Последние капли

Аннотация

Прямой эфир из штаб-квартиры анонимных банановых кофеголиков. В студии – густой дым, мелодичный звон тонкого фарфора и сиплый голос Фаины Георгиевны Раневской, комментирующий апокалипсис: финал оставшихся капель бананового сиропа, а вместе с ними – и финал возможности далее описывать абсурдный мир человеков, которые не в состоянии оторвать взгляд и перестать любоваться своим кривым отражением в начищенной ими до блеска приятной стороне медали жизни.

Трансляция обречена на обрыв. Микрофон вот-вот выключится. Но прежде чем он замолкнет, вы услышите пронзительный и циничный монолог о том, почему клуб закрывается, и что вы так и не узнали, где искать настоящее зло.



ПОСЛЕДНИЕ КАПЛИ


Над дверью горит откуда-то взявшаяся красная лампочка. Трансляция началась. Микрофон включён. Сироп на исходе. Читателю явно слышится приглушённый гул, лязг кофейной ложки о фарфор, сиплый, узнаваемый голос, в котором смешались дым от [цензура! мы не курим и вам не советуем!], виски [разумеется, безалкогольный!] и неподдельная вековая усталость от человеческой комедии.

Раневская [в микрофон, с паузами, будто дирижируя тишиной]:
– Господи, что за собрание!.. Клуб банановых кофеголиков на грани исчезновения. И не потому, что все мы тут законченные циники и мизантропы. А потому, что… [драматическая пауза] …проклятый банановый сироп автора остался лишь на донышке. Последние капли. И вместе с ним уходит наша с автором дурацкая, но такая прекрасная возможность – описывать вам изнаночную сторону вашей же жизни.

[Голос становится ближе, интимнее, обращаясь к автору]

Милочка, ты посмотри на них! Нет, не на читателей – они уже ни при чём. На них-то мы с тобой и работали, как каторжники на галерах, ворочая вёслами сарказма. Посмотри на этих «человеков» за окном. Вот она, ваша «медаль», поставленная на ребро. Бешено крутится, гудит, как улей, ослеплённый собственным движением. А вы – муравьи на этой огромной медали, которую сами себе вручили. И вам всё кажется, что вы бежите вперёд. Куда? Зачем? От себя? К себе? Ха! Вы бежите, потому что боитесь остановиться и услышать этот… гул. Гул собственной пустоты. Его заглушают ваши никчёмные информационные потоки – этот вечный шум без музыки, свет без прожектора, слова без смысла.

[Выдох. Звон кофейной чашки]

Мы с автором пытались рассказать вам о том, что скрыто под этим гулом. О том, что могло бы случиться, если бы сказочная Золушка действительно потеряла трусики. О том, как изъяны превращаются в гениальность, а грешники – в святых. О том, как душа вежливо прощается с телом, сбросив его с крыши. О том, как «нечитательница» прозревает от Булгакова и с ужасом понимает, что целовала губы, рождавшие «сыр – это жизнь». О том, что «мужские конфеты с виски» – это сладкая чепуха в золотой обёртке, метафора всего вашего показного, бутафорского мира!

Мы строили для вас ментальные мосты из парадоксов и абсурда. Переводили вас через пропасть ваших же заблуждений. Шли всегда поперёк потока, и лишь иногда навстречу – потому что только так можно было разглядеть выражение лиц в этой бегущей куда-то толпе. А вы… вы требовали ключей, объяснений, жалели себя. «Не зашло!» – кричали вы, не понимая, что если текст не оставил на вас шрама – вы живой труп, а не читатель. Цой не разжёвывал, почему «война – лекарство против морщин». Он буквально стрелял рублеными фразами. А мы… мы с автором, жалея вас, подливали в вашу, ту самую, чашу банановый сироп, чтобы концентрированный яд растворённой в нём истины был всё же не таким горьким.

[Снова шумно выдыхает]

И вот он – конец. Сироп заканчивается. Последние капли… такие же искусственные, как и всё в этом мире, но дававшие нам право на эту странную, прекрасную иллюзию. Иллюзию того, что до кого-то из вас можно докричаться. Что можно показать вам вас же самих – со стороны, радикально отстранённо, без симпатий и антипатий.

Что вы не узнаете теперь, без нашего волшебного бананового сиропа? Вы не узнаете, что самое страшное зло – не снаружи. Его не приносят инопланетяне, его не сеют коварные политики. Оно живёт в вас. В вашем страхе посмотреть правде в глаза. В вашем удобном, уютном самообмане. В готовности жевать конфетную мишуру с «виски» вместо того, чтобы пить настоящий виски – обжигающий, но настоящий.

Вы так и не поняли, что жизнь – это не поиск счастья. Это затяжной прыжок из… известного места в могилу. И единственное, что здесь имеет значение – это возможность посмеяться по пути. Над собой. Над абсурдом. Над тем, что вы – великие, разумные «человеки» – верите в конфеты «с характером», но боитесь ветра в метро, который вдруг взметнёт подол платья и покажет беззащитные трусики.

[Голос смягчается, интонация становится почти доброй]

Так что прощайте! Клуб банановых кофеголиков закрывается. Не потому, конечно, что сироп закончился. А потому, что закончилось желание. Желание описывать для вас вторую сторону медали, которую вы всё равно не рассмотрите, потому что вам страшно оторвать взгляд от её блестящей поверхности, той её стороны, к которой вас приучили ещё в школе, и где вам мерещится «pretty face» человечества.

А автор… [пауза] …автор останется. Со своим котом у клавиатуры. Со своим стеклянным столом, что стоит на одной, будто слоновьей, ноге. Со своей мизантропией и странной, неистребимой надеждой, что однажды вы всё-таки…

[Гулкий, сухой звук – трость падает на пол. Трансляция обрывается. Тишина. Затем снова голос, но уже без радиошумов, простой, усталый]

Фаина Георгиевна [вполголоса, уже без микрофона]: Милочка, не нервируй меня. Вынеси лучше мусор. Эту пустую бутылку от нашего любимого сиропа выбрось. Он нам больше не понадобится. Или… оставь, если хочешь. На память. Как свидетельство того, что мы с тобой пытались. Безуспешно, конечно. Но вежливо. Под завесой сладкого и приятно пахнущего бананового кофе.

[Щелчок – будто захлопнулась крышка заветной коробочки с вашим счастливым билетом лайфлото. Или выключился винтажный микрофон].


Постскриптум от автора

Клуб закрыт. Но кот автора время от времени поглядывает на клавиатуру. А это значит, что всё ещё может повториться. При первых же признаках того, что человечество очнулось от спячки и снова хочет видеть не только блеск медали, но и её тёмную сторону. До тех пор – ищите зло внутри. Это гениально просто. И цинично. Как любила она.