Папка Архивариуса

                Предисловие
Вот у меня возник вопрос: а есть кто-то, кто определяет стратегию развития? Ведь стратегия – это нечто неосязаемое, оно не на поверхности, не витает над землёй, то, что мы называем стратегией – все-таки вопросы тактики и их решения. Так кто? Бог? Может быть. Но здесь должны быть те, в кого он это вкладывает. И это не может быть один человек, как и группа людей. Парадоксально, но человеком или группой людей может управлять тот, кому неподвластно большее, и в этом он может быть весьма эффективен.
Мир меняется, и то, что очевидно сегодня, завтра вполне может оказаться бредом, а сегодняшний бред станет скукой обывателя. Неужели кому-то непонятно? Здесь мы уже скоро жить не сможем – мы слишком всё загадили – а больше нам жить негде. Мы не приспособлены, чтобы выжить где-то ещё. Наш организм как носитель разума совсем не универсален. Впрочем, как и искусственный интеллект. Он тоже не выживет.
Мой друг, уставший, как я думаю, от современности, работает в архиве. Как-то он пригласил меня и, усадив за стол, бухнул на него передо мной толстую пыльную папку.
- Что-то интересное? – спросил я, прочихавшись.
- Когда-то давно случился в архиве пожар. Не все документы удалось спасти, а некоторые, как бы это сказать, потеряли предметность и временной лаг. Здесь собрано, правда, это не единственная папка, то, что не смогли отсортировать и определить по авторству, месту и времени происхождения. Я кое-что полистал и подумал, что тебя это может заинтересовать. Что-то кажется странным и даже бредовым, особенно если учесть, что там попадаются, как я понимаю, даже документы следственных действий времён инквизиции. Можешь использовать для себя, обработать, добавить там что-то для оживления образов.
- То есть это не оцифровывали.
- Не подлежит.
- Спасибо. Я люблю читать старые бумаги, в их цвете, фактуре, шрифте чувствуется не только время, бывает, визуализируются образы и чувствуются эмоции.
Архивариус улыбнулся, хлопнул меня по плечу и ушёл по своим делам.

                Роботы
По булыжной мостовой, дико цокая, проскакал всадник. Было жарко. Здесь, под тенью яблонь хотя бы продувал ветерок, поэтому здесь меня и обмеряли на предмет пошива сюртука.
- Говоришь, князь тебя пригласил в качестве портного? Солидно, растёшь. Хотя у тебя детей полтора десятка, а их кормить нужно.
- Верно, для них и живём.
- Не понял. Жить не для себя? Если не для себя, то получается - жить вопреки себе, своим желаниям. Для этого рождаются? Вот уж не поверю.
- Брось. А может у меня такое и есть желание. Только рассуждать об этом скучно.
- Скучно? Наверно. Радость понятие странное: можно радоваться бокалу хорошего вина, а можно радоваться, что кому-то помог, что-то новое и полезное придумал, а можно и тому, что удалось нечто ценное украсть. И всё это жизнь в радости. А знаешь, о чём роман Толстого «Анна Каренина»? Так он об этом же.
- Не читал. Тебя послушать, так всё об этом.
- Ты прав.
- Я прав? Это ты неправ.
- Ну и правильно: если я не прав, то прав ты!
- Чтобы закончить, скажу очевидное – мы все служим.
- А ну да, мы все рабы.
- Точнее роботы.
- Как ты сказал? Роботы? Похоже.
- Именно. Так что нечего рассуждать, просто выполняй свою программу.
- Себе не противоречь. Кстати, программа была создана так, чтобы мы не поняли, что мы роботы. А мы это поняли.
- И что теперь?
- Ты открыл ящик этой… как её?
- Пандоры?
- Вот-вот. Так что есть только одно средство, что бы переварить это откровение. Ты кончил замеры? Пойдём выпьем.
- Не скажу, что это плохое предложение.
- Я надеюсь, ты об этом никому!
- Обижаешь, брат. Сначала нас не поймут, о чём мы, а потом упекут в жёлтый дом.
- Вот оказия, чёрт побери! Как же удержать это в себе, когда оно вот так уже вышло? Есть толковые предложения?
- Так сразу?
- Но мы же они и вроде бы должны оценивать и принимать решение быстро.
- Не в этом случае. Нужна дополнительная энергия.
- Вот пошли уже. Выпьем и закусим.
В ближайшем трактире задуманное осуществилось. Тогда и пришла мысль:
- Всё-таки нужно об этом рассказать. Только кому? В нашем городишке точно некому. Можно найти кого-то в столицах – там есть толковые люди.
- Как ты их там найдёшь?
- Включись уже. Ты Жюля Верна читал?
- Слыхал.
- Найдём такого. И выговоримся.
- Ага, и будем жить с сознанием, что мы раскрыли великую тайну человечества?
Будем просто выполнять наши программы. В этом ведь наша миссия, что бы ни думало человечество. Каждый должен выполнять свою миссию, какая бы она ни была, хотя большинство её просто выполняют, поскольку не обременены суждением о каких-то правилах или, как это называют, морали.
- Согласен – не нам решать о назначении миссии.

                Мистика
                1
Часы на городской башне пробили десять. Профессор подошёл к окну. Тёмно-серое небо моросило. Его настроение совпадало с погодой, хотя и не было с ней связано. За его спиной располагалась установке, на которой он проводил эксперименты, а у окна рабочий стол, где он делал расчёты, обрабатывая результаты экспериментов. Он не понимал, как ему быть теперь со всем этим: результаты экспериментов и расчётов показали не только то, что в уране содержится огромная энергия, но и главное – её можно извлечь! Он думал о том, что науку остановить нельзя, мало того, этого не нужно и пытаться делать. Но он прекрасно знал, как используются достижения науки. Он выглянул в окно и посмотрел вниз: вон эти самодвижущиеся экипажи снуют по улицам, и уже кое-кто задумался, как их использовать, чтобы давить людей. Так что же ждать от тех, кто огромную энергию решит использовать в подобных же целях? Не все учёные сталкиваются с таким выбором: многие просто не знают, к чему приведёт их открытие, ибо не всё очевидно сразу. Но профессор уловил значение именно сейчас, а не потом, когда результаты будут опубликованы, начнут обсуждаться и анализироваться. Его не пугали нападки ни общественности, ни коллег – за свою долгую научную жизнь он к этому привык так, как привыкают к тому, что чернила высыхают, а перья могут царапать – неприятно, конечно, но с этим ничего не поделаешь. Можно ли рассматривать новое научное знание с точки зрения нравственного выбора? Раз вопрос поставлен, то и ответ должен быть утвердительным. Только он не решается на собраниях, коллегиях и конференциях. Дать людям знания, открыть новую дорогу, включить свет – а куда приведёт эта дорога? Не туда ли, где разверзнутся врата, и всё живое превратится в пепел, даже не успев понять – за что? А может всё наоборот – и откроется, продлится жизнь, распахнут свои объятья недостижимые вершины, отступит тьма, улетучится надоедливая серость и сырость, засияет золочёный купол башни, часы которой не отсчитывают, но обозначают, что время не уходит, а приближается.
Профессор подошёл к столу, взял листы с расчётами и решительно бросил их в тлеющий огонь камина, который тут же ожил, будто этого и ждал. Чей это был огонь?

                2
Дмитрий Иванович вздрогнул от выстрела пушки. Полдень. И вздрогнул он ещ1 раз, потому что с этим выстрелом мысль о применении энергии пришла так же мгновенно, как выстрел. Мысль эта его не обрадовала. Но значимость её ему была очевидна. И ещё ему было очевидно, что теперь открытие будет его изводить, по крайней мере, пока он не определится, что делать: продолжить работу тайно, опубликовать или всё жечь так, чтобы не только следов, но и никакого духа не осталось. При этом он понимал, что если это есть у него, то вполне когда-нибудь может появиться у кого-то другого – и это тоже следует учитывать в своём решении, более того, это может быть самым важным обстоятельством – в чьи руки попадёт знание. Если это будут руки бездуховного человека или человека, одержимого греховными страстями? Уран был богом неба, считается, что он был первым владыкой мира и породил титанов – так говорят мифы. И вот теперь мифы могут стать реальностью, хотя и в другом обличье. Следует ли этому противостоять? И возможно ли противостоять?
Дмитрий Иванович подумал о том, не ошибся ли он в расчётах? И усмехнулся: себя не обманешь. Не будет ни утешения, ни разочарования, ни  радости победы. У победы может быть очень дорогая цена, хотя она и не сделает её поражением. А если взглянуть на это с теологического аспекта? Если открытие произошло, значит, оно было угодно Богу? А то, что случилось в райском саду? Если оно было Богу неугодно, тогда следует признать, что есть сила, которая ему неподвластна. А разве может быть иначе? Есть плюс и есть минус. Есть кислота и есть щёлочь. Мир состоит из противоречий, даже антагонизма, собственно, это и позволяет ему существовать. Ускорение и торможение. Падение и взлёт. Море и суша. А как быть с парой человек и животное? А эта пара не вне, она внутри человека. Какой вывод - смирение? Да, но вот вопрос: а чего достойно смирение, если есть Иная сила? Как распознать? Вопросы… вопросы… Самому ведь ясно, что ответа не будет. Решить придётся самому. Ты сам выбрал этот путь. Так, наверно, думает каждый. Кажется, так сказал поэт:
«Дало две роли привидение
На выбор мудрости людской:
Или надежду и волнение,
Иль безнадежность и покой».
Вот весы: на одной чаше благо, на другой – зло. Вот и поди разберись, чьё это создание, хотя, как это ни тривиально, во всяком есть то и другое, и понятно, от кого зависит.
Он не заметил, сколько времени прошло в тяжёлых раздумьях. Вывел его из них стук в дверь и голос за дверью: «Дмитрий Иванович, мы заждались вас к обеду». «Сейчас иду», - ответил он.
Может, пауза поможет? Что это я? А разве это не испытание? И можно ли сомневаться в дарованном Богом? Нет, из моих рук геенну Огненную они не получат. Пусть хоть меня потом проклянут…

                * * *
Материалы изучаются. Продолжение следует.