Макарыч...

Василию Шукшину

Жил на краю села, у самой речки Макарыч — мужик с виду простой, но с такой житейской хваткой, что люди к нему сами за правдой шли. Терпеливый был, как сама земля и спокойный, как удав. Говорил мало, но каждое слово — в яблочко.

Прибежал к нему как-то парень, Ванька, лет двадцати, весь на взводе. Наехал на него один шишка местный, из тех, что при бабках, да со вторым счастьем. Ванька хочет наказать обидчика, а как — не знает. Силы не те:
— Макарыч, слыхал я, есть поговорка: сиди, мол, на берегу, и река врага твоего принесёт. А я ждать не могу! Меня трусом считать будут!
— А ты трус?  — ухмыльнулся рыбак и кивнул на реку, — Пойдём лучше поглядим, как рыба клюёт.

Сели они на берегу. Макарыч удочку свою размотал, закинул в воду, сидит, смотрит на поплавок. Парнишка рядом ёрзает, то на реку глянет, то на мужичка. Наконец не выдержал:
— Какая рыба, когда у меня на душе тошно? Как мне это гада наказать поможет?
Макарыч дал ему вторую удочку:
— Терпение, Вано, это не просто сидеть и накручивать себя. Оно — как рыбачить: ждать, но и дело делать. Наживляй.

Ванька, ворча, закинул удочку. Сначала дёргался, злился, а потом — хвать! — и вытащил окунька. Глаза у него загорелись, но не от гнева, а от азарта. Ещё закинул. Ещё поймал. И вот уже сидит, слушает, как река журчит, как ветер в ивняке шуршит, как птицы перекликаются. 

Время шло. Тот шишка, что Ваньку задел, сам себя загнал: то ли чего-то с кем-то не поделил, то ли споткнулся о свою наглость — пропал его лоск, сдулся, как пузырь. А Ванька к тому времени уже о мести не думал. Он был сыт, а его душа полна покоя.
 
— Видишь, Вань? — подмигнул ему Макарыч. — Терпение — не только врага течением унесёт. А ещё тебя накормит и сердце угомонит.