Путь. Глава XV

Глава XV
Новый Рим

Часть 1. Символы

Поселение лаудеев, так называли себя сбежавшие из Афины, было расположено в оазисе на пути небольшого торгового пути. Они обустроили жилища, мастерские, постоялые дворы для караванов торговцев.

Недалеко от их города был небольшой залив северного моря. Лаудеям удалось приобрести несколько торговых кораблей у Кеме так, чтобы правители империи не знали об этом. В этом заливе они построили торговый порт Хеф, который позволил переправлять товары из Тян и Арьи в Элладу и Ромис, а также дальше на север в страну Готта. Также стала возможна быстрая доставка товаров в Александрию, а через канал в Кеме и в Саву.

Торговый флот Лаудеи быстро рос и вскоре весь город полностью обслуживал лишь перемещение товаров, полностью прекратив всякое производство. Часть товаров лаудеи брали в качестве оплаты, а затем обменивали их в Кеме, Саве, Элладе и Ромисе.

Учение своё они не афишировали и чужаков в него не посвящали. Лишь специально отобранные Агелисом знали всю подлинную историю и планы по распространению их учения на всю империю. Называли их гаонами. Это было общество посвящённых, знающих и передающих учение людям.

Гаоны во главе с Агелисом разработали стратегию продвижения своего учения. За несколько десятилетий необходимо было накопить ресурсы, увеличить количество людей, верящих в истинность их учения, а также собрать воинов, готовых защищать учение.

Лаудеи, благодаря своему расположению, быстро обзавелись огромным торговым флотом. На каждом корабле была команда людей, которая гарантировала сохранность груза. Эти люди и должны были выполнять роль воинов в будущем.

Сам Агелис умер до того, как Хеф стали ключевым местом по транспортировке товаров из Тян и Арьи, но заложенные им идеи продолжили сохраняться и развиваться. И спустя десять лет после смерти Агелиса, лаудеи построили большой и богато украшенный храм богов. Имена самих богов там нигде не упоминались, а людям разъяснялось, что в храме изображения одного бога в разных обличиях. Лаудеям было всё равно, как называть богов, жили они в достатке и на этот достаток никто не покушался. Жители соседних поселений желали примкнуть к лаудеям, но те не позволяли этого делать, но при этом охотно брали на работу к себе. Со временем сами лаудеи, их потомки совсем перестали выполнять какую-либо работу, а лишь были владельцами флота, зданий и товаров, поступающих им в оплату перевозки.

В империи стали распространяться слух о процветающем городе, в котором никто не знает нужды, и все живут счастливо. Такие слухи распространяли сами лаудеи, что способствовало привлечению ещё большего количества людей к себе на работы.
Вскоре каорабли лаудеев возили товары не только из Хев, но и из многочисленных портов Кеме, Савы, Эллады.

Когда эти слухи дошли до императора, тот поручил выяснить, что это за народ лаудеи, откуда взялся и как настроен к империи. Выяснить удалось немногое: лаудеи пришли на те места, но откуда, уже никто не знал; верят они в единого бога, но тот может принимать разные обличия; ко всем относятся дружелюбно, но живут закрыто и в свою веру чужаков не посвящают.

Получив такую информацию, император приказал следить за жизнью лаудеев и докладывать ему обо всех их нестандартных действиях. Но многие годы не было никаких сообщений и этому приказу императора перестали уделять должное внимание.

Когда в империи сменился император, то стали приходить сообщения о том, что в Кеме и Саве появился человек, пришедший из Лаудеи и рассказывающий об их учении и набирающий учеников. Он не сулил богатства или иные блага лаудеев, он убеждал людей, что их знания о богах, о мире в целом намеренно искажены правителями. Также он убеждал людей, что их земная жизнь не так важна, как их дальнейшее вечное пребывание в мире бога, а жизнь на земле им нужна только чтобы доказать свою преданность богу и заслужить вечное блаженство рядом с ним. А доказать можно лишь следуя переданным через избранных простым божественным правилам. Многие люди стали принимать новое учение и помогать в его распространении.

Население небольших поселений на торговом пути из Лаудеи в Саву полностью принимало учение лаудеев. Связи с империей были ослаблены и потому люди охотно становились последователями нового учения и новой веры. Да и правители самой Савы не особо препятствовали распространению, а в некоторых случаях и способствовали ему. На окраинах Кеме, особенно на юге возле Хасет, тоже распространялось это учение.

Император, узнав об этом, распорядился найти этого проповедника из Лаудеи и привести его в Ромис для беседы. Однако, данное поручение не было исполнено: проповедник отказался ехать и укрылся в храме богов в Хеф. А гаоны также отказались выдавать проповедника и попросили императора самого приехать в Хеф, если ему необходимо поговорить с кем-либо из лаудеев.

Такое поведение лаудеев вызвало бешенство у императора и он, возглавив войска и флот, выдвинулся на Хеф, желая подчинить этот город и уничтожить всех иноверцев.
Удивление императора вызвало нежелание лаудеев как-либо сопротивляться. Флот императора без сопротивления остановился у причалов Хеф, которые заранее были подготовлены. Сами лаудее не проявляли какой-либо агрессии, а лишь смиренно наблюдали за происходящим.

Встречали императора гаоны, которые подтвердили, что искомый им человек находится в храме всех богов, он там один, никто его не охраняет и он готов поговорить с императором, если тот сам придёт к нему.

Воины выгрузили стенобитные и иные орудия с кораблей и выдвинулись в сторону храма, проходя мимо многочисленных лаудеев и иных народов, вышедших посмотреть за их действиями.

Подойдя к храму, воины, по приказу императора, вытащили проповедника и увели его на корабль, а затем принялись разрушать храм. Сначала, они занесли несколько десятков мешков внутрь храма и сложили их под массивными колоннами, на которые опирался величественный купол. Когда все мешки были размещены, воины и император отошли на приличное расстояние, а затем раздался огромный грохот и купол храма упал внутрь, выбросив огромный столп пыли. Когда грохот закончился, в пылевой темноте слышались крики людей и плач детей. Из пылевого облака выбегали люди, державшись за голову, с затуманенными глазами, словно не понимали происходящего, словно сознание их покинуло. Они молча метались от здания к зданию, а потом без сил падали на землю и молча смотрели в пустоту.

Когда пыль осела, воины со стенобитными орудиями пошли к храму. По дороге они откидывали тела людей и детей, которые мешали проходу. С разных сторон они уничтожали еще уцелевшие стены храма, пока те не превратились в груду камней. Всю ночь они перед храмом расчищали небольшую площадку, а утром император объявил лаудеем, что их проповедник будет казнён.

С восходом солнца от корабля императора в сторону храма началось шествие проповедника. Его руки и ноги были скованы цепями, и он мог делать лишь небольшие шаги своими босыми ногами. Забавы ради, император повелел соорудить большой деревянный крест и заставил проповедника его нести на себе до места казни. Воины же строго следили, чтобы никто не помогал ему нести крест.

Медленно шёл проповедник, солнце нагревало каменную мостовую всё сильнее, а его ноги были в крови от порезов и оставляли кровавые следы на камнях. Император же с нетерпением ждал его на расчищенной площади у обломков храма. Здесь за ночь соорудили помост с отверстием в центре, в которое по замыслу императора должен был быть установлен деревянный крест.

Восемь часов шёл проповедник к месту своей казни. Когда он вышел к храму, император встретил его аплодисментами и радостными криками, которые разлетались в людской тишине. Лаудеи внимательно смотрели за происходящим, стараясь запомнить каждое мгновение, каждое слово, каждый вздох и крик.

Проповедник поднялся на помост, вставил крест в отверстие. Император поднялся к нему.

- Ну и где твои боги? Что-то не помогают они тебе, – с издёвкой спросил император. – И храма их уже нет. И тебя скоро не будет.

- Сила веры не символах, - едва слышно ответил проповедник. – уничтожая символы, ты лишь укрепляешь веру, а меня вознесёшь к богам.

- Ну давай посмотрим, как ты будешь возноситься, - также тихо ответил ему император и, повернувшись к людям, громко сказал, - Я действую во имя истины и истинных богов, а вы, заблудшие, сейчас убедитесь, что нет никаких иных богов, кроме истинных!

Император спустился и сел в своём шатре, смотря на то, как проповедника привязывают к кресту. Чтобы тело его не соскальзывало, под ноги ему прибили небольшую перекладину, на которую он мог опираться.

До вечера император наблюдал за весящим на кресте проповеднике, а тот всё ещё оставался жив без еды, без воды, под палящим солнцем, с кровавыми ранами на ногах. Лаудеи тоже не расходились, они молча стояли и смотрели. И над всем этим местом стояла абсолютная тишина, казалось, даже ветер замер.

Когда солнце почти зашло, император приказал воинам разогнать людей, а сам поднялся к проповеднику. Тот ещё был жив, но его лицо покрывали ожоги от солнца, от чего он почти не мог открыть глаза.

- Вот видишь, как тебя солнце не любит, - начал говорить император, всматриваясь в лицо проповедника и пытаясь понять слышит ли тот его. – Ты и вправду думал, что твои слова что-то значат? Всё твоё учение ничего не значит, никто из твоих учеников не помог тебе, даже твои правители от тебя отвернулись. Всё во что ты верил – ложь. Будь это не так, я не смог бы причинить тебе вред. Но скоро для тебя всё закончится.

- Ты не способен понять… - чуть слышно сказал проповедник.

- Что? Я не слышу, что ты бормочешь, - крикнул ему император.

- … понять своё заблуждение. Все твои речи ничего не стоят, истина тебя давно покинула. У тебя есть только гнев, отчаяние и гордыня. Я проживу ещё долгие года, а о тебе все и забудут.

- Это вряд ли. Я тебе обещаю, до утра ты не доживёшь, - с этими словами, император достал небольшой нож и вставил его под правое ребро проповедника. Тот лишь издал негромкий стон.

Император вытащил нож, и тонкая струйка крови потекла из раны, капая под ноги висящего проповедника.

- Что-то не так? – спросил император воина, стоявшего рядом, увидев его одновременно и удивленный и осуждающий взгляд.

- Я не знаю, - ответил воин. – Я не понимаю вашего вопроса.

- И не нужно тебе, следи, чтобы никто к нему не подходил. И убедись, чтобы к утру он умер, - сказал император, спускавшись с помоста. Воин остался охранять истекающее кровью тело проповедника, а император отправился на свой корабль.

Утром, пока император шёл к месту казни, он заметил, как люди шепчутся между собой, причём с довольным видом, а дети тыкают в него пальцем и смеются.
Император стоял перед пустым крестом, под которым была большая лужа крови.

- Может мне кто-то объяснит, что здесь происходит? – спокойно, но с легким раздражением в голосе спросил император.

- Когда мы пришли, здесь уже никого не было, - попытался оправдаться один из воинов.

- И где они? Здесь должно висеть тело, - император указал на крест, - а рядом я оставил воина. И где они? Где этот воин?! Кто он?!

- Здесь оставался Иус, но его тоже нигде нет, - ответил воин, - я не хочу думать, но…

- Но?! – крича сказал император. – Но ты считаешь, что наш воин выкрал и спрятал тело нашего врага, предал нас?! Я правильно понял твою мысль?!

- Я думаю так, - спокойно ответил воин.

Император был в замешательстве. Вокруг собралась толпа лаудеев. Среди них император увидел гаонов. Он направился к ним.

- Может вы мне расскажите, что здесь происходит? – обратился император к гаонам, приблизившись к ним.

- Вероятно, боги забрали его к себе, - спокойно ответил один из них.

- И нашего воина тоже? За какие заслуги?

- Иус не твой воин, когда-то он был одним из нас, но его разум затуманился, и он стал служить тебе.

- Хм… Он не только меня предал, он и вас предал. Весь ваш народ предатель истины! – с этими словами император выхватил клинок у стоявшего рядом воина и с размаху перерубил ближайшего гаона. Его кровь забрызгала лицо и одежды императора.

Император стоял и смотрел на разрубленное тело, его ноги оказались в луже крови. Остальные гаоны молча смотрели на императора.

- Ааааааааа!!! – выкрикнул император, подняв голову в небо, а потом бросив клинок, медленно пошёл к кораблю, оставляя за собой кровавые следы.
К вечеру этого же дня корабли императора отправились обратно в Ромис.

Часть 2. Иус

Иус по приказу императора остался охранять проповедника и смотреть как тот медленно умирает. Когда площадь опустела, а солнце перестало светить, Иус перевязал рану проповеднику и протирал его голову и тело мокрым полотенцем, пытался напоить его, но тот уже не имел для этого сил.

- Зачем ты это делаешь? – спросил его проповедник, когда Иус в очередной раз попробовал напоить его.

- Я хочу облегчить твои страдания.

- Зачем? Тебя об этом никто не просил.

- Разве ты против?

- Это уже не имеет значения и ты это знаешь.

- И что же мне просто стоять и смотреть, как ты умираешь?

- Тебе такой приказ и отдали.

- Дело не в приказе, а в отношении. Я вижу слабость императора, его отчаяние, а в тебе сила и уверенность.

- Так почему ты не остановил его, если считаешь, что он не прав?

- Это бы ничего не изменило для тебя, а для меня могло закончится смертью.

- Ты её испугался?

- Нет, но всему должна быть дана оценка и для всякого поступка должна быть целесообразность.

- Есть вещи, в которые нужно просто верить.

- Возможно ты прав. Я из этих мест, я знаю во что ты веришь, я знаю во что верят они и я знаю, что я не верю ни тебе ни им.

- Тогда мне совсем непонятно зачем ты мне пытаешься помочь.

- Я считаю, что так справедливо. Поступай справедливо там, где другие поступают подло.

- Не самый разумный поступок, не думаешь? – с этими словами проповедник попытался засмеяться, но смех его оборвался стоном.

- Возможно и так, но я остаюсь верен себе, и моя душа не терзается сомнениями. Я поступаю так, как считаю нужным и правильным. Это для меня и есть справедливость.

Иус замолчал, а проповедник молча висел на кресте, почти не подавая признаков жизни.

- Ты поступаешь нецелесообразно, - прервал тишину проповедник, - чтобы ты ни сделал, я всё равно умру к утру. Все твои поступки бессмысленны, и ты сейчас предаешь свои же убеждения.

- Мне не привыкать быть предателем: здесь я предатель для своих, там я предатель для чужих. Ну что ж, буду предателем и для себя.

- Не может быть предателем тот, кто ищет путь и находит его, вопреки всему. Я был рад познакомиться с тобой. Моё время вышло.

Иус смотрел обожжённое лицо проповедника и с последним вздохом на нём замерла слегка уловимая улыбка.

С первыми лучами солнца Иус отвязал тело проповедника и снял его с креста. Его тело превратилось в камень, и чтобы сложить его руки, Иус с силой их прижал к телу так, что послушался хруст сломанных суставов. Завернув тело в приготовленный саван, он поднял его на плечо и понёс в сторону горы, где, как он помнил из детства, были многочисленные пещеры. По дороге он встретил несколько человек, которые помогли ему донести тело проповедника до пещер, а потом сообщили гаонам об этом.

- Зачем ты это сделал? – спросили Иуса пришедшие гаоны.

- Человек должен быть похоронен, а не висеть на столбе, как корм для ворон, - ответил Иус.

- Ты знаешь, что из-за тебя убили одного из нас?

- Его убили не из-за меня, а из-за вашей веры! Вы выступаете против империи, за что и страдаете! Будьте уверены, что не этот, так следующий император уничтожит и вас, и ваш город, и всех, кого вы видели и знаете!

- Но сейчас ты принёс смерть нам, а не император!

- Вы такие же глупцы, как и император. Вам бы самим начать верить в ваше учение, как когда-то императоры верили в своё. И искать причины в своих действиях, а не обвинять меня.

- Ты не вправе рассуждать о вере, которую предал!

- Я вправе рассуждать обо всём. Именно поэтому я и вижу вас насквозь так же, как вижу неминуемый крах империи. Император подарил вам шанс стать выше его, но вы даже не способны это понять.

- О чём ты говоришь, безумец?

- У вас не так много времени, чтобы продемонстрировать людям истинность вашего учения. Ваш храм разрушен, ваш проповедник убит, но вы можете сплотиться и сохранить его слова в устах других таких же, как и он. И они могут разнести вашу историю по империи, передавая её людям.

- Ты же отказался от нашего учения, предпочел веру империи. Почему мы должны тебе верить сейчас?

- Вы мне ничего не должны. Я считаю ваше учение таким же неверным, коим стало учение империи. Ни там, ни там не больше не ищут истины, а лишь утверждают догмы. Но что будет с империей мне понятно, а вот что вы сможете сделать, мне было бы любопытно посмотреть.

Оставив гаонов в недоумении, Иус пошёл к своему дому, который он покинул много лет назад, надеясь, что дом её его ждет и, возможно, ещё живы его мать и отец.
Дом его когда-то стоял на краю поля в отдалении от Хеф. Проходя знакомые поля, Иус приближался к дому. Теперь это был не просто дом, а целых три, в которых жили его брат, сестра и родители. Ещё издалека он слышал детские голоса вперемешку с знакомыми нотками из детства.

Иус подошёл к калитке. Во дворе играли дети: два мальчика и три девочки, были они примерно одного возраста. На их крики из дома вышла молодая женщина и, увидев Иуса, пошла в его сторону. По мере её приближения Иус всё четче замечал в ней знакомые черты своей сестры.

- Что ты тут делаешь? – спросила женщина, приблизившись к Иусу.

- Хотел вернуться домой, - ответил Иус, смотря в лицо женщине и замечая, как её зрачки расширяются, а глаза наполняются слезами.

Женщина бросилась к Иусу и обняла его, прижавшись всем телом. Иус тоже её обнял и глаза его наполнились слезами.

- Идите все сюда! Смотрите кто вернулся домой! – закричала женщина в сторону дома и потянула Иуса за собой.

Из домов вышли брат с женой, отец и мать, и муж сестры, дети перестали кричать и внимательно наблюдали за Иусом.

Уже вечером, лежа в своей кровати, которую хранили с надеждой его родители, Иус очень четко осознал, что сейчас он там, куда и должен был прийти, сейчас он дома.

Часть 3. Образы

По возвращению в Ромис, правители и император решили, что лаудеев нужно подчинить империи. Для этого они создали из эллийцев собрание, которое и должно было вести полный контроль на территории Лаудеи. Для выполнения этого поручения к ним был представлены многочисленные воины также из эллийцев. Ни кемерийцам, ни савеям такое решение не понравилось, они считали, что таким образом эллийцы ставят себя выше них. Но и протестовать против этого решения они не видели особого смысла, поскольку власть императора и так не досаждала им, позволяя свободно главенствовать на своей территории.

На месте разрушенного храма в Хеф был построен дворец для собрания. Там же были построены и казармы для воинов. За годы нахождения в Хеф, собрание фактически перестало выполнять функции управления, а занималось лишь контролем торговых путей, на чем и богатело. Интереса к учению лаудеев не имело вовсе, считая, что его и не существует его уже вовсе. А тесные связи с гаонами лишь убеждали их в этом.

Спустя тридцать три года со дня смерти проповедника лаудеев в поселениях Савы и Кеме стали появляться люди в ярко белых одеждах и передавать историю лаудеев, а также рассказывать про их учение. История их была описана подробно, но искажена так, чтобы люди прониклись ею. В каждом поселении находили человека, который более всех верил в учение, ему оставляли библы об истории и учении. От людей требовалось лишь следовать посланиям бога, которые написаны в библах, и не делать зла лаудеям и их сторонникам. Само же учение теперь состояло из четких указаний и правил, оно предполагало, что слепое следование им позволит душе человека встать рядом с богом и наслаждаться его дарами, встретиться с душами своих родных и друзей.

К радости гаонов, люди охотно принимали это учение, ещё лучше, чем в прошлые их попытки. От людей ничего не требовалось кроме слепой веры. А людям всё было понятно разъяснено в библах.

Рассказывали проповедники и о том, что через них говорит сам бог и что каждый из них воплощение первого проповедника, который был убит за веру, но не отказался от неё и поэтому сейчас получил вечную жизнь в теле любого человека.

Для ставленников гаонов в каждом поселении строился дом с обязательной установкой возле него копии креста, на котором казнили проповедника. Кое-где на этот крест и в самом деле вешали чучело, похожее на человека. А содержать праведника должны были все жители поселения. Часть этого содержания гаоны забирали себе и шли в следующее поселение.

Чтобы правители не сопротивлялись насаждению новой веры, гаоны щедро делились с ними всем, что получали от людей, а взамен обещали полное подчинение народа их воле. Правителей это вполне устраивало, в империи уже давно никто не искал истину в поступках, словах и событиях. Да и само учение империи стало скорее атрибутом, а не чем-то важным и необходимым.

В небольших городах Савы и Кеме, где были храмы богам империи, их, с одобрения жителей, переделывали в храмы единого бога лаудеев. Лаудеи решили, что лучше единый бог, чем множество, поэтому их учение исключило множество богов, на одного – единого, но оставалась сложность с его изображением. Изначально, в качестве олицетворения единого бога, служило изображение солнца с глазом Ра. Этот символ был понятен и в Саве и, тем более, в Кеме. В Элладе хоть и знали этот символ, но использовали не часто.

В храмах Кеме и Савы символы солнца и Ра были обязательно, причём располагались они на самых видных и значимых местах, и переделка храмов не была сопряжена с трудностями, оставалось лишь удрать изображения прежних богов и упоминания о них. При входах в храм также устанавливали большой крест, когда деревянный, а иногда и каменный. В некоторых храмах, оставленные проповедниками смотрители, водружали крест и на крышу храма, как на самое высокое место в поселении, чтобы его было видно отовсюду. Эта идея нравилась гаонам и постепенно распространялось на остальные храмы.

Но оставалась одна проблема: люди хотели видеть осязаемое воплощение бога. Ещё оставалась память о старых богах, об их истинном обличии и обличии, в котором они посещали людей. И такой образ был придуман – им стал образ проповедника, который, как рассказывало учение лаудеев, умер за свою веру, но не отрёкся от неё и тем самым укрепил её в каждом человеке.

Самые искусные мастера, нанятые гаонами, рисовали портреты проповедника и отправляли их во все храмы. Местные жители также изображали проповедника и размещали его портреты на стенах храмов.

Потребовалось смениться поколению, чтобы люди уже и не вспоминали прежних богов, прежнее учение и смыслы, заложенные в нём. Оставалась лишь малая группа людей, кто придерживался старых принципов и учения. Но показывать это другим людям становилось опасным, поскольку считалось отступлением от истинной веры и разложением человека. Такой человек, по мнению учения лаудеев, мог заразить светлые души последователей греховной болезнью, которая разлагает человека и не даёт ему права быть рядом с богом.

Но дабы ещё сильнее напугать людей, гаоны придумали образ, противоположный богу, темное уродливое существо, которое пожирает греховные души и истязает их пустые тела. И называли они его Иной или Другой.

Часть 4. Переворот

Учение лаудеев так сильно проникло в жизнь людей в Кеме и Саве, что не осталось ни одного поселения, ни одного города, где не было бы храма во имя их бога и где не было бы сторонников их веры. Все правители этих частей империи охотно участвовали в укреплении учения лаудеев на их территории.

Даже в самой Элладе стали появляться люди, активно продвигающие это учение среди остальных. Стоит ли говорить, что при упадке авторитета императора, а также наблюдаемом несоответствии текстов прежнего учения и жизнью правителей, всё больше людей вовлекались в учение лаудеев.

Это учение тонкими нитями пронизывало эллийцем от земледельцев до правителей и всё сильнее укреплялось в обществе. Неудивительно, что и в Ромисе всё больше людей вовлекались в учение лаудеев, а сами гаоны активно искали пути попасть в правительства или иметь на них сильное влияние. Это им с лёгкостью удавалось: жажда богатства и власти ослепляла правителей и убивала в них всякую возможность увидеть истинный замысел гаонов.

Им потребовалось всего несколько поколений со дня смерти проповедника, чтобы теперь их император правил всей империей. Их упорство, терпение и последовательность принесли плоды: воля народа Лаудеи стала обязательна для всех людей империи. И не было в этом ничего удивительного, поскольку люди сами выбрали этот путь, пусть и не подозревая, что на долгое время утратят возможность познать истину, познать себя и выполнить своё предназначение.

Новая вера была проста для понимания, она не требовала размышлений, сомнений, поисков ответов, она давала ответы сразу на все вопросы. А если ответов не было в самом учении, то избранные проповедники с лёгкостью давали объяснения всему на свете, а потом закрепляли это в учении.

Стоит ли говорить, что путь к истине не может быть легким, простым и понятным. Но человеческая натура слишком падка на лесть, обещания и простоту. Стоит ли винить самих людей в этом или гаонов, которые воспользовались подаренным им шансом и упадком власти в империи? Оставались ещё люди, которые размышляли и искали истинный смысл происходящего, но могли ли они повлиять на происходящее? Скорее нет. Власть и слепая вера позволяет искоренить любое суждение, противоречащее самой власти. Так и искатели истины подвергались нападкам и со стороны простых людей и со стороны облеченных властью. Их попытки просветить людей натыкались на полное их нежелание вдумываться, а власть с радостью приравнивала их к служителям Иного, очернившим свою душу его мглой.

Часть 5. Забвение

Что должен сделать каждый победитель, чтобы искоренить всякую возможность усомниться в нём? Видимо уничтожить всё, что было до него. Но возможно ли это в масштабах мира?

Имея под своим управлением огромное количество людей, готовых выполнить волю самого бога, гаоны решили собрать всё, что хоть как-то напоминало о прошлом, о других богах, кроме Его – их бога. Все эти предметы, в раз стали очень опасными и способными поглотить души неподготовленных, и передать их в служение Иного. А такие люди уже и не люди вовсе и поступать с ними нужно довольно жестоко, поскольку только через муки тела душа могла освободиться. Такова была воля Его, которую передали проповедники. Люди в ужасе шарахались от любого предмета, который хоть как-то напоминал о прошлом. Но страшно было не то, что простой люд избавлялся от старых вещей, изображений, стихов и рассказов, забывал легенды и своё прошлое. Истинная трагедия произошла, когда хранители тэкэ стали сжигать библы, хранящиеся там.

Безусловно, самим гаонам было это только на руку, но даже они понимали, что, не зная прошлого, невозможно строить будущее. В тех библах была не просто история мира, а способ его познания, познания самого себя, человеческой сути и предназначения, способ увидеть истину. И всё это должно было сохраниться, для обеспечения власти гаонов.

Многочисленные отряды отправились по всей империи в поисках сохранившихся библов. Но оказалось это не простой задачей: люди с остервенелым рвением уничтожали всё, что напоминало о прошлом. Даже огромное тэкэ в Пергат постигла участь уничтожения – она сгорела до основания, а стены её были разрушены. Пришедшие поисковые отряды увидели лишь многочисленные кресты, установленные на обгоревших обломках некогда огромного тэкэ.

Узнав об утрате Сакра, гаоны были в ярости. Но они понимали, что люди, которые сомневаются в их вере не позволили бы уничтожить Сакра, поскольку прекрасно понимают её ценность.

Тогда было решено устроить охоту на «последователей Иного». Каждый человек обязан был сообщать, если узнает, что кто-то сомневается в вере лаудеев. Когда появлялись такие «последователей Иного», специально назначенные гаонами служители местных храмов, устраивали пытки, чтобы получить от них информацию о Сакра. И всё это преподносилось как воля Его, а следование этой воли – высшее благо, дарующее место рядом с богом.

Каких только способ получить нужную информацию не придумали служители. Любому человеку, следующему Путеводителю, было бы омерзительно не только участвовать в этом, но даже знать, что такое происходит.

Количество умученных и полученной от них информации увеличивалось каждый день, а служители истинно считали, что чем больше они замучают, тем праведнее станут. Но вся эта информации почти ничего не стоила, зато загнало людей в такое состояние страха, в которое даже анты не смогли бы его загнать, поскольку жизнь среди людей позволила им уже осознать ценность самого человека, узнать его чувства, понять его мысли и желания. Для них человек перестал быть инструментом, а стал проводником души. Возможно, и гаоны не желали участвовать в пытках, поскольку обладали старыми знаниями и прекрасно понимали смысл и суть задуманного ими. Поэтому и поручали всё служителям храмов и воинам.

По крупицам собирались уцелевшие библы и иные предметы, которые были интересны гаонам. Их свозили в Ромис, где был построен огромный храм, защищённый лучше любой крепости. В этом храме были хранилища для найденных библов, свитков и прочих предметов. И знали об этом лишь гаоны, да некоторые особо лояльные к ним люди.

Мир, построенный гаонами, был гармоничен и ужасен в своей гармонии. Гаоны правили, напрямую не вмешиваясь в дела поселений и городов, служители храмов исполняли переданную им волю Его и истребляли знания, память и людей, в которых сами же видели «присутствие Иного», воины охраняли гаонов и храмы, поисковые отряды искали старые знания, а люди жили в невежестве, страхе и без всякого понимания происходящего.