Глава 4. Работа ангела

Каждое утро Рафаэль уходил раньше всех. В хрущёвке ещё стоял запах ночного чая и табака, Сашка ворочался в кровати, Лилит злилась на сырость в ванной, а бабушка молча вязала. Он брал сумку и выходил.

Сашка однажды спросил:
— Куда ты ходишь, Раф? На небо ведь тебя не берут.
Ангел улыбнулся.
— Я иду туда, где меня ждут.

Рафаэль устроился в маленькую мастерскую — ремонтировать зонтики и старые часы. Место пахло маслом и железом. Крылья он складывал за спиной и прикрывал рабочим халатом. Люди заходили с поломанными стрелками, с трещинами в спицах, с жалобами на дождь и время. Он чинил всё терпеливо.

Однажды Сашка заглянул к нему в мастерскую. На столе лежали часы с лопнувшей пружиной. Рафаэль держал её пинцетом, как хирургию.

— Она всё равно не будет прежней? — спросил Сашка.

Рафаэль не отвёл глаз от тонкой спирали.
— Нет, прежней не будет. Но если чуть поджать — она снова заведётся. Уже по-другому, тише. Но будет жить.

Часы тикнули — слабее, чем раньше, но упорно.

Вечерами Рафаэль возвращался усталый. Снимал халат, ставил сумку у двери. На столе его ждали котлеты и недовольные взгляды.

— Зачем тебе эта работа? — удивлялась Лилит, когда он приносил домой копейки и пахнущие керосином руки.
— Потому что дома должен быть хлеб, — отвечал он. — И потому что если чинить вещи, можно научиться чинить и людей.


Когда у Сашки были двойки из школы, Рафаэль садился рядом и говорил:
— Я тоже ошибаюсь. Часы не всегда заводятся с первого раза. Но я всё равно пробую снова.

Сашка кивал и понимал: ошибки — часть работы, как и часть семьи.

Однажды пришло письмо. Конверт был с небесной печатью. В нём значилось:
«Гр. Р. (бывший ангел). Ваш трудовой отчёт признан несоответствующим статусу. Семейные ценности не являются оправданием снижения норматива. При повторном нарушении крылья будут изъяты».

Рафаэль аккуратно сложил письмо и положил его под скатерть.
— Пусть попробуют сами прийти и забрать, — сказала бабушка. — У нас тут свои нормы: кормить друг друга, ругаться и всё равно сидеть за одним столом.

И в этот момент Сашка подумал: работа ангела — это не мастерская. Это семья.

Он вспомнил те часы. Их пружину, которую невозможно было вернуть к прежнему виду.
И понял: их семья — такая же. Сломанная, но заведённая заново. Тикала неровно, иногда сбивалась, но жила — потому что Рафаэль не давал ей остановиться. Даже если из-за этого можно было потерять крылья.

Лилит хмыкнула, но сигарету затушила в пепельнице. Сашка, не поднимая глаз, положил на тарелку Рафаэлю последнюю котлету.