Дано или не дано

Есть ещё один соблазн, на который многие ловятся. Это уверенность — а на деле самообман — будто одним людям вера дана от природы, а другим просто не дана. Если «не дано», то и спроса нет. Отсюда и убеждение, что просить Бога (высшие силы) о милости, о вере, о мудрости или праведности — бесполезно. Поэтому и просят в основном о здоровье, защите от разорения, несчастных случаев или чтобы уберечь близких. Всё это, конечно, хорошо, но к спасению не ведёт и подлинным раскаянием не является.

Бог дарует Свою милость — благодать и новое сердце — всем без исключения, кто искренне этого захочет. А значит, добровольно откажется от иллюзий и признаёт, что без Бога, без Его праведности, человеку не спастись. Истинная вера — это и вправду дар, но с ним не рождаются. Его получают в обмен на искреннее раскаяние. А истинное раскаяние в том, чтобы не обманывать себя иллюзиями, не думать и не мечтать о себе вне Божьей воли. Покаяние (греч. *метанойя* — перемена ума) это не просто сожаление о грехах, а  коренной переворот в сознании: признание своей полной зависимости от Бога и Его праведности.

И тогда все заповеди перестают казаться строгим, порабощающим законом. Они становятся эликсиром жизни и здоровья! Тогда по-настоящему захочется жить праведно, а всё греховное станет казаться чем-то отвратительным, зловонным и убивающим.

Остаётся вопрос  о погибших младенцах, но и на него есть ответ в логике Писании.

Самый главный тут аргумент  — это понимание суда Божьего. Суд совершается над сознательным, добровольным выбором человека, над тем, что он совершил по своей воле, зная добро и зло. Младенец же не сделал и не мог сделать такого выбора. Он не успел ни сознательно отречься от Бога, ни сознательно принять Его. Его воля не была направлена против Творца.

Разве можно представить, что Милосердный Отец, видя невинное дитя, лишённое по самой своей природе возможности сделать нравственный выбор, осудит его? Нет, это было бы противоречием самой сути Бога, Который есть Любовь.

В Писании мы видим, как Давид, оплакивая своего умершего младенца, говорит: «а я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне» (2 Цар. 12:23). Эти слова ветхозаветного царя всегда понимались как уверенность в том, что он встретит своего ребёнка в Царстве Божьем.

Многие святые отцы и богословы говорили, что такие дети спасаются не своими заслугами (которых просто не могло быть), а благодатью Христовой, искупительной Жертвой, которая покрывает всё. Они — жертвы греха мира (болезней, трагедий, случайностей), но не сознательные носители личного греха.

Поэтому, хотя и нет конкретного стиха в Библии, который бы прямо говорил: «все младенцы спасаются», вся логика Откровения о характере Бога, милостивом и справедливом, ведёт нас к утешительной и твёрдой вере в то, что Господь принимает их в Свои отеческие объятия. Они получают дар вечной жизни не через личное покаяние (которое для них невозможно), а по великой милости и благодати Того, Кто сказал: «пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк. 10:14).