О чем не писали Стругацкие. Охота на ломехузу-32

Глава 32.

:Радость воссоединения. 


С утра новостной канал опять разбрызгивал ужас лагерей для перемещённых. Людям не хватало еды и медикаментов, а их продолжали трамбовать — как селёдок в бочку. Бывшие жители Земли и их потомки роптали, но мужественно сносили все издевательства и лишения — возможно, сказывался хороший жизненный опыт, полученный во Внешних мирах. На захламлённой территории, обнесённой колючей проволокой, находились пункты для снятия отпечатков пальцев, фотографирования и сбора биологических образцов. Тут же всем “желающим”, включая грудных детей, делались необходимые инъекции и надевались несъёмные браслеты из белого металла.

Между рваными палатками в костюме Петрушки скакал всё тот же веснушчатый паренёк и раздавал петушков на палочках.

Журналисты и чиновники, вероятно, прибывшие с инспекцией, меланхолично месили грязь красивыми сапогами.

Камера долго показывала горизонт, а потом вдруг сосредоточилась и на радость себе и зрителям выхватила совсем уж необычных гостей — могучего европеоида со строгим лицом и горбатого хромого азиата. Богатырь, в кожаном пиджаке и косоворотке, что-то нараспев декламировал и крутил на пальце образец надеваемого всем спасительного браслета, а азиат-японец, надвинув замызганную шляпу на глаза, коротко и ясно подкреплял сказанное комментариями на корейском языке.

Но самое интересное показали как раз перед отключением электричества. Стайка молодых ребят в спортивных костюмах вынесла на расчищенный от грязи пригорок раскладушку с лежащим на ней членом Мирового Совета Горбовским… Он профессионально выждал, когда камера найдёт и его, привстал и уже было простёр мессианскую длань к небу… как новостной экран погас, навсегда лишив нас надежды стать свидетелями исторической речи, которая, несомненно, была в тот день произнесена и запротоколирована.

Каммерер положил оставшийся кусок сала в прозрачный пакет и вышел из дома. 
 
Он нарочно не заметил двух чёрных собак с большими головами и сел в глайдер.
 
Посёлок Кузнечики был прекрасен, как и прежде: улица, школа с зелёной крышей, двухэтажный дом, вход в который располагался со стороны яблоневого сада, цветущего уже 200 лет, но не приносящего плодов.

Могло показаться, что карлик его ждал.

— Привет, мышонок, — поздоровался наш герой и переступил через порог.
 
— Новости смотрел? — буркнул низкорослый хозяин.

— Да, двое из КОМКОНа-2 и отец Горбовский.

— Не эти новости. "Известный директор недавно закрытого и распущенного научно-исследовательского института, работавшего на дальний космос, пытался покончить с собой по причине безответной любви к роковой красотке”. Имя красотки не разглашается. 

— Спасли?

— Диктор цинично заявил, что горемыку спасла Фукамизация. И между делом призвал не тянуть и пройти 2-ю процедуру.

— С этой Фукамизацией даже из жизни спокойно уйти не дадут.

— А кто тебя держит — уходи, если смелости хватит.

— Я не тороплюсь.

— Я тороплюсь.

Каммерер оглядел голые стены и матрас без простыни, на котором лежали женские вещи.

— Я тебе сало принёс, будешь?

— Брось в таз — скормлю собакам на работе.

— Как успехи? Всё кабеля прокладываешь?

— Бросил.

— Понятно. А тряпьё чьё?

— Сам знаешь…

— Завидую.

— А я — тебе.

— Поменяемся?

— Ты в трубу не влезешь.

— Очень узкая труба?

— Для моего размера — самое то.

— Ладно, я пошёл. Сало не держи на воздухе — заветрится.

Каммерер вышел в коридор.

— Знаешь, что удивительно, Мак?

— Да, Бачу…

— Ведь я ей почти поверил. Я долго не находил ответа, как такое могло случиться: жертва генетических девиаций и ОНА.

— Нашел ответ?

— Она из другого теста.

— Чем ты?

— Чем мы.

— Ясно. Бывай, жеребец. Привет пирожку.

— Она мне сказку читала.

— “Маленький Мук”?

— “Крошка Цахес”.

— С намёком…

— А я рвал ради неё провода…

— То-то я свой любимый канал про кактусы не нахожу! Ладно, дай пройти…

— Но только зелёные — она так хотела. Но потом она исчезла — и я разметал красные, жёлтые, и голубые…

— ЗАЧЕМ???

— Озлобился.

— Ты жалок, мышонок. Всё, отвали от двери, дай выйти…

— Теперь мы все рвём провода…

— Все?

— Да.

— И много вас?

— Много. И знаешь что?

— Ну?

— Никто ничего не чинит.

Каммерер ушёл.

Карлик сел на табуретку рядом с тазом, достал кусок подаренного сала, уткнулся в него лицом и горько заплакал.


Продолжение здесь: http://proza.ru/2025/09/12/1754