10. В печенежских степях

10. В ПЕЧЕНЕЖСКИХ СТЕПЯХ. Говорят, что укусить себя за локоть очень трудно, и что этим фокусом владели лишь участники конкурса «А вам слабо?» из некогда популярной телепередачи «Сам себе режиссер». Однако на самом деле хотя бы раз в жизни это удавалось каждому. Императору византийскому Никифору Фоке это удалось в 968 году, когда ему стало известно, что с его подачи на Дунае вместо слабого и смирного царя Петра отныне сидит сильный и строптивый князь Святослав, и одному Богу известно какие у этого варвара планы на будущее. Искусанные локти еще продолжали ныть, а Никифор уже занялся поиском возможного решения возникшей проблемы. Для подобных случаев у Империи было всего одно проверенное средство - «Разделяй и властвуй!»: грекам всегда удавалось найти кого-нибудь, кто соглашался за большие деньги пролить свою кровь за их интересы. Вот и в этот раз люди паркимомена Василия пробрались в степи между Днепром и Доном и, золотом подогрев воинственный пыл печенежских ханов, подняли Степь на Русь.

Весной 969 года орды степняков ворвались в русские пределы и, сметая все на своем пути, потекли к Киеву. Шли печенеги почти беспрепятственно, так как основные силы русов находились на Дунае, а собранное со всей округи ополчение киевские воеводы были вынуждены стянуть на защиту столицы. Все произошло так стремительно, что Ольге с внуками: Ярополком, Олегом и Владимиром, не удалось даже вовремя покинуть город, - вся великокняжеская семья попала в кольцо блокады. Воеводам пришлось идти на риск с тем, чтобы вывести правительницу и детей Святослава из-под удара. В историю эта дерзкая операция российских «спецслужб» вошла под кодовым названием «Мальчик с уздечкой». Согласно легенде, некий отважный парнишка, прикинувшись печенегом, потерявшим свою лошадь, прошел с уздечкой в руках сквозь кольцо осадного лагеря степняков и благополучно добрался до лагеря воеводы Претича, укрепившегося на правом берегу Днепра, доставив ему послание княгини. На рассвете отряд Претича погрузился на лодьи и, стараясь создавать как можно больше шума, направился к Киеву. Говорят, что для того, чтобы обратить на себя внимание, русские воеводы даже использовали трубы полкового «оркестра». Разбуженные громкими звуками печенеги приняли корабли Претича за флот самого Святослава и в панике отхлынули от стен русской столицы. Ольга с внуками под охраной небольшой дружины немедленно покинула осажденный город и перебралась на лодьи. Чуть позже появились и послы печенежских ханов, которым было любопытно узнать, кто же все-таки посмел столь наглым образом нарушить их сон. Претич заявил, что он – командир передового отряда армии Святослава, а сам князь прибудет к Киеву со дня на день, и вот тогда кому-то здесь придется не сладко. Печенеги во все это не очень-то поверили, но, на всякий пожарный, все же свернули свой лагерь и отступили к берегам Лыбеди, где потом и закрепились.

Меж тем, до берегов Дуная добрался, наконец, Ольгин гонец с письмом к Святославу: «Ты, князь, ищешь чужой земли, о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих». Святослав пришел в ярость. Он всегда старался поддерживать с ханами добрососедские отношения, позволял им всюду таскаться за своей армией, набивая сундуки богатыми трофеями, а теперь, в самый неподходящий момент, они его предали или, правильнее будет сказать, продали. Приходилось бросать все и спешить на выручку Киеву.

К Днепру русская армия шла на рысях. Разомлевших от чувства собственной безнаказанности печенегов Святослав отшвырнул от столицы и пинками загнал обратно в степи. Словно стая зайцев, завидевших волка, печенеги рассыпались по солончакам и балкам в надежде пересидеть гнев страшного русского князя в своих вежах. О, они плохо его знали! Для воплощения в жизнь своих далеко идущих замыслов на западе, Святославу были нужны мир и спокойствие на восточных рубежах Руси. А значит, настала пора заняться печенежским вопросом вплотную.

Поход Святослава Игоревича в печенежские степи не был похож на прежние вторжения русов в Дикое Поле. На этот раз киевская конница шла облавой, загоняя орды и кочевья степняков к обрывистым берегам рек, где в заранее условленных местах беглецов уже поджидали лодьи с пешими ратниками. Началось планомерное и поголовное истребление степняков, без ссылок на возраст и пол, - дело для русов привычное. Огромные табуны лошадей, в одночасье лишившихся своих хозяев, потянулись к русским границам. Вожди дальних орд слали к Святославу гонцов с униженной просьбой о мире и клятвами верности своему союзу с русскими. Святослав долго бродил по степи, отыскивая недобитые кочевья. Его могла устроить только пустыня, усеянная вражескими костьми, – только это могло служить гарантией неприкосновенности восточных русских рубежей во время его отсутствия.

В Киев Святослав вернулся в середине лета. Пополнив свою дружину пленными печенегами, он хотел немедленно возвращаться на Дунай. На уговоры матери он отвечал: «Не любо мне в Киеве быть, хочу жить в Переяславце на Дунае – там средина земли моей, туда стекаются все блага». Однако упреки Ольги, чувствовавшей приближение смерти, и недовольство киевлян заставили его все же задержаться в столице на неопределенное время.