Эпилог

Никто уже не помнил, с чего всё началось. С визита инспектора в белой мантии? Или с того вечера, когда котлеты остыли на столе, так и оставшись нетронутыми? Дом жил своей жизнью — с письмами в почтовом ящике, печатями, предписаниями и штрафами. Всё это складывалось в странный архив — подскатерную летопись, где «акты» мирно соседствовали с «уведомлениями».

Мир пытался объяснить их жизнь официальными формулировками. Не смог.

Рафаэль чинил часы и возвращался с запахом машинного масла. Лилит курила у окна и смеялась слишком громко — словно бросала вызов самой вечности. Сашка взрослел, сердился, пропадал допоздна, но неизменно садился за общий стол. Бабушка молчала — и её молчание держало стены крепче цемента. Кот лежал на подоконнике и мерным урчанием фиксировал вечность.

Небо писало. Ад — тоже. Бумаги не кончались. Но даже канцелярии привыкли: этот адрес можно отмечать грифом «устойчивый».

Каждый вечер всё повторялось: стол, котлеты, смех или ссоры. Главное было не в этом. Главное — что они снова собирались вместе.

И в этой паузе, в скрипе стульев и свисте чайника, мир получал окончательный ответ на свои протоколы:

Семья — это не узы крови и не пункт договора. Это решение, которое подтверждается каждый день.

Протоколы могут называть это «неподобающим союзом». Канцелярии — требовать объяснений. Но ответ всегда один: стук вилки о тарелку, скрип качелей во дворе, пар от чая в кружке бабушки.

Они не подписывали актов о создании семьи.

Они просто смотрят друг на друга.

И этого достаточно.