Жизнь похожая на лифт

Коля начинал утро с десятиминутной зарядки. Это был проверенный способ взбодриться после беспокойной ночи. Тонус повышался на час-другой. Затем опять наваливалась тяжесть в голове и смута в сердце. Настроение уходило в минус. Ладно бы он так некомфортно себя ощущал, почти то же самое испытывал его любимый человек — несравненная Елена.

Если он умел чашкой кофе и физическими движениями в определенной последовательности и темпе восстанавливать рабочий настрой. Она — нет. Ей нужно много света, чистого воздуха и чистых эмоций — и чтобы все это было в неразрывной связи. Случись чему-то одному из составляющих ощущения счастья замылиться, ретушироваться, исчезнуть, Елена превращалась попеременно в брюзгу, мегеру, плаксу. Коля в отчаянии не находил себе места.

Они никак не могли остаться наедине полностью, чтобы только он и она, их звуки, их движение, их растущее очарование друг другом.
 
Ночью, когда соседи за стеной включали пылесос, он, проснувшись, обнимал любимую крепче. Она успокаивалась и засыпала. Ранним утром, когда их пробуждало бряканье и звяканье посуды на общей кухне, Елена бледнела и замирала. Дыхание у неё, казалось, вот-вот остановится. Коля вскакивал и сжимал кулаки. Он взаправду готов был отдубасить шумоизвергателей. Елена останавливала: всех не отдубасить, и, не дай Бог, упекут за решетку. Как научиться не реагировать на шум, грязь, вонь, мат, дебильный хохот? Коля отвечал, что можно, если оглохнуть и ослепнуть.
 
У них не было умения жить в недружелюбном окружающем и оставаться в нем собой.

Коля и Лена полгода вместе. Им по 22 года. Они встретились внезапно, уцепились друг за друга, отложили планы по личным амбициозным целям. Жить одним хозяйством, ежесекундно быть в ответе друг за друга, основательно сродниться — это взято за цель. Их первый семейный опыт они жаждали укрепить и строить перспективы личностного роста с учетом, что они — семья и жить друг без друга не могут.

Молодожены наскребли деньжат, пройдя с шапкой по родственникам. Купили комнату в трехкомнатной квартире в двенадцатиэтажном одноподъездном кирпичном доме, построенном лет пятьдесят назад. Радости было, что заимели свой уголок! Праздник даже устроили: ужин при свечах. Однако не успели догореть свечи, как начался местный концерт: пьяный шабаш за стенкой. Соседи в дневное время были вроде как приличные люди. Вечерами же и ночами в них пробуждался буйный дух. Ладно бы нарушали тишину по общепринятым праздникам. Нет, это такой стиль жизни, чтобы окружающие подстраивались под них. И никак иначе.

Молодая пара уже который месяц пробовала приспособиться к дикому гвалту из включенной на полную катушку телевизора, магнитолы, выкриков, шуму воды в ванной в ночные часы, толчее в общей кухне. Не получалось. Хотелось элементарно выспаться. Слышать и видеть только друг друга, и создавать вокруг себя атмосферу, пушистую и нежную.

Коля вставал пораньше, чтобы захватить ранние утренние часы пробуждающегося города. В субботние и воскресные дни — это время особенно желанно. Вокруг безгласность и безглагольность, как, быть может, накануне великого творения в природе.


Молодожен ранним субботним приготовил завтрак на двоих: омлет с кусочками помидор, прихваченных жаром, и ломтиками румяной ветчины. Сварил кофе в турке на две порции. Разложил на тарелке ломти белого хлеба, согретые в тостере. И тихонько, чтобы не разбудить соседей, преодолел общий коридор. Скользнул в комнату. У тахты полюбовался дремлющей Еленой. Она ощутила его присутствие. Легкая улыбка тронула её губы.  Ресницы чуть дрогнули. Полусон не давал разлепить глаза, цеплялся, как за последний шанс суметь выспаться.

Лена, не раскрывая глаз, жестом показала: ложись рядом, чуть-чуть подремлем. Коля влез под одеяло, бережно обнял любимую. Они враз провалились в желанный сладкий сон… И проспали целый час! Могли бы и дольше спать, но разбудил шум в коридоре.
— Пойду, подогрею наш завтрак, — сказал Коля, присев на край тахты.
— Я с тобой, — Лена села рядом.

Они оделись и, взявшись за руки, дошагали до кухни. Дверь была отрыта настежь. С порога молодая пара оценила, стоимость их утреннего сна. За столом сидела пара соседей с нечёсаными волосами и с аппетитом уплетала завтрак, приготовленный Колей.

— О, Колян и Ленусь, здрасте вам! — развязно поприветствовал сосед. Его подруга жизни кивнула c набитым ртом. — Чо остолбенили, красавы?.. Место есть за столом, прошу пане присаживайтесь. Вискарю пропустите. Мы уже накатили по одной. По второй — только с вами.

Коля и Лена переглянулись, крепче сжимая переплетение рук. Коля мотнул головой и прикусил нижнюю губу, как бы не сорваться на ругань.

— Кушайте на здоровье, — неожиданно сказала Лена, развернулась и пошла прочь, утягивая за собой мужа.

В комнате она продолжила мягко распоряжаться:
— Одеваемся, берем спальные мешки и едем подальше, в какой-нибудь парк. Там поедим в кафешке и поспим на газончике или скамеечке. И давай побыстрее, а то добавки соседи попросят. Вкуснотищу такую сделал на завтрак. Жаль, что нас опередили.

Коля тяжко вздохнул. Подчинился.
Они выскочили на лестничную клетку. За плечами Коли был рюкзак с походными спальными принадлежностями, в голове — непонимание. Куда они едут и смогут ли убежать от людского шума и толчеи? Лена упорно тянула за собой. Вызвала лифт. И когда дверцы подъёмного сооружения перед ними раскрылись, она почти втолкнула мужа в кабинку. Шагнула вслед. Дверцы кабины захлопнулись.

Молодые, наконец, наедине. Теплота и полумрак их объяли. Этого замкнутого пространства им вполне достаточно, чтобы ощутить еще и тепло тактильного контакта. Коля обнял любимую и поцеловал. Её трепетные губы осыпали его лицо нежными поцелуйчиками.
 
Он прошептал:
— Эта кабинка — наш первый дом.
Она изумилась:
— Как?! Ты заблокировал кабинку? Мы будем кататься вверх-вниз до исхода наших сил.
— Совсем как в обычной жизни: взлеты и падения в ограниченном замкнутом пространстве до исхода сил и упадка духа… Я говорю в переносном смысле. Наша жизнь — это ведь такое же сделанное нами пространство. Оно движется в общем потоке, заключенным в русло. И мы все время ощущаем толчки и тычки. И как-то надо суметь противостоять и не дать, чтобы вторглись, не вытерев ноги, в наш с тобой мир. А, знаешь, чтобы исключить даже возможность такого, нам лучше с чем-то себя идентифицировать… ну, то есть принять за основу чью-то устоявшуюся жизнь, а не жить, как на необитаемом острове и не замечать, что он, оказывается заполнен разными-разными людьми. Понимаешь?
— Чуточку.
— Смотри, в этом доме живут люди все разные. С кого бы ты хотела не слепить жизнь, а хотя бы взять на вооружение их манеру жить и улучшить её? Попробуем сделать выбор интуитивно. Как говорится, сердце подскажет. Мы в лифте спускаемся вниз, нажав на кнопку «1 этаж». Если ты не нажмешь не на какую другую кнопку, мы просто выйдем из дома, где ранним утром две ехидные старушенции выбираются на лавочку и обновляют информацию о жильцах. Им зачем-то хочется обо всех все знать. Мы пройдем, не замечая их. И вообще, поживем как завязанными глазами.
— Я бы не хотела проходить мимо этих старушек и жить с завязанными глазами.
— Тогда попробуем?
— Деваться некуда, — согласилась Лена со слабой улыбкой.

 Коля нажал на кнопку «1 этаж» и по ходу движения вниз раздумывал вслух:
— На 1 этаже, как правило, живут либо временно, либо по стечениям обстоятельств: бедность, нужда. Первый этаж мы прошли: средний материальный достаток у нас есть. Поднимаемся выше.
 
На втором этаже послышалось бормотание и оханье. Это одинокая больная женщина по стенке подбиралась к лифту. Сердце сжималось от жалости к ней. Не дай Бог повторить её судьбу. Коля нажал отмену. Они поехали выше. На третьем этаже напрягало хлопанье тяжелым по деревянному полотнищу. Так бывает, когда с пьяного угару колошматят в дверь, требуя впустить. Здесь у них в доме жила неблагополучная семья: мать и дочь с двумя детишками от разных мужчин. И мать, и дочь пьют в горькую: запои, шалманы… С виду они приветливые: заходи, присоединяйся к безумному веселью. Такое соприкосновение, такая сторона реальной жизни влюбленной паре явно чужда. Правда, как знать? Как спиваются люди? Дочка у матери была вполне даже красавица. Да и сама мамаша имела неплохую работу. Но что-то в жизни у них не срослось…

Этажом выше жила одинокая женщина, воспитывающая двух дочек. Обе — умницы. Одна учится в художественной школе, вторая — в музыкальной. Частенько в коридоре слышалась слаженная фортепианная игра, перекрывающая пьяные выкрики снизу. И сейчас дивные звуки вливались в коридор: девочка разучивала ноктюрн Шопена. Молодой паре сильно захотелось выйти и послушать. Но насладившись вдохновенной музыкой, пришлось бы спускаться и соприкоснуться со смрадом из разгульной квартиры, а, поднявшись выше, они бы уперлись в сумрачного глухонемого мужчину, который разводил аквариумных рыбок, до фанатичности увлеченный ими. Лет пятнадцать назад на почве ревности аквариумист убил супругу и остался в квартире с двумя малолетними детьми. Вырастил их в одиночку, но недодал главного. Дети уже взрослые, но так и не создали своих полноценных семей.

На пятом этаже две квартиры сдают внаем, и обитает пожилая женщина с не сгибающимися от артроза ногами. Из её квартиры идут тошнотворные запахи и выбегают орды тараканов. Бр-р!

Этажом выше заселились те самые соседки-сплетницы, что обсиживают скамеечку у подъезда. Быть похожими на них — наказание.

На каждом этаже существовали не контактные соседи. Для них соседи — как прохожие на дороге. Скользнут невидящим взглядом, уравнивающим движущееся и не движущееся, и топают дальше. Такие соседи вроде бы есть, а вроде бы и нет. Может быть, так и надо?..

Коля нажал «7 этаж», спросил Лену, знает ли она, кого здесь может встретить. Она кивнула, у неё навернулись слезы. Здесь они соприкоснутся с добронравной семьей с ребенком-инвалидом, всеми силами старающихся восполнить здоровье любимого чадо. За что такое страдание, такая боль?..

На восьмом этаже появлялась призраком странная одинокая женщина. Молчаливая, самоуглубленная, озирающаяся. Из квартиры круглый год выходила в медицинской маске. А рядом — здоровый добродушный детина, толстый и лысый, с большими претензиями на жизнь, которые никто всерьез не воспринимал. Оттого не старый еще дядька один, разведен, менял работы, как женщина наряды.
 
На девятом — три квартиры сдаются внаем, жильцы в них то и дело меняются. Стены на площадке обшарпаны, на подоконнике разбросаны окурки. Жизнь как проходной двор.
10, 11 этажи — здесь живут неизвестные люди непонятно как. Вникать в особенности их хотелось. Ну живут и живут.

На последнем 12 этаже все квартиры скупил один человек с темным прошлым. Болтают, что это местный мафиози.

Коля и Лена вышли на площадку верхнего этажа, просто потому, что он последний, так и не зная, куду двигаться дальше. Направились к окну, как вдруг защелкали замки на бронированной двери.

Молодые скорее юркнули по лестнице вверх и выскочили на крышу. Перед ними — завораживающая панорама города. Огромное-огромное небо и, казалось, они в нем. Легкий ветер обдувал сразу со всех сторон.
 
Коля и Лена, обнявшись, сели на парапет крыши. Необъятное пространство, голубизна и краски утренней заря как благодатный дождь смыли ментальную грязь.

Душа и сердце открылись для чудесного окружающего. Лена проникновенно прошептала:
— Так хотелось бы расправить крылья и взлететь…взлететь с тобой, крепко-крепко взявшись за руки. Ну или жить так, чтобы вокруг было только самое прекрасное... Что для этого надо? Хрустальный замок?.. А как думаешь, мы будем жить вечно?

Коля, взволнованный неожиданным поворотом их экскурса в окружающую жизнь, ответил:
  — Я верю, что мы будем жить вечно. У нас для этого есть основание — наша любовь. Она — наша главная ценность. Она укажет нам, как собрать силы для рывка в иную реальность, в иное состояние. И знаешь,  как мы попали сюда, проскочив этажи жизненных ситуаций, так должны пройти большую часть из них. В противостоянии с ними накопим силу для нашего с тобой большого рывка в абсолютно нашу реальность, а затем — в безвременную.
 — Ты поможешь мне?
Он обхватил её кулачок широкой ладонью и крепко сжал его.
Она улыбнулась и оставила на его губах благодарный поцелуй.