Моя родословная. Глава. 67 Мемуары

Глава. 67               Расправа.


Неожиданное случается в жизни чаще, чем ожидаемое.

Плавт (Тит Макций Плавт) (Родился около 254 года до н. э. в Сарсине (Умбрия). Умер в 184 году до н. э. в Риме (Римская республика) — древнеримский комедиограф, драматург.

Написал около 130 комедий, из которых сохранилось 20.


Предатели работали усердно, они были отлично информированы и старались, из кожи вон лезли, чтобы выслужиться. Больше чем у тридцати человек, стоящих перед строем, яростно горели глаза.

- Эх, моя бы сейчас воля, горло бы вырвал, - скрипел зубами Тимофей Белозёров.
Павел Шубичев ел глазами Василия Терентьева, пальцы сжимались в кулаки, врезались в ладони.

- Этих в избу ! Потом расстрелять ! – отдал приказ Шеркус, махнув рукой в сторону партизан.

Матери рванулись к своим сыновьям, заголосили, запричитали. Но казаки заталкивали их в строй прикладами и дюжими кулаками.

«Расстрелять» - это слово ударило в головы партизан. От сознания близкой смерти становится страшно, жутко, опускаются руки, расслабляется воля.

В такой момент достаточно одной искры и вспыхивает паника.

Здесь нужна твёрдая рука, мужественный характер, чтобы подчинить эту безвольную толпу.

- Не падайте духом, ребята ! – ободрил Иван Высоков.
- Ну, голубчики, что будем делать с вами ? – прохаживался вдоль притихшего строя селян поручик Шеркус, - расстрелять каждого пятого, - он глянул на притихших сразу александровцев и с удовольствием отметил про себя их страх.

Обречённые покрылись смертельной бледностью. Долго совещался поручик с чернобородым офицером, который отозвал его в сторону.

Внимательно прислушивались люди, стараясь поймать хоть каплю надежды из их разговора. Бесполезно. Чернобородый остался на месте, а Шеркус вернулся на старое место, он был зол.

- Выпороть мужиков ! Всех до одного … По пятьдесят плетей !
Началась дикая, унизительная расправа. Женщины не отворачивали голов, смотрели на обнажённых мужчин: отцов, мужей, братьев.

Отступило куда – то чувство стыдливости, все жили одним ненавистью, бессильной злобой к палачам. Смотрели, чтобы запомнить и потом рассказать своим детям, научить их ненавидеть врагов …

Выдернули из строя Ивана Зыкова, хозяина сборной избы, свалили на его же сани, перевёрнутые посреди двора, сорвали одежду.

Взметнулись вверх нагайки и тут же опустились вниз, со свистом впиваясь в оголённое тело. Брызнула кровь …

 Десять … двадцать … сорок … пятьдесят. Глухие стоны, судорожно вцепились пальцы в оковы полозьев. Ни одного крика.

- Добавить ему !
С саней Ивана Зыкова сняли однополчане и уложили на снег:
- Следующий !

Снова отчитываются удары, снова людская кровь брызжет на утоптанную скотом и карателями землю. Снова голос поручика:
- Добавить !

Порки избежали и наслаждались гнусным зрелищем: Максим и Дмитрий Антроповы, Василий и Константин Терентьевы, Максим и Григорий Толченицыны. Некоторые из них уже влились в свору бандитов и гордились этим.

- Никому не расходиться ! Пусть все посмотрят, что ждёт тех, кто осмелился выступить против нашей армии с оружием.
Звякнул замок. Сначала Шеркус, а потом чернобородый офицер вошли в дом Ивана Зыкова.

Пленные встретили их угрюмым молчанием. Никто не встал.
- Ну, партизаны, большевички, навоевались ! Всех расстрелять ! Деревню сжечь ! – голос Шеркуса сорвался на визг.

Продолжение следует …