, и закончится мой путь к выздоровлению. Я был уверен, что именно тут и сейчас я покину этот грешный мир. Но не покинул: какие-то солёные тряпочки на задницу, магнит и вихревые ванны мне не позволили уйти на вечный покой.
Я был не одинок во мнении по поводу этой зарядки: в лифте женщина старше меня сказала, что она,  зарядка, ей вредна, и она тоже, как и я, чуть не умерла на ней. Я посмотрел на женщину и мне почему-то стало стыдно за себя, больше я не собирался умирать на этой зарядке, а безропотно выполнял свой пациентский долг. К восьмому дню я уже привык и даже стал получать удовольствие от мазохистских действий по отношению к своему возрастному организму. И, конечно, магниты и вихревые ванны да солевые примочки успокаивали мою нервную систему после мазохистской утренней процедуры.
А учитывая, что со мной в зале в основном занимались пациенты значительно моложе меня, да ещё и женского пола, мне приходилось держать марку и не расклеиваться. Тем более перед инструктором — молодой красивой девушкой.
Я  почему-то себя ощущал почти персонажем фильма «Старики-разбойники». Где с ними такая же  инструктор-девушка занималась почти тем же самым.
Все шло хорошо и к завершению. Здоровым, правда, я пока так и не стал. Но, наверное, этот путь длинный и тернистый, как путь к старости.
В одном из кабинетов поменялась медсестра, и в первый же день её работы я с ней немного повздорил. Наверное, я был не прав: она настаивала на том, чтобы я положил свой рюкзак в шкафчик. Но я отказался — на то у меня были свои причины. В рюкзаке лежала пусть не огромная сумма денег, но для меня, пенсионера, значимая. И я сказал, что ничего убирать не буду, буду с рюкзаком принимать ванны для ног. Она, конечно, была недовольна. Но что можно с дедом сделать, да ещё и с упрямым?
На следующей день я уже не располагал значимыми денежными средствами и без опасений положил все вещи в шкаф. Извинился за прошлый день. Но в оправдание рассказал ей историю о том, что у меня когда-то из такого же шкафчика украли очень значительную по тем временам сумму денег. И по этой причине я имею теперь некий комплекс недоверия ко всем, в том числе и к шкафчикам.
Но сегодня я пуст и прозрачен, как трёхлитровая стеклянная банка. И без переживаний готов исполнять все правила.
Наверное, моя исповедь запустила безвозвратный механизм у медсестры. Она на мои откровения все 10 минут процедуры рассказывала большое количество, можно сказать, душераздирающих историй. И то, что некоторые пациенты себя ведут странно во время процедуры — стонут, мычат, кричат и даже поют песни. А ещё дёргают ногами и брызгаются, а ей потом тряпкой всё приходится убирать. Но это ещё цветочки — некоторые строго спрашивают, как долго должна быть промывка ванной? Хотят всё знать поминутно. И устраивают ей допрос. И всё потому, что пациентка оказалась бывшим ответственным работником МВД  и привыкла к чётким докладам.
Другой мужчина требовал шёлковые пелёнки и кричал, что Минздрав выделяет на это огромные суммы — куда они деваются? Она, медсестра, испугавшись, даже побежала к заведующей спросить, где эти шёлковые пелёнки, мол, к ней, наверное, замминистра  здравоохранения пришёл на процедуры. Но оказалось, это был не замминистра и вообще человек очень-очень далёкий от здравоохранения. Просто он любит очень  жаловаться. И что он уже на всех и на всё жаловался и все привыкли к нему.
Есть ещё такие пациенты, с которыми, как она говорит, ей даже страшно оставаться наедине: они и ругаются, что им что-то не так ответили, а если молчишь, тоже плохо. Идут к заведующей и жалуются: мол, молчит ваша медсестра, слова сказать не может.
Я не знал, что ей ответить. Я мысленно гладил себя по голове и сам себе говорил, какой я хороший и безобидный пациент.
Десять минут прошли, я ничего ей не ответил, просто поблагодарил за процедуру и пошёл дальше искать потерянное здоровье.
Надеюсь, она, медсестра, не будет на меня жаловаться, что я почти молчал 10 минут.
Да, непростые мы люди, пациенты, вон что можем вытворять. Наверное, по этой причине врачи на комиссии стараются нам сразу рот заткнуть кодом лечения, полученным из поликлиники.
А может, к ней, к медсестре, просто липнут такие люди? Я, к примеру, пока особо буйных не наблюдал тут.
Но у меня пока и срок реабилитации не закончился, ещё один день надежды на выздоровление остался. И ещё один день на теперь уже почти любимую зарядку с красивой девушкой-инструктором.
10.09.25. Москва