Глава 3. Сашка

Ночь в хрущёвке была густой и липкой. Трубы шипели, двор дышал сыростью. Сашка долго ворочался, слушая, как за стеной Лилит и Рафаэль спорят всё тише и тише — пока слова не превращались в глухие удары сердца.

Он встал. Обул кеды без шнурков. Дверь скрипнула, но бабушка не вышла из своей комнаты. Кот только приоткрыл глаза и проводил его взглядом — длинным, как дорога.

Во дворе пахло мокрым асфальтом и дымом от чьего-то костра. Береза темнела, белая днём, теперь чёрная, как выгоревший костюм. Сашка сел на качели. Металл был холодным.

— Ну и что ты тут доказываешь? — голос пришёл не из темноты, а будто прямо из воздуха.

Перед ним стоял человек в длинном сером пальто. Лицо — обычное, уставшее. В руках — папка, из которой торчали бумаги.

— Я… я хотел проверить, — сказал Сашка. — Может, я не их. Может, я вообще никому не нужен.

Человек листнул папку.
— Согласно данным, ты числишься как «контингент спорный». Одни голоса за то, чтобы вернуть, другие — оставить. Решение подвисло. В таких случаях мы обычно ждём, пока сам субъект определится.

— Субъект? — Сашка усмехнулся. — Я же человек.

— Это ещё предстоит доказать, — равнодушно сказал незнакомец и щёлкнул папкой так, будто поставил печать.

Сашка встал. Сердце билось быстро, но впервые не от страха.
— Тогда вот моё доказательство: я сам выбрал. Их. Какими бы они ни были.

Человек закрыл папку. Вздохнул.
— Зря ты так. Выбор всегда фиксируется. Его нельзя отыграть обратно.

— А я и не хочу обратно.

Он опустился на качели. Металл заскрипел под его весом. Скрип протянулся в темноту, словно лишний голос в их разговоре. Где-то во дворе залаяла собака — коротко и глухо, и снова стало тихо.

И в этот момент из кустов выскользнул Кот. Мокрый, злой, с блестящей от дождя шерстью. Он запрыгнул прямо на колени Сашке, когтями больно впился в джинсы, прижал его к месту и только потом заурчал — низко, глухо, будто ставя печать на его слова.

Сашка сжал зубы от боли и не оттолкнул.

Незнакомец посмотрел на них, развёл руками и растворился в сыром воздухе. На качелях осталась лежать тонкая бумага с печатью.

Когда Сашка вернулся, бабушка ждала его на кухне.
— Ну? — спросила она, не поднимая глаз от чашки.

— Я им сказал. Я их выбрал.

Она кивнула.
— Вот и всё. Теперь они твои. И ты — их. До конца.

Утром в почтовом ящике лежал новый конверт:

«Акт № 56/С о самоопределении субъекта.
Фиксируется выбор: семья (категория «неподобающая, но устойчивая»).
Срок действия: бессрочно, обжалованию не подлежит.

Дополнительно: за регистрацию выбора взыскивается госпошлина — 2 молитвы, 1 слеза. При невозможности оплаты допускается натуральная замена (сожаление, вина, тоска).

Канцелярия Неба. Печать № 913/К. Печать может быть использована повторно при предъявлении».

Примечание: хранить квитанцию о выборе при себе. В случае утраты дубликат не выдаётся.

Бабушка прочла, усмехнулась и положила бумагу под ножку стола, чтобы тот не качался.