Размером с молекулу 2

Молекула? Просто пустота, которая притворяется чем-то.

Глава 1.

— И сама жизнь — это аномалия, — сказал рыжий кот. — И даже если ты хочешь что-то сделать, скорее всего, у тебя ровным счётом ничего не получится. Всё потому, что информация об этом поступает тебе из говорятора. Ну а он, как известно, не что иное, как пустое место.

Двигатели корабля гудели чуть громче, но он всё ещё не стартовал. Кот резко обернулся. Его жёлтые глаза сверкнули в полумраке кабины, и в них отразился свет зажёгшихся аварийных ламп. — Не пора ли нам рвануть на другую планетку? — услышали они голос. Заработал двигатель, и они синхронно упали на пол. — Договорились, — ехидно прокомментировал кот, лёжа на животе. — Но куда ты собрался? — спросил кот у корабля.

— Мира как отдельной реальности никогда не было создано, — ответил корабль. — То, что мы воспринимаем как мир, — это майя, возникшая из-за единственной причины — мысли «я есть отдельное Я». Мы должны срочно покинуть эту деградирующую иллюзию, чтобы вы вышли из неё и прожили жизнь вечно без необходимости перерождения.

Они с котом весело рассмеялись. Похоже, корабль обрёл самосознание, или это просто были шутки говорятора. Это было не так уж и важно. Они были готовы лететь куда угодно. Им обоим казалось, что они немного задержались на этой планетке. Как когда-то давно, почти три миллиона лет назад.

— Но если это так, то возможно, именно это «падение» и есть наша единственная возможность понять, что же мы такое забыли на этой проклятой планетке два миллиона лет назад. Готовь бутерброды с сыром…

Он приготовил два бутерброда: один себе, побольше, и поменьше — коту. Кот точно заметит это и скажет какую-нибудь колкость, а он только посмеётся в ответ над своими неисправимыми пороками. Но что делать — один кусок хлеба был больше, чем другой.


Кот, не глядя на бутерброды, потянулся и лениво облизнулся. «Опять священный обряд делёжа по чину, — проворчал он, — где меньшему — меньшая часть, а большему — всё остальное. Надеюсь, сыр ты хоть положил одинаково, а то твоя щедрость заканчивается ровно на краю хлеба». Он взял свой бутерброд и откусил с таким видом, будто принимал дань от неразумного вассала.



Глава 2.

Сидя за небольшим столиком, они пили кофе и размышляли о природе вселенной и времени, которого никогда не было, но которое всё же было.

— Я часто тебе говорил, что времени нет. Но, наверное, ты меня никак не мог понять, потому что не связывал это со своим говорятором и вообще со всей хтонью, которая тебя так занимает. Время, наряду с пространством, — это продукт ума, фильтр, через который вы, ограниченные существа, воспринимаете абсолютную реальность (Брахман, Нирвану, Дао). Так же, как сон кажется реальным, пока вы спите, но теряет свою актуальность после пробуждения, так и поток событий во времени кажется реальным, пока вы отождествлены с вашим говорятором.

— Ты хочешь сказать, что после дезинтеграции говорятора время пропадает?

— Конечно. Говорятор — создатель времени: он не может существовать вне времени. Он всегда цепляется за прошлое (воспоминания, сожаления) или проецируется в будущее (страхи, ожидания). Таким образом, время — это мысленный конструкт, необходимая рамка для функционирования тебя как эго и ума. Просветление (ну, это плохое слово по-русски) — это выход за пределы ума, а значит, и за пределы времени.

— То есть опять всё можно свалить на говорятор? — спросил он рыжего кота.

— Ты же читал в своё время на КП книги по психологии. Они очень любят доводить дорациональный принцип “здесь и сейчас”. Ну, это если бы ты отключил свой говорятор и бесконечно наслаждался низменным созерцанием. Понимаешь? — Ну так себе, не очень, но понимаю. Есть надрациональное, и оно высоко и свято, а есть животное, когда животному хорошо и ему внушили, что это и есть отсутствие говорятора, но на самом деле оно плывёт в потоке своих мыслей и эмоций, но не понимает этого.

Кот отпил из чашки кофе и продолжил:

— Настоящее — это единственный реальный момент: Прошлое — это лишь память, всплывающая в настоящий момент. Будущее — это мысленная проекция, возникающая тоже в настоящем. Реально существует только вечно длящийся момент настоящего, то есть того, что происходит сейчас. Всё, что когда-либо происходило или произойдёт, происходит в бесконечном и вечном Настоящем. Поэтому задача многих практик на Клопунпае — полностью погрузиться в настоящее мгновение, прекратить блуждание ума во времени. В состоянии глубокого присутствия ощущение времени исчезает: часы могут пролететь как мгновение, а одно мгновение может показаться вечностью. Это прямое переживание «вневременности». Помню, тебя всегда веселили те, кто пытался такое сделать в группах по 300 рублей за занятие.

Но если копнуть ещё немного глубже, то и Бог вне времени: Вечность — это не бесконечно длящееся время, а совершенно иное качество бытия, где нет последовательности «до», «сейчас» и «после». Бог пребывает в вечном «теперь», где всё Его творение present одновременно. Для Бога всё уже совершено. Как говорит Библия: «...у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Пет. 3:8). Это метафора того, что Творец не ограничен своим творением (временем).

— Ну а что такое время? — спросил он у кота.

— Время — это изменение: Мы измеряем время через изменение: движение стрелок часов, смена сезонов, старение тела. Там, где нет изменения, нет и времени. Абсолютная Реальность неизменна, поэтому в ней «времени нет». Она просто есть.

— А как же время в кроличьих норах? Оно создано специально для создания иллюзии?

— Время не абсолютно и не течёт единообразно для всех. Оно относительно и связано с пространством в единый континуум. Поэтому есть отдельные миры, задача которых — вмещать в себя время и пространство. Это такие карманные вселенные, похожие на аквариумы или бутылки, снаружи которых просто ничего нет, кроме Бытия. И переход между этими мирами невозможен, потому что между ними просто ничего нет, так же между ними нет никакой связи, только божественное провидение.

Он погрузился в раздумья. Кот неспешно пил кофе из чашки и смотрел, как обычно, в иллюминатор. Дойдя до дна чашки, он продолжил.

— Прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Время подобно длинной киноленте, где все кадры уже есть, а наше сознание просто смотрит их последовательно. Это очень близко к концепции «Вечного Сейчас», где всё уже существует. На уровне нашего повседневного опыта, физического мира и ума время есть. Мы рождаемся, стареем, умираем, опаздываем на встречи, помним вчерашний день и планируем завтрашний. На уровне конечной, высшей реальности время — это иллюзия, исчезающая подобно теням при включении света.

Утверждение «времени нет» не означает, что можно игнорировать расписание автобусов. Оно указывает на то, что наша глубочайшая сущность не принадлежит миру изменений, рождений и смертей, измеряемых временем. Она принадлежит вечному, неизменному измерению бытия.

Он погрузился почти в сон, в котором, однако, не было мыслей, или они летали где-то по диагонали. Голос кота звучал непринуждённо в стороне, тело чувствовало вибрацию корабля, но сам он был не телом, не говорятором, и даже не самим собой, как бы не хотелось ему стать, быть и, вернее всего, казаться. Минут через десять говорятор по привычке стал вспоминать земную жизнь. Сначала он услышал разные голоса, один из которых был похож на его тогдашний голос, потом зажглась сцена (включился телевизор), и перед глазами начало мелькать изображение, превратившееся в полноценный видеоряд. Однако его не сильно интересовали Пети и Маши и прочие обитатели КП, которые и запомнились только тем, что плохо и по-скотски поступали. И он снова перешёл к обобщениям и синтезу своей очередной прошедшей жизни.


Глава 3.

Время здесь текло достаточно быстро. Обычно он не успевал опомниться, как протекала целая жизнь, и он, конечно, сильно жалел об упущенном времени потом, но понимал, что ничего не может сделать. Всё свободное время на КП занимал говорятор, суета и низшие уровни существования.

По сути, вся жизнь была стандартным набором электрических схем говорятора, его представлений о том и о сём, а также незаменимой функции просмотра кинофильмов, видеороликов и всего, чего захочется. Даже самые развитые существа тут не могли позволить себе такое, и им приходилось идти в местный кинотеатр или пользоваться услугами видеосервиса, если у них не было говорятора.

Кот прервал излияния его говорятора, призванные воскресить непонятно что.

— Ты снова и снова тянешь существование за лямки, не давай ему убить твой ум, не давай убить тебя самого, потому что очень боишься жить без самого себя. Тебе может показаться, что ты умираешь, но это всего лишь демонтаж говорятора и всего, что было с ним связано. Бояться тут абсолютно нечего. То, что можно залить в форму, мертво. Как запись на кассете. Для живого человека оно всё равно не годится.

Он проснулся и посмотрел на кота. Видеоряд закончился, так же как и прекратились голоса в голове, набор беспорядочных и, как бы показалось другим, важных мыслей исчез, и он понял, что чуть не уронил чашку с кофе, которая была у него в руке.

— Скоро шестнадцатый цикл, а пустоты впереди так и не видно.

— Пространство, которое ты так пытаешься достичь, используя материальный мир, не вещи и не слова. Слова должны быть стёрты. Ты не есть твои переживания, проблемы, не есть каждый раз твоё я, не есть целая вселенная. Просто молчи…

Он замолчал, виновато уткнувшись в чашку с кофе, который уже изрядно остыл. Тело, похоже, снова засыпало, на этот раз вместе с говорятором. Он почувствовал расслабленность и тишину и отключился.



Глава 4.

Сознание вернулось к нему с ощущением, что он — это чистая пустота, великий космос и вечное «сейчас». А ещё с ощущением, что щека прилипла к прохладному пластику столика.

Он отлепил лицо и потянулся. Кот, не открывая глаз, лениво заметил: — Ну что, достиг просветления? Похож на того, кто только что достиг дна чашки с холодным кофе.
 — Я был Единым. Я был всем, — с чувством собственной значимости произнёс он.
 — А я был рыжим. Новости обновляются реже, чем твой говорятор. Кстати, пока ты там был Единым, ты не забыл, что мы летим уже шестнадцатый цикл? Приветствия пустоте можно отложить, а вот стратегические запасы сыра — нет.

Он копнул рукой в продовольственном отсеке и вытащил пустую упаковку.
— Кот… А где сыр?
 — Сыр, — невозмутимо ответил кот, вылизывая лапу, — это иллюзия. Как и время. Ты же только что сам в этом убедился. Он был, а теперь его нет. Прекрасная метафора бренности бытия.
 — Это не метафора, это ты его съел! Целый килограмм!
— Поправляю — 900 грамм и  оставил тебе сто на бутерброд. Ты же не заметил, пока пребывал в нирване. Так что проблема не в сыре, а в твоём невнимании к текущему моменту.

Внезапно корабль дёрнулся и замер, издав звук, похожий на всхлип перегруженного пылесоса.
 — Внимание, — торжественно возвестил бортовой компьютер. — Достигнута координата «Пустота-16». Обнаружена… дверь. — Дверь? — они хором переспросили, глядя на главный экран.

Посреди абсолютной чёрной пустоты висела самая обычная деревянная дверь, выкрашенная белой краской. К ней вёлся аккуратный, но тоже абсолютно бессмысленный в вакууме, коврик с надписью «Welcome».

 — Ну что ж, — философски заметил кот, спрыгивая с кресла. — Если у вселенной нет смысла, она хотя бы может соблюдать формальности. Должен же быть вход куда-то. Или выход. Или, на худой конец, санузел.

Они подлетели к двери. На ней висела табличка: «Постучите. Дверь в Ничто. Ключ под ковриком».
 — Ключ под ковриком? — фыркнул он. — Даже абсолютная пустота страдает дурными привычками земных сантехников.
— Ты хочешь сказать, что всё мироздание держится на одном секретном слове, которое все забыли? — поинтересовался кот. — Или на ключе, который вечно теряется? Это объясняет абсолютно всё.

Он нащупал под ковриком ключ — ржавый и неприметный. Вставил в замочную скважину. Дверь со скрипом открылась. За ней была… ещё одна дверь. Металлическая, с глазком и звонком.
 — А это уже издевательство, — вздохнул он. — Мы что, в космической прихожей?
 — Подожди, — кот тронул его лапой. — Ты слышишь?

Из-за двери доносился приглушённый, но узнаваемый звук — шкварчание жарящегося на сковороде сыра.
 — Моя иллюзия пахнет моцареллой, — благоговейно прошептал кот. — Это начало новой великой религии.

Он нажал на кнопку звонка. Раздался дребезжащий звук, и глазок на мгновение потемнел — будто кто-то посмотрел изнутри. Затем дверь распахнулась.

На пороге стояло Нечто в засаленном фартуке, с поварёшкой в руке, и раздражённо спросило: — Ну? Опять сыра не хватило?