Максимкины истории

«МАКСИМКИНЫ ИСТОРИИ»
История первая : Ясли для Максима.
В 1993 году году, когда нашему  сыночку Максимке  исполнилось два с половиной годика , мы с Леной, будучи артистами русского театра в Таллинне, столкнулись с непростой дилеммой. Наша работа требовала полной отдачи, часто приходилось подменять друг друга, чтобы кто-то из нас мог остаться с Максимом. Бывали и такие дни, когда нас обоих вызывали в театр одновременно, и тогда приходилось в спешке искать няню, что становилось настоящей проблемой. Однажды вечером, прогуливаясь по улицам Таллина недалеко от нашего театрального общежития, мы заметили за железным забором детскую площадку и небольшое здание. Сердца наши забились в предвкушении – это был детский сад! Не раздумывая, мы ворвались внутрь, надеясь узнать, можно ли устроить туда Максима. К нашей радости, оказалось, что это русский детский сад. Однако, когда заведующая узнала, сколько Максиму лет, категорически отказала, заявив, что принимает детей только с трех лет. Мы были обескуражены. Казалось, победа была так близка, но тут возникло препятствие. Но мы, артисты, не привыкли сдаваться. Используя весь свой актерский арсенал – убеждение, доказательства, мольбы – мы объяснили нашу ситуацию: мы постоянно заняты в театре, нам не с кем оставить ребенка, просим войти в наше положение.
Наши усилия увенчались успехом! Заведующая смягчилась и согласилась принять Максима в младшую группу. Мы вышли из сада, ликуя, словно после триумфального выступления. На следующий день мы привели Максима в сад. Нас встретила добрая и заботливая няня, словно сошедшая со страниц пушкинских сказок. Мы были так счастливы, что нам так повезло с ней.
С тех пор Максим стал посещать русский детский сад. Утром мы отводили его, а вечером забирали. Единственным нашим опасением было, что Максим будет плакать, ведь он был самым маленьким в группе. Но, к нашему удивлению, он легко адаптировался. Он был общительным, любознательным не по годам и никогда не плакал.
"У вас растет хороший, забавный, умный Максим", – говорила нам русская няня. А мы и не сомневались. "Есть в кого!" – радовались мы. "В деда!" – настаивала Лена. "В дядю моего!" – вторил я. Но никто из нас не решался произнести вслух главное: "Он похож на нас. Ведь мы тоже были умными, красивыми, общительными... Артистами!"
Я до сих пор помню, как мы с Леной всю ночь мастерили костюм зайца для новогоднего утренника. Я делал уши и хвост, а Лена шила безрукавку и штанишки. Это было незабываемое событие – первое выступление нашего сына на публике. Аплодисменты! После утренника мы долго любовались заячьими ушками и хвостом, хвалили Максима: "Настоящий был заяц!" Но, признаюсь, в глубине души мы оба не хотели, чтобы Максим стал артистом. Нет, не надо! Именно это желание оградить его от нашей, такой яркой, но порой изматывающей артистической жизни, и заставляло нас искать для него иную дорогу. Мы видели, как много сил и времени отнимает театр, как часто приходится жертвовать личным, и не хотели, чтобы Максим прошел через то же самое. Пусть у него будет более спокойная, предсказуемая жизнь. Пусть он станет врачом, инженером, кем угодно, но только не артистом. Эта мысль, хоть и не произносимая вслух, витала между нами, как невидимая нить, связывающая наши родительские надежды.

История вторая: Тайна Деда Мороза.
Воспоминание об одном предновогоднем  московском приключении.
"Это не воспитатель, а какой-то монстр!" – сквозь слезы возмущалась Лена, забирая Максима из детского сада. "Ты слышал, как она орала на детей? А ее взгляд, ее жесты, лицо… Надзиратель в концлагере! Нужно немедленно забирать Максима, пока не поздно. Я волнуюсь, переживаю за его психику!"
"Куда? Мы с таким трудом устроили его в этот сад…" – пытался успокоить ее я.
"Да хоть пусть дома сидит!" Решение нужно было принимать быстро. Рядом был еще один детский сад, но свободных мест не было. Пришлось снова идти на поклон, просить. На этот раз договорились взять Максима, но с условием: я бесплатно отыграю новогодние елки в роли Деда Мороза. Да хоть Бабу-Ягу, я был согласен на все ради сына.
И вот Максим уже в средней группе другого детского сада. Мы счастливы. Никто не кричит, воспитатели – как на подбор, милые, всегда улыбаются, приветливые. У сына появились новые друзья: Вадик, с умными глазами, Ксения, девочка прожорливая, но добрая. Приближался долгожданный новогодний праздник. Все к нему готовились: и страна, и детский сад, и я. Несколько лет, еще в Таллине, мне приходилось играть Деда Мороза, поэтому я не волновался. Костюм у меня был, Лена его сшила за один вечер. Дали мне сценарий для четырех праздников, хотя договаривались на один. Спорить не стал. Отработаю, за сына.Времени оставалось мало, праздник приближался. Неделя, пять дней, три дня, один день… Накануне вечером Лена снова мастерит костюм для Максима. Теперь он уже не заяц, а белка. Максим уже спит. Я вытащил костюм Деда Мороза и повесил его на дверь. Пусть отвисится до утра… Отыскал бороду, парик. Причесал их. Еще раз пробежал глазами сценарий праздника. Все было готово.
Утро. Максим с Леной уже собрались идти в детский сад. И вдруг Максим остановился и увидел чудо, которое висело на двери. "Мама, а это шуба Деда Мороза?" – спросил он. "Дедушка ее скоро заберет," – ответила мама. Сын подошел к шубе, потрогал ее и задумался. "Идем, сынок, а то опоздаем на утренник.» Они ушли.
Я спокойно уложил костюм в сумку и отправился в детский сад. Шел осторожно, чтобы Максим меня не увидел. Это была наша с Леной тайна. И вот я уже в саду. Меня встречает музыкальный руководитель и воспитательница Максима. Простите меня, но я не помню, как ее звали, только лишь ее прозвище, которое мы дали с Леной: "Щучий хвост".
Мне выделили небольшую комнатку с зеркалом. Приготовил я костюм и спокойно начал ждать своего выхода на площадку. За дверью слышны были детские голоса, разговор родителей. Они были приглашены на праздник и рвались занять лучшие места. Прошло несколько минут, и я услышал первые музыкальные аккорды. Праздник начался.
Через некоторое время мне постучали – это был сигнал для моего выхода. Я быстро нацепил бороду, сверху парик, шапку, взял в одну руку посох, в другую мешок и вышел из комнаты. Спрятался у входа в зал. Дети стали звать Деда Мороза. Я молчал, не отвечал. Так было задумано по сценарию. Дождавшись, когда дети позовут меня три раза, я ответил волшебным голосом: "Я слышу вас, ребятишки! Иду…"
Зазвучала дорожная мелодия Деда Мороза, и я появился в зале, продолжая свои слова, и стал искать глазами Максима. Детей было много. Они сидели в разных костюмах по двум сторонам зала на маленьких стульчиках. Посередине стояла елка. А вдали сидели родители "Шёл я к вам издалека, сквозь глубокие снега, через горы, через лес, где деревья до небес, через реки подо льдом…" – торжественно я произносил свои слова. И вдруг увидел сына. Он пристально смотрел на меня. Мне пришлось резко отвернуться. Появилась моя внучка Снегурочка, она поздоровалась со мной и пригласила меня сесть на трон возле елки и посмотреть на сказку, которую приготовили дети.
Зазвучала музыка, дети поднялись со своих мест и закружились вокруг елки. Вдруг послышалась тревожная музыка, и все "зверята" кинулись под елку. Выскочил волк и стал петь страшную песенку о том, как он любит зайцев и белок. Я за этим действом стал внимательно наблюдать. Мое внимание вдруг привлек один зверек, который сильно дрожал и прятался за сундук, который стоял у елки. Остальные зверята, казалось, забыли о нем, увлеченные представлением. Это был мой Максим, в костюме белочки, который я видел накануне вечером. Он дрожал не от страха перед волком, а от волнения, от того, что его папа, которого он так ждал, сейчас стоит перед ним, но он не может его узнать.
Я почувствовал, как сердце сжалось. Вот оно, то самое, чего боялась Лена – стресс для детской психики. Но я не мог раскрыть себя, это разрушило бы всю магию, всю тайну. Я должен был действовать как Дед Мороз, как персонаж из сказки.
"Ах ты, серый волк!" – грозно обратился я к исполнителю роли, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более внушительно. "Не пугай ты моих маленьких зверят! Они пришли сюда веселиться, а не бояться!"
Волк, по сценарию, должен был испугаться и убежать. Но он, видимо, слишком вошел в роль, и только ухмыльнулся. Тогда я решил применить другой подход. Я подошел к сундуку, за которым прятался Максим.
"Эй, кто там прячется?" – спросил я, наклоняясь. "Не бойся, малыш. Дедушка Мороз тебя не обидит. Выходи, покажись!"
Максим, услышав мой голос, медленно выглянул из-за сундука. Его глаза, полные слез, встретились с моими. Он узнал меня. В его взгляде промелькнуло удивление, потом радость, а затем… недоверие. Он не мог понять, как Дед Мороз может знать его имя, как он может так говорить.
"Это ты, Максим?" – тихо спросил я, стараясь не выдать себя. "Ты же у нас смелая белка, правда?"
Максим кивнул, но все еще не решался выйти. Я протянул ему руку.
"Иди ко мне. Дедушка Мороз принес тебе подарок. А еще он знает, что ты очень любишь свою маму и папу. И что папа сегодня пришел посмотреть на тебя, но он очень стесняется."
В этот момент я увидел, как в зале, среди родителей, Лена замерла, прикрыв рот рукой. Она тоже поняла.
Максим, услышав про папу, осмелел. Он вышел из-за сундука и, не раздумывая, бросился ко мне. Я обнял его крепко, чувствуя, как дрожит его маленькое тельце.
"Не бойся, мой хороший," – прошептал я ему на ухо. "Это просто игра. Папа здесь, он тебя очень любит."
Дети, увидев, что "белочка" вышла и обнимается с Дедом Морозом, перестали бояться. Волк, поняв, что его роль закончена, поспешил скрыться за кулисами. Снегурочка, с улыбкой, подошла к нам.
"Дедушка, ты и с самыми маленькими умеешь найти общий язык!" – сказала она.
Я улыбнулся. "Конечно, внученька. Ведь каждый ребенок – это маленький подарок, который нужно беречь."
Я помог Максиму сесть рядом со мной на трон. Он уже не дрожал, а с любопытством наблюдал за происходящим. Праздник продолжался. Были и хороводы, и стихи, и песни. Максим сидел рядом, прижавшись ко мне, и время от времени украдкой поглядывал на меня, словно проверяя, на месте ли я, не исчез ли.
После представления настало время подарков. Я достал из мешка заранее подготовленные свертки и начал раздавать их детям. Каждому говорил несколько добрых слов, стараясь не выделять Максима, но и не обделять его вниманием. Когда дошла очередь до него, я вручил ему самый большой и красивый подарок.
"Это тебе, Максим. За то, что ты такой смелый и добрый мальчик," – сказал я, подмигнув ему.
Он взял подарок и, не разворачивая, крепко прижал его к себе. В его глазах я увидел благодарность и любовь.
После окончания праздника родители стали забирать детей. Лена подошла к нам, сияя от счастья. Она обняла Максима, а потом посмотрела на меня с такой нежностью и благодарностью, что у меня перехватило дыхание.
"Спасибо тебе," – прошептала она. "Ты сделал этот праздник незабываемым."
Я лишь улыбнулся в ответ. Что я мог сказать? Я просто сделал то, что должен был сделать. Я был Дедом Морозом для своего сына, и это было самым важным.
Когда мы вышли из детского сада, Максим крепко держал меня за руку. Он молчал, но я чувствовал, что он хочет что-то сказать.
"Папа," – наконец произнес он, запинаясь. "А ты… ты правда Дед Мороз?"
Я остановился и посмотрел ему в глаза.
"А ты как думаешь?" – спросил я, улыбаясь.
Он задумался на мгновение, а потом ответил:
"Я думаю, что ты самый лучший Дед Мороз на свете."
Я обнял его крепко-крепко. В этот момент я понял, что неважно, кто я на самом деле. Важно то, что я смог подарить своему сыну немного волшебства и веры в чудо. И это было самым ценным подарком, который я мог получить.

История третья:  На даче.
Летние дни на даче, в сорока пяти километрах от городской суеты, были наполнены особенной атмосферой. Чистый воздух, шелест леса, прохлада озера – всё это создавало идеальные условия для беззаботного отдыха. А ещё был старый, заброшенный дом, куда Максим и его друзья с дачи с удовольствием убегали, играя в прятки. В такие моменты невольно вспоминался Тимур Гайдара и его героические поступки.Максим провёл на даче почти всё лето, гостив у родителей Лены. Пока бабушка хлопотала по хозяйству, дедушка занимался ремонтом, придавая дому свежий вид. Погода стояла чудесная, и Максим, вооружившись железной банкой с бензином, отправился на борьбу с вредителями. Жуки-медведки, оккупировавшие грядки с картошкой, стали его первой целью. Эти всеядные создания не щадили ни корнеплоды, ни дождевых червей, нанося ущерб свекле, моркови, картофелю, огурцам, луку, салату, капусте и даже землянике – всему, что росло на бабушкиных грядках. Набив банку вредителями, Максим отправлял их в костёр, который весело потрескивал посреди огорода.
Закончив с медведками  Максим переключился на саранчу. Он накалывал их на тонкие прутики и поджаривал на огне. Это занятие быстро наскучило, и Максим решил поговорить с дедушкой, который всё ещё красил дом. Подойдя к нему, он начал задавать вопросы, интересуясь всем подряд: почему саранча такая большая, а кузнечик маленький, и так далее. Дедушка, увлечённый работой, не хотел отвлекаться и молчал, игнорируя внука.
Не получив ответа, Максим задумал хитрость, чтобы отвлечь дедушку. В это время дедушка, закончив красить нижнюю часть дома, перебрался на лестницу, чтобы добраться до верхних участков. Стояла жара, и дедушка был одет лишь в тонкие спортивные штаны. Бабушка же хлопотала на веранде, готовя обед.
Максим побродил по даче, внимательно осматривая грядки и кустарники. Подойдя к кусту крыжовника, он закинул в рот несколько ягод. Снова побродив, он вдруг заметил что-то живое, ползущее по траве. Он осторожно поймал это, тихо подошёл к лестнице, где стоял дедушка, и, забравшись по ней, осторожно  оттянув штаны дедушки кинул  внутрь их гусеницу, пойманную в траве. Затем так же тихо спустился и отошёл, наблюдая. Долго ждать не пришлось. Дедушка сначала стоял спокойно, но потом начал беспокойно двигаться, чесаться и издавать звуки. Ему пришлось закрепить ведерко с краской на лестнице, чтобы освободить руки, и он принялся бить себя сначала по задней части, потом по бокам.. Но это не помогало. Он спрыгнул с лестницы и быстро побежал внутрь дома. Максим, продолжая наблюдать за его манипуляциями, тихонько посмеивался. Наконец, появился дедушка , который держал в руке ту самую гусеницу,состоящую из головы, трёх грудных и десяти брюшных сегментов. Отбросив её, дедушка наконец-то обратил внимание на внука. Максим, увидев, как дедушка, наконец, освободился от гусеницы, не удержался от смеха. Ему было весело наблюдать за реакцией дедушки, который, казалось, на мгновение забыл о своих заботах и просто удивлённо смотрел на внука. В этот момент между ними возникла особая связь, как будто они оба стали участниками какого-то забавного спектакля, где дедушка был главным героем. Дедушка, отряхнув руки, наконец, обратил внимание на Максима. Его лицо, сначала недоумевающее, постепенно расплылось в улыбке. «Ну, ты и шутник, Максим!» — произнёс он, подмигнув внуку. Это было редкое мгновение, когда дедушка, обычно строгий и сосредоточенный на работе, позволил себе расслабиться и насладиться простыми радостями жизни.
Максим, почувствовав, что его проделка вызвала положительную реакцию, решил продолжить игру. Он подошёл к дедушке и, с серьёзным видом, начал рассказывать о том, как он собирался поймать ещё несколько гусениц, чтобы устроить «гусеничное шоу».

История четвертая: Ученье-свет, а неученье-тьма.
В третьем классе Макс получил в подарок новенькую приставку. Ура! Пульт  в руках, игра выбрана – и всё , вперед  в виртуальный мир. Как-то Лена заглянула в  школьную тетрадь Максима, проверить ее оценки, а там – сплошные трояки. "В чем дело?" – удивилась Лена. Макс бубнил, что он-то всё делает правильно, а это училка придирается. Но оказалось, его каракули были такими, что учительница еле разбирала буквы, путала "а" с "о". Вот и причина троек! Лена взяла чистую тетрадь и заставила Макса переписать домашку, чтобы писал аккуратно. Макс быстренько отстрелялся и снова к своей игре. Но Лена проверила – опять те же кривульки. "Переписывай снова, и никаких игр!" – отрезала она, конфисковав приставку. Макс снова взялся за переписывания задания. Закончил – позвал маму. Лена в это время вовсю колдовала на кухне, а я крутился по дому. Вдруг из комнаты раздался вопль Макса. Я мигом туда. Лена стояла над ним, как надсмотрщик: "Пока не научишься писать нормально, играть не будешь. Приставку я забираю!" Макс захныкал: "Не буду я больше переписывать! Тетрадка уже вся исписана!» Лена спокойно принесла ему новую тетрадь и сказала» У меня там в комнате еще таких десять тетрадей лежит.Учти это Максим.» Макс снова в слезы. Лена схватила его старую тетрадь и легонько шлепнула его по голове. "Пиши!" – скомандовала она. И так несколько раз. Проверит, вырвет лист и снова легонько шлепает, приговаривая: "Ты что, дурачок? Я же сказала, пиши нормально!" Когда Лена в очередной раз вышла из комнаты, я попытался ее урезонить: "Может, не стоит так строго?" Она отмахнулась: "Надо! Иначе никак!"
Через какое-то время слышим: "Мам, я всё переписал!" Лена пошла проверять. И вдруг из комнаты раздался взрыв смеха. Я заглянул и обомлел: Макс сидит за столом, а на голове – велосипедный шлем! Лена хохочет, а Макс смотрит исподлобья, не понимает, что смешного. "Это что такое?" – сквозь смех спросила Лена, показывая на шлем. «Теперь  можешь бить сколько угодно..» – буркнул Макс. Лена сняла с него шлем и внимательно посмотрела в его глаза.
"Максим, я не хотела тебя обидеть, – сказала она, стараясь говорить мягче. – Я просто хочу, чтобы ты хорошо учился. Понимаешь, хороший почерк – это важно. Это тебе в жизни пригодится". Макс молчал, надув губы. Я присел рядом с ним. "Сынок, мама права. Аккуратный почерк – это как уважение к тому, кто будет читать твою работу. Это показывает, что ты старался".
"Давай попробуем по-другому, – предложила Лена. – Я не буду тебя ругать и бить тетрадкой. Будем заниматься вместе. Я тебе помогу, а ты будешь стараться. Договорились?" Макс немного подумал и кивнул. "Только ты не будешь кричать?" – уточнил он. "Не буду, обещаю", – ответила Лена.
В тот вечер мы все вместе сидели за столом. Лена показывала Максу, как правильно   писать  буквы. Я говорил  о том, как плохой почерк может влиять на характер человека. Макс старался. Не сразу получалось, но он не сдавался. Лена хвалила его за каждую удачную буковку. После нескольких часов занятий почерк Макса стал заметно лучше. Конечно, до идеала было далеко, но уже можно было разобрать, что написано. Лена похвалила его и разрешила немного поиграть.
С тех пор Лена больше не наказывала Макса тетрадкой. Она стала его терпеливым учителем и помощником. Макс, в свою очередь, стал стараться больше. Он понял, что хороший почерк – это не каторга, а шанс. И хотя приставка по-прежнему занимала важное место в его жизни, учеба тоже стала приносить ему удовольствие. Ведь ученье – свет, а неученье – тьма. И Макс, кажется, начал это понимать.

История пятая : Хочу, чтобы она жила.
На премьеру новой экранизации "Муму" от Юрия Грымова нас пригласила подруга Лены. Я, признаться, колебался. Не то чтобы совсем не хотел идти, но как-то не мог объяснить причину. Сыну нашему, Максиму, тогда было всего семь. Однако Лена настояла, ведь неудобно было отказывать человеку, который так старался и достал пригласительные. В итоге мы пошли.
Огромный зал кинотеатра был полон до отказа – вся съемочная группа, во главе с режиссером, заняла свои места. Мы с Леной, конечно, знали сюжет: Герасим, по приказу барыни, вынужден утопить свою любимую собаку Муму. И вот, когда пошли финальные титры, а зрители начали расходиться, мы увидели Максима. Он рыдал навзрыд, совершенно безутешно.
Мы пытались его успокоить, объясняя, что это всего лишь кино, что собачка – актриса, и все с ней в порядке. Но это не помогало. В этот момент я заметил неподалеку режиссера Грымова. Подошел к нему, рассказал о нашем маленьком горе. Юрий Вячеславович оказался очень чутким человеком. Он подошел к Максиму и сказал: "Максим, это ведь кино... А я – режиссер..."
Максим, сквозь слезы, ответил: "Я хочу, чтобы она жила." Режиссер посмотрел на нас, затем снова на Максима. "Максим, обещаю тебе, я сниму продолжение. Там Муму спасут," – сказал Грымов и протянул руку. Максим пожал ее.
Дома Лена сказала: "Видишь, какой у нас сын – такой тонкий, добрый." И тогда я решился объяснить, почему сам не хотел идти. В детстве я посмотрел фильм "Черная гора", где слон-отец убивает своего взрослого сына. С тех пор я стараюсь избегать фильмов про животных. Мне их очень жаль, даже когда я понимаю, что это всего лишь игра.
Глядя на Максима, я осознал, что его реакция – это не просто детская обида. Это был крик его чистой души, острое переживание боли, словно он сам тонул в том пруду. Его слезы были не только по вымышленной собачке, но и протестом против жестокости, против бессилия перед чужой волей. Слова режиссера, его обещание, стали для Максима настоящим спасением. Он поверил. Поверил, что добро может победить, что даже в кино, где порой все так несправедливо, есть место надежде и счастливому финалу. И это обещание, данное ребенку, стало для нас с Леной символом того, что даже маленький поступок может изменить мир.
Сейчас Максим уже взрослый. Мы иногда вспоминаем тот вечер. Конечно, он понимает, что никакого продолжения фильма не будет. Но тогда, в тот момент, обещание режиссера значило для него всё. Оно помогло ему пережить боль, показало, что есть люди, готовые выслушать и понять, даже если ты всего лишь маленький мальчик, плачущий в темном зале. И я рад, что мы тогда пошли на эту премьеру. Именно там, в слезах моего сына, я разглядел его истинную глубину, его нежность и его непоколебимую веру в добро.
­
История шестая: Спасибо, тебе Пушкин.
Четвертый класс для Максима стал особенным благодаря не только школьным занятиям, но и захватывающей поездке на автобусе. Идея учительницы отправиться в путешествие была встречена классом с энтузиазмом, предвкушая новые впечатления. Возможность взять с собой воду и угощения только усиливала радостное ожидание.
В дороге царила атмосфера непринужденности: кто-то с интересом разглядывал проплывающие за окном пейзажи, кто-то с удовольствием угощался печеньем, а кто-то оживленно беседовал с одноклассниками. Учительница, желая поделиться своими познаниями о столице, взяла микрофон у водителя, колоритного мужчины по имени дядя Боря, чья внешность напоминала персонажа из мультфильма. Однако ее рассказ оказался кратким, и в салоне снова воцарилась тишина.Дядя Боря, нарушив молчание, с улыбкой обратился к детям: "Что-то вы притихли, как мыши! В наши времена мы песни горланили , расскажите до что-нибудь интересное, а то я тут за рулем засну".
После небольшой паузы вперед вышел Максим. Он подошел к водителю, взял микрофон и торжественно объявил: "Многоуважаемая аудитория, разрешите прочесть вам Пушкина!" В ответ раздались аплодисменты, а дядя Боря одобрительно кивнул.
"У Лукоморья дуб зеленый..." – начал было водитель, но Максим его перебил: "Нет, не про дуб, а про "Мертвую царевну и семь богатырей"!" Снова раздались аплодисменты, и Максим приступил к чтению.
Пять, десять минут – он читал без запинки, полностью погружая слушателей в мир сказки. Многие с любопытством ждали, когда же он собьется, но Максим продолжал, словно заводной. Водитель, не отрываясь от дороги, с восхищением слушал юного чтеца. Внезапно автобус попал в пробку. Движение остановилось на некоторое время, но это никак не повлияло на Максима – он продолжал рассказывать сказку.
Наконец, автобус подъехал к первой остановке. Все вышли, а дядя Боря подошел к Максиму и спросил: "Нам еще час ехать обратно. Что будем делать?" Максим улыбнулся и ответил: "Дяденька водитель, не волнуйтесь. Я еще одну сказку Пушкина знаю. Подлиннее будет!"
Оказалось, что секрет такой феноменальной памяти кроется в раннем детстве Максима. Когда ему было всего два года, я и Лена  каждый день читали ему сказки Пушкина. Именно эта любовь к поэзии стала основой для такого яркого выступления. Ай да Пушкин!
В конце экскурсии, по возвращении в школу, дядя Боря с искренней улыбкой пожал Максиму руку и сказал: "Вот это да! Ты, парень, настоящий молодец! Спасибо тебе за такую поездку. Я и не думал, что в наше время еще есть такие ребята, которые помнят и любят классику".
Этот день остался в памяти Максима как одно из самых ярких приключений его детства. Он понял, что знания, полученные с любовью и увлечением, могут стать настоящим сокровищем, способным удивлять и восхищать окружающих.