К 30 летию со дня гибели ю. н, воронова

       
                ПАМЯТИ ДРУГА ПОСВЯЩАЮ

Ровно тридцать лет назад, поздним вечером 11 сентября 1995 года в притихшем воздухе Сухума раздались раздирающие душу автоматные очереди. Звуки доносились из того района города, где проживала семья Юрия Воронова. Сердце сжалось в предчувствие беды. И в этот момент зазвонил телефон. В трубке взволнованный голос Ольги Николаевны Хочолава – тети жены Юрия Николаевича Воронова – Светланы сообщил : «Володя, Юру убили.» И положила трубку. Я перезвонил, взял телефон Ника – сын Юры. «Дядя Володя, в папу стрелял милиционер».
 
Преодолев оторопь, скомандовал сыну, дочери и зятю, берите автоматы в машину и к Вороновым. Когда ребята подъехали к их дому и поднялись на 2 этаж – на площадке, весь в крови, лежал Юрий Николаевич Воронов – вицепремьер правительства Абхазии, доктор исторических наук, археолог, профессор АГУ.
 
Подъехала скорая. Юру положили в амбуланс, моя дочь Ирена села рядом, держа голову Юры на своих коленях. Прощупывая ему пульс, замечала, как он бъется все слабее. Когда приехали во 2 горбольницу, врачи констатировали смерть.

Эта трагедия всколыхнула всё прогрессивное общество. Многие газеты, и даже центральные, отметили этот факт. На гражданскую панихиду в АБГОСТЕАТРЕ собралось огромное число людей. В последний путь проводить самого  уважаемого человека в стране, после президента, Владислава Григорьевича Ардзинба – Юрия Николаевича Воронова приехали жители со всех районов Абхазии.

В фойе театра у гроба с погибшим установлена фотография, которую я сделал незадолго до этого, когда Юра забежал а минутку ко мне в студию. Выступили наш президент В.Г. Ардзинба, премьер Багапш С.В., спикер парламента, ректор Абхазского гос. университета Олеко Гварамия – друг Юрия Николаевича.
 
Когда слово предоставили мне, я сказал: «Тяжело терять брата. Ещё тяжелее потерять друга, с которым пройдены тысячи км дорог и сотни км горных троп. И добавил:
 
«Мы в связке с тобой обошли весь Кавказ,
В походах немало мы пробыли дней,
И дружба нас сделала в тысячу раз
Отважней и сильней».

Гроб с телом Ю.Н.Воронова на руках пронесли по улицам города к Абгосмузею, где и похоронили рядом с дольменом и старинными якорями, найденными когда-то Юрием Николаевичем в горах близ озера Амткел.

Каждый год в день его рождения и в день смерти сюда приходят сухумчане и гости, приносят цветы, вспоминают каким был Юрий Николаевич. Сегодня 11 сентября.30 годовщина его смерти. Но я до мельчайших подробностей помню все, что меня связывало с этим чудесным человеком, моим лучшим другом Юрой Вороновым и хочу поделиться с тобой, мой читатель, некоторыми фактами из нашей совместной работы. Постараюсь коротко пройтись по эпизодам:

Эпизод 1.
Первая встреча.
Отработав после института 5 лет на заводе в Брянске, я приехал в родной Сухум. В поисках работы зашел в Совет по  туризму, где меня принял зам. Роберт Андреевич Лабахуа. Просмотрев мои бумаги, Роберт говорит, раз у тебя сдан кандидатский минимум, почему бы тебе не работать в ЦНИЛТЭ  (Центральная научно - исследовательская лаборатория по туризму и экскурсиям ВЦСПС), её возглавляет замечательный краевед, кандидат исторических наук Пачулия Вианор Панчжович.

Набирает номер, включает громкую связь и я слышу высокий голос - Вианор на проводе. Роберт объясняет, что у него находится человек, связанный с альпинизмом и туризмом, сдал кандидатский минимум. Бери его на работу. «Роберт, ты знаешь как я к тебе отношусь, конечно, пусть завтра приходит.» Прощаемся с гостеприимным хозяином кабинета.
 
Назавтра, взяв все бумаги, иду в здание Совмина, где на 3 этаже в 3х комнатах разместилась ЦНИЛЭ. В маленькой комнатке стрекочет на машинке секретарь – машинистка. Спрашиваю, где шеф? Показывает дверь напротив. Вхожу. Большая комната с несколькими столами. В углу сидит молодой человек, облокотивший подбородок на руку внимательно смотрит.
 
Спрашиваю, где Вианор Панчжович, я пришел устраиваться на работу. Человек встаёт, протягивает руку и говорит: Тогда будем знакомы, Юрий Воронов – старший научный сотрудник, а шеф скоро будет. Так состоялось наше знакомство. Я до сих пор помню этот пристально изучающий взгляд, сделавший нас не только знакомыми но и друзьями на всю нашу жизнь.

Эпизод 2. Путешествие на мотоцикле по Грузии.

                ПО ЮЖНОЙ ГРУЗИИ, ВАРДЗИЯ

        Как - то мы с Юрой на мотоцикле проехали через всю южную Грузию. Когда приближались к пещерному комплексу Вардзия и ехали по плато, навстречу нам пылит колонна танков. Поравнявшись с нами, передний танк резко останавливается. Из башни показывается офицер в шлеме, спрашивает, кто мы такие и есть ли у нас пропуск в военную зону. Снимаем свои каски и говорим, что мы ученые, едем осматривать Вардзию, и что документы у нас в порядке.
 
        Офицер снял шлем и спрашивает: «Вы Воронов Юрий Николаевич?» Да говорит Юра. Откуда Вы меня знаете. Улыбается, наслышаны… Колонна пылит своим путём, а мы едем дальше.  Посетили древний пещерный комплекс Вардзия, осмотрели храм Кумурдо на плато. На фронтоне этого древнего храма красуется надпись, гласящая, что этот храм построен во времена, когда этими местами владели абхазы, абхазским царем Леоном.
 
        Далее, мы приехали в Вани, что недалеко от Кутаиси. Там вел раскопки грузинский археолог профессор Отар Давидович Лордкипанидзе, давний оппонент Воронова. Он и все его археологи встретили нас приветливо, показали свою великолепную базу с душевыми, спальными комнатами и столовой. Когда подошли к стендам с археологическими находками, профессор сказал, что это всё   древняя культура Грузии.
 
        Юра взял с полки двуручную греческую амфору, в которых греки привозили в порт Поти, (древний Фазис) свое вино и спросил, а это тоже грузинская культура? Слегка смутившись, профессор ответил - эта греческая амфора сюда попала случайно… Ну, понятно сказал Юра, и на этом аудиенция была закончена. Мы сели на свой мотоцикл и покатили к себе в Абхазию, уверенные в своей правоте, что грузинские ученые искажают историю в угоду политикам.

Эпизод 3. Путешествие по Военно - Сухумской дороге

        В 70е годы к нам в Сухум приезжали мои старые друзья с которыми вместе ходили в горы. Мои друзья – однокурсники, Леонид Евменов, ныне доктор технических наук, профессор, преподаватель в одном из вузов Белоруссии, в прошлом альпинист, мастер спорта по академической гребле и Вадим Костин, доктор технических наук, профессор, преподаватель в Воронежском техническом университете а также Николай Стасишин – великолепный художник. Он является руководителем изостудии при Брянском ДК железнодорожников.

        Со всеми я поддерживал связь, и когда удалось соединить время отпусков, мы собрались у нас в Сухуме. Поплескавшись в теплых водах Черного моря с неделю, всем захотелось в горы. И вот, заправив мою «Ниву» и взяв с собой пару канистр бензина, отправляемся в путь.
 
        Когда подъехали к селу Цебельда,увидели великолепную панораму гор             Адагуа (слева) и Апианча.
На левом склоне горы Адагуа и примостилась на обрыве к реке Кодор древняя апсилийская крепость Цабал (Цибилиум), раскопки которой уже много лет ведет Цебельдинская археологическая экспедиция АН Абхазии под руководством доктора исторических наук, профессора Ю.Н.Воронова. Подъезжаем к базовому домику экспедиции. Во дворе - сам Юрий Николаевич.          
             
        Здороваемся, представляю своих спутников. Юра, как всегда приветлив, предлагает осмотреть раскопки крепости, рассказывает по пути историю Апсилии. Рассказчик он изумительный. Мои друзья очарованы и внимают Юре, что называется, с открытыми ртами…

        Стоим на краю Кодорского ущелья у развалин Цабала. Юра повествует, а за его спиной взлетают и парят в небе три орла. Красота неописуемая. Я берусь за фотокамеру, а Юра спрашивает меня: «ты представился, как официальный фотограф экспедиции?» Говорю, не успел, и тогда он представляет меня… Друзья смеются, после слов Юры еще больше зауважали тебя… А дело в том, что мы с Юрием Вороновым давние друзья и я являюсь официальным работником археологической экспедиции на Цабале и с первого дня её работы веду фото и кинофикацию всех артефактов найденных на раскопках.
 
        Кроме того, все книги, изданные Юрой, оформлены моими снимками, художественными и документальными. Вот пример дружеского сотрудничества, книга «По древним тропам горной Абхазии», авторы Ю.Н.Воронов и В.Б.Левинтас, вышедшая в 1982 году в изд. Алашара г. Сухум. Книга вышла тиражом 10000 экз. и сегодня её не найти на прилавках книжных магазинов, так же как и книгу:
«В мире архитектурных памятников Абхазии», изданную в 1978 году в изд. «Наука» в Москве.
      
        Переполненные впечатлениями, остаемся на ночлег в доме археологической базы. После вечернего чаепития долго сидели у костра, слушали Юру Воронова, его рассказы про Цебельду, «Ясочку», про защиту его докторской диссертации в Москве (я был там, снимал весь ход полемики).
 
Заснули поздно, удовлетворенные первым днем путешествия. Утром нас разбудил житель Цебельды, наш друг Сергей Минасян. Подъехал на своей машине и посигналил. «Ну лежебоки, вставайте, привез вам свежий хлеб, айран и сыр на завтрак, хватит спать», ворчал Сергей.

        Спрашиваю, как ты узнал, что у нас гости? В деревне все всё знают… Ну, спасибо, дружище. Айран и свежий Цебельдинский хлеб весьма кстати. Тем более всё свое, свежее. Познакомили Сергея с гостями, позавтракали. Айран всем понравился, а сыр со свежим белым хлебом – изумительны.
 
        На раскопках был перерыв и Юра занимался на базе склеиванием керамических сосудов.  Таким образом я мог быть свободным и сопровождать друзей далее.
   
 Эпизод 4.         РАССКАЗ СТАРОГО ГОРЦА

          Давным давно, путешествуя по предгорьям Абхазского хребта, что лежит параллельно Главному Кавказскому хребту, но южнее его, мы с моим другом – доктором исторических наук, профессором АГУ (Абхазского гос. университета) Юрием Николаевичем Вороновым, изучая стоянки и пастушьи стойбища древних абхазов (ацангуары), высоко в горах, где в альпийских лугах и сегодня летом пасётся скот, мы с удивлением обнаружили довольно приличную «хижину» из сложенных камней и такой же каменный загон для скота.
 
          Всё говорило о том, что хозяин – человек цивильный. На стене хижины (так и хотелось сказать сакли) висел рукомойник годов этак тридцатых.  Рядом зеркало в оправе, кусок туалетного мыла в пластиковой коробке.
 
          Хозяина близко не оказалось и мы присели рядом с хижиной на, нивесть откуда взявшимся здесь, толстом бревне и огляделись. Пейзаж изумительный: на севере заснеженные вершины Главного Кавказа, на юге видна полоска Черного моря, на западе – сплошные лесистые горы. Прикинули по карте – это Рицинский заповедник с его вершинами Ацетук, Арабика, Анчхо и далее Ауадхара.
 
          Рядом с хижиной протекал небольшой ручеёк с прозрачной водой. Набрали во фляжки чистейшей холодной влаги и с наслаждением выпили эту животворящую жидкость. Сразу куда - то исчезла усталость – ведь шли 4 часа после привала у подножья хребта. В хижину войти без хозяина не захотели, но так как день клонился к вечеру, решили дождаться его и заночевать рядом в своей палатке.
 
          А вскоре показался и хозяин – высокий, с седой бородой, в бурке на плечах, в руках посох (по-моему из кизилового дерева). Рядом бежали две кавказские овчарки, а вокруг небольшая отара овец, особей на 25 -30 спокойно шла за старцем. Он открыл ворота загона, впустил овец, закрыл ворота и только тогда обратился к нам с приветствием на чистом русском, сказав: «Приветствую Вас дорогое гости.
 
          Вы, наверное, устали с дороги. Сейчас я Вас угощу айраном и Вы отдохнете, а я приготовлю ужин и тогда мы побеседуем. Милости прошу в мою хижину. Уже вечереет и здесь сыро». Войдя в хижину, мы удивились еще больше. В одном углу очаг в виде старинной русской печки, по двум другим стенам – лежанки укрытые шкурами волков. И приёмник ВЭФ на маленьком столике у окна. Точно такой, какой когда - то я купил в Риге, будучи в командировке.
 
          Мы с Юрой переглянулись, хозяин, колдуя у печи, заметил и с улыбкой сказал: «Подарок», работает… Ярко разгорелись дрова в печи и вскоре большой чайник запел, закипев, свою песню. Хозяин, тем временем, не спеша накрывал стол.

          Вот он поставил тарелку с сыром, положил рядом чашу с приправой, откуда–то принес копченую баранью лопатку, достал с полочки стаканчики и графин с чачей. «Извините ребята, хлеба у меня нет, закончился», на что мы сказали: «У нас есть», вытаскивая из рюкзаков буханку Сухумского вкусного серого хлеба. «Прошу за стол господа, отведайте то, что есть и не обессудьте». Такому обороту слов мы с Юрой были поражены не в меньшей степени, чем хижиной.
 
         Налив в стаканчики чачу, хозяин провозгласил тост за дорогих гостей. Затем он откуда – то из-под стола достал глиняный кувшин и налил тёмное вино в глиняные же кружки.
 
         «Наши традиции требуют избрания тамады» сказал хозяин. «Давайте пренебрежем ими.  Прежде всего позвольте представится, меня зовут Надбей Агрба. Я житель села Лыхны, потомок княжеского рода Агрба. Мои предки стали махаджирами и жили в Турции, в Стамбуле, откуда я с семьёй в 1957 году вернулся в родную Абхазию. Там я получил высшее образование в университете, затем ученую степень бакалавра, работал в одном из НИИ. Но зов предков всегда меня тревожил и когда появилась возможность, я с семьёй на коммерческом корабле переехал в Абхазию, в родное село предков Лыхны».

          Существует много вопросов о количестве насильственно переселённого населения Абхазии - называемого махаджирами. Источники нам говорят о количестве 50 тыс. человек. Самые большое количество людей было веселено с 1877 по 1878 года во время Русско - Турецкой войны. После спровоцированного князьями Лыхненского восстания, когда был убит русский генерал, Абхазский народ был обвинен в предательстве и объявлен виновным.
Абхазов сгоняли к побережью, потом сажали на корабли и насильственно отправляли в Турцию.

          Как видно все эти события и факты в истории Абхазии имели драматические и подчас трагические стороны, имевшие необратимые последствия для всего населения». Надбей замолчал, глядя куда - то вдаль, в сторону моря. На его челе отразилась вся палитра чувств, от радости встречи с нами, до горечи перенесенной его народом трагедии. Мы с Юрой молчали, стараясь не отвлечь старика от своих мыслей.
 
         Но он, как бы прогнав от себя думы, сказал: «Что это всё я говорю. А ну- ка рассказывайте о себе всё и без утайки, Я вижу, Вы достойные люди раз исследуете историю в горах. Кто первый?»  «Конечно Юрий Николаевич», сказал я, «давай Юра, рассказывай, тебе есть о чем поведать нашему хозяину, ибо у тебя не меньший груз истории твоих предков». Юра представился сам, представил и меня и повёл свой рассказ о своей семье, о Ясочке – их родовом имении - поместье в селе Цебельда, о своём прадеде – сподвижнике Герцена и Огарева, Налбандяна и Чернышевского. Рассказал о своих трениях с грузинскими учеными по поводу истории Абхазии, утверждавшими, что Абхазия – это Грузия.

         Стемнело. Надбей зажег старинную керосиновую лампу (как только сохранилось 5 линейное стекло). Разговор продолжался еще долго. Когда я предложил закончить трапезу и идти спать, поставив палатку, старик запротестовал, места в хижине всем хватит. Вот две тахты со шкурами волков, а если кто хочет помягче – моя постель, а я на тахте. Встаю я рано, а Вы спите.
 
         Проснулись мы с Юрой часов в семь. Старика не было. Он с отарой ушел на новый участок альпийских лугов с высокими сочными травами. На столе лежала записка - «Кушайте всё, что есть на столе, не стесняйтесь. Вечером жду Вас снова. Надбей Агрба».
   
         Посовещавшись, мы решили исследовать близлежащие к хижине Надбея ацангуары – кошары древних пастухов абхазцев – загоны для скота и их жилища, которых в округе было множество.
 
         Позавтракав, прибрали посуду, помыв в ручейке, закрыли двери хижины подперев её бревнышком и отправились на свою работу, взяв с собой необходимую фото – кино аппаратуру, ледорубы и саперные лопатки, пару бутербродов, и фляжки с водой. Рюкзаки оставили в хижине.

         До вечера мы изучали ацангуары, проводили раскопки в некоторых из них. Материал был богатым. Вот в одной кошаре (загоне для скота), построенной из метровой высоты каменной стены мы нашли турецкий кинжал, рядом с ним раскопали кривую турецкую саблю – ятаган. Это явилось подтверждением того, о чем говорил Надбей. Турки снабжали оружием местное население, чтобы оно противостояло Российской империи.
            
         В другой кошаре мы наткнулись на целый клад. Чего только здесь не было: наконечники стрел, копий, медные и бронзовые кресты, монеты, женские украшения в виде браслетов и бус, черепки посуды из керамики и даже почти современный кинжал, украшенный резьбой. Мы так увлеклись раскопками, что не заметили, как бежит время. Было уже около 16 часов, сели перекусить и в это время к нам подошел наш хозяин Надбей.
 
         «Эй, кладокопатели, пошутил он, пора закругляться. Жду вас в хижине, пора трапезничать». И ушел. А мы не стали есть свои бутерброды и поспешили в кошару Надбея. Загрузив свой рюкзачок найденными артефактами, спускаемся к хижине. Отара в загоне, старик, накинув на плечи бурку, стоит у ворот в ожидании нас.

         Моем руки в ручейке, садимся за стол. На столе в небольшом казане мамалыга (кукурузная каша), рядом тарелка с головкой сыра сулугуни, цицибели (кисленькая приправа из алычи), куски баранины и глиняный кувшин с вином. Когда старик успел приготовить?

         «Ну, что, господа, продолжим нашу беседу» говорит Надбей. Спрашиваю, а где вы так хорошо освоили русский?– «В Стамбуле, мы жили рядом с посольством СССР и я бегал всё детство с русскими мальчишками в их дворе. Потом изучал русский в школе и в университете. Основательно освоил его уже дома, в Лыхны, где почти все соседи знали русский и частенько общались на нем. Кроме того еще в университете диссертацию писал на русском о связях Кемаля Ататюрка с Россией».

         Вот такая встреча у нас с Юрой состоялась в горах Абхазии. Были и еще множество интереснейших встреч. Однако на этом поставим точку.
                Владимир Левинтас